Все для ванны, достойный сайт
Когда мальчишка остается один на улицах Неаполя – он сразу становится добычей этих омерзительных типов. Если повезет, то тебя накормят и даже приоденут, пока не найдут другого мальчика для забавы.
Его бесстрастный тон задел Катерину сильнее, чем если бы в нем слышался гнев или мука. Она почувствовала, как ее горло перехватило, словно от боли.
– Этот бравый капитан, как и наш приятель Дамари, был садист. Ему нравилось истязать меня.
– И ты не мог убежать?
– Он держал дверь комнаты на запоре, потому что понял, какую необыкновенную ценность я для него представляю. – Рука Лоренцо очень нежно начала гладить ее шею. – У тебя восхитительная шея. Длинная и грациозная…
– И ты убил его, чтобы вырваться на свободу?
– Его судно направлялось в Бомбей, и он решил взять меня с собой в это путешествие. Меня это решение по многим причинам совершенно не устраивало. Я отказался. Мы начали драться. Я схватил нож и вонзил ему в сердце. – Он поцеловал ее за ухом:
– Твои волосы пахнут цветами.
– Только сегодня я вымыла их. И тебя не наказали за это?
– В Неаполе? Убийство – самое обычное дело на улицах этого великолепного города. – Он втянул в себя воздух:
– Лаванда?
– Да, – она с трудом сглотнула. – А что ты делал потом?
– К сожалению, у меня выработалось необыкновенное отвращение к прикосновениям чужого тела за то время, пока я у него находился, но есть-то надо было. И я решил, что поскольку все равно загубил свою бессмертную душу и все равно попаду в ад, то надо как-то использовать это получше. Убийство было к тому же самым прибыльным занятием в Неаполе. Меня посвятили в секреты мастерства: мое дело требовало знания и образования. – Его пальцы двигались по ее подбородку. – У лаванды очень хороший запах, но мне кажется, что тебе больше подошли бы духи из Аравии: в них есть экзотика и зрелость… – Он замолчал. – Слезы?
– Дымоход очень плохо почистили. И дым ест глаза…
Его пальцы с нежностью прошлись по ее щеке:
– Да, должно быть, так. Ты не настолько чувствительна, чтобы лить слезы по такому негодяю, как я.
– Не настолько.
– И я надеюсь, тебе не придет в голову испытывать сочувствие к мальчику, который умер много лет назад.
– Нет. – Она помолчала немного. – Но умер ли он, Лоренцо?
– Да, жизненный опыт не дается даром. Спроси Санчию. Она прошла в Солинари через то же пламя, что и я. Но она сумела возродиться. Я нет. Должно быть, я слишком приземлен и не могу восстать как феникс из пепла. Пламя опалило мою душу и оставило там выжженную пустыню. И с каждым годом эта пустота все больше и больше разрасталась так, что я даже удивлялся тому, как люди еще видят меня – превратившегося в ничто.
Его пальцы осторожно коснулись ее влажных ресниц:
– Ты тоже страдала слишком много, Катерина, и ты понимаешь, что, как бы мы ни старались, нам никогда не удастся заполнить эту пустоту.
Было ли это предупреждение или мольба о понимании? Катерина не осмеливалась взглянуть в глаза Лоренцо, боясь, что он прочтет в них то, что ей хотелось скрыть.
– Да, я понимаю. – Еще одна слеза медленно скатилась по ее щеке:
– Как я тебе уже говорила, это всего лишь дым…
13
Лион вернулся в Мандару спустя семь дней.
Санчия сидела на балконе, наслаждаясь послеобеденным солнцем, когда увидела Таброна, медленно направлявшегося по извилистым улицам к ее двору. Она перевела взгляд с лошади на хозяина и ощутила такой прилив чувств, что у нее закружилась голова. Это нельзя было назвать радостью. Боже милосердный, нет, это была не просто радость. Это безмерная тяжесть свалилась с ее души – Каприно не причинил вреда Лиону.
Как будто почувствовав на себе ее взгляд, Лион вскинул голову и придержал Таброна. По его лицу довольно долго нельзя было угадать, что он чувствует.
– Я привез тебе подарок, – он кивнул на кого-то, кто ехал за ним. – Один бог знает, почему он так нужен тебе. Это такой же упрямец, как и мул, на котором он едет. Он не давал мне ни отдыха, ни даже маленькой передышки, не позволял останавливаться, чтобы поесть или поспать, – так торопился к тебе
Взгляд Санчии обратился к маленькой фигурке на муле, который шел за Таброном.
