Ц До свиданья! Счастливого полета!
Все, кто был на поле, шли следом, запрокинув головы, неотрывно глядя вверх,
махали руками.
Набрав высоту, В-6 делал прощальный круг.
И в это время, запыхавшаяся, с выбившимися из-под шапочки прядями светлых
волос, прибежала и остановилась, беспомощно опустив руки, Лена. Она смотр
ела вверх на плывущий корабль, и он туманился от переполнявших глаза сле
з.
Ц Опоздали… Ц с трудом переводя дух, сказала, остановившись рядом, Коли
на сестра Нина. Ц А так бежали!..
Лида вдруг вспомнила, что она тоже так и не простилась с Колей. И хотя там, н
аверху, ее уже не могли услышать, она махала руками и все кричала:
Ц Коля, до свиданья! Коля, возвращайся!
Лена замахала рукой. Кричать она не могла. Рядом, сорвав с головы шапку, от
чаянно махала ею Катя Коняшина.
Закончив третий круг, корабль плавно отвернул нос и пошел на север. Лучи п
рожекторов шли за ним, провожая, пока он совсем не растаял в аспидно-черно
м небе.

II

Едва поднялись, началась болтанка. Пол уходил из-под ног. Стоявший на штур
вале глубины Сергей Демин, быстро перехватывая ручки штурвала, переклад
ывал его влево. Корабль то медленно выравнивался, то порывался лететь вв
ерх. Стрелка вариометра
Вариометр Ц указатель скорости подъема и спус
ка.
беспокойно металась. Демин неотрывно следил за ней, резкими повор
отами штурвала усмирял корабль, удерживал на заданной высоте, одновреме
нно не выпуская из поля зрения стрелки манометров, следя за тем, чтобы не п
ревысило норму растущее с высотой сверхдавление газа в оболочке. Оно дол
жно всегда чуть превышать давление атмосферы, поэтому и называется «све
рхдавление». Повысится слишком Ц встанет угроза разрыва оболочки; упад
ет сверх нормы Ц на оболочке появятся вмятины, скорость корабля снизитс
я.
За широкими окнами рубки неслись куда-то, белесо чертили темноту снежин
ки. Липли к окнам, срывались, опять липли… Справа, занимая почти треть гори
зонта, вскидывалось и уходило вниз огромное неясно-желтое пятно. Оно то с
ветилось ярче, и тогда уже не казалось желтым, то тускнело. Москва с ее огн
ями. За снежной пеленой город как за матовым стеклом. Желтые пятна всплыв
али впереди по курсу, слева… Медленно проплывали под кораблем пригороды.

