https://wodolei.ru/catalog/dushevie_dveri/steklyannye/
Я просил их оказать материальную поддержку вашей борьбе и понять: поп es pesado, es mi hermano.
Далее следовала подпись президента.
Потрясающе. Как говорит, так и пишет. Или, может быть, он говорит так, как пишет, или говорит один из его секретарей, который верит во всю эту чушь или, во всяком случае, способен днем и ночью изрыгать словеса и писать их хоть правой, хоть левой рукой. Все президенты, чего бы то ни было, говорят одинаково. Но это!
Смочив палец слюной, Джек осторожно потрогал подпись и убедился, что от влаги она начинает расплываться.
Склонившись над столом, он принялся перечитывать послание, дошел до слов «выйти на ринг во имя» и тут услышал, как в соседней комнате заработал телевизор. Два голоса, мужской и женский, заверещали, перебивая друг друга, обмениваясь короткими фразами, неуступчиво, забираясь все выше в пылу спора. Что там за шоу? Кажется, про ту парочку детективов, мужчину и женщину.
Дверь между гостиной и спальней закрыта, до нее примерно десять футов. Телевизор стоит в углу возле стола, правее двери. Джек прислушался. Других голосов, кроме тех, что назойливо неслись из телевизора, не было. Может быть, это горничная включила телевизор, чтобы веселей было убираться?
Конечно, это горничная, сказал себе Джек. Пройдя мимо кровати, он осторожно приоткрыл дверь и заглянул в другую комнату.
Нет, это была не горничная, но и не кто-то из никарагуанцев. Джек разглядел в профиль темноволосого незнакомца – со лба его волосы уже отступали к макушке, какой-то потертый, в старом твидовом пиджаке неопределенного цвета, ему место не здесь, а на благотворительной кухне у Люси. Стоя почти вплотную к телевизору, он внимательно слушал, как понарошку, переигрывая, ссорятся два частных детектива. Хихикнул, потирая глаза.
Джек с одного взгляда готов был поспорить на десятку, что этот парень отбывал срок. И две десятки не побоялся бы поставить на то, что он не имеет отношения к никарагуанцам, но и не случайно попал в этот номер.
Подойдя к шкафу, Джек спокойно достал «беретту» полковника – ту же модель, что и отобранные накануне у его сподручных. Он не стал проверять, заряжен ли пистолет, – в любом случае он не собирался никого убивать. В телевизор еще можно было бы пальнуть, достало это верещание, но не в живого человека. Джек почему-то сразу же пожалел незнакомца. Он осторожно прошел в комнату и встал за спиной чужака, держа пистолет дулом вниз. На вид парню было лет сорок, он кутался в мышиного цвета пальто, из-под которого чуть ли не до самого пола свисали, прикрывая поношенные ботинки, темные штанины. Он оглянулся, только когда началась реклама.
И сказал:
– Ах ты! Кажется, я не в тот номер попал?
Бадди Джаннет в подобной ситуации сказал:
«Держу пари, я попал не в тот номер». В общем, примерно то же самое. Сразу было видно, что он прикидывается: «Ах, я не в тот номер попал!» Парень двинулся к выходу, подтягивая на ходу свои лохмотья. Жалкое зрелище. У двери приостановился, засомневавшись, хотя уже положил было руку на дверную ручку, потом оглянулся через плечо и вопросительно нахмурился:
– Или нет? Или мы оба попали не в тот номер? – Судя по акценту, он был родом с Британских островов. Но откуда именно? Не из Ирландии ли?
– Отойди от двери и повернись, – приказал Джек.
Тот широко раскинул руки, выставляя на обозрение кошмарный галстук и пивное брюхо.
– Пожалуйста, но я не хожу по вашему городу вооруженный до зубов, уж поверьте мне.
Точно, ирландский акцент.
– Снимай пиджак, – потребовал Джек.
– Счастлив услужить.
