— Ты уверена? — От его голоса, мягкого и тихого, по ее телу пробежала дрожь возбуждения.
Арабелла вынуждена была сделать над собой усилие, чтобы не топнуть ногой. Ей мешало то, с какой легкостью он без слов дал понять, что задерживается из-за нее. Она почти ощущала прикосновение его взгляда, словно птичье перо касалось обнаженной кожи.
Конюшня вдруг показалась ужасно тесной, и Арабелле захотелось закрыть глаза, не смотреть на него, на его мускулистую грудь и красиво очерченные бедра, обтянутые узкими бриджами. Она повернулась и пошла в глубь помещения, довольная тем, что старые сапоги так стучат. Бормоча себе под нос о работе, которую ей надо сделать, девушка начала запрягать Себастьяна в телегу.
Краем глаза она наблюдала, как Люсьен бросил последнюю лопату в тележку, а потом через голову надел рубашку. Ткань натянулась у него на плечах, мягкими складками спадая на талию. С откинутыми со лба волосами, в расстегнутой рубашке, он выглядел диким и соблазнительным, как теплое сладкое печенье.
Пытаясь успокоить дыхание, Арабелла взяла целую охапку кольев, которые Уилсон приготовил для изгороди. С какой стати она смотрит на Люсьена, как помешанный теленок? Она начала грузить колья на телегу, держась к нему спиной, чтобы он не заметил, как пылают ее щеки.
— Я скоро вернусь, — заявила она. — Это нужно отвезти на южное поле. Изгородь надо починить до начала дождей.
— Тогда нам надо поторопиться. — Хриплый голос раздался прямо у нее за спиной, дыхание ласкало ухо.
Арабелла закрыла глаза, дрожь в теле мешала ей думать. Если она немедленно не отодвинется от него, ее предательское желание будет очевидно для единственного мужчины, который не должен был никак на нее влиять. Продолжая отворачиваться, она сказала:
— Спасибо, но я не нуждаюсь в твоей помощи. Увидимся, когда вернусь.
Он сделал вид, что не понял намека. Вместо этого он протянул руку, взял у нее оставшиеся колья и отнес их в телегу. Он положил их поверх других, не обращая внимания на то, что портит свою превосходную рубашку.
Она со вздохом решила, что это еще одно различие между ними. Герцог Уэксфорд не считается с ценой простой сорочки, даже если она стоит больше, чем два платья Арабеллы.
— Гастингсу не понравится, что ты испортил рубашку.
Люсьен сделал вид, что не слышит, и продолжал грузить колья вместе с ней, уступая ей дорогу, когда оказывался у нее на пути к телеге. После того как последний колышек оказался погружен, Люсьен покосился на нее:
— Это все?
— Да. — Она поплотнее запахнула плащ. — Если тебя не затруднит, скажи, пожалуйста, миссис Гинвер, что я вернусь к обеду. — Не дожидаясь его ответа, она забралась в повозку и уселась прямо посередине сиденья, чтобы больше никому не осталось места.
Она взяла в руки вожжи, чувствуя, что Люсьен на нее сердито смотрит. Ее грудь дрогнула, как будто он прикоснулся к ней прямо сквозь тяжелый шерстяной плащ. Внезапно Люсьен забрался на сиденье рядом с ней. Он бесцеремонно отодвинул ее бедром, его крупное тело прижалось к ее телу, широкие плечи оказались притягательно близко.
— Что ты делаешь? — спросила она, отодвинувшись так, что край сиденья впился ей в бедро. Весь правый бок словно горел от его прикосновения.
— Помогаю тебе, — сказал он.
— Слезь, пожалуйста.
Он откинулся назад, прочно поставив ноги на пол, лицо стало непроницаемым.
— Люсьен, я не буду...
Он наклонился и поцеловал ее настолько неожиданно, что она не успела подготовиться. Его губы уничтожили остатки ее самообладания, сокрушая ее броню. Арабелла застонала и прильнула к нему, как будто боялась упасть.
Через несколько секунд Люсьен прервал поцелуй с приглушенным ругательством, в тишине громко раздавалось его дыхание.
Арабелла прижала пальцы к губам.
— Зачем это?
Улыбка смягчила его лицо.
— Я просто хотел проверить, такая ли ты приятная на вкус, как раньше. — Он подобрал вожжи и тронул лошадь. Себастьян двинулся с места. — Ты такая же, какой я тебя помню. Как мед, сладкая и ароматная.
Это была полнейшая чепуха. Опытный болтун привык ловить невинных женщин в сети безнадежной страсти, чтобы потом бросать их, когда ему вздумается. И все же она никак не могла успокоить биение своего сердца.
— Я не хотела, чтобы ты меня целовал.
— Правда? А мне показалось, что хотела. Иначе зачем было поднимать столько шума из-за моего предложения помочь, если... — Он бросил на нее долгий взгляд.
Она стянула ворот плаща у себя на шее.
— Если что?
— Если только ты не боишься, что мое присутствие разбудит чувства, которые ты так страстно пытаешься отрицать.