Снаружи свистел ветер. Ледяные струи врывались в невидимые щели, холодил
и лицо, шею, а из-под шлема все равно выбивались капельки пота. Демин подви
гал плечами, освобождаясь от напряжения. Повернувшись к стоящему рядом у
штурвала направления второму помощнику Ц Владимиру Лянгузову, Ц сказ
ал, взглянув в окно:
Ц Не скоро кончится.
Тот лишь мельком посмотрел на него, понимающе кивнул.
И снова все внимание вперед, по ходу корабля. И на стрелку компаса. Пружини
сто упираясь ногами в неустойчивый пол, он чутко покачивал штурвал, стар
аясь держать корабль в узде.
Неожиданно взвыл, на все голоса запел в такелаже ветер. В окна хлестко уда
рила снежная волна. Корабль бросило в сторону, круто развернуло. Загрохо
тали, опрокидываясь, ящики в пассажирском салоне.
Лянгузов мгновенно переложил штурвал до отказа. Размашисто встряхивая
сь, корабль стал выходить на прежний курс. Стрелка компаса возвратилась
на место. Напряженное, с еле заметными рябинками лицо Лянгузова снова ст
ало мягким. Руки неторопливо повели штурвал назад.
Управлять дирижаблем при помощи одного штурвала невозможно. Огромный о
бъем оболочки делает корабль необыкновенно подверженным как горизонта
льным, так и вертикальным воздушным течениям. Поэтому на дирижабле стоят
два штурвала глубины и направления. И ведут корабль одновременно два пи
лота.
Ц Товарищ Лянгузов, возьми три градуса ост, Ц поднялся из-за штурманск
ого столика Гудованцев, Ц нас изрядно сносит.
Ц Есть три градуса ост!
Голос Лянгузова, удивительный звучный Ц слышался ли он на взлетном поле
или в Воздухоплавательной школе, которой он сейчас руководит, Ц всегда
вызывал немного восторженную зависть всех командиров. Сейчас, в тесной р
убке, он прозвучал как-то особенно четко.
Гудованцев проверил показания приборов и отметил: несмотря на болтанку,
все выдерживается в норме. Скорость Ц девяносто километров в час. Высот
а Ц сто пятьдесят метров. Израсходуется часть горючего Ц поднимутся до
двухсот-трехсот. А пока что ребятам достается как следует Ц перегружен
ность, небольшая высота полета, следовательно, и опасная близость земли
сильно усложняют пилотирование.
Лавируя между уходящими стенками гондолы, мимо опять устанавливающих я
щики механиков к Гудованцеву подошел бортрадист Василий Чернов и протя
нул листок бумаги.
Ц Командир, радиограмма из порта. Запрашивают состояние корабля, настр
оение.
Гудованцев пробежал глазами листок. Понятно; в порту волнуются, пережива
ют за них.
Ц Как слышимость?
Ц Отличная.
Ц Передай: корабль статически уравновешен в воздухе. Материальная част
ь в полном порядке. Благодарим за добрые пожелания. Настроение…
Гудованцев поглядел на уверенно работающих штурвальных, на радиста. Уст
алое, как и у всех, с покрасневшими невыспавшимися глазами Васино лицо бы
ло полно радости.
Ц Передай: настроение отличное, Ц сказал Гудованцев. Ц Приложим все с
илы для выполнения задания.
Ц Есть.
Чернов быстро записал и вернулся в радиорубку.
Настроение… Оно у всех приподнятое. Да и каким же еще оно может быть?! Они л
етят! Во всю мощь работают моторы. С каждой минутой полета, с каждым оборот
ом винта приближаются к цели.
Остались позади все земные хлопоты. А столько было всего за последние тр
и дня! Обращение к правительству. Нетерпеливое ожидание ответа. И когда п
олучили его, все до ломоты в ногах, но уже с легкой душой бегали по учрежде
ниям, по складам, выписывали, подписывали, просили, требовали… Второй ком
андир Иван Паньков прервал отпуск Ц до отдыха ли тут! Бортмеханик Никол
ай Кондрашев больной поднялся с постели. Георгий Мячков, вывалив перед н
им на стол груду ворошков и таблеток, сказал:
Ц Быстро поправляйся, Николай, болеть сейчас не ко времени!
Никто не мог оставаться в стороне. И сейчас не могут сидеть без дела. Свобо
дные от вахты не отдыхают, а спешат навести порядок на корабле, поднимают
в киль громоздкие тюки.
В темноте за окном бесконечное раскачивание затуманенной земли, сумяти
ца снега. Гудованцев поглядел туда. Что-то беспокойно защемило внутри. По
чему Лена не пришла? Не смогла? Ему так не хватало перед отлетом ее пристал
ьного и теплого взгляда, бесконечно верящего в его умение, знания, удачу…
Лена! Она ворвалась в его жизнь, как врывается в полете ветер, свежий, унос
ящий, попутный…
Их встречи всегда были неожиданными. У него что ни день полеты, подготовк
и к ним, никогда не знал заранее, когда будет свободен. Вырвавшись, мчался
к Лене в Москву и, оторвав ее от нескончаемых занятий, подготовок к сессия
м на ее геологическом в университете, увозил в Долгопрудный. Тут в двух ша
гах лес. Они убегали на лыжах за тридевять земель, так что обратную дорогу
находили с трудом. Возвращались затемно, покачиваясь от усталости, и до ч
его же рады были ожидающей их дома горячей картошке!
Бродить по лесу Лене не в диковину. Она, как и он, таежный бродяжка. С начала
лета всегда в экспедиции. И ему ли, сибиряку, не знать, каково пробираться
по таежному бездорожью с тяжелым рюкзаком! «Подожди немного, облегчим ва
м жизнь, Ц обещал он ей, Ц будем вас и ваше хозяйство в самую глушь на дир
ижаблях забрасывать!» Все аэронавты уверены, что дирижабли и тут сослужа
т добрую службу.
Ясноглазая, светловолосая его Лена! Казалось, нет между ними этого все ув
еличивающегося расстояния…
…Снежные заряды за окнами рубки по-прежнему резали их путь. Ветрочет
Ветро
чет Ц прибор, определяющий угол сноса корабля под влиянием ветра.