Он стянул пиджак, обнажив грязную мятую рубашку, бывшую когда-то белой, и серый с красным галстук. Пиджак мягко шлепнулся на пол, а незваный гость повернулся кругом и встал лицом к лицу с Джеком.
– Ну вот. Утешьте меня, скажите, что вы не коп. Разве я многого прошу?
– Я что, похож на полицейского? – Услышав это, ирландец обмяк, заулыбался.
– Нет, нет, ни в коем разе. У вас есть чувство юмора и что-то такое в голосе, какая-то обходительность. Я сразу понял: вы разумный человек, а не тупое животное. Я-то знаю, о чем говорю. Последний раз я имел удовольствие общаться с копом в Белфасте, это был палач из КПО – Королевской полиции Ольстера. Он спросил, как меня зовут, я ответил ему по-ирландски, и этот сукин сын сказал: «Говори по-английски» – и врезал мне дубинкой. Я могу и следы показать.
– Как тебя зовут? – спросил Джек, улыбаясь.
– Вот ты говоришь это по-другому. Он избил меня, а затем арестовал за нарушение общественного порядка. Джерри Бойлан меня зовут. А ты скажешь мне свое имя?
Джека так и подмывало представиться. С самого начала, едва Джерри Бойлан открыл рот, Джек почувствовал какое-то сродство с ним, словно они давно были знакомы. То есть не то чтобы он лично знал его – это было больше похоже на возвращение человека, знакомого ему только по семейным фотографиям. У матери в альбоме хранились снимки пикника в Баратарии, задолго до его рождения, где-то в 20-е годы: женщины в соломенных шляпах, полностью затеняющих лица, в платьях, больше похожих на комбинации. Но сейчас Джек представлял себе не женщин, а мужчин с такой же точно прической, как у Джерри Бойлана, в белых рубашках без воротника, поднимавших кружки и ухмылявшихся в камеру ясным солнечным днем, а кто-то из его дедушек прикладывал к подбородку ленточки из мха, изображая бороду. Джерри Бойлан – точь-в-точь один из этих типов с фотографии, оживший и внезапно явившийся в иную эпоху, в отель «Сент-Луис».
– Джек Делани, – представился он.
На лице Джерри мелькнула знакомая по фотографиям усмешка, глаза вспыхнули на мгновение, потом этот пламень угас, и пришелец спросил его:
– Настоящий Делани? Откуда родом?
– Дед моего деда был из Килкенни, кажется.
– Ну да, конечно, – воодушевился Бойлан. – Кастлкомер, на севере Килкенни. Был такой Бен Делани, он играл на рожке в духовом оркестре Кастлкомера… Или нет, погоди, это был Бэллили-нан. Точно, Майкл Делани родом оттуда. Боже мой, Майкл Делани, заместитель командующего Бригадой Северного Килкенни, Ирландская Республиканская армия. Ох и задали они жару англичанам, особенно с восемнадцатого по тысяча девятьсот двадцать первый год, когда заключили мир. Он бомбы делал – железная капсула и гелингит. Тогда еще не было пластиковых бомб и переносных реактивных установок. – В голосе его явственно звучала ностальгия.
– Откуда ты-то все это знаешь?
– Я родом из тех мест. Местечко Свои – может, слышал?
– Но это было так давно. Откуда ты знаешь о Майкле Делани и ИРА?
– Откуда я знаю? Черт, да я этим живу. Что я делал в прошлом месяце, когда отвязался от британских патрулей, от этих кровавых собак?! – Бойлан грозно нахмурился. – Ты хоть понимаешь, о ком я говорю? О белфастских полицейских, о Королевской полиции Ольстера. У них только одно на уме: зажать человека в угол и расправиться с ним. А ты еще говоришь, будто ИРА – это дела давно минувших дней. Да нет же, история продолжается, Джек. Господи, ты что, газет не читаешь?
