– Прошу вас впредь действовать осторожнее. Мое сердце не выдержит, если с вами что-нибудь случится. Оставайтесь внизу и говорите рабочим, что они должны сделать, – этого вполне достаточно.
– Не будьте смешным, Йен, – быстро возразила Фиона. – Даже Кэрри разрешала мне взбираться на лестницы, снимать и вешать занавески, так что вам абсолютно не о чем беспокоиться.
Йен покачал головой:
– Приличия подразумевают…
– Здесь главное слово «подразумевают», – смеясь, прервала его Фиона. – Они не требуют, а значит, оставляют мне пространство для собственной интерпретации того, что есть приличное поведение. В настоящий момент я получаю удовольствие от того, что решила воспользоваться более широким толкованием приличий. Кстати, вы уже видели переделанную гостиную?
Решив, что возмущаться дольше бессмысленно, Йен покачал головой.
– Я вначале заглянул сюда. Должно быть, у вас есть план, для осуществления которого вам потребовалось собрать все это в кучу?
– Я решила заменить лепные украшения на новые: старые слишком тяжелые, они создают впечатление, будто потолок давит па вас.
– Другими словами, вы собираетесь переделать потолки?
– Ну, не совсем. – Фиона поправила шаль на плечах. – Я боялась, что, когда старую лепнину будут снимать, часть штукатурки может отвалиться, но мистер Стэнли, штукатур, уверил меня, что заделает пострадавшие участки и никто ничего не заметит. Это действительно замечательный мастер. Вы видели, что он сделал в столовой?
Йен поднял бровь.
– Нет, но полагаю, это будет стоить мне небольшого состояния.
Фиона снова засмеялась.
– У него два сына, которые хотят учиться в Оксфорде.
– Ну, – подхватил Йен, кивая и получая удовольствие от их шутливой перепалки, – я совсем не собираюсь становиться на пути молодых людей, пытающихся избежать участи штукатура, каменщика или конюха.
– У мистера и миссис Стэнли есть еще три дочери. Лидия, Дора и Рейчел.
Йен сложил руки на груди и расставил ноги.
– Почему-то у меня складывается впечатление, что мальчики Стэнли не единственные, у кого есть амбиции…
– Лидия хочет научиться ездить верхом, – сообщила ему Фиона с довольной ухмылкой. – Она любит лошадей и очень хорошо умеет ладить с ними. Она также хочет тренировать их для верховой езды.
– Только если у нее действительно есть к тому способности.
– Разумеется, – согласилась Фиона. – Дора хотела бы открыть мастерскую по пошиву дамской одежды: она обшивает всю семью, и то, что я видела, свидетельствует не только о безупречности исполнения, но и о настоящем таланте. Она могла бы действовать не хуже Кэрри. А Рейчел, младшая, хотела бы открыть кондитерскую.
– Я уже понял – все отпрыски мистера Стэнли отличаются честолюбием, но… вы не могли бы нанять штукатура помоложе и такого, у которого нет семьи?
Фиона, мило надув губки, посмотрела на Йена сквозь ресницы, и он сразу увидел в этой игре не что иное, как чувственный призыв.
– Вы сказали мне, что на переустройство дома я могу тратить столько, сколько захочу, помните?
Йен кивнул.
– Мне придется напомнить вам, что вы не собирались спешить с переделками. Сначала вы хотели присмотреться, как ведется хозяйство в доме, и все такое. Потом вы сказали, что будете обсуждать со мной каждое задуманное вами изменение, прежде чем приступите к его осуществлению.
Фиона начала складывать тяжелую парчовую занавеску.
– Так вот, к настоящему времени я сделала несколько важных открытий. Первое – оказалось, что Шарлотта, несмотря на ее нежелание признать это, имеет верный глаз и интересуется декорированием. Позволив ей кое-что сделать, я тоже обнаружила, что это очень увлекательно, и поняла, почему Кэрри получала от этого огромное удовольствие.
Йен не перебивал ее, он внимательно слушал.
– Далее, – продолжала Фиона, – я стала размышлять, каким образом можно добиться того, чтобы дети мистера Стэнли могли осуществить свои мечты.
Йен рассмеялся:
– Дорогая Фиона, меня действительно не волнует, сколько вы тратите и кто помогает вам в этом. Только, пожалуйста, обещайте мне, что и вы, и уважаемый мистер Стэнли не тронете мой кабинет и мою приемную. Я знаю, что их не назовешь ни фешенебельными, ни даже удачно обустроенными, но я к ним привык, и мне в них удобно.
– Ну… – протянула Фиона.
– Умоляю! – Иен с трудом сглотнул.
– Ладно, посмотрим, – сжалилась Фиона. – А пока вот что я хотела бы вам сообщить: мистер Пембрук показал мне набросок самого замечательного шкафчика для хранения столовых принадлежностей. Такие шкафчики встраиваются в стены столовой, у них потайные дверцы, так что их вообще не видно. Никто не будет знать об их существовании и не заметит ничего необычного в панелях, за которыми они скрываются. Мистер Пембрук говорит, что ни у кого нет ничего подобного.
