К счастью, есть средство немедленно и хотя бы частично взять ситуацию в свои руки. Раймонда можно отправить с Дикконом для набора новых людей, а затем оставить в Биксе для их обучения до сбора в Херфорде. А когда Раймонд уедет, Вильям напомнит Элис, что рыцарь-авантюрист, без гроша за душой, не может быть подходящей парой для девушки с хорошим состоянием.
Но, подумав об этом, Вильям тут же засомневался. А почему нет? Если молодые люди любят друг друга… почему нет? Ему нравился Раймонд. Тесно общаясь с ним эти две недели, он почувствовал уважение к молодому человеку за живость ума, готовность к тяжелой работе, искренний интерес к изучению языка и привычек людей, с которыми он теперь жил. Правда, приданое и красота Элис могло бы поднять ее на целую ступень в обществе. Даже выйдя замуж за Обри, она в дальнейшем стала бы хозяйкой четырех владений, то есть приблизилась к настоящему богатству. Конечно, если ее внимание занимает только Раймонд… Нет. Он не даст дочери испортить свою жизнь. Как только они вернуться из Уэльса, и если…
– Папа! Что ты стоишь столбом, уставившись на нас? – спросила Элис.
– Просто немного задумался, – ответил Вильям, подойдя к столу и взяв из рук Элис кубок с вином.
Она нахмурилась.
– Ты задумывался слишком много раз в последние дни, и, судя по твоему виду, эти мысли не так приятны, как тебе бы хотелось.
– Да, – ответил он и перевел взгляд на дверь, за которой располагался писарь Ричарда, еще не выходивший к столу. Этот тип вечно опаздывал и был ленив, но Вильяму пока не удалось поймать его на чем-либо предосудительном. Элис полагала, что неразговорчивость отца объясняется его задумчивостью, но имела и еще одно мнение на этот счет. Вильям сообщил Раймонду о тех обязанностях, которые ему следует выполнять с сегодняшнего дня, ожидая возражений со стороны Элис, но не дождался их. Не смог он ничего прочитать и по лицу дочери, хотя наблюдал за ней тайком. Элис казалась расстроенной, возможно, даже расстроенной сильнее, чем когда отослали Гарольда, но приняла решение отца, отбросив все остальное как незначительное по сравнению с ожидающими их событиями.
– Ты не пойдешь с необученными людьми! – воскликнула она. – Ах, папа, пожалуйста, не делай этого. Я прекрасно со всем справлюсь. А сэр Моджер всегда придет ко мне на помощь. Не будет его, людей в помощь нам пришлет Элизабет.
– Успокойся, Элис. К тому времени, как мы пойдем в Уэльс, эти люди всему научатся. Вот почему я посылаю Раймонда и Диккона сейчас: их надо набрать и начать обучать. Поход через страну закалит их, а в мелких, незначительных стычках они узнают вкус крови и созреют окончательно. К тому же я возьму нескольких опытных латников для укрепления отряда.
– Но, папа…
– Элис, не заставляй меня напоминать тебе о твоих женских делах. Я не безрассудный молодой глупец и не ищу опасности без необходимости. Уверяю тебя, я позабочусь о готовности моих людей.
Она повиновалась и умолкла. Вильям был очень доволен своим планом. Ему показалось, что, в то время как Элис лишь слегка сожалела о потере своего наперсника, Раймонд выглядел глубоко потрясенным. Вильям видел, как тот посмотрел на Элис, едва услышав, что им предстоит разлука. Надо было, давно надо было, с сожалением подумал Вильям, отослать Раймонда.
Моджер совершенно иначе, нежели Вильям, воспринимал растущую привязанность между Элис и Раймондом. Он искал успокоения всю предыдущую неделю и поэтому был так возмущен увиденным, что чуть не забыл, зачем приехал в Марлоу. Раймонд, соглашающийся с любым высказыванием Элис, определенно был опасен. В данной ситуации избавление от Вильяма ничего хорошего не сулило, так как девушка официально не была помолвлена с Обри и могла прибегнуть к защите молодого рыцаря, которого явно предпочитала его сыну.
Он уже слышал о Ричарде Корнуолльском некоторые вещи, встревожившие его. Все знали, граф защитил нескольких женщин, выразивших нежелание выходить замуж. Поэтому Элис могла бы иметь веские доводы для подобного отказа, если хотя бы малейшее подозрение, касающееся смерти Вильяма, падет на Моджера. Для Элис было естественным отказать в браке сыну человека, подозреваемого в убийстве отца. Кроме того, Ричард мог не пожелать выдать Элис замуж, чтобы самому получать доход от Марлоу и Бикса; или же у него нашелся бы любимчик, которого он пожелал бы хорошо устроить.