Этот человек в совершенстве владел своим голосом, регулировал звук, точно в отлаженной стереосистеме, то повышая, то понижая, от глубокого баса переходя к высокому тремоло. Наконец он умолк, взгляд его блуждал по стаканам и бутылкам, оставленным на кофейном столике, по засохшим бутербродам и канапе.
Подойдя ближе, Джерри склонился над подносом, потыкал пальцем в бутерброды, выбрал себе один.
Во дает!
Затем как ни в чем не бывало обернулся к телевизору – частные детективы опять заверещали, что-то не поделив, – и принялся жевать сэндвич, облизывая пальцы и вытирая их о грязное пальто.
Можно подумать, они старые приятели, которые в прошлом месяце шагали бок о бок на параде в день святого Патрика. Джек, конечно, чувствовал кровную связь с предками, с жившим прежде Делани, но этот парень заходит слишком далеко. Джек подошел к телевизору и резко выключил его, избавившись от надоедливых голосов.
Джерри снова склонился над подносом.
– Ты чего там? – спросил он.
– Сядь на диван, – скомандовал Джек. Бойлан закинул в рот половинку фаршированного яйца.
– Если сяду – усну. Уже полдевятого, хозяин может вернуться с минуты на минуту.
Джек подошел вплотную к Бойлану, ткнул пистолетом ему в лицо. Бойлан склонил голову набок, широко раскрыл глаза. Стоя так близко к нему, Джек мог любоваться надкушенным яйцом у него во рту. Джерри перестал жевать и недоуменно вытаращился:
– В чем дело, Джек?
Джек опустил пистолет, прижал его к ноге.
– Ты ведь сидел?
Джерри обошел кофейный столик и аккуратно уселся на обитый ситцем диван.
– Лонг-Кеш, – вздохнул Бойлан. – Нам приходилось гадить прямо на пол, а парни из восьмого блока всколыхнули весь мир, объявив голодовку. «Кровавый лабиринт» – вот как называют это место.
– За что ты отбывал срок?
– За то, что болтал в церкви, – проворчал Бойлан. – Болтал с подонком, который на меня настучал. Они пришли ночью – они всегда приходят ночью, – выломали, к черту, дверь и выбили зубы моей старухе. В куче грязного белья они нашли револьвер, и я спекся. За болтовню в церкви я пять раз прочел «Аве Мария», а они дали мне пять лет тюрьмы. – Бойлан снова наклонился над столом, высматривая еще один бутербродик. – Как это мы всегда узнаем своих, Джек? А ты в чем провинился? Только не говори, что ты простой взломщик. Поведай мне истину, Джек! Да и что бы ты тут украл? Разве что рубашки – их у него до фига.
– Ты тут уже побывал, – догадался Джек.
– Заглядывал пару раз. – Джерри наклонился вперед, распластав руки на коленях. – Знаешь, если ты хочешь поболтать еще, нам лучше спуститься в бар. Полюбуемся на стриптизерш, выпьем по стаканчику. Ты не против?
– Далеко ты заходишь, однако.
– Ты играешь на моих нервах. Так и будешь держать меня на крючке, пока я не скажу, что я затеял? Посмотрим, кто дольше продержится, полковник-то вот-вот придет. Я бы предпочел увидеть твои карты, Джек, прежде чем выложить свои. – Он прищурился и выразительно закивал головой. – Должно быть, мы хотим примерно одного и того же. – В его глазах внезапно вспыхнула безумная надежда. – Может, ты из наших, Джек? Ты был на завтраке в общине Пресвятого Имени?
– К черту подробности. Говори, зачем сюда пришел, – заторопился Джек.
Бойлан тяжко вздохнул:
– Ладно, рискну, выложу все начистоту. Этот человек приехал сюда из Никарагуа, чтобы купить оружие. Ты знаешь это?
Джек кивнул.
– Мне тоже нужно оружие.
– Но он платит деньги, – протянул задумчиво Джек, наблюдая за лукавой улыбкой ирландца.
