– Еще как!
22
Люси жила в этом доме всю жизнь, пока не ушла в монастырь. Джеку она сказала, что на ее памяти раз в несколько лет обновлялись обои и мебель, но внешний вид комнат, кроме террасы, оставался прежним. Можно было прожить в доме до глубокой старости и не заметить никаких перемен, если только не выходить на эту террасу. Люси сказала, что в нашем климате, в Новом Орлеане, надо быть начеку, не то сам мхом обрастешь, и дело тут не только в повышенной влажности. Хотела бы она знать, чем живет ее мама, но не может ее понять. Надо будет попытаться достучаться до нее – это тоже долг сестры милосердия. Еще Люси сказала, что теперь отец стал ей как-то ближе, что она впервые стала воспринимать его не как отца, а просто как человека, мужчину.
Они вели этот разговор посреди главного зала, стоя на пороге темной парадной гостиной.
– Я поняла, что совершенно не разбираюсь в мужчинах. Я не могу вообразить себя мужчиной.
– Я никогда и не пытался представить себе, что значит быть девушкой, – откликнулся Джек. Поразмыслив минутку, он добавил: – Да и никогда не смог бы.
– Ты не всматриваешься в самого себя, верно?
– Почему же? Я порой ловлю себя на том, что позирую, выставляюсь.
– Выходит, ты замечаешь только, когда перестаешь быть самим собой.
– Что-то не пойму, о чем речь.
– Пока я не ушла из дома, я ничего не знала о мужчинах. У меня были знакомые мальчики, я знала их отцов. Мальчики пили, напускали на себя трагический вид, и все это было неестественно, преувеличенно. Хотели привлечь к себе внимание. Никакой трагедии у них на самом деле не было, вот они и пили и развлекались вовсю. К развлечениям они относились очень серьезно. От них я ничему не научилась. Я хорошо знала этих мальчиков и их отцов, но это не помогло мне узнать мужчин. Понимаешь? Мужчины превратились в нечто среднее между всеми этими парнями и их родителями. Так было, пока я не познакомилось с тобой, а потом с Роем и Калленом. До сих пор я никогда не наблюдала мужчин вблизи, не замечала, насколько они отличаются от нас именно тем, что они – мужчины.
– Ты наблюдала за мной?
– Вроде того. Ты ведь хорошо разбираешься в женщинах, верно? У тебя их было много. Та, с которой ты разговаривал в ресторане, – это была Хелен?
– Откуда ты знаешь?
– У нее рыжие волосы, ты рассказывал.
– Когда мы встречались, они были другими – волосы, я имею в виду. Теперь она их завила, сделала перманент.
– Я заметила, как она поглядела на тебя, как только вошла. Ты рассказал ей, что мы задумали, ведь так?
– Я должен был ей рассказать – ведь она нас здорово выручила.
– А потом ты провел с ней ночь?
– Ну да, вообще-то… – забормотал он. Потом окрепшим голосом: – Да, мы спали вместе. Но мы ничего такого не делали. – Господи Иисусе! Он словно со стороны, не веря собственным ушам, слышал свой голос. Как будто он извиняется, оправдывается в чем-то.
– Ты доверяешь ей?
– Да, конечно, доверяю. Конечно. Иначе не стал бы ей рассказывать.
– Ты спросил ее, что она думает обо всем этом? Ты хотел знать ее мнение?
– Может быть. Не помню точно.
– Ты хочешь все бросить? Ты в любой момент можешь это сделать. Можешь взять и уйти. Я тебя не держу.
– Я с тобой, – ответил Джек.
– В самом деле? – Она пристально глянула на него.
Джек опустил руки ей на плечи, чуть-чуть подтянул девушку к себе, поцеловал в теплые, приоткрывшиеся навстречу ему губы.
– Ты со мной? – повторила она.
Она ждала ответа, и он снова поцеловал ее – поцеловал, потому что хотел этого, потому что ее лицо казалось таким нежным и беззащитным, а за спиной, из-за распахнутой двери гостиной подступала темнота, поцеловал ее, потому что не знал, что сказать.
