Отблеск ее удар
ил в глаза, осветил лица, рубку. А впереди перемешивающиеся, слепящие белы
е потоки… Теперь они заслоняли, отгораживали все, что было за ними.
Гул моторов то нарастал, и тогда казалось, что они придвинулись вплотную
к гондоле, то неожиданно замирал, заставляя Коняшина с тревогой вслушива
ться, посматривать на сигнальную лампочку корабельного телеграфа Ц не
подает ли сигнал кто-либо из вахтенных бортмехаников.
С подъемом на высоту началось обледенение всех металлических частей ко
рабля. Дюралюминиевые переплеты окон быстро утолщались, тоненький трос-
визир на глазах превращался в канат и поблескивал ледяной коркой. Обледе
невали, конечно, и моторы, и даже дающие тысячу шестьсот оборотов винты. Ср
ывающиеся с них кусочки льда с силой ударяют в оболочку, предусмотритель
но усиленную здесь дополнительными слоями перкаля. К счастью, самое боль
шое на корабле, по объему Ц его стометровая оболочка Ц не обледеневает,
потому что она все время как бы дышит, то чуть сжимаясь, то расширяясь, и ле
дяная корка на ней непрерывно ломается и отлетает. Порою эти кусочки льд
а ударяют по гондоле, и тогда кажется, что снаружи кто-то кидает камешки. П
аньков время от времени помогает «дыханию» оболочки Ц открывает клапа
ны, выпускает из баллонета немного воздуха, а затем открывает заслон на н
осу корабля, и встречный ветер снова наполняет баллонет.
Неожиданную беду обледенение принесло Арию Воробьеву. Отказали оба его
радиополукомпаса: и тот, что у штурвала направления, и тот, что в радиорубк
е. Погасли, явно обесточили. Воробьев проверил ручку включения. Контачит.
Осмотрел проводку Ц обрыва тоже нет. Может, что с динамо-машиной? Она сна
ружи, за иллюминатором. Там черно, ничего не видно. Не раздумывая, Воробьев
открутил зажимы, и иллюминатор распахнулся. В лицо хлестко ударил мороз
ный ветер со снегом. Воробьев высунул руку, дотянулся до укрепленной на к
ронштейне динамо-машины с ветрячком. Они были покрыты толстым слоем льд
а. Все стало понятно. Никакому ветру не провернуть такие обледенелые кры
лышки.
Весь изогнувшись Ц иллюминатор небольшой, с головой в него не высунешьс
я, Ц Воробьев на ощупь, торопливо обкалывал отверткой намертво приросш
ий лед.
Ветер жег руку, пальцы немели, вот-вот выпустят отвертку…
За спиной Чернов нетерпеливо просил:
Ц Давай я.
Пока Воробьев, отогревая, тер руку о меховую куртку, дышал на нее, Вася так
же упорно обкалывал лед пассатижами. Ветряк надо освободить во что бы то
ни стало. Вот-вот Кандалакша, от нее на Мурманск пойдут опять по радиомаяк
у, и приборы должны работать.
Ветер попутный, корабль идет со скоростью сто десять километров в час. До
Мурманска лета два часа с небольшим. Скорее бы туда, там сейчас ясно!
Вспомнив, как мало остается у него времени, Гудованцев подсел к Ритсланд
у за штурманский столик, я они занялись уточнением дальнейшего курса Ц
от Мурманска до льдины папанинцев. К старту с Кильдин-озера у штурманов д
олжна уже быть детально разработанная навигационная карта дальнейшего
пути.
Скоро девятнадцать. И Николай Коняшин поднялся по трапу в киль, направля
ясь в последний перед Мурманском обход. В киле мороз, ветер гуляет, зато св
ежо. Все свободные от вахты отдыхали в гамаках, зарывшись с головой в спал
ьные мешки. Только Кондрашев почему-то еще не улегся, сидел в гамаке, свес
ив ноги, покачивался.
Ц Чего не спишь? Скоро ведь на вахту, Ц сказал ему Коняшин.
Ц Так… Ц неопределенно ответил тот.
