Скоро на льд
ине вырос целый научный городок с улицами: Самолетной, Складской, Советс
кой…
6 июня 1937 года под трехкратный ружейный залп они подняли над полюсом Красн
ый флаг Союза ССР, открыли первую в мире научную станцию «Северный полюс
».
И сразу же, одно за другим, последовали научные открытия. С затаенной горд
остью, как будто ничего особенного в этом не было, Кренкель отстучал ключ
ом на Большую землю первую в истории человечества сводку погоды Северно
го полюса. С утра до ночи работающий со своей лебедкой Ширшов вначале даж
е не поверил приборам, когда обнаружил под двухсотметровым слоем холодн
ой океанской воды мощный слой теплого течения Гольфстрим, пришедшего сю
да, к самому полюсу, от тропического Карибского моря.
Совсем нечаянно сделал там научное открытие даже он, Ритсланд. Поймал на
льдине пуночку, северного воробышка. Кроха сидела на вздыбленном торосе
и распевала, доверчивая, непуганая. Он остановился, пораженный Ц живая п
ичуга в этой ледяной пустыне! Взял ее голыми руками. Когда показал всем, не
поверили, решили, что с Большой земли на самолете ее прихватил. Но вскоре
увидели, как над разводьем стремительно пронеслись, мелькая черными спи
нками среди голубых торосов, чистики. Потом, удивленно покрикивая, над их
лагерем пролетела чайка-глупыш. Ширшов уже выуживал из океана множество
всевозможных рачков, моллюсков… Существовавшее убеждение, что в центре
Арктики нет никакой жизни, наглядно опровергалось.
Оставшись на льдине одни после отлета самолетов, четверо папанинцев раб
отали за десятерых, не замечая времени и страшной усталости, часто в наск
возь мокрой, покрывшейся льдом одежде Ц сушиться им было негде, в палатк
е, все отопление которой керосиновая лампа, мороз доходил до 15 градусов. П
о шесть часов подряд крутили они вручную лебедку, доставая с глубины про
бы грунта, пробы воды. Сутками стояли у приборов в ледяной обсерватории, у
лунки, к которой добирались в пургу, держась за протянутый от палатки кан
ат. Все время им приходилось быть начеку. Дежурства вели круглые сутки. То
и дело бросались спасать затопленные склады, перебирались на новое мест
о, перетаскивали все имущество. И это в черноте полярной ночи, под вой неис
тового, валящего с ног ветра, под грохот ломающегося вокруг льда, когда ль
дина под ногами оживала, начинала раскачиваться, давая знать, что она все
го лишь хрупкая корочка на четырехкилометровой толще океанской воды, чт
о была под ней.
За девять месяцев дрейфа папанинцы собрали огромный научный материал, к
оторый послужит делу дальнейшего изучения и освоения Арктики, освоения
Северного морского пути, крайне необходимого стране.
И сейчас, когда ледовые сжатия, следуя одно за другим, разломали их льдину
, папанинцы, держа наготове нарты с уцелевшим аварийным запасом продовол
ьствия и теплой одежды, особо, как зеницу ока, берегут собранный научный м
атериал.
До сих пор они выходили победителями из всех ледовых схваток. Но сейчас, к
огда у них под ногами остался маленький, всего лишь в тридцать метров над
треснутый обломок льдины, а ураган продолжает свирепствовать…

Ц Здорово сносит?
Гудованцев остановился у штурманского столика и рассматривал только ч
то нанесенные на карту линии маршрута.
Ц Порядком. Ц Ритсланд повернул карту поудобнее… Ц Новая поправка к к
урсу.
С первой встречи Николаю был симпатичен этот знающий, вдумчивый, необыкн
овенно скромный и обаятельный человек. Что-то было в нем близкое Николаю.
Стремление все изведать, которое прорывалось во взгляде? Ненавязчивая р
ешительность? Возможно…
Ц О чем задумался, Алеша?