– Да, мы с тобой друг друга понимаем, не правда ли, Джек? – с облегчением произнес Бойлан.
14
Они сидели на втором этаже в ресторанном зале, у прозрачной стеклянной стены, сквозь которую в рассеянном свете фонарей проступала густая зелень пальмового сада.
– Похоже на Рождество, – сказал Дик Николе, обращаясь к своим гостям – полковнику и его молчаливому спутнику, о котором он знал только, что полковник привез его из Майами.
– Счастливого Рождества, – отвечал Дагоберто Годой скучным голосом, без улыбки. – К Рождеству я хотел бы попасть в Манагуа, только этому вряд ли суждено сбыться.
Дик Николе поглядел на сидевшего напротив Криспина Рейна, лицо которого отчасти загораживали хрустальные бокалы. Интересно, удастся ли ему разговорить этого типа?
– Почему бы и нет? Что, плохи дела? Парень из Майами только пожал плечами, но ничего не ответил. Мрачноватая гримаса не покидала его лица – то ли он ничего не знает, то ли ему на все наплевать. Николе, не сдаваясь, повернулся к полковнику.
– Так в чем дело, Дагаберта? Я-то думал, вы уже почти выиграли войну.
– В газетах пишут, что у нас семнадцать тысяч бойцов, – сказал полковник. – На самом деле их примерно четырнадцать тысяч, а у коммунистов – шестьдесят и еще больше в резерве – все эти chicosplasticos , безработные мальчики в Манагуа, у них ничего нет, им нечем заняться, их в любой момент можно призвать в армию. У них есть боевые вертолеты «Ми-24» из СССР. Нам нужны ракеты земля – воздух, много ракет, но еще больше нам нужны эти летающие чудища, боевые вертолеты.
– Да, это дорогое удовольствие, – признал Дик Николе. Подняв голову, он чуть было не подмигнул симпатичной женщине за соседним столиком, но тут между ними вклинился официант. – Так, Роберт, – обратился к нему нефтяной магнат, – мы вполне осилим еще по одной. Знаешь что, налей-ка двойные порции, сэкономишь себе одну ходку. Идет?
– Шивас, мистер Николе?
– Разумеется. А теперь вот что: будешь подходить к нам через каждые двенадцать с половиной минут, вдруг нам что-нибудь понадобится. – Он уставился на Роберта, ожидая подобострастной официантской улыбки. – Договорились?
– Конечно, мистер Николе, сэр, с удовольствием. – Но улыбку из себя Роберт выжал с трудом, стараясь не смотреть в сторону никарагуанцев.
Дик Николе пил скотч, который вроде бы пришелся по вкусу этим чужеземцам. Заключая сделку, он всегда пил бурбон или скотч. Он пил пиво с индейцами-проводниками, отправляясь на рыбалку, а в компании бурильщиков из Морган-Сити не брезговал смешивать виски и пиво. Пей, посмеивайся, подначивай – только так и можно что-то выяснить. Дагоберто и его приятелю из Майами (только бы не назвать его «Криспи») Дик принялся разъяснять, что купить вертолет – это еще полбеды, его же потом содержать надо, черт побери. Перегреется мотор и нагреет тебя на сто двадцать пять грандов, а то и больше. Да что там, пуля угодит в систему контроля топлива – это типа карбюратора в машине, – и залетел на сорок пять тысяч, а ведь речь идет всего-навсего о модели с четырьмя посадочными местами. Создать воздушный флот – на это огромные нужны деньги. Так он думает, ему удастся собрать средства для ведения полномасштабной войны?
– Хотите, я расскажу вам, сколько стоит война? – зашумел Дагоберто Годой. – Каждому бойцу мы платим двадцать три доллара в месяц, даже если он ни разу не выстрелит. Один ваш богатый друг, очень богатый, дал мне чек на пять тысяч. Вот я смотрю на него… Знаете, что можно купить на этот чек? Риса на несколько недель и двадцать тысяч патронов к автомату «АК-47».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Далее следовала подпись президента.