И вдруг светлые глаза его сощурились в улыбке.
Ц Знаешь, какое дело, Ц немного смущенно сказал он, Ц у Ксении сегодня д
ень рождения.
Ц Да что ты?! Ц обрадовался Коняшин. Ц Ну поздравляю. Так с тебя причита
ется.
Ц Понятно, Ц с готовностью согласился Кондрашев. Ц Вернемся Ц обязат
ельно отметим.
Ц Поспи все ж таки, Ц сказал Коняшин, отходя, Ц часок-полтора у тебя еще
есть.
Он пошел дальше, останавливаясь у бензомеров.
Кондрашев стал неторопливо укладываться. Когда уже лежал в гамаке, невол
ьно заскользил взглядом по чуть вздрагивающей перкалевой стенке, по чет
ким дорожкам тянущихся по ней швов, которые, он знал, были прострочены, про
клеены, тщательно проверены заботливыми Ксениными руками.
Разве это просто Ц сделать так, чтобы газ во всем огромном мешке не мог на
йти даже игольной дырочки, чтобы вытечь? Недаром все ребята говорят: «Есл
и ты, Ксеня, строчила, летим спокойно!»
Коняшин, ослепленный снежной заварухой, ветром, который стегал по лицу и
рвал одежду, уже шел по мостику к бортовой моторной гондоле. Когда отодви
нул дверцу и шагнул в нее, сидевший там Алеша Бурмакин широко открыл глаз
а:
Ц Что там твори-и-тся! А здесь и не видно.
От мотора приятной волной шло тепло. Коняшин смахнул ладонью снег, вроде
как умылся.
Ц Как ты тут? Ц спросил громко, чтобы Бурмакин услышал.
Ц Песни пою, разве в киле не слышно? Ц перекрикивая грохот мотора, кинул
Бурмакин.
«Шутит, значит, все хорошо», Ц довольно подумал Коняшин. Глянул на прибор
ную доску, проверил количество оборотов, подачу горючего и масла, особен
но внимательно послушал голос мотора. Сейчас он четкий, отлаженный. А в по
рту перед стартом этот мотор им с Алешей дал жару. Не хотел заводиться, вск
идывал свой рев до высокой ноты и замирал… Алешка, должно быть, до сих пор
переживает, хоть и не показывает.
Коняшин глянул на Бурмакина, еще раз посмотрел на приборную доску и попр
ощался:
Ц Счастливо. До Мурманска.
В кормовой, у Новикова, Коняшин пробыл еще меньше. Убедился, что все там в н
орме, перекинулся с Костей парой незначительных фраз. Только бортмехани
ки знают цену этим простым, мимоходом брошенным словам, как сразу дают он
и разрядку состоянию человека, часами находящегося в тесном громыхающе
м ящике.
Ц Порядок, Ц уверенно кивнул Новиков на прощание и снова уселся в кресл
е.
Таких, как Митя Матюнин, в моторной гондоле могло бы поместиться сразу дв
ое. Тонкий, весь подобранный и деловитый, он был как-то очень на месте в сжа
том возле мотора пространстве.
Дверца гондолы еще не отодвинулась до конца, а Матюнин уже вскочил.
«Ну что там?» Ц молчаливо, одним лишь взглядом спрашивал он «старшего».

«Как у тебя?» Ц так же молчаливо спрашивал Коняшин.
Он проверил показания приборов, прислушиваясь к мотору Ц нет ли хоть на
мека на сбой ритма. Запорошенные снегом коняшинские брови делали его лиц
о начальственным и строгим. Матюнин искоса посматривал на него: ищи, мол, н
е ищи Ц у меня порядок!
Мотор действительно работал отлично. Снежинки на лице Коняшина, потемне
в, растопились, и оно опять стало молодым и свойским.
Ц Скоро Мурманск? Ц наконец не удержался Матюнин.
Ц До Мурманска два часа осталось, Ц ответил Коняшин. Ц Горячей ушицей
или флотским борщом подзаправишься. Ободзинскому уже спецзаказ переда
ли. А там… Командиры дальнейший маршрут разрабатывают.