Всю дорогу домой Моджер, не переставая, говорил и жаловался Элизабет на беззаботность Вильяма, позволившего столь тесное сближение юного рыцаря-наемника со своей дочерью. Элизабет не отвечала, но сердце ее переполняла нежность. Ей не казалось это беззаботностью. Она понимала Элис лучше, чем муж, и видела, девушка еще не испытала глубоких чувств. Без сомнения, Вильям поручит Раймонду выполнить задание, которое разделит их, не дав делу зайти слишком далеко. Он также не позволит Элис стать женой Обри, а это было бы, по убеждению Элизабет, несчастьем как для ее сына, так и для его дочери. Бедный Вильям! Это так мило с его стороны. Когда Элис выйдет замуж и покинет отчий дом, он останется совсем один.
Как будто поймав ее мысли, Моджер сказал:
– Я должен поговорить с Вильямом об этом. Ему надо немедленно избавиться от этого парня. Он мне совсем не нравится. Я уверен, он шпион короля. Элис не говорила тебе, как долго ее отец собирается отсутствовать?
– Нет, Моджер, – ответила Элизабет. – Думаю, не более недели, в противном случае Элис сказала бы мне.
– Тебе надо получше думать о том, что спрашивать и что говорить. Мне нужен повод, еще раз съездить в Марлоу на следующей неделе. Я собираюсь просить де Боуна прислать Обри на время домой. Пусть тот лучше постарается склонить эту девицу к замужеству или…
Моджер замолчал, почувствовав, как напряглась Элизабет. Она без ума от двух идиотов, которых произвела для него на свет. Лучше никому не рассказывать, как мало от них пользы. Хнычущие придурки, играют в рыцарство, честь и усердствуют только по его настоянию, когда он требует добиваться благоволения у своего сюзерена, как-то: вытребовать у арендатора неаккуратно вносимую им плату или выжать деньги из торгаша, жадного до них. О чем, черт возьми, они только думают? Он нашел им места около столь могущественных людей разве не для того, чтобы они искали выгоду из своего положения? Но Элизабет знать об этом необязательно. Только один раз она открыто проявила неповиновение, и все из-за сыновей. Моджер взглянул на ничего не выражающее лицо жены и вспомнил, как она тогда посмотрела на него. Он почти испугался, но пересилил себя, и вскоре успокоился.
Беда Моджера заключалась в том, что на словах он был смелее, чем на деле. Желая вытребовать сына, он написал письмо его могущественному патрону, но это было не требование, а, скорее, вежливая просьба, пестрящая выражениями: «если это не затруднит Вашу светлость» и «если это не составит неудобств Вашей светлости». Однако Гемфри де Боун не захотел расстаться с оруженосцем, успевшим стать его любимцем за быстроту, ум и напористость; он написал бесцеремонный отказ, сославшись на свою необходимость в услугах Обри.
Это не улучшило настроения Моджера и заставило его . искать повод для поездки в Марлоу, наконец он остановился на идее «сопровождения» Элизабет. Она послушно согласилась на его предложение и достала кусок ткани, цвет которой скорее подошел бы Элис, нежели ей. Моджер с радостью понял, есть возможность сделать Элис подарок, что, безусловно, смягчит ее. На следующий день они отправились в Марлоу сразу после завтрака. Сердце Элизабет трепетало. Она не знала, радоваться ей или опасаться, если Вильям окажется дома.
Вильям был дома. Ему не нужно было ехать вместе с Раймондом и Дикконом за рекрутами. Много дел и здесь. Когда Моджер с Элизабет въезжали во двор, он выходил из конюшни. Выражение лиц Вильяма и Элизабет подтвердило подозрение Моджера: между ними явно что-то произошло. Жена побледнела, а сосед встал, как вкопанный, и посмотрел на нее долгим взглядом. Моджер был бы более удовлетворен, случись это неделей раньше. Он отчетливо осознал: его первоначальный план рухнул. Если бы он убил Вильяма, как оскорбленный муж, то, вероятно, не смог бы женить Обри на Элис. Таким образом, смерть Вильяма от его руки становилась нежелательной.
Поручить это банде разбойников, подобных тем, что убили братьев Элизабет? Не подойдет. Вильям имел общительный характер и, отправляясь на охоту, приглашал с собой всех своих соседей. Удар ножом в городе был бы гораздо лучше. Моджер знал, Вильям частенько захаживал в городе к некоторым шлюхам. Беда была в том, что, вероятно, никто из горожан на это не решится, даже шлюхи или люди их окружения. Все они любили Вильяма.
Эти мысли крутились в голове Моджера, когда он поздоровался с Вильямом. Элизабет объяснила свой приезд желанием увидеть Элис. Вильям судорожно вздохнул и наконец выговорил с трудом:
– Она в замке. Проводить вас?
– Пусть идет одна, – сказал Моджер. – Она знает дорогу, а я хотел бы сказать вам несколько слов об Элис.
Он наблюдал, как нерешительно Вильям сделал шаг вперед, и понял, этот человек горит желанием снять Элизабет с лошади, но боится, что, прикоснувшись к ней, сделает нечто, способное выдать его с головой. Моджер наклонился, якобы поправить стремя, дав Вильяму возможность действовать. Может быть, глупца так опьянит прикосновение к этой дряни, что он уступит на этот раз настойчивости Моджера.
