— О, сестра, об этом долго рассказывать и сейчас мне не хочется вспоминать все тяготы и невзгоды, выпавшие на мою долю.— Расскажи, Марсель, — просил Филипп и в его глазах появлялся блеск, ведь ему страстно хотелось узнать о приключениях, выпавших на долю его дяди.— Где я только не был! Проще назвать места и земли, куда не ступала моя нога, чем перечислить все те города и селения, где мне довелось побывать.Он поднимал голову и задумывался. На его лице происходили странные вещи. Брови сами ползли вверх, на лбу появлялись морщины, глаза то злобно сверкали, то вдруг в них появлялся какой-то мягкий блеск и они делались влажными. А губы то вдруг становились жесткими, то растягивались в мимолетной улыбке.— Расскажи, расскажи. Марсель, — просила Лилиан, — ведь я же никуда не выезжала из этих мест и ничего не видела.— Знаешь, Лилиан, люди живут везде.— И что. Марсель, везде живут так же плохо, как и у нас?— Нет, не везде. Кое-где живут получше, но везде хватает несчастий и бед.— Так почему же, брат, тебя называют изменником и за твою голову предлагают большие деньги?— Моя голова, сестра, действительно кое-чего стоит, — и он прикасался двумя пальцами к виску. — Я не просто ношу ее на плечах, она кое о чем еще умеет думать, а глаза видеть, что в этом мире несправедливо. А в жилах Бланше течет горячая кровь, и я не могу видеть несправедливость, мне сразу же хочется схватиться за оружие и все изменить в этом мире. Мне хочется, чтобы такие какТы, как твои дети, были счастливы хоть немного, чтобы кончилось вот это беспросветное существование для простого народа, чтобы они увидели солнце.— Брат, ты говоришь странные вещи. Но тебе, в конце концов, виднее. Я знаю, что ты всегда был честным человеком.— Э-э, нет, сестра, не всегда Марсель Бланше был честным человеком. Иногда мне приходилось обманывать, для того, чтобы как можно скорее достичь нужного результата. Иногда нагло врал… Но знаешь, сестра, я не раскаиваюсь в своих проступках и думаю, бог меня простит. Ведь у меня на сердце никогда не было злобы и все, что я делал, я делал для того, чтобы хоть кому-то на этом свете стало легче жить. Так что думаю, ты со мной согласишься, что живу я на этом свете не зря.— Успокойся, Марсель, — Этель клала свою руку на плечо брата и крепко сжимала пальцы, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь.— О, чувствую я себя прекрасно! Я давно уже не спал в чистой сухой постели, давно так вкусно не ел и давно на меня так приветливо никто не смотрел.Марсель подмигнул Лилиан. Та залилась румянцем и засуетилась у стола, убирая пустые блюда.— Марсель, не смущай мою дочь. Она очень молода и падка на комплименты.— Мама, мама, зачем , ты так говоришь? — вновь вспыхнула и залилась румянцем Лилиан.— Я говорю правду, дочь. Я знаю Марселя, он всегда нравился женщинам, как замужним, так и молоденьким. Он привык кружить им головы, а потом оставлять.— Это правда. Марсель? — поинтересовалась Лилиан.— О, да, если моя сестра говорит обо мне так, то это чистая правда. Тем более, Этель никогда не врет, этим она отличалась от меня всю жизнь.— А ты, Марсель, любишь приврать? — хохотала Лилиан, ставя перед родственником большое блюдо с мясом и подкладывая ему самые лакомые куски пирога.— Жизнь — не такая простая штука, как я думал раньше. И я сам не знаю, почему у меня все пошло на перекосяк, почему я стал жестоким, почему ненавижу подлецов и люблю честных людей.Вдруг Филипп насторожился. Он приложил палец к губам и подал всем знак замолчать. Было слышно, как потрескивают поленья в очаге, как шумит за окнами ветер, как булькает вода в котлах.