– Пьеро? – прошептала она, не веря своим глазам. – Пьеро! – Она стремительно бросилась вниз, к входной двери.
Когда она подбежала к воротам, Пьеро уже вертелся на спине мула, пытаясь сползти с него.
– Постой! – сказал Лион, успевший спешиться. – Я вез тебя так далеко не для того, чтобы ты разбил свою упрямую голову о камни! – Он снял Пьеро с седла и опустил на землю. – Что же за подарок, если он разобьется?
Пьеро кинулся в объятия Санчии и сжал ее изо всех сил:
– Санчия, я хочу остаться, – сказал он с тем решительным выражением, которое она так хорошо знала. – Я собираюсь остаться с тобой.
– Говорю тебе, что это тот еще упрямец. – Лион мягко улыбнулся, наблюдая за ними. – У него мертвая хватка, он вцепился в тебя так же, как в мула, который вез его из Флоренции.
– Пьеро! – Слезы бежали по щекам Санчии, а руки ласково гладили пушистые волосы мальчика.
Прижав к себе маленькое, но крепкое тельце малыша, она посмотрела поверх его головы:
– Но почему?
– Ты любишь его. Разве этого не достаточно?
Она попыталась что-то проговорить, но он опередил ее:
– Элизабет уже обручилась и выглядит вполне довольной. Бартоломео горит желанием стать лучшим печатником во Флоренции, и его хозяин весьма им доволен.
– Ты ходил повидать их? – удивилась она. Он кивнул.
– Я знал, что ты захочешь узнать об их судьбе. И когда я закончил свои дела, у меня еще осталось время навести о них справки.
– Каприно…
– Я вижу, Лоренцо сказал тебе? – усмехнулся Лион. – Каприно больше никого не побеспокоит. Как я уже сказал, это дело закончено.
Это означало, что Каприно мертв. Стольким годам страха пришел конец. Странно, но известие не принесло чувства облегчения, только невероятную усталость.
– Он предал нас, – взгляд Лиона остановился на ее лице. – И заслужил смерть. Он такой же негодяй, как и Дамари.
– Что случилось в Солинари – уже позади. Сначала я была полна желанием отомстить. А теперь хочу только одного – забыть обо всем.
– Я не столь мягкая натура. На добро я отвечаю добром, а на зло – злом. С Солинари будет покончено, когда все, кто должен ответить за случившееся с тобой, получат по заслугам. – Он вскочил на Таброна. – Я приду сегодня вечером. Мне надо обсудить кое-что. – Он тронул коня и повел мула за собой на поводу. – А ты получше накорми малыша. Он, по-моему, не съел ни кусочка с тех пор, как мы выехали.
– Конечно, – ее голос все еще дрожал от слез. – Лион!
Он оглянулся и увидел две маленькие фигурки, стоящие рядом.
– Почему?
– Солинари! – кратко ответил он и двинулся по улице в сторону замка.
* * *
– Санчия, – Пьеро отступил на шаг, освобождаясь из ее рук. – Я остаюсь, Санчия. Он сказал, что я могу остаться, но даже если бы он не разрешил, я бы все равно не ушел отсюда. Я больше не вернусь к Элизабет.
– Тсс! Все хорошо! – Она прижала ладонь к его щеке. Она уже начала забывать, какой мягкой может быть детская кожа. – Тебе не придется возвращаться. Но будет ли тебе так спокойно здесь, как ты думаешь? Ты хорошо выглядишь, – она усмехнулась, – сразу видно, что жил у булочника – стал толстеньким, как поросенок.
Он тоже усмехнулся, не сводя с нее глаз:
– Я не ихний. Я твой. Я все время говорил им об этом, когда они меня спрашивали.
– Лион?
– Синьор Андреас спрашивал меня, хочу ли я поехать к тебе. Он сказал, что ты очень скучаешь и чувствуешь себя одинокой без меня. Ты правда была одинока?
– Да. – Только сейчас Санчия поняла, какая пустота окружала ее до тех пор, пока она не увидела Пьеро верхом на муле. – Мне очень не хватало тебя.
– Потому что я твой, я принадлежу тебе, и мы должны быть вместе. Я говорил это синьору Андреасу, – сказал он спокойно.
– А что он ответил? – Она ласково взъерошила волосы Пьеро.
– Он ответил, что понимает меня и что мне надо поехать с ним в Мандару.