Йен расправил плечи.
– Похоже, нам необычайно повезло.
– А новое пространство, которое появится над столовой…
– Новое пространство? – Брови Йена поползло вверх. – Мне помнится, над столовой раньше была крыша, а над ней – небо, Пожалуйста, не говорите мне, что вы собираетесь убрать крышу, чтобы мы могли обедать на свежем воздухе.
– Нет, конечно, нет! – Фиона звонко рассмеялась. – Мистер Стэнли сделает бутафорский потолок, и тогда комната перестанет походить на холодную пещеру. При этом над новым потолком окажется довольно много свободного места, и мистер Пембрук считает, что не дело ему пропадать зря. Он ненавидит оставлять пространство неиспользуемым.
– Разумеется, – решил Йен, – он сможет предложить что-нибудь замечательное, что обойдется мне не так уж дорого в сравнении с общей стоимостью всех замечательных вещей, которых больше ни у кого нет.
– Стэнли и Пембрука мне рекомендовал мистер О’Коннор, – кратко заметила Фиона. – Он говорит, что они лучшие умельцы во всем Лондоне, и я ему верю. Как любит повторять Дрейтон, особое видение и способность к творчеству как раз и отличают квалифицированного мастера от мелкого лавочника. Я совершенно уверена, вам следует чувствовать себя польщенным тем, что оба – и мистер Пембрук, и мистер Стэнли – согласились продемонстрировать свое волшебное искусство именно здесь, в вашем доме.
Йен со вздохом кивнул.
– Итак, что необычного придумал мистер Пембрук для верхней части столовой?
Фиона посмотрела на него долгим взглядом, все зеленых глазах искрилось веселье.
– Пойдемте, я покажу вам.
– Поправьте меня, если я не прав, – попросил Йен, когда Фиона повела его из гостиной через зал к широкой лестнице. – Но разве прочная стенка комнат хозяина… – Вдруг в его голове мелькнула страшная картина: теперь он точно знал, что Фиона намеревается сделать с вновь образовавшимся пространством. Сердце его забилось, кровь быстрее побежала по жилам.
Продолжая вести его за собой по лестнице, Фиона иногда оборачивалась и молча улыбалась ему. Ему не терпелось получить ответ.
– Возможно, вы решили убрать часть стены?
Фиона покачала головой.
– Я бы сказала, что в целом планы простираются гораздо дальше, хотя работы над этой частью дома начались только сегодня утром, – сообщила она, когда они пошли по верхнему коридору. – Мистер Дайлан сказал мне, что они начнут пробивать новые окна во внешней стене в конце недели, а это значит, что некоторое время ваша комната все еще будет узнаваемой.
– Так вы планируете увеличить площадь моих личных комнат, или я не прав?
Фиона покраснела, теперь она избегала его взгляда.
– Вы очень проницательны, ваша светлость.
Тут уж Йен не смог совладать с искушением.
– В ваших комнатах вы планируете такие же изменения?
Ее щеки запылали ярче.
– Я не считаю какие-либо комнаты своими. – Фиона сделала глубокий вдох и продолжила: – По крайней мере, сейчас. Однако мне пришло в голову, что если мы решим пожениться, то можем отказаться от самого понятия отдельных спален.
Картины, сразу же возникшие в мозгу Йена, заставили его кровь гулко застучать в венах.
– Но тогда не окажется ли на этом этаже много пустующих комнат? Или вы предполагаете, что у нас постоянно будет гостить множество народу?
К его удивлению, Фиона покраснела еще больше.
– Да, конечно, для остающихся на ночь гостей потребуются комнаты, но прежде надо подумать о том, где разместить детей.
Йен довольно хмыкнул. Прежде чем решать вопрос о том, куда поместить детей, их надо заиметь, и значит, Фиона уже думает об этом. Очевидно, она по-другому взглянула на их отношения, и это не могло его не радовать.
Когда они вошли в его комнату, к Фионе вернулась прежняя непринужденность.
– Мне бы очень хотелось знать, какие цвета и какого стиля мебель вы предпочитаете, – сказала она, проходя мимо его кровати и не сводя глаз с зияющего отверстия в стене.
Йен покрутил головой.
– Сомневаюсь, что мой представления о том, какой должна быть спальня, соответствуют требованиям моды, – ответил он, не глядя на кровать. Гораздо лучше было всячески избегать соблазна, чем на короткое время поддаться ему, а потом бесконечные часы бороться с неосуществимым желанием и следующий месяц провести в извинениях за собственное свинство.
– Я подумывала о неярких оттенках синего и золотого, – сказала Фиона словно пытаясь отвлечь его от опасных мыслей. – Как вам это?
– Я готов одобрить любой выбор и рассчитываю на ваш безупречный вкус.