Потрясающе. Как говорит, так и пишет. Или, может быть, он говорит так, как пишет, или говорит один из его секретарей, который верит во всю эту чушь или, во всяком случае, способен днем и ночью изрыгать словеса и писать их хоть правой, хоть левой рукой. Все президенты, чего бы то ни было, говорят одинаково. Но это!
Смочив палец слюной, Джек осторожно потрогал подпись и убедился, что от влаги она начинает расплываться.
Склонившись над столом, он принялся перечитывать послание, дошел до слов «выйти на ринг во имя» и тут услышал, как в соседней комнате заработал телевизор. Два голоса, мужской и женский, заверещали, перебивая друг друга, обмениваясь короткими фразами, неуступчиво, забираясь все выше в пылу спора. Что там за шоу? Кажется, про ту парочку детективов, мужчину и женщину.
Дверь между гостиной и спальней закрыта, до нее примерно десять футов. Телевизор стоит в углу возле стола, правее двери. Джек прислушался. Других голосов, кроме тех, что назойливо неслись из телевизора, не было. Может быть, это горничная включила телевизор, чтобы веселей было убираться?
Конечно, это горничная, сказал себе Джек. Пройдя мимо кровати, он осторожно приоткрыл дверь и заглянул в другую комнату.
Нет, это была не горничная, но и не кто-то из никарагуанцев. Джек разглядел в профиль темноволосого незнакомца – со лба его волосы уже отступали к макушке, какой-то потертый, в старом твидовом пиджаке неопределенного цвета, ему место не здесь, а на благотворительной кухне у Люси. Стоя почти вплотную к телевизору, он внимательно слушал, как понарошку, переигрывая, ссорятся два частных детектива. Хихикнул, потирая глаза.
Джек с одного взгляда готов был поспорить на десятку, что этот парень отбывал срок. И две десятки не побоялся бы поставить на то, что он не имеет отношения к никарагуанцам, но и не случайно попал в этот номер.
Подойдя к шкафу, Джек спокойно достал «беретту» полковника – ту же модель, что и отобранные накануне у его сподручных. Он не стал проверять, заряжен ли пистолет, – в любом случае он не собирался никого убивать. В телевизор еще можно было бы пальнуть, достало это верещание, но не в живого человека. Джек почему-то сразу же пожалел незнакомца. Он осторожно прошел в комнату и встал за спиной чужака, держа пистолет дулом вниз. На вид парню было лет сорок, он кутался в мышиного цвета пальто, из-под которого чуть ли не до самого пола свисали, прикрывая поношенные ботинки, темные штанины. Он оглянулся, только когда началась реклама.
И сказал:
– Ах ты! Кажется, я не в тот номер попал?
Бадди Джаннет в подобной ситуации сказал:
«Держу пари, я попал не в тот номер». В общем, примерно то же самое. Сразу было видно, что он прикидывается: «Ах, я не в тот номер попал!» Парень двинулся к выходу, подтягивая на ходу свои лохмотья. Жалкое зрелище. У двери приостановился, засомневавшись, хотя уже положил было руку на дверную ручку, потом оглянулся через плечо и вопросительно нахмурился:
– Или нет? Или мы оба попали не в тот номер? – Судя по акценту, он был родом с Британских островов. Но откуда именно? Не из Ирландии ли?
– Отойди от двери и повернись, – приказал Джек.
Тот широко раскинул руки, выставляя на обозрение кошмарный галстук и пивное брюхо.
– Пожалуйста, но я не хожу по вашему городу вооруженный до зубов, уж поверьте мне.
Точно, ирландский акцент.
– Снимай пиджак, – потребовал Джек.
– Счастлив услужить.