упрямо не хотел менять показания. Впрочем, Николай мог и не смотрет
ь на его диск, и так было ясно: на корабль беспрестанно жмет боковой ветер.
Корабль сопротивляется ему, кренится, бросается в стороны, идет напереко
р.
«Во время остановки в Мурманске надо будет позвонить на главный почтамт,
Ц подумал Гудованцев. Ц Лена наверняка догадается дать туда телеграм
му».
Ц Как моторы, Николай? Ц спросил он сидевшего тут же, у корабельного тел
еграфа, старшего бортмеханика.
Ц В порядке, Ц обернулся к нему Коняшин. И уверенно добавил: Ц Моторы не
подведут, командир, каждый час проверяю.
У штурманского столика с циркулем и тяжелой штурманской линейкой работ
ал над навигационной картой первый штурман Алексей Ритсланд. Делал аэро
навигационный расчет Ц учитывал ветер, снос корабля, выбирал курс. Улов
ив короткий миг относительно спокойного положения широко раскачивающе
гося корабля, умудрялся нанести на карте нужные линии. Подверженность ди
рижабля ветру из-за большой его парусности и сравнительно небольшой ско
рости заставляет непрерывно вносить поправки в проложенный курс.
Ритсланд, налетавший на самолетах больше десяти тысяч часов, на дирижабл
е летел впервые. Он быстро свыкся и с размашистой болтанкой, и с тишиной, к
оторая сопутствует полету дирижабля Ц моторы гудели где-то далеко, сна
ружи, совсем не то, что в самолете, Ц и с ощущением необыкновенной легкос
ти корабля. И уже чувствовал себя здесь как дома.
Его участие в этом полете было крайне необходимо. Испытанный полярный шт
урман, он до тонкости знал Арктику, избороздил ее вдоль и поперек. На всем
протяжении северного побережья страны от Берингова пролива до Баренце
ва моря нет, пожалуй, места, острова или островка, над которыми бы он не про
летал. Не раз, прихваченный пургой, «куропачил» Ц зарывался в снег, чтобы
не замерзнуть. Проводя ледовые разведки в Баренцевом и Карском морях, ча
сами летал над бесконечными однообразными льдами, когда глазу не за что
было зацепиться, ухватить хоть малозаметный ориентир, и в слепящей белиз
не невозможно было понять, высоко летишь или лыжи самолета вот-вот зацеп
ят за торос.
Когда его старый друг и наставник, замечательный полярный летчик Герой С
оветского Союза Василий Сергеевич Молоков, вместе с которым он проклады
вал северные воздушные трассы и вместе с которым совершил незабываемый
полет на Северный полюс (за эти полеты Ритсланд был награжден орденом Тр
удового Красного Знамени и орденом Ленина), предложил ему отправиться на
дирижабле для спасения папанинцев, он с радостью согласился.
Люди, на помощь к которым они сейчас спешат, ему особенно близки. Он ведь с
ам причастен к тому, что они оказались в центре Арктики, на полюсе…

…Год назад, в марте 1937 года, с московского Центрального аэродрома подняли
сь четыре заново выкрашенных в ярко-оранжевый цвет четырехмоторных сам
олета и взяли курс на Северный полюс. На борту четверо полярных исследов
ателей, которым предстояло, обосновавшись на льду Северного полюса, долг
ие месяцы вести там научные исследования.
Тогда, как и сейчас, они пробивались сквозь непогоду, их так же трепало, та
к же валил снег, только мокрый, с дождем. Правда, тогда можно было не так спе
шить, и они делали остановки, выжидали улучшения погоды. На Маточкином Ша
ре выдержали двенадцатибалльный шторм. Взбесившийся ветер валил с ног, з
абивал легкие, не давая дышать. Тяжелые самолеты подскакивали, рвались с
о швартовых. Чтобы не сорвало, пришлось крепить их якорями, вмораживая як
оря в лед.
Последний бросок был с острова Рудольфа, самого северного острова архип
елага Земля Франца-Иосифа. Первым к полюсу вылетел флагманский корабль
Героя Советского Союза Михаила Водопьянова. Остальные три машины смогл
и вылететь через шесть дней. Нелегко было отыскать среди бесконечных лед
яных полей в нагромождениях торосов крошечный лагерь у полюса, который к
тому же еще и не стоял на месте, а дрейфовал вместе со всей массой льда. Рит
сланд первым из трех привел к лагерю их с Василием Сергеевичем Молоковым
самолет.
Это были первые в мире самолеты, опустившиеся на лед Северного полюса.
За два месяца нелегкого пути до ледовой «макушки» земного шара и десять
дней, проведенных там до возвращения самолетов на материк, крепко привяз
ались они к четверке папанинцев. Люди эти были удивительные.
Начальник научной станции Ц деловитый, с хитринкой в глазах, не теряющи
йся в самые трудные минуты, заботливый и хлебосольный Ц настоящий «хозя
ин полюса» Ц Иван Дмитриевич Папанин.
Эрнст Кренкель Ц высокий, мощный, с густым хрипловатым басом бывалого п
олярника, с виду суровый, а на самом деле золотая душа, непревзойденный ас
в своем радиоделе. И острослов! Не дай бог в чем-то оплошать, тут же попадеш
ь к нему на язык.
Ненасытные исследователи Петр Ширшов и Евгений Федоров, молодые, горячи
е, наконец-то дорвавшиеся до своей заветной цели Ц этой недоступной точ
ки Земли, Ц тут же поделили между собой два океана: Ширшов «завладел» вод
ным, с его неведомыми глубинами, течениями, дрейфом льда; Федоров Ц возду
шным, с ветрами, циклонами, магнитными бурями. В нетерпении скорее начать
исследования они, не дожидаясь прибытия остальных самолетов, которые до
лжны были привезти оборудование, принялись за работу и заразили своим рв
ением всех, вплоть до летчиков, бортмехаников, штурманов, радистов.
Все вместе долбили они лунку во льду, ставили над ней лебедку. Пилили из кр
епкого, как сахар, снега метровые кирпичи, строили из них снежные домики д
ля радиостанции и магнитной обсерватории. Поставили на льду ветряк с дин
амо-машиной, укрепив его вбитыми в лед костыльками с растяжками, установ
или жилую палатку, собрали ее из алюминиевых трубок, обтянули теплыми че
хлами. Прямо в снежных завалах соорудили хозяйственные и продовольстве
нные базы. Строительство шло с размахом, как на Большой земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28