Фиона вскинула на него глаза:
– Поверьте, мне действительно важно знать ваше мнение. Мужу с женой пристало жить одной жизнью и вместе принимать решения. Я хочу делить с вами все, из чего будет состоять моя жизнь, и надеюсь, что вы хотите того же.
Йен принужденно улыбнулся:
– Желание делиться всем само по себе замечательно и, несомненно, заслуживает того, чтобы попытаться его осуществить. Я только надеюсь, что вас не постигнет разочарование, когда реальность время от времени не будет совпадать с идеалом.
Фиона наклонила голову набок, изучая его.
– Почему не будет совпадать? – Ее слова прозвучали холодно и отстраненно.
– Сомневаюсь, что повседневная работа хирурга покажется вам интересной: порой она выглядит довольно варварской и, более того, угнетает.
– Но это же часть вашей жизни, Йен, – искренне возмутилась Фиона, – и, значит, мне это тоже будет интересно.
Йен кивнул, уверенный, что ничего не выиграет, если будет упорствовать.
– А где сегодня Шарлотта? – как бы между прочим спросил он и огляделся вокруг. – В саду ее нет, а у входа меня встретил Чингиз-Джек, и только своевременное появление миссис Питтман спасло мои брюки от его зубов.
Фиона прикусила губу. Стоит ей выйти из роли заботливой хозяйки, устроительницы дома и поинтересоваться его жизнью, протекающей за стенами особняка, как Йен замыкается и отталкивает ее от себя. Больно было сознавать, что Йен отводит ей незначительное место в своей жизни и оно не имеет ничего общего с чем-нибудь серьезным. Она твердила себе, что прошло только несколько недель с их первой встречи, но ее гордость тем не менее страдала. И разве нескольких недель не достаточно, чтобы получить представление об истинных чувствах человека, тем более что теперь, хотя Йен по-прежнему по утрам отправлялся на прогулку верхом, а после обеда уезжал наблюдать за строительством больницы, обедали они вместе… Так отчего же за это время он ни разу не выразил желания узнать ее получше?
– Так где же Шарлотта? – напомнил о себе Йен.
– Она с мадам Ивлин, – Фиона сцепила пальцы за спиной, стараясь говорить спокойно и не казаться уязвленной.
– А кто такая мадам Ивлин?
– Как мне сказали, что во всем Лондоне нет равных ей в укладке волос.
– Неужели Шарлотта пожелала привести в порядок свои волосы?
– Вымыть, подстричь и уложить, – уточнила Фиона, входя в роль опекунши. – Этим утром она сказала, что ненавидит свою прическу, и спросила, не могу ли я остричь ее наголо. Тогда я послала служанку к мадам Ивлин с запиской, в которой написала, что отчаянно нуждаюсь в ее услугах.
Йен улыбнулся:
– Вам не кажется, что Шарлотта способна убедить почтенную даму сделать с ее волосами что-нибудь безрассудное и опрометчивое?
– Ну это вряд ли. Шарлотте очень нравится, когда ее балуют и отдают ей должное.
– Женщинам вообще это нравится, – заметил Йен, следуя за ней.
– Как и бескорыстно помогать и заниматься отделкой дома, – пробормотала Фиона себе под нос.
– Прошу прощения, я не расслышал. Что вы сказали?
– Ничего заслуживающего внимания. – Фиона уже переключилась на звуки, издаваемые быстро приближающимися собачьими лапами. Первым ее побуждением было не предупреждать Йена, но совесть не позволила ей этого.
Остановившись, она повернулась к нему как раз в тот момент, когда Джек выскочил из-за угла и плотоядно нацелился на ногу своей жертвы.
– Осторожно, – только и успела сказать Фиона, но было уже слишком поздно.
Йен тихонько выругался и попытался стряхнуть Джека, что очень удивило Фиону. Ну как он не понимает, что, действуя таким образом, не только одобряет игру, но и принимает в ней активное участие. Что же касается высказываний Йена относительно дьявольского отродья… Ей оставалось только гадать, была ли у Дансфорда когда-нибудь своя собака. Он явно не имел представления, как устроены собачьи мозги, не знал, что собаки слышат только свои имена, а все остальное воспринимают как приглашение: «Давай поиграем!»
– Ваша светлость!
Йен, у ног которого продолжал рычать Джек, осторожно поднял голову.
– В чем дело, Роуан?
– Явился посыльный от доктора Мерсера: крушение в подземной части городской железной дороги, много пострадавших. Доктор просит вас приехать как можно скорее.
Фиона видела, как краски покидают лицо Йена, как твердеет его челюсть. Она тут же щелкнула пальцами и повелительно приказала:
– К ноге!
Пес немедленно подошел к ней и уселся рядом.
Когда Йен повернулся к ней, Фиона отчетливо увидела железную решимость в его глазах.
– Прошу меня извинить! – Мыслями он явно был уже далеко. – Я очень сомневаюсь, что смогу поехать с вами на бал у… у…
– У лорда и леди Иган-Смитов…
– Да. – Он кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28