Он стянул пиджак, обнажив грязную мятую рубашку, бывшую когда-то белой, и серый с красным галстук. Пиджак мягко шлепнулся на пол, а незваный гость повернулся кругом и встал лицом к лицу с Джеком.
– Ну вот. Утешьте меня, скажите, что вы не коп. Разве я многого прошу?
– Я что, похож на полицейского? – Услышав это, ирландец обмяк, заулыбался.
– Нет, нет, ни в коем разе. У вас есть чувство юмора и что-то такое в голосе, какая-то обходительность. Я сразу понял: вы разумный человек, а не тупое животное. Я-то знаю, о чем говорю. Последний раз я имел удовольствие общаться с копом в Белфасте, это был палач из КПО – Королевской полиции Ольстера. Он спросил, как меня зовут, я ответил ему по-ирландски, и этот сукин сын сказал: «Говори по-английски» – и врезал мне дубинкой. Я могу и следы показать.
– Как тебя зовут? – спросил Джек, улыбаясь.
– Вот ты говоришь это по-другому. Он избил меня, а затем арестовал за нарушение общественного порядка. Джерри Бойлан меня зовут. А ты скажешь мне свое имя?
Джека так и подмывало представиться. С самого начала, едва Джерри Бойлан открыл рот, Джек почувствовал какое-то сродство с ним, словно они давно были знакомы. То есть не то чтобы он лично знал его – это было больше похоже на возвращение человека, знакомого ему только по семейным фотографиям. У матери в альбоме хранились снимки пикника в Баратарии, задолго до его рождения, где-то в 20-е годы: женщины в соломенных шляпах, полностью затеняющих лица, в платьях, больше похожих на комбинации. Но сейчас Джек представлял себе не женщин, а мужчин с такой же точно прической, как у Джерри Бойлана, в белых рубашках без воротника, поднимавших кружки и ухмылявшихся в камеру ясным солнечным днем, а кто-то из его дедушек прикладывал к подбородку ленточки из мха, изображая бороду. Джерри Бойлан – точь-в-точь один из этих типов с фотографии, оживший и внезапно явившийся в иную эпоху, в отель «Сент-Луис».
– Джек Делани, – представился он.
На лице Джерри мелькнула знакомая по фотографиям усмешка, глаза вспыхнули на мгновение, потом этот пламень угас, и пришелец спросил его:
– Настоящий Делани? Откуда родом?
– Дед моего деда был из Килкенни, кажется.
– Ну да, конечно, – воодушевился Бойлан. – Кастлкомер, на севере Килкенни. Был такой Бен Делани, он играл на рожке в духовом оркестре Кастлкомера… Или нет, погоди, это был Бэллили-нан. Точно, Майкл Делани родом оттуда. Боже мой, Майкл Делани, заместитель командующего Бригадой Северного Килкенни, Ирландская Республиканская армия. Ох и задали они жару англичанам, особенно с восемнадцатого по тысяча девятьсот двадцать первый год, когда заключили мир. Он бомбы делал – железная капсула и гелингит. Тогда еще не было пластиковых бомб и переносных реактивных установок. – В голосе его явственно звучала ностальгия.
– Откуда ты-то все это знаешь?
– Я родом из тех мест. Местечко Свои – может, слышал?
– Но это было так давно. Откуда ты знаешь о Майкле Делани и ИРА?
– Откуда я знаю? Черт, да я этим живу. Что я делал в прошлом месяце, когда отвязался от британских патрулей, от этих кровавых собак?! – Бойлан грозно нахмурился. – Ты хоть понимаешь, о ком я говорю? О белфастских полицейских, о Королевской полиции Ольстера. У них только одно на уме: зажать человека в угол и расправиться с ним. А ты еще говоришь, будто ИРА – это дела давно минувших дней. Да нет же, история продолжается, Джек. Господи, ты что, газет не читаешь?