– Что это значит? – уточнила она.
– Нужно все анализировать?
– Ты хочешь переспать со мной? Хочешь заняться со мной любовью?
– Погоди, – сказал он. – А что это значит? Ты спрашиваешь, чего бы я хотел, или ты мне это предлагаешь?
– Я слишком серьезно отношусь к этому, – усмехнулась Люси. – Мне всегда казалось – уступить можно лишь непреодолимому порыву чувств.
– Ну да, в общем и целом. Понимаешь, главное – чтобы ты сам себя устраивал. Нравился себе. Тогда все в порядке. А серьезно относиться к этому не обязательно. Можно просто получить удовольствие – большое удовольствие.
– Я никогда не занималась любовью.
– Неужели?! – вырвалось у него. Он тут же пожалел, что выдал свое изумление, и поспешил как-то поправиться: – Ну да, конечно. Ты же давала обет целомудрия.
– Меня это как-то не слишком интересовало…
– Ну да, ты хранила чистоту. Но теперь ты стала думать об этом, да?
– Знаешь, когда я впервые подумала об этом?
– Расскажи мне, – попросил Джек.
– Тогда, в спальне, когда я сидела возле тебя на кровати. Потом я призадумалась: может, я затем и пришла к тебе – то есть я напрашивалась на это.
– Я думал, тебе просто надо выговориться.
– Да, конечно. Но я сидела на твоей кровати и так отчетливо чувствовала, что мы с тобой – вдвоем в темной спальне. Это было так близко, интимно. С этого все и должно начинаться, и мне это понравилось. Мне хотелось, чтобы ты дотронулся до меня, и все же я ужасно этого боялась.
– Погоди…
– Я узнала о себе кое-что, о чем раньше и не подозревала.
– Ты полумерами не довольствуешься. Ушла из монастыря – так уж ушла.
Она снова улыбнулась ему – трепетно, нежно.
– Никогда не забуду тебя, Джек. Ты так похож на него.
Теперь он знал, на кого он похож. В тот раз, когда Люси впервые сказала об этом, Джек не понял, но теперь ее улыбка, ее глаза и эти мурашки, бегущие по спине, подсказали ему.
– Я уверена, он был в точности как ты. До тех пор, пока он не сорвал с себя одежду и люди не принялись швырять в него камни, обзывая его дурачком. Ты – вылитый Франциск Ассизский.
Без пяти десять позвонил Рой. Люси с минуту поговорила с ним, потом передала трубку Джеку. В ее глазах проступила тревога.
– Он в гостинице, – предупредила она и продолжала наблюдать за Джеком, прислушиваясь к разговору.
– Рой?
– Слушай, я тут устроился практически напротив его номера, через двор. Сижу в темноте, приоткрыл свою дверь, наблюдаю за лифтом и вижу дверь пятьсот первого номера. Они загнали новый автомобиль в гараж на той стороне улицы, затащили в комнату пять больших мешков и с тех пор не выходили. Малыш снует взад-вперед, говорит, они выпили три бутылки шампанского, перешли на коньяк и собираются позвать девочек. Пусть эта твоя, как ее, Хелен выманит их на пару минут из номера, и мы обтяпаем наше дельце.
– Нет-нет, это не годится.
– Пусть постучится к ним, а когда откроют, вертанет задницей и бежит к нам. Они выйдут, мы зайдем.
– Она в этом не участвует.
Он оглянулся на Люси, а в трубке все сильнее распалялся Рой:
– К черту, она одна не в деле, а сделала больше, чем все остальные.
Они втроем собрались на террасе, Каллен сидел в своем любимом кресле. Он оторвался наконец от журнала и тоже посмотрел в сторону Джека.
– Это Рой? – поинтересовался он. Джек коротко кивнул и спросил Роя:
– А где индеец?
– Мне надо поговорить с Роем, – подал голос Каллен.