— Что такое, Филипп? — насторожился Марсель Бланше, хватаясь за оружие.— Мне показалось, что я слышал топот лошадей, — негромко, но испуганно произнес Филипп.— Лошадей? Неужели они выследили? Неужели они знают, где я прячусь?Этель испуганно вскочила из-за стола, подбежала к окну, приоткрыла ставни и выглянула на улицу.— Да нет, все спокойно.— А я уже испугался, — откладывая пистолет в сторону, сказал Марсель Бланше, — думал, что накликал на вас беду. Как же вы жили, сестра, все эти годы? — поинтересовался Марсель.— По-разному, брат. Тяжело жили.— А как ваши соседи?— Кого ты имеешь в виду? Реньяры?— Ну да, — кивнул Марсель, его губы нервно дернулись.— Будь они прокляты, эти Реньяры. И дал же нам бог таких соседей!— Что, они все продолжают бесчинствовать?— Да, Марсель, да. На них нет никакого удержу. Они не боятся ни королевских солдат, ни судьи, ни прокурора. Они потеряли стыд и совесть. Вот Филипп видел, как они выгнали крестьян со своей земли. Представляешь, Марсель, те уже лет восемьдесят арендовали их землю, построили дом, завели скот, собирали хороший урожай, честно рассчитывались с Реньярами. А старший сын Гильома, Виктор, почему-то посчитал, что они платят мало и налетел с бандой своихГоловорезов и с братьями, забрал скот, весь урожай и выгнал из дому невинных людей.— Дьявол! — прорычал Марсель Бланше и сильно ударил кулаком по столу. — Да будь у меня несколько смелых людей, я бы в два счета разобрался с этими ненавистными Реньярами. Филипп, ты бы помог мне?Лицо Филиппа стало жестким. Он утвердительно кивнул. — Конечно. Конечно бы помог, дядя! Я ненавижу Реньяров всем своим сердцем, ведь они убили моего отца!— Я знаю это, успокойся, Филипп. Придет твой час и ты с ними разберешься. А сейчас я пойду посмотрю, как там моя лошадь.Марсель Бланше поднялся из-за стола, поблагодарил сестру и Лилиан за кров и хлеб, а потом направился в конюшню.Его гнедой жеребец по кличке Мен громко и радостно заржал, почувствовав, что к воротам подходит хозяин.— Ты мой хороший, хороший, — негромко прошептал Марсель, доставая из кармана хлебную корку, обильно посыпанную солью. — Вот, я принес тебе угощение, — и он протянул на ладони хлеб своему коню.Тот влажными и мягкими губами принял угощение, стал тереться своей мордой о плечо Марселя.— Хороший, хороший, — приговаривал Марсель, поглаживая упругую шею животного.Конь стриг ушами, косил своим темным влажным глазом и нервно стучал копытом о землю.— Что, хочешь сказать, что ты застоялся и тебе пора на просторы? Хочешь порезвиться, промчаться, как ветер по холмам?Конь в ответ радостно заржал.— Видишь, я знаю тебя, могу угадывать все твои мысли. Да и мне, поверь, не сидится в доме, хочется на простор, хочется на свежий ветер.Конь принялся теребить рукав куртки Марселя.— Ну, ну, успокойся, мой хороший, — мужчина провел по крутому крупу ладонью, — ты славный конь, очень славный.Дверь конюшни приоткрылась и порог переступил Филипп.— Какой у тебя замечательный конь, Марсель!— О, да, это мой самый лучший друг. Он еще ни разу меня не предал и я, поверь, не брошу его ни в какой беде.— Замечательный конь, я бы тоже хотел иметь такого верного друга.— А ты попробуй, подойди, возьми его за повод, попробуй!Филипп смело подошел к лошади и только лишь протянул руку, как конь шарахнулся в сторону.— Видишь, он не любит чужих.— А ты попробуй ударить меня, Филипп, попробуй.Ну ударь меня в грудь! — предложил Марсель своему племяннику.Филипп недоуменно пожал плечами.