Ритсланд доверительно поглядел на него.
Ц Вспомнил, как мы улетали с полюса. Знаешь, когда поднялись в воздух и ув
идели сверху эту пустыню льда и снега Ц от горизонта до горизонта Ц и че
тыре человеческие фигурки на льду, да еще пес Веселый с ними, мечется, бедн
яга, волнуется. Тут только по-настоящему поняли цену их подвига. Больше дв
ух тысяч километров от Большой земли! Мы туда добирались два месяца.
Ц Хорошо, связь у них все время крепко налажена была, Ц кивнул Николай.
Ц Если бы не это…
Ц Ну так ведь там же Кренкель! Ц многозначительно улыбнулся Ритсланд.

Ц Мы-то Кренкеля хорошо знаем, Ц неожиданно в тон ему объявил Гудованц
ев.
Ц Серьезно? Ц поднял брови Ритсланд.
Ц Вполне. Пять лет назад, когда мы еще только начинали, Эрнст был нашим пе
рвым бортрадистом. Не на этом корабле, правда, В-6 тогда еще не был построен
. На В-3, «Ударнике». Трудновато ему там приходилось с его ростом. В-3 Ц кораб
ль небольшой, в гондоле тесно. Приткнется со своим приемником в углу, межд
у мешков с балластом, канистр, швартовых канатов, согнется в три погибели,
ноги девать некуда, колени до ушей достают. Должно быть, не понравилось. Во
т и подался в Арктику.
Из радиорубки, только что получив из метеоцентра сводку погоды, вышел Да
вид Градус. Поймав на себе вопрошающие взгляды, виновато развел руками
Ц ничего нового, что я могу сделать?!
И пошел к корме.
Ритсланд взглянул на висевший над столиком ветрочет. Да, самолеты сейчас
стоят на приколе. А они летят…
Ему почему-то вспомнились слова отца, сказанные недавно не то с осуждени
ем, не то с пониманием:
«Непоседливый ты, Алешка, перелетная ты птица! Тебя все куда-то тянет…»
Наверно, так и есть. Перед самым отлетом он неожиданно получил комнату, в М
оскве, на Суворовском бульваре. Первую комнату в своей жизни. И, по правде
говоря, совершенно не представляет, когда будет в ней жить. Ведь он сегодн
я здесь, а завтра за тысячи километров, на другом конце страны. И так посто
янно. С тех пор как мальчишкой ушел из деревни в Ленинград, имея в кармане
несколько «миллионов» бумажных денег и несколько царских серебряных р
ублей (которые уже не ходили, а мама на дорогу все же дала), жил только в обще
житиях Ц и когда в артиллерийском училище учился, и в школе летчиков-наб
людателей. А стал летать, останавливался в комнатах летсостава. И вперед
и у него полеты и полеты… Он еще досыта не налетался.
Отец журил, что он совсем забыл их с матерью, в деревню глаз не кажет. А он не
забыл. Столько раз собирался поехать, почти уже был в поезде… И всякий раз
неожиданный и неотложный полет. Как сейчас.
Дал отцу слово: уж теперь-то, как только вернется, повидает их. Непременно.
Отец говорит, мама очень ждет. Он и сам знает, как она ждет, как каждый день,
затаив надежду, высматривает… Он тоже очень соскучился. По ней, по сверст
никам, по веселому шуму родного дома. С отцом по свежей пороше сходят они н
а зайца, как когда-то. Ух, каких великолепных он приносил, когда был еще пар
нишкой! И ружьишко-то было допотопное, шомпольное. Осенью ходил на вальдш
непа. Места у них заповедные, дубы могучие, вязы… Пушкиным воспетые. Село М
ихайловское всего в сорока километрах. На охоту с ним всегда увязывалась
длинноногая угловатая сестренка Наташка. Она была готова даже заменять
ему сеттера Ц подкрадется к кустам, кинется с криком, птицы вспорхнут, и о
н бьет их на лету. А она, довольная, прыгает от восторга. За хороший «гон» ра
зрешал ей выстрелить по цели.