– Он болтался внизу, – ответил Рой, – а потом куда-то отправился на «крайслере». Сейчас его тут нет.
– Он ехал за нами до Галфпорта.
– И что?
– Ничего, я стряхнул его с хвоста.
– А что тебе удалось выяснить?
– Элвин Кромвель держит свое суденышко наготове. Собирается завтра отплыть вместе с ними.
– Ты хорошо поработал, а?
– Значит, сегодня они никуда не денутся… Рой, ты что, выпил?
– Пропустил рюмочку. А ты почем знаешь?
– Что-то ты не ворчишь по обыкновению.
– Ладно, слушай сюда. Раз мой первый план тебе не понравился, у меня есть другой. Малыш войдет в комнату, чтобы принести заказ или прибрать за ними, а мы войдем вместе с ним. Да мы все за спиной у него уместимся.
– Знаешь, Рой, однажды я пытался взять президентский люкс. Я пять дней следил за этой парочкой, чего у них только не было, эта баба каждый раз выходила в новом гарнитуре – выставлялась, вот, мол, какая я богатая. Я пробрался к ним в номер, и как ты думаешь, что я там взял?
– Что-то не пойму, к чему ты клонишь, – откликнулся Рой.
– Ничего мне не обломилось. Она держала драгоценности в гостиничном сейфе. Ее мужик даже деньги туда клал. Мораль: если тебе кажется, что все идет как нельзя лучше, не верь глазам своим.
– Слушай, Джек, не могут же они запихать в гостиничный сейф пять больших мешков.
– А ты заглядывал в эти мешки, Рой?
– Ну, а куда еще они могли сунуть деньги?
– Понятия не имею, Рой, но когда люди тащат на глазах у всех пять мешков к себе в номер, выставляют это напоказ, можно голову на отсечение дать – денег там нет. Малыш проведет нас в номер, мы ничего там не найдем – и что дальше? Как только мы уйдем, копы примутся за Малыша, проверят его отпечатки и предложат ему сделку. Мы вернемся в «Анголу» как раз к началу сбора соевых бобов.
– Нет, ты скажи, куда они могли спрятать зеленые? – настаивал Рой.
– Подожди до утра, – сказал Джек. – Утром выясним. Малыша не трогай, ясно тебе? Он завязал, оставь его в покое.
– Ох и тоска с тобой, – вздохнул Рой. – Ладно, подвези-ка сюда Калли, все веселей будет вдвоем. После полуночи и сам приезжай вместе с Люси, только на двух машинах, чтобы к утру мы были готовы. Швейцару скажешь, что у нас в пятьсот девятом вечеринка. Может, нам и вправду напиться, к дьяволу?
Едва трубка коснулась аппарата, Люси ревниво спросила:
– Ты о ком сказал: «Она в этом не участвует»? Обо мне?
– Речь шла о Хелен. Он хочет снова использовать ее как наживку.
– А тебе это не по душе?
Каллен, не вставая с кресла, пробурчал:
– Я же сказал – мне надо поговорить с Роем.
– Сейчас я отвезу тебя к нему, – пообещал Джек.
– Почему это она не участвует? Ты же все рассказал ей, и она тебе помогла? – настаивала Люси.
– Она помогла мне по дружбе, только и всего. Сейчас я отвезу Калли, потом заеду к «Муллену» переодеться. Через пару часов встретимся в гостинице, идет? Машину оставь в подземном гараже на той стороне улицы.
– Она для тебя все что угодно сделает, да? Джек вгляделся в напряженное, повернутое к нему навстречу лицо и тихо спросил:
– Что ты хочешь знать, Люси? На что она готова для меня или о чем я готов попросить ее?
Покойник, с утра приведенный Лео в порядок, располагался теперь в недорогом «бейтсвилле» в одной из маленьких комнат для посетителей. Вглядевшись при свете лампы в лицо усопшего, Джек подивился его здоровому румянцу и необычной прическе – редкие седые волосы были зачесаны на лоб а-ля римский сенатор. Джек мог с уверенностью сказать: это работа не Лео.