«Да, Лион хорошо разбирается в том, что касается собственности – владения и обладания», – подумала она без горечи. При виде Пьеро она почувствовала такой прилив благодарности к Лиону, что у нее в душе не осталось места для обиды. Если Лион хочет что-то взять у нее, то он и возвращает сторицей.
– И ты поехал в Мандару. И так спешил, что не разрешал синьору Андреасу останавливаться на отдых, потому что боялся – вдруг он отправит мула обратно во Флоренцию.
Рот Пьеро слегка приоткрылся от удивления:
– Я хотел увидеть тебя.
– А я рада, что ты так торопился ко мне. А теперь пойдем в дом, я приготовлю тебе кое-что поесть и отмою от дорожной пыли.
Он отступил назад, глядя вслед Лиону, который уже исчез вдали.
– Пьеро! Пойдем!
– Он понял, Санчия. Я не думал, что он сможет понять, но он понял.
Она кивнула. В душе Санчии царило смятение. Она хотела бы вернуть прежнее чувство ожесточенности, которое давало ей силы сопротивляться обаянию Лиона, но вдруг обнаружила, что полностью безоружна.
– Знаю, Пьеро.
Повернувшись, она повела его к двери.
– Думаю, что тебе понравится здесь больше, чем в доме булочника.
* * *
– Господин Андреас! – воскликнула Роза и поспешно выбежала из гостиной.
Лион нахмурился, глядя ей вслед:
– Что это с девушкой? Она смотрит на меня, словно я черт с рогами.
– Она очень робкая. – Санчия встала. – Тебе стоило бы посмотреть, как она глядит на Лоренцо.
– Так вот почему он нанял ее прислуживать тебе. Это напоминает ему о том страхе, в котором он держал когда-то всех.
– Да, Лоренцо может напугать любого, – вздрогнув, сказала Санчия, вспоминая их последний разговор. – Он опасный человек.
Лион внимательно посмотрел на нее:
– Я слышу нотки горечи в твоем голосе – правильно ли я угадал? Что Лоренцо сделал, пока меня не было?
– Ничего. Он был предельно внимателен все эти дни: спрашивал, какие книги из твоей библиотеки принести, и учил тем вещам, которые, по его мнению, мне пригодятся.
– Каким?
– Как вести себя правильно за столом, как танцевать павану и мореску, как отличать хорошее вино от плохого. – Она спокойно посмотрела на Лиона. – Он учил меня всему, что, как ему казалось, может подготовить меня для жизни в твоем доме в качестве твоей любовницы.
– И ты принимала уроки.
– Знания никому еще не вредили. – Она помолчала. – Даже если кажется, что они никогда не пригодятся.
Его губы дрогнули, но он сдержал улыбку и сменил тон:
– Мать говорила мне, что нанесла тебе визит.
– Да, сказала, что не хочет видеть меня здесь. – Она улыбнулась:
– Я ответила, что тоже не хочу оставаться. В конце концов мы сошлись на том, что я покину этот дом так скоро, как это будет возможно.
– Ты думаешь, что сумеешь досадить мне своим неповиновением? Но в мои намерения не входит оставлять тебя здесь. Мы вернемся в Пизу на следующей неделе. – Он помолчал. – Если ты примешь мое предложение.
Она усмехнулась:
– Предложение?
– Я много думал всю дорогу и… Я чувствую к тебе нечто большее, чем это было свойственно мне. Это не только страсть, это… – он помолчал, подыскивая нужное слово, – другое чувство. Я не верил, что могу испытывать подобное… – Он помолчал опять и затем продолжил с силой:
– Послушай. Я говорю, сам не знаю о чем. Довольно. В общем, я хочу, чтобы ты жила со мной в одном доме и спала в моей постели не только сейчас, но и в будущем. Хочу, чтобы ты родила мне детей. Взамен я дам тебе свободу, честь и уважение. Что ты ответишь на это?
Ошеломленная, она смотрела на него:
– Я не знаю, что сказать.
Он неожиданно улыбнулся:
– Значит, да. Это хорошая сделка, и тебе не найти ничего лучше. Я достаточно здоров и могу дать тебе все, что ты хочешь. А мне нужно только то, что я уже сказал.
– А как же Бьянка?
Его лицо приняло замкнутое выражение.
– При чем тут Бьянка? Она останется в Мандаре, а мы будем жить в Пизе.