…На ведущем в киль трапе появился вернувшийся с осмотра материальной ча
сти корабля Устинович. Поморщившись, сказал:
Ц Когда только Градус выдаст приличную погоду? Тоже мне метеобог! Заело,
что ли, у него в небесной канцелярии? Или он вовсе и не бог? Тогда, братцы, за
чем мы его взяли?
Ц А ты его за борт! Ц подмигнул Мячков.
Ц Придется. Ц Широким жестом засучил рукава Устинович.
Ц Вот только справишься ли? Додика, правда, расшевелить трудно, но уж есл
и разойдется…
Ц Да, наш Додик в больших драках отличался, Ц многозначительно предост
ерег Новиков. Ц «Стенки» Ц слышали такое? Раньше, бывало, зимой на Москв
е-реке устраивали. И у них, в Астрахани, на Парбучьем бугре улица на улицу «
стенками» ходила. Додик первым заводилой был. А знаете почему? Он же рыжий
, а тогда вовсе огненный был. «Меня, Ц говорит, Ц за версту видно было». Ка
к начнут мальчишки дразнить Ц рыжий, рыжий, конопатый! Ц тигром бросалс
я.
Ц Ладно, не пугайте, я тоже не из робких, Ц хмыкнул Устинович. Ц Давайте
сюда «бога»!
Ц Так вот же он, Ц кивнул в сторону кормы Коняшин.
Устинович обернулся… и замер. Из кладовой цепкой походкой, приноравлива
ясь к широкому раскачиванию корабля, держа в руках большущий поднос, уст
авленный снедью, выплыл разрумянившийся Давид Градус Ц их синоптик, он
же и добровольный их «кормилец», бессменный «шеф-повар».
Ц Смени гнев на милость да подкрепись сначала, боец кулачный, Ц ставя н
а стол поднос, пробасил Градус.
Ц Ой, Додик, душа ты человек! Ц уже восторженно приветствовал его Устин
ович.
Ц Братва, ужин! Ц сдвинув шлем на затылок, крикнул, выбегая из радиорубк
и, Вася Чернов.
И, шумно восторгаясь, все обступили стол. Только сейчас они вспомнили, что
, захваченные делами, с утра так еще ничего и не ели.

III

Ц Товарищ второй командир!
Слегка наклонившись, чтобы не задеть притолоку, весь заснеженный, раскра
сневшийся от бушующего снаружи ветра, в рубку управления вошел первый бо
ртмеханик Константин Шмельков, смахнул с лица и шлема снежные хлопья, од
ернул замявшийся комбинезон.
Ц Докладываю: в винтомоторной группе все в порядке. Горючее расходуетс
я в норме.
Иван Паньков выслушал рапорт. От темных, чуть прищуренных глаз к скулам п
обежали морщинки.
Ц Как там ребята, никого не уморило?
Ц Что вы, Иван Васильевич! Ц вступился за бортмехаников Шмельков. Ц Я п
роверял, ребята держатся как надо.
А между тем озабоченность Панькова была понятна. Всю вахту бортмеханики
сидят в крошечной, как клетушка, моторной гондоле почти неподвижно. Рев м
отора, сгущенный узкими стенами, оглушает. Все дрожит, кажется, даже волос
ы шевелятся под шлемом. Перед глазами приборная доска, сигнальная лампоч
ка. В любую минуту она может замигать и, прорезая грохот мотора, раздастся
перезвон корабельного телеграфа Ц смотри на табло, выполняй приказ ком
андира: прибавить обороты, убавить… К концу вахты усталость может затума
нить внимание, вызвать дремоту. А перед этим полетом ребятам и отдохнуть
как следует не пришлось. Да еще качка…
Поэтому Шмельков чаще обычного ходил проведывать вахтенных. Пристегну
вшись специальным замочком, что висит у пояса, за трос, протянутый вместо
перил, шагал сквозь пургу по зыбким мостикам, идущим от киля корабля к мот
орным гондолам. Шагал, как по небу, по снежным крутящимся вихрям, которые б
или снизу, сверху, толкали, свирепо воя в такелаже. Отодвигал дверцу гондо
лы. Ухо привычно ловило в вырывающемся грохоте мотора частоту пульса, ри
тмичность. Приборы подтверждали: все в порядке.