Но где же сам Лео? Если он уже уехал, то должен был заступить на дежурство охранник. Джек заглянул в другие комнаты для посетителей. Риджина сказала, что Лео, видимо, ждет еще одного клиента, иначе бы не опоздал к ужину. Однако, кроме того покойничка, в малой гостиной никого не видать. Может быть, Лео сейчас как раз и занимается вторым трупом? Ладно, надо посмотреть, не стоит ли его машина позади дома, а еще проще – подняться наверх и проверить там. Проверить надо в любом случае. Кто-то там есть. Джек был в этом уверен – кто-то должен быть наверху. Только вот непонятно, почему, прожив три года в этом филиале морга, сегодня он все время дергается, его так и тянет глянуть через плечо, не крадется ли кто за спиной.
Охранник должен был бы сидеть здесь, в холле, или в приемной. Его термос с кофе всегда стоит на столе. Куда же он подевался?
Джек поднялся по лестнице и уже стоял в дверном проеме, когда послышался какой-то звук – словно кто-то тихо прикрыл дверь, лишь слегка щелкнув замком. Двойные двери в процедурную были закрыты, и двери в помещение, где стояли образцы гробов, – тоже. Джек с тоской вспомнил о той «беретте», которую он отобрал у Криспина Рейна, нашел под сиденьем его автомобиля, а затем о «беретте» полковника. Господи, он же держал эту пушку в руках, а потом положил обратно в ящик, оставив индейца мокнуть под душем и дав себе зарок больше никогда – никогда больше – не входить в чужую комнату. А сейчас он вроде как у себя дома, но ему все мерещится, что ему не следовало бы быть здесь – то ли ему, то ли кому-то другому. Джек включил свет, но и это не помогло.
Он решил сперва проверить процедурную. Ведь спрятаться в этой чертовой комнате с гробами ничего не стоит. Как он не любил эту комнату, уставленную обтянутыми крепом пустыми ящиками, которые дожидаются каждый своей жертвы!
Распахнув дверь процедурной, Джек тут же отскочил, резко втянув в себя воздух.
– О, черт! – только и сумел вымолвить он. Перед ним с деланно удивленным лицом стояла Хелен собственной персоной – в джинсах и свитере, с волосами, сверкающими и переливающимися в свете флюоресцентной лампы. Она сделала шаг вперед, выходя из темноты.
– Привет, Джек. Что с тобой? – невинно поинтересовалась она.
– Как ты тут оказалась?
– Я дежурю до понедельника.
– Господи, с тобой что-то неладно. Я же вижу.
– Нет, Джек, к наркотикам я не притрагивалась. Я чиста.
– Ну и что ты тут делаешь?
– А что я могу тут делать, тупица? Работаю, что же еще? Будь добр, убери к понедельнику свои манатки. Я переезжаю сюда.
– Лео нанял тебя?
– Ему нужен помощник, ты же бросил его. Я привела в порядок того мужика, что лежит внизу, ему понравилось – Лео, конечно, а не покойнику. Он отвез меня домой, я взяла кое-какие вещи, и он спросил, не хочу ли я работать у него. Я сказала: конечно, прямо сейчас и начну.
– Еще вчера ты боялась даже войти в этот дом.
– Я преодолела свой страх. А может быть, мне только казалось, будто я боюсь. Стоит привыкнуть, и все. Я видела, как ты подъехал, и подумала: посмотрим, на что еще годится старина Джек. Выпить хочешь? Заходи ко мне в комнату. Выглядит она, конечно, не очень, надо бы привести ее в порядок. И кабинет Лео тоже, а то тут, наверху, черт знает что творится. Лео обещал, через годик мы займемся нижними помещениями, мебель там поменяем. Симпатичный он парень, верно? Веселый такой, живой.
– Просто супер. Сколько он тебе будет платить?
– А вот это не твое дело. Вообще-то он спросил меня, сколько мне надо.
– Лео спросил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36