Матюнину ужасно хотелось задержать «старшего» подольше, поговорить. Но
вот как раз этого он и не умел делать Ц завести разговор, найти нужные сло
ва… Он только спросил:
Ц Как дома-то у тебя? Как твои девахи?
И Коняшин сразу отпустил ручку двери, за которую он уже взялся.
Ц Девахи мои одна лише другой, Ц прищурился он от удовольствия, Ц но о н
их, Митя, потом…
И ушел, шагнув на простреливаемый ветром и снегом мостик.
Ну чтобы задержаться ему еще совсем немного, рассказать бы Мите, как его ч
етырехлетняя Люська вцепилась в полу его реглана с «птичками» на рукава
х, когда он уходил, и никак не хотела отпускать. А Катя подхватила ее, плачу
щую, на руки. А он подхватил Катю, поднял их обеих Ц что они обе, крохи, веся
т! Ц и закружил по комнате. А потом шепнул:
Ц Пора. Я же лечу на помощь папанинцам!
Ц А мы давай полетим вместе на помощь, Ц тут же нашлась Люська. И побежал
а доставать свои елочные игрушки Ц он их подарил ей месяц назад, на елку,
под Новый год Ц серебристый дирижаблик с гондолой, с красными огоньками
в иллюминаторах и ватную папанинскую льдину с крошечными палаткой и вет
ряком и даже с человеческими фигурками, вместо снега обсыпанную блестящ
ей бертолетовой солью. Дирижаблик в Люськиной руке, жужжа, подлетел к льд
ине и, подцепив «лебедкой» (Люськиным согнутым мизинчиком) антенну, подн
ял льдину вместе с палаткой и людьми.
Ц Вот так! Ц торжествующе сказала она.
Как ругал потом себя Матюнин, что не сумел, молчун, поговорить с Коняшиным
! Надо было задержать его. Хотя бы на две-три минуты! Расспросил бы еще. Сам
рассказал бы ему хоть о своей Любаше, как во всей Москве не нашел он краше
девушки и поехал за ней в родную деревню Большое Попово под Липецком, где
леса вокруг шумливые и соловьи поют, как нигде больше. Эх, кабы знал…
…Коняшин вернулся в киль. Ребята уже спали все. Слышалось их спокойное ды
хание, легкое похрапывание. «Теперь их из пушки не разбудишь», Ц усмехну
лся Коняшин.
В пассажирском салоне, отложив на время навигационные карты и бумаги, вс
е сгрудились вокруг Ария Воробьева, который, держа в руке какую-то деталь
от радиополукомпаса, объяснял ее назначение, особенности работы всего п
рибора.
В Мурманске из-за перегрузки корабля Воробьеву, возможно, придется сойт
и, не лететь дальше. Но за сутки полета он успел детально ознакомить Ритсл
анда и Чернова с радиополукомпасом, они уже могут работать с ним самосто
ятельно.
Уже сейчас они летят по неосвоенной северной трассе. Пройден Северный по
лярный круг. Радировали об этом в порт. Впереди пустынное ледяное Гренла
ндское море, куда не заходит ни один корабль, не залетает ни один самолет.
Там этот прибор будет просто незаменим. Папанинцы не могут давать свои т
очные координаты, их льдина все время движется, да и закрытое тучами небо
часто не дает им возможности определиться. Радиополукомпас, ловя позывн
ые Кренкеля, и в ночь и в непогоду точно приведет корабль к дрейфующей где
-то между Гренландией и островом Ян-Майен льдине. Даже если с ходу они про
скочат папанинский лагерь, стрелка прибора сразу покажет, что источник р
адиоволн уже позади. Разворачивайся и подходи!
Ц Представляете, как трудно будет их увидеть, Ц призадумавшись, сказал
Ритсланд. Ц В ночи, среди вздыбленных льдов! Ни палаток, ни других ориент
иров там сейчас нет.
Ц Костер запалят, Ц уверенно решил Лянгузов. Ц В ночи костер очень дал
еко виден.