Бортмеханики были рады его приходу. Каждому хотелось, чтобы он побыл под
ольше. Всегда сдержанный и серьезный Кондрашев радушно уступал свое мес
то, а сам, согнувшись в три погибели, садился на радиатор, готовый к долгой
и обстоятельной беседе. Новикову с его габаритами потесниться было еще т
руднее. Он как-то вминался, освобождая крошечное пространство, кричал:
Ц Заходи, как там, на Большой земле?
Большая земля Ц это весь корабль. Моторная гондола Ц отдаленный остров
ок.
Словоохотливый Никитин готов был «байки травить» хоть всю вахту. У него
и историй разных припасено, и шуток-прибауток… Но у Шмелькова не было вре
мени. Крикнув:
Ц Идем точно по курсу, Ц кивал: Ц Счастливо!
И отправлялся обратно. За ребят он был спокоен, не подведут, напрасно Пань
ков беспокоится.
Ц Потише, Костя, расступись, дай дорогу другим.
В рубку протискивался Тарас Кулагин. Со вкусом потер широкие ладони, сло
вно хотел сказать что-то необыкновенно радостное. Шумно выдохнул:
Ц Васильич, докладываю: материальная часть корабля в полном порядке. Ни
каких нарушений в устройствах управления, в воздушных и газовых клапана
х не наблюдается.
Докладывал он как-то по-свойски, между прочим, словно это была только при
сказка, а сказка будет впереди.
Паньков укоризненно глянул на третьего помощника. Ему была немного не по
нутру эта мальчишеская, беззаботная разухабистость Кулагина. Посторон
ний человек мог бы подумать, что никуда Тарас не ходил, не осматривал кора
бль, сидел себе в пассажирском салоне и играл с кем-нибудь в шашки, а пришл
о время, встал и вот докладывает. Конечно, это было не так, Паньков знал это
хорошо. Тарас и в институте таким был. Казалось, о зачетах он и не думает. Ве
селый, любил на танцы сбегать, отчудить что-нибудь особенное, так что все
потом долго вспоминали. Другие, если пробовали подражать ему, обычно на з
ачетах заваливались. А он всегда сдавал отлично. Потому что занимался, ра
ботал всерьез и азартно. Это только его неуемная жизнерадостность созда
вала впечатление несерьезности. И сейчас Паньков был уверен: поднимись о
н сам в киль и осмотри, своими руками пощупай все штуртросы, воздушные кла
паны Ц если Тарас сказал: все в порядке, значит, ничего другого он там и не
найдет. И, махнув рукой, усмехнулся Ц тебя не переделаешь!
Раскрыв бортовой журнал, стал записывать: «В винтомоторной группе все в
порядке. Материальная часть корабля…»
Паньков был человек другого склада. Тренированный, худощавый, с обветрен
ным смугловатым лицом, он был всегда сдержан, уравновешен. Чувствовал се
бя старше других, хотя разница была всего в два-три года. Возможно, сказал
ась нелегкая жизнь, что была позади.
Пробиваться ему приходилось одному, с невероятным трудом и упорством. Он
был старшим сыном в многодетной и бедной мордовской семье. Первым стал п
омогать отцу, пошел по найму пасти скотину. В голодный двадцать первый го
д, когда у них в Поволжье все выгорело от зноя и ели они все одну лебеду, под
ался вместе с родителями в Сибирь, за хлебом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28