– А твоя мать? Лоренцо сказал мне, чего она хочет.
– В конце концов она откажется от своих честолюбивых притязаний.
– Или ты со временем переменишь свои желания?
– Святая Мария, у меня нет желания насильно тащить Бьянку в постель. – Он цинично улыбнулся:
– Я почувствовал большое облегчение, когда обнаружил, что Бьянка вскружила голову Марко. Это развязало мне руки: я позволил ей идти своей дорогой, а сам пошел своей.
– Однажды ты переменишь свои намерения и решишь, что мать права.
– Не переменю.
– Откуда тебе знать? Все меняется. Месяц назад я была рабыней в лавке Джованни. Сегодня я живу в прекрасном доме и господин Андреас хочет сделать меня своей любовницей. – Ее голос дрогнул:
– В следующий месяц или год ты решишь, что тебе нужен законный наследник для Мандары, и вернешься к своей жене. А что станет со мной? Или ты вдруг соскучишься, и твое «чувство» исчезнет. Ты заберешь моих детей, а меня отправишь к другому мужчине! – Она вздрогнула. – Не думаю, что жизнь с тобой в качестве любовницы понравится мне больше, чем жизнь рабыни.
– Ты мне не надоешь.
– Как ты можешь быть уверенным в этом? Ты не знаешь меня, ты знаешь только мое тело. И ты все еще остаешься чужим и непонятным для меня. Я в самом деле знаю о тебе немногим больше, чем в тот момент, когда ты впервые появился в лавке Джованни.
Он фыркнул:
– Ты хочешь сказать, что отказываешь мне? Может быть, ты собираешься выйти замуж за другого человека, который даст тебе возможность занять достойное положение?
– Я не думала о замужестве. Кто женится на мне? Я не девственница, и к тому же существуют женщины намного красивее меня. – Она облизнула пересохшие губы. – Но в том, что ты предлагаешь, слишком много риска. Я отдаю все, а ты можешь покинуть меня хоть завтра. И этот страх за себя и за детей будет сопровождать меня всю жизнь. – Она отвернулась. – К тому же мне нравится Бьянка, и мне не хочется обижать ее.
– Боже мой, и ты тоже! Все пытаются уберечь Бьянку: Марко, моя мать и теперь ты!
– И ты. Иначе зачем тогда предлагать мне покинуть Мандару?
Он нетерпеливо дернул плечом:
– Хорошо, допустим, я и в самом деле не хочу обижать ее. Господь бог свидетель, что в течение тринадцати лет я никогда не привозил сюда женщин, чтобы ей не пришлось испытывать стыд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Его бесстрастный тон задел Катерину сильнее, чем если бы в нем слышался гнев или мука. Она почувствовала, как ее горло перехватило, словно от боли.
– Этот бравый капитан, как и наш приятель Дамари, был садист. Ему нравилось истязать меня.
– И ты не мог убежать?
– Он держал дверь комнаты на запоре, потому что понял, какую необыкновенную ценность я для него представляю. – Рука Лоренцо очень нежно начала гладить ее шею. – У тебя восхитительная шея. Длинная и грациозная…
– И ты убил его, чтобы вырваться на свободу?
– Его судно направлялось в Бомбей, и он решил взять меня с собой в это путешествие. Меня это решение по многим причинам совершенно не устраивало. Я отказался. Мы начали драться. Я схватил нож и вонзил ему в сердце. – Он поцеловал ее за ухом:
– Твои волосы пахнут цветами.
– Только сегодня я вымыла их. И тебя не наказали за это?
– В Неаполе? Убийство – самое обычное дело на улицах этого великолепного города. – Он втянул в себя воздух:
– Лаванда?
– Да, – она с трудом сглотнула. – А что ты делал потом?
– К сожалению, у меня выработалось необыкновенное отвращение к прикосновениям чужого тела за то время, пока я у него находился, но есть-то надо было. И я решил, что поскольку все равно загубил свою бессмертную душу и все равно попаду в ад, то надо как-то использовать это получше. Убийство было к тому же самым прибыльным занятием в Неаполе. Меня посвятили в секреты мастерства: мое дело требовало знания и образования. – Его пальцы двигались по ее подбородку. – У лаванды очень хороший запах, но мне кажется, что тебе больше подошли бы духи из Аравии: в них есть экзотика и зрелость… – Он замолчал. – Слезы?