— Зачем, дядя?— Ну ты попробуй, я тебя прошу.Филипп замахнулся, но не успел нанести удар, как конь взвился на дыбы и грудью оттолкнул Филиппа. Тот отлетел в угол конюшни и растянулся на соломе.Марсель Бланше расхохотался.— Видишь, как он оберегает своего хозяина! Он дважды спас мне жизнь. Представляешь, один раз он вытащил меня из болота. Я думал, что уже пришло время отдать богу душу. Я не мог сам выбраться из трясины и тут слышу, мой конь бегает по берегу, стучит копытами и жалобно ржет.— И что тогда, дядя?— Как что, я позвал его, крикнул: Мен, иди сюда. И он двинулся через трясину ко мне. Я уцепился за повод и мы вдвоем смогли выбраться. Если бы не он, то не стоять бы мне здесь, а тебе не разговаривать со своим дядей-разбойником.— А второй раз? — вставая с соломы и отряхиваясь, поинтересовался Филипп.— Второй раз тоже было довольно рискованное приключение. За мной гналась дюжина солдат. Патроны у меня кончились и рассчитывать мне было уже не на что. Только он мог меня спасти. И я наклонился к его шее и попросил: Мен, Мен, спаси меня! И представляешь, Филипп, конь помчался будто бы у него выросли крылья. Он даже не касался земли или мне так показалось. Хоть солдаты все время были за моей спиной, я слышал выстрелы, слышал их крики, а тут Мен помчался так, что они сразу же отстали, и я смог переправиться через горную реку и выбраться на другой берег.— А солдаты, дядя?— Солдаты смотрели на нас, будучи уверены, что мы с Меном утонем. Они даже не стреляли, жалели патроны.— И Мен тебя вытащил?— Конечно же вытащил. Хороший, — сказал Марсель и погладил голову коня, а потом нежно провел ладонью по шелковистой гриве. — Он в самом деле умный, красивый и быстрый конь. Он, наверное, самый быстрый конь в округе и очень предан мне. Он даже слушается моего голоса. Ты не поверишь, но это так.Филипп пожал плечами, действительно не веря в то, что говорил Марсель.— Вот смотри, я тебе сейчас покажу. Мен, на колени! — негромко сказал Марсель Бланше.И конь, вначале глянув на Филиппа, потом на своего хозяина, тотчас опустился на колени.— Вот видишь!— Да, — изумленно воскликнул Филипп, — мне бы такого коня!— А зачем тебе такой конь?— Я бы тогда тоже никого не боялся.— А разве ты кого-то боишься, племянник? Филипп неопределенно пожал плечами. Его лицо стало строгим и суровым.— Да, я хотел бы поквитаться с нашими врагами, я хотел бы застрелить Виктора Реньяра, всех его братьев. А самое главное — я с удовольствием бы пустил пулю в старого Реньяра, который застрелил моего отца.— Ты так говоришь, племянник, как заправский стрелок. А наверное, и пистолет толком не умеешь держать в руках.— Да, мне редко приходилось держать в руках оружие. Но думаю, если бы я попал в руки к хорошему учителю, я овладел бы этим искусством.— Что ж, Филипп, хороший учитель стоит перед тобой, лучшего тебе не отыскать. Пойдем, я научу тебя стрелять.Филипп, обрадованный предложением Марселя, покинул конюшню.— Иди в дом, неси пистолет. И захвати мою кожаную сумку, она вся набита оружием.Через несколько минут Филипп вернулся с кожаной сумкой через плечо и с двумя пистолетами в руках.— Пойдем за дом, там укромное место, — предложил Марсель.Филипп согласно закивал и, сгибаясь под тяжестью оружия, зашагал за своим учителем.— Видишь то чучело? Это очень привлекательная и подходящая мишень. Так что, давай, доставай оружие, я преподам тебе несколько уроков.Филипп быстро вытряхнул содержимое большой кожаной сумки на землю. Четыре пистолета и короткое ружье, а также мешочки с порохом и пулями лежали на земле.