— О! Это самое тщеславное, бесполезное, смехотворное высказывание из всего, что я когда-либо слышала...
— Для леди ты слишком бурно протестуешь. Арабелла сжала руки в кулаки и засунула их в карманы.
Хвастун! Заносчивый, самоуверенный дурак! Ей захотелось ударить его, колотить до тех пор, пока он не запросит пощады. Она бросила на него сердитый взгляд и натолкнулась на любопытство в его глазах.
— Меня не влечет к тебе, Люсьен. Больше не влечет.
— Тогда ты не станешь возражать, если я буду проводить свободное время, помогая тебе по хозяйству. Мне это кажется гораздо забавнее, чем играть в вист с твоей тетей Джейн.
Арабелла стиснула зубы. Проклятие! За какие грехи ей досталась такая судьба? Она смотрела на проплывающие мимо поля. Если быть честной, то надо признать, что не Люсьен виноват в том, что она превратилась в дрожащее желе, едва ощутив рядом с собой его мускулистое бедро. В конце концов, он был очень честен, говоря о причинах, задерживающих его в Роузмонте: он видел в ней вызов, предвкушал азартную любовную игру.
Хорошо, что она держит себя в руках, иначе непременно проиграла бы. По крайней мере она знала, что какие бы низменные причины ни задерживали Люсьена в Роузмонте, его пребывание здесь скоро подойдет к концу. До тех пор пока Арабелла это твердо помнила, она была в безопасности.
Она не хотела, чтобы он подумал, будто его присутствие ее радует, и как можно дальше отклонилась от него, а когда они подъехали к дальним воротам, грубо сказала:
— Направо.
Вскоре повозка начала подпрыгивать на грязной узкой дороге, медленно продвигаясь вперед. Они въехали в особо глубокую яму, и Люсьен, покачнувшись, прижался своим широким плечом к ее груди.
Арабелла попыталась сглотнуть, но не смогла. Нахмурясь, она сказала:
— Южное поле граничит с землей лорда Харлбрука, и он очень настаивает на том, чтобы мы держали своих овец подальше от его племенной свиньи. — Она шмыгнула окоченевшим на холоде носом. — Он занимается опытным животноводством. У него есть три свиньи, которых он выписал из Германии. К сожалению, несколько недель назад Уилсон задавил одну из них, когда ехал в город.
— А, теперь понятно, почему его светлости так не терпится добраться до Хадли.
— Он не знает, что это были мы, хотя и подозревает. Мы закопали скотину в пустоши.
— Вы, конечно, добровольно сообщили ему об этом, когда лорд Харлбрук пришел к вам в поисках своей племенной свиньи?
— Конечно, нет.
— Вы поступили не по-соседски.
— Мы с Уилсоном присоединились к поискам, — сказала она, оправдываясь. — После этого мы даже пригласили лорда Харлбрука с нами пообедать.
— И конечно, подали ветчину, — ухмыльнулся Люсьен, в то время как она направила повозку к сломанной изгороди. Он сразу спрыгнул на землю и протянул руку, чтобы помочь Арабелле.
Она поколебалась, чувствуя, что кровь и так уже бурлит от его присутствия.
Его глаза весело сверкнули.
— Боишься, Белла?
Она шагнула ему навстречу, больше не раздумывая. Как только его руки обвились вокруг ее талии, она поняла свою ошибку. Наглец не потрудился соблюсти приличия и придержать Арабеллу через толстую ткань плаща. Вместо этого он просунул руки под тяжелую шерсть, так что только тонкое полотно старой рубашки Роберта и ее собственной сорочки отделяло теплые руки Люсьена от ее кожи.
Еще хуже было то, что он не отпустил ее сразу, когда ее ноги оказались на земле, как должен был бы это сделать настоящий джентльмен. Он стоял и держал ее за бока. Его большие пальцы находились у Арабеллы под грудью, а остальными он водил по ребрам.
Холодный воздух исчез, вместо него легкие наполнил густой теплый туман, который, казалось, подталкивал ее к его широкой груди. Арабелла хорошо ее помнила, помнила ощущения, которые вызывали у нее жесткие волоски, скользящие между пальцами, помнила все изгибы его твердых мышц. Когда-то она исследовала обширную поверхность его плеч, силу его рук, покусывая и пробуя на вкус каждый дюйм его тела.
Арабелла отпрянула. Щеки ее горели.
— Нам надо работать, — сказала она, надеясь, что это прозвучало резко и по-деловому. Она повернулась и принялась вытаскивать колья из повозки.
Через некоторое время Люсьен присоединился к ней и начал молча выгружать оставшиеся планки. Несколько минут они работали бок о бок. Несмотря на неестественное напряжение, Арабелла неохотно признала, что помощь его пришлась весьма кстати, и в какой-то миг ей даже показалось, что они равны.
Однако она с горечью напомнила себе, что ощущение это обманчиво. Люсьен никогда не признает себя равным ей. Он герцог и находится гораздо выше ее по положению. Она попыталась думать о причинах, которые вынуждали его держаться вдали от Лондона. Карточные долги. Семейные обязанности. Рассерженная любовница. Может быть, все три причины сразу, мрачно подумала она. В любом случае, как только он выполнит свою задачу, которая привела его в Йоркшир, он уедет среди ночи и никогда больше не вернется. Именно так он привык поступать.