Ц Скорее все же они первыми увидят наш прожектор. Ц Гудованцев кивнул в
сторону рубки, где по-прежнему все было залито светом. Ц Кренкель по рад
ио сделает окончательную доводку.
Ц Прошу учесть, Ц обращаясь ко всем, заявил Устинович. Ц Я к спуску на л
ьдину за папанинцами готов. Ц И, многозначительно взглянув на Демина, до
бавил: Ц Безусловно, преимущество здесь имеет человек наилегчайшего ве
са.
Ц Допустим, Ц согласился Демин. Ц Я себе представляю это так: спускаем
Устиновича на льдину, поднимаем на борт всех папанинцев и на радостях…
Ц Демин глубоко вздохнул, и полные губы его расплылись в невинно-детско
й улыбке, Ц …забываем Володьку на льдине. Ну, в самом деле, братцы, ведь лег
ко не заметить во льдах такую скудную фигурку!
Такого оборота не ожидал никто, даже сам Устинович, и все грохнули таким н
еудержимым раскатистым смехом, что стоявший у штурвала Паньков недоуме
нно обернулся к ним:
Ц Вы что там, орлы?
В радиорубке опять запела морзянка. Чернов выходил на связь с портом. Уст
инович взглянул на часы.
Ц Ого, уже без десяти девятнадцать. Пойти прикорнуть на часок?
Ц Иди, иди, Ц кивнул ему Гудованцев. Ц В Мурманске у тебя дел будет невп
роворот.
Лучи прожекторов по-прежнему бесплодно рвались вперед, не в силах проби
ть стену мятущегося на ветру снега. Мячков и Почекин до рези в глазах всма
тривались в слепящую белизну, пытаясь уловить, что скрывается за ней.
Внимательно следя за приборами, стоял у штурвала глубины Паньков. Корабл
ь размашисто переваливался через широкие, словно океанские, волны. Так ж
е широко дышалось сейчас и Панькову. Несмотря на мороз, он распахнул воро
т комбинезона.
Особенный у него сегодня день! Четыре года назад именно в этот день, 6 февр
аля, в день рождения Шуры (он верил и не верил тогда, что все сбылось), играли
они свою свадьбу!
Иван покачал головой. Не так просто все было! Совсем незадолго до этого бы
л у него такой день, что перед глазами белый свет померк. Шура избегала даж
е намека на какой-либо сердечный разговор, ему было ясно: «Поворачивай, Ив
ан, оглобли, не видать тебе здесь счастья!» Он бродил по пустынному Долгоп
рудненскому парку, повторяя:
Ц Пропала моя головушка! Совсем пропала!
А назавтра… Ну бывает же такое! Вдруг все разом переменилось…
…Хотя ветер и попутный, но больше доставалось правому борту. Ветер шумно
лизал его шершавым снежным языком. Мячков лишь мельком взглянул на компа
с, на Почекина.
Ц Дай чуть вправо, нас опять сносит.
Ц Есть чуть вправо.
Почекин повел штурвал на градус-два.
Ветер гуще ударил в борт. Неохотно заскрипели жесткие подвески гондолы.
Корабль стал круче зарываться в невидимые волны, вскидываться на их греб
ни.
Паньков цепко держал глазами высотомер. Еще резче заработал в его руках
штурвал.
Из пассажирского салона слышались голоса. В радиорубке звучала морзянк
а. Слышался лишь жесткий хруст цепей Галля, идущих от штурвала вниз, к пере
даточным барабанам. За окнами по-прежнему метался исполосованный свето
м прожектора снег.
Вдруг что-то темное, еще неясное, но огромное и неподвижное проступило вп
ереди, стремительно надвигаясь на них, закрывая собой все. И, резко выпрям
ившись, упершись руками в ветровое стекло, как бы стараясь отгородить вс
ех, весь корабль, от неминуемой беды, Мячков крикнул, словно ударил в набат
ный колокол:
Ц Гора! Летим на гору!

…Пронзительный треск раскатился по всей льдине, и черные полосы трещин н
еудержимо побежали по ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28