Этот человек в совершенстве владел своим голосом, регулировал звук, точно в отлаженной стереосистеме, то повышая, то понижая, от глубокого баса переходя к высокому тремоло. Наконец он умолк, взгляд его блуждал по стаканам и бутылкам, оставленным на кофейном столике, по засохшим бутербродам и канапе.
Подойдя ближе, Джерри склонился над подносом, потыкал пальцем в бутерброды, выбрал себе один.
Во дает!
Затем как ни в чем не бывало обернулся к телевизору – частные детективы опять заверещали, что-то не поделив, – и принялся жевать сэндвич, облизывая пальцы и вытирая их о грязное пальто.
Можно подумать, они старые приятели, которые в прошлом месяце шагали бок о бок на параде в день святого Патрика. Джек, конечно, чувствовал кровную связь с предками, с жившим прежде Делани, но этот парень заходит слишком далеко. Джек подошел к телевизору и резко выключил его, избавившись от надоедливых голосов.
Джерри снова склонился над подносом.
– Ты чего там? – спросил он.
– Сядь на диван, – скомандовал Джек. Бойлан закинул в рот половинку фаршированного яйца.
– Если сяду – усну. Уже полдевятого, хозяин может вернуться с минуты на минуту.
Джек подошел вплотную к Бойлану, ткнул пистолетом ему в лицо. Бойлан склонил голову набок, широко раскрыл глаза. Стоя так близко к нему, Джек мог любоваться надкушенным яйцом у него во рту. Джерри перестал жевать и недоуменно вытаращился:
– В чем дело, Джек?
Джек опустил пистолет, прижал его к ноге.
– Ты ведь сидел?
Джерри обошел кофейный столик и аккуратно уселся на обитый ситцем диван.
– Лонг-Кеш, – вздохнул Бойлан. – Нам приходилось гадить прямо на пол, а парни из восьмого блока всколыхнули весь мир, объявив голодовку. «Кровавый лабиринт» – вот как называют это место.
– За что ты отбывал срок?
– За то, что болтал в церкви, – проворчал Бойлан. – Болтал с подонком, который на меня настучал. Они пришли ночью – они всегда приходят ночью, – выломали, к черту, дверь и выбили зубы моей старухе. В куче грязного белья они нашли револьвер, и я спекся. За болтовню в церкви я пять раз прочел «Аве Мария», а они дали мне пять лет тюрьмы. – Бойлан снова наклонился над столом, высматривая еще один бутербродик. – Как это мы всегда узнаем своих, Джек? А ты в чем провинился? Только не говори, что ты простой взломщик. Поведай мне истину, Джек! Да и что бы ты тут украл? Разве что рубашки – их у него до фига.
– Ты тут уже побывал, – догадался Джек.
– Заглядывал пару раз. – Джерри наклонился вперед, распластав руки на коленях. – Знаешь, если ты хочешь поболтать еще, нам лучше спуститься в бар. Полюбуемся на стриптизерш, выпьем по стаканчику. Ты не против?
– Далеко ты заходишь, однако.
– Ты играешь на моих нервах. Так и будешь держать меня на крючке, пока я не скажу, что я затеял? Посмотрим, кто дольше продержится, полковник-то вот-вот придет. Я бы предпочел увидеть твои карты, Джек, прежде чем выложить свои. – Он прищурился и выразительно закивал головой. – Должно быть, мы хотим примерно одного и того же. – В его глазах внезапно вспыхнула безумная надежда. – Может, ты из наших, Джек? Ты был на завтраке в общине Пресвятого Имени?
– К черту подробности. Говори, зачем сюда пришел, – заторопился Джек.
Бойлан тяжко вздохнул:
– Ладно, рискну, выложу все начистоту. Этот человек приехал сюда из Никарагуа, чтобы купить оружие. Ты знаешь это?
Джек кивнул.
– Мне тоже нужно оружие.
– Но он платит деньги, – протянул задумчиво Джек, наблюдая за лукавой улыбкой ирландца.
– Да, мы с тобой друг друга понимаем, не правда ли, Джек? – с облегчением произнес Бойлан.