Не подозревая о намерениях Моджера, Вильям действовал решительно, увидев соседа занятого стременем. Одним быстрым движением он снял Элизабет с лошади с противоположной от Моджера стороны. Их глаза с Элизабет встретились, и она медленно пошла в дом. Вильям повел ее лошадь к конюшне, не желая, чтобы Моджер видел пот, бусинками выступивший на лбу, несмотря на пасмурный и холодный день. Когда Моджер спешился и последовал за ним, Вильям уже обрел дар речи.
– Извините, что вам самому приходится вести лошадь, – сказал Вильям. – Конюхи заняты моими боевыми лошадьми. Я изучал их бег, намереваясь подобрать одну для Раймонда – молодого рыцаря, служащего у меня; вы, наверное, помните: его прислал король, для уэльского дела.
Моджер хотел было сказать, что помнит Раймонда и тот произвел на него неприятное впечатление, но вместо этого спросил:
– Какого уэльского дела?
– Вы же сами рассказывали мне о попытке Дэвида отвертеться от договора с королем, – ответил Вильям.
– Это так, но какое отношение к этому имеют лошади для Раймонда?
– Разве вы не слышали, Груффид, сын Ллевелина, умер?
– Нет, не слышал! – воскликнул Моджер. – И все же я не понимаю… о нет, понимаю. Груффид мертв, у Генриха нет никого, кто мог бы ради власти над Уэльсом начать там гражданскую войну, поэтому Дэвид решил будто разрыв договора ему ничем не грозит. Это уже привело к войне?
– Пока нет, но король почти уверен, что приведет. Поэтому он предупредил моего сюзерена, а Рич… граф (очень учтиво с его стороны) предупредил меня. Поэтому набор рекрутов, хотя и не объявлен, но будут очень скоро.
– Генрих поднимет все королевство? – спросил Моджер.
– Не думаю, – осторожно ответил Вильям (он не хотел выкладывать то, что ему было известно о беспорядках в Шотландии, поскольку считал себя недостаточно осведомленным в этом вопросе) и добавил: – Полагаю, нет нужды в большой армии для подавления диких выходок этого выскочки, но меня, несомненно, призовут, так как Генрих обязательно призовет своего брата.
Известие привело Моджера в ярость, и это несколько удивило Вильяма. Он связал этот гнев с желанием Моджера поговорить об Элис. Но, поручив лошадь Элизабет мальчику и взглянув на Моджера снова, он увидел на его лице широкую улыбку. Выходит предположение Вильяма было ошибочным. Действительно, ярость Моджера быстро улетучилась. Все его замыслы теперь решались как нельзя лучше. Нет ничего легче, чем распорядиться жизнью человека во время войны. Противник это сделает по праву. Если же противник не сможет, есть еще дюжина способов совершить убийство и возложить ответственность за него на другого.
К тому же Вильям говорил о необходимости подобрать вторую боевую лошадь. Очевидно, Раймонд тоже отправится в Уэльс. Моджер готов был расцеловать Вильяма за решение всех его проблем. Элис остается совершенно одна в Марлоу. Что может быть естественнее, чем близкий друг и сосед, принесший ей весть о смерти отца с предложением помощи и утешения?
Теперь Моджер понимал, почему де Боун отказался отпустить Обри домой. И, слава Богу, что отказался. Гораздо лучше, если сын приедет после уэльской акции, когда Элис еще будет оплакивать потерю отца и молодого рыцаря, приглянувшегося ей. Вне сомнений, предложи ей Обри в этот момент свою любовь, это будет встречено с благодарностью. Кроме того, не сложно будет следить за девушкой и не допускать ее контакта с сюзереном отца. Замечательно, что Элизабет захватила с собой в подарок материал! Это хорошее начало. Теперь можно поговорить о самой Элис.
– Возможно, меня тоже призовут, – заметил Моджер, вспомнив последние слова Вильяма. – Я рад, что предупрежден.
Вероятность подобного события была ничтожно малой. Поэтому по возвращении в Хьюэрли Моджер намеревался посадить своего секретаря за письмо к де Боуну, в котором он сам предложит свои услуги. То, что Обри находится у графа, вполне объясняет этот поступок. А поскольку Вильям и Моджер были много лет соседями и «друзьями», естественным будет выглядеть желание последнего отправиться вместе на поле брани. Впервые за много лет Моджер увидел свою цель достижимой.
Вильям не расслышал фальши в словах Моджера. Аббатство Хьюэрли редко отпускало рыцарей, служивших ему. Аббатство предпочитало платить откуп, возвращая его сторицей, как компенсацию от самих рыцарей. Однако Вильяму и в голову не приходило думать сейчас об отношении к этим вопросам аббатства. Его разум отказывался воспринимать все, кроме того, что Элизабет сейчас, наверное, наверху, на женской половине. Он соглашался со всем, что говорил Моджер, хотя едва ли понимал услышанное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53