Марсель нагнулся, нежно погладил вороненые стволы пистолетов, их глянцевые отполированные ручки.— Давай, бери вот этот небольшой пистолет и становись на мое место.Филипп взял пистолет, широко расставил ноги и медленно поднял голову.— Целься в голову.— Нет-нет, в шляпу я, наверное, не попаду, — глядя на чучело, сказал Филипп Абинье.— Тогда стреляй в грудь, это тоже верный выстрел. Филипп нажал на курок, и в холщовом рубище чучела образовалась дырка.— Ну, племянник, так ты неплохо стреляешь. Или это случайно?Филипп улыбнулся не зная, что и сказать.— Попробуй еще раз, может тебе снова повезет. Филипп схватил второй пистолет. И этот выстрел тоже был точным.— Да мне кажется, тебя и учить нечему. О чем ты думаешь, когда стреляешь?— Я воображаю, что это не чучело, а сам Гильом Реньяр стоит передо мной. Поэтому все мои пули попадают прямо ему в сердце.— А я воображаю, что предо мной стоит сам король, его величество.Марсель Бланше ловко поднял с земли небольшое ружье и почти не целясь нажал на курок. Грохнул выстрел, и шляпа, сбитая с чучела, завертевшись в воздухе, отлетела шагов на десять.Филипп Абинье даже захлопал от восторга в ладоши.— Ну, Марсель, такого я еще никогда не видел.— А что же ты думаешь, иногда меткие выстрелы спасают собственную жизнь, так что владеть оружием надо в совершенстве. Не расставляй так широко ноги, когда стреляешь, не жмурься так сильно, будто тебе в глаза дует едкий дым.Марсель и Филипп еще около часа упражнялись в стрельбе. Дядя объяснял, как мог, племяннику все тонкости этого искусства, объяснял, как следует стрелять против света, как лучше пользоваться огнестрельным оружием в сумерках, в густых зарослях.Филипп утвердительно кивал, стараясь запомнить каждое слово.— А теперь, дорогой Филипп, я покажу, как стрелять из двух пистолетов сразу.— Из двух? — изумился Филипп.— Ну да, смотри.Марсель взял два пистолета, потом резко повернулся и, не целясь, почти одновременно нажал курки. Чучело, уже продырявленное во многих местах, упало на землю, что привело Филиппа в неописуемый восторг.— Вот бы мне так! Вот бы я научился делать подобное, тогда наверняка бы Реньярам пришел конец, и они не третировали бы местное население. А самое главное, я отомстил бы им за невинно пролитую кровь отца, за его братьев, за всех.Но тут он осекся, на его молодое лицо набежала мрачная тень.— Что с тобой? — внимательно вглядываясь в лицо племянника, осведомился Марсель.— Да ничего, это я так…— Нет-нет, признайся, Филипп, о чем ты подумал.— Да, подумал, как-нибудь расскажу…— Может быть, я тебя чем-то обидел или что-то не так сказал?— Нет-нет, Марсель, все хорошо, спасибо тебе, — и Филипп наклонился к земле и принялся складывать оружие в кожаную сумку.— Давай, поедем покатаемся, я уже засиделся на месте.— А плечо?— Что плечо, на мне все заживает как на собаке, — пошутил Марсель Бланше. — Видишь, пальцы сгибаются, я даже могу держать в руках пистолеты. Поэтому можно считать, что я почти здоров.Филипп согласно закивал и заспешил к дому, чтобы поставить сумку с оружием.— Сын, ты куда-то спешишь? — спросила Этель, видя, как Филипп спешно натягивает кожаную куртку.— Да, мама, мы с Марселем решили немного прокатиться.Лицо женщины тотчас стало озабоченным.— Не волнуйся, мама, — видя, как изменилось лицо женщины, сказал Филипп, — все будет хорошо, мы будем осторожны.— Только смотрите, не заезжайте на земли Реньяров, мне очень не хотелось бы потерять тебя, сын.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27