14
Они сидели на втором этаже в ресторанном зале, у прозрачной стеклянной стены, сквозь которую в рассеянном свете фонарей проступала густая зелень пальмового сада.
– Похоже на Рождество, – сказал Дик Николе, обращаясь к своим гостям – полковнику и его молчаливому спутнику, о котором он знал только, что полковник привез его из Майами.
– Счастливого Рождества, – отвечал Дагоберто Годой скучным голосом, без улыбки. – К Рождеству я хотел бы попасть в Манагуа, только этому вряд ли суждено сбыться.
Дик Николе поглядел на сидевшего напротив Криспина Рейна, лицо которого отчасти загораживали хрустальные бокалы. Интересно, удастся ли ему разговорить этого типа?
– Почему бы и нет? Что, плохи дела? Парень из Майами только пожал плечами, но ничего не ответил. Мрачноватая гримаса не покидала его лица – то ли он ничего не знает, то ли ему на все наплевать. Николе, не сдаваясь, повернулся к полковнику.
– Так в чем дело, Дагаберта? Я-то думал, вы уже почти выиграли войну.
– В газетах пишут, что у нас семнадцать тысяч бойцов, – сказал полковник. – На самом деле их примерно четырнадцать тысяч, а у коммунистов – шестьдесят и еще больше в резерве – все эти chicosplasticos , безработные мальчики в Манагуа, у них ничего нет, им нечем заняться, их в любой момент можно призвать в армию. У них есть боевые вертолеты «Ми-24» из СССР. Нам нужны ракеты земля – воздух, много ракет, но еще больше нам нужны эти летающие чудища, боевые вертолеты.
– Да, это дорогое удовольствие, – признал Дик Николе. Подняв голову, он чуть было не подмигнул симпатичной женщине за соседним столиком, но тут между ними вклинился официант. – Так, Роберт, – обратился к нему нефтяной магнат, – мы вполне осилим еще по одной. Знаешь что, налей-ка двойные порции, сэкономишь себе одну ходку. Идет?
– Шивас, мистер Николе?
– Разумеется. А теперь вот что: будешь подходить к нам через каждые двенадцать с половиной минут, вдруг нам что-нибудь понадобится. – Он уставился на Роберта, ожидая подобострастной официантской улыбки. – Договорились?
– Конечно, мистер Николе, сэр, с удовольствием. – Но улыбку из себя Роберт выжал с трудом, стараясь не смотреть в сторону никарагуанцев.
Дик Николе пил скотч, который вроде бы пришелся по вкусу этим чужеземцам. Заключая сделку, он всегда пил бурбон или скотч. Он пил пиво с индейцами-проводниками, отправляясь на рыбалку, а в компании бурильщиков из Морган-Сити не брезговал смешивать виски и пиво. Пей, посмеивайся, подначивай – только так и можно что-то выяснить. Дагоберто и его приятелю из Майами (только бы не назвать его «Криспи») Дик принялся разъяснять, что купить вертолет – это еще полбеды, его же потом содержать надо, черт побери. Перегреется мотор и нагреет тебя на сто двадцать пять грандов, а то и больше. Да что там, пуля угодит в систему контроля топлива – это типа карбюратора в машине, – и залетел на сорок пять тысяч, а ведь речь идет всего-навсего о модели с четырьмя посадочными местами. Создать воздушный флот – на это огромные нужны деньги. Так он думает, ему удастся собрать средства для ведения полномасштабной войны?
– Хотите, я расскажу вам, сколько стоит война? – зашумел Дагоберто Годой. – Каждому бойцу мы платим двадцать три доллара в месяц, даже если он ни разу не выстрелит. Один ваш богатый друг, очень богатый, дал мне чек на пять тысяч. Вот я смотрю на него… Знаете, что можно купить на этот чек? Риса на несколько недель и двадцать тысяч патронов к автомату «АК-47».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36