Только на этот раз будет ранен и ее брат. Роберт очень нуждался в дружеской поддержке. Сейчас он стал энергичнее, живее, чем когда-либо с тех пор, как вернулся с войны. Что будет, когда Люсьен уедет?
Однако даже опасения за брата не помогли Арабелле справиться с эмоциями, вызванными близостью Люсьена, его взглядами, томительной лаской его рук.
Отгоняя непослушные мысли, она наблюдала, как он вставляет на место последнюю планку. Арабелла поспешно забралась в повозку, опасаясь, что он предложит свою помощь. Пока они работали, поднялся ветер, и теперь горизонт затянули тяжелые черные тучи. Люсьен запрыгнул в повозку, сел рядом, взял вожжи и пустил Себастьяна рысью. Потом посмотрел на Арабеллу:
— Ну?
— Что «ну»?
— Ты не собираешься сказать мне спасибо? По крайней мере это я заслужил.
— И не подумаю. Я уверена, что это было очень полезно для тебя. — Она сделала неопределенный жест. — Тренировка, свежий воздух. Осмелюсь сказать, это самая полезная работа, какую ты когда-либо делал.
Она намеревалась его обидеть, но он только ухмыльнулся и вежливо сказал:
— Вполне возможно. Но ты в одном ошибаешься: когда я чистил конюшни, воздух там был отнюдь не свежий.
Она прикусила губу, чтобы не хихикнуть. Как-то так получилось, что она забыла о его чувстве юмора. Теперь ей стало интересно, о чем же еще она забыла.
Люсьен повернул повозку на подъездную дорожку к Роузмонту и остановил Себастьяна перед домом.
— Приехали. Теперь выходи.
— Но мне надо распрячь Себастьяна и...
— Тебе надо идти в дом. В любую минуту может пойти дождь, а на таком холоде ты через две минуты превратишься в ледышку.
Было действительно прохладно, и плечи ее затекли от работы лопатой и перетаскивания кольев.
— Хорошо. Если ты уверен, что знаешь, как...
— Даже не говори об этом. — Он сердито посмотрел на нее, между бровями залегла складка. — Просто иди в дом и позволь мне самому позаботиться о лошади.
— Но ты никогда...
— Черт возьми! Ты будешь спорить со мной, что бы я ни сказал?
— Да, — выпалила она. Сдерживаемые эмоции вырвались наружу. — Я взрослая женщина, Люсьен, и в состоянии позаботиться и о себе, и о своей семье без твоего вмешательства.
Он некоторое время смотрел на нее, потом тихо сказал:
— Я не собирался убеждать тебя в чем-то другом. Просто хотел помочь, вот и все.
Она сглотнула.
— Извини, я не привыкла... — К чему? Чтобы красивые герцоги раздевались до пояса и вызывали в ней жар и беспокойство?
Губы Люсьена искривились в улыбке.
— Ты упрямая женщина, Арабелла Хадли. К счастью для тебя, я люблю упрямых женщин. — Он придвинулся к ней совсем близко. — А больше всего они мне нравятся, когда находятся на таком расстоянии, что их можно поцеловать.
Арабелла не сводила глаз с его рта, такого чувственного и манящего. Гордость, решила она, штука дорогая. Слишком дорогая, когда сталкиваешься с такими сильными соблазнами.
Собрав все свое мужество, она выбралась из повозки и деревянной походкой направилась к дому. Едва она ступила в прихожую, как раздался громкий шум ветра и начался дождь. Может быть, это охладит его усердие.
Бормоча себе под нос о трудностях общения с самовлюбленными, заносчивыми герцогами, она побежала наверх переодеваться к обеду.
Глава 11
— Этой священной луной я клянусь... — произнес глубокий насмешливый голос.
Арабелла закрыла глаза. Господи, пожалуйста, не надо этого опять. Она посмотрела вниз с лесенки, забравшись на которую отчаянно жонглировала молотком, тремя гвоздями и сломанным ставнем одного из окон библиотеки. Люсьен стоял внизу, одетый для верховой езды, с безупречно повязанным галстуком и в начищенных до блеска сапогах. Его руки были скрещены на мощной груди, голова откинута назад. Он наблюдал за Арабеллой.
Однако взгляд его был прикован не к лицу. Вместо этого он открыто любовался ее задом, который, к ее смущению, оказался на уровне его глаз. Слава Богу, что на ней были надеты толстое шерстяное платье и плотный плащ, который когда-то принадлежал кухарке. Ей только хотелось, чтобы он был немного подлиннее.
— А может быть, это и не луна, — прошептал он, — а круглое теплое солнце, встающее на востоке.
Она боролась с искушением швырнуть молоток в его бестолковую голову. Каждый день прошлой недели Люсьен заставал ее за попытками что-то наладить в Роузмонте и надоедал ей до тех пор, пока она не бросала инструменты и не позволяла ему закончить начатую ею работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40