– Дымоход очень плохо почистили. И дым ест глаза…
Его пальцы с нежностью прошлись по ее щеке:
– Да, должно быть, так. Ты не настолько чувствительна, чтобы лить слезы по такому негодяю, как я.
– Не настолько.
– И я надеюсь, тебе не придет в голову испытывать сочувствие к мальчику, который умер много лет назад.
– Нет. – Она помолчала немного. – Но умер ли он, Лоренцо?
– Да, жизненный опыт не дается даром. Спроси Санчию. Она прошла в Солинари через то же пламя, что и я. Но она сумела возродиться. Я нет. Должно быть, я слишком приземлен и не могу восстать как феникс из пепла. Пламя опалило мою душу и оставило там выжженную пустыню. И с каждым годом эта пустота все больше и больше разрасталась так, что я даже удивлялся тому, как люди еще видят меня – превратившегося в ничто.
Его пальцы осторожно коснулись ее влажных ресниц:
– Ты тоже страдала слишком много, Катерина, и ты понимаешь, что, как бы мы ни старались, нам никогда не удастся заполнить эту пустоту.
Было ли это предупреждение или мольба о понимании? Катерина не осмеливалась взглянуть в глаза Лоренцо, боясь, что он прочтет в них то, что ей хотелось скрыть.
– Да, я понимаю. – Еще одна слеза медленно скатилась по ее щеке:
– Как я тебе уже говорила, это всего лишь дым…
13
Лион вернулся в Мандару спустя семь дней.
Санчия сидела на балконе, наслаждаясь послеобеденным солнцем, когда увидела Таброна, медленно направлявшегося по извилистым улицам к ее двору. Она перевела взгляд с лошади на хозяина и ощутила такой прилив чувств, что у нее закружилась голова. Это нельзя было назвать радостью. Боже милосердный, нет, это была не просто радость. Это безмерная тяжесть свалилась с ее души – Каприно не причинил вреда Лиону.
Как будто почувствовав на себе ее взгляд, Лион вскинул голову и придержал Таброна. По его лицу довольно долго нельзя было угадать, что он чувствует.
– Я привез тебе подарок, – он кивнул на кого-то, кто ехал за ним. – Один бог знает, почему он так нужен тебе. Это такой же упрямец, как и мул, на котором он едет. Он не давал мне ни отдыха, ни даже маленькой передышки, не позволял останавливаться, чтобы поесть или поспать, – так торопился к тебе
Взгляд Санчии обратился к маленькой фигурке на муле, который шел за Таброном.
– Пьеро? – прошептала она, не веря своим глазам. – Пьеро! – Она стремительно бросилась вниз, к входной двери.
Когда она подбежала к воротам, Пьеро уже вертелся на спине мула, пытаясь сползти с него.
– Постой! – сказал Лион, успевший спешиться. – Я вез тебя так далеко не для того, чтобы ты разбил свою упрямую голову о камни! – Он снял Пьеро с седла и опустил на землю. – Что же за подарок, если он разобьется?
Пьеро кинулся в объятия Санчии и сжал ее изо всех сил:
– Санчия, я хочу остаться, – сказал он с тем решительным выражением, которое она так хорошо знала. – Я собираюсь остаться с тобой.
– Говорю тебе, что это тот еще упрямец. – Лион мягко улыбнулся, наблюдая за ними. – У него мертвая хватка, он вцепился в тебя так же, как в мула, который вез его из Флоренции.
– Пьеро! – Слезы бежали по щекам Санчии, а руки ласково гладили пушистые волосы мальчика.
Прижав к себе маленькое, но крепкое тельце малыша, она посмотрела поверх его головы:
– Но почему?
– Ты любишь его. Разве этого не достаточно?
Она попыталась что-то проговорить, но он опередил ее:
– Элизабет уже обручилась и выглядит вполне довольной. Бартоломео горит желанием стать лучшим печатником во Флоренции, и его хозяин весьма им доволен.
– Ты ходил повидать их? – удивилась она. Он кивнул.
– Я знал, что ты захочешь узнать об их судьбе. И когда я закончил свои дела, у меня еще осталось время навести о них справки.
– Каприно…
– Я вижу, Лоренцо сказал тебе? – усмехнулся Лион. – Каприно больше никого не побеспокоит. Как я уже сказал, это дело закончено.
Это означало, что Каприно мертв. Стольким годам страха пришел конец. Странно, но известие не принесло чувства облегчения, только невероятную усталость.
– Он предал нас, – взгляд Лиона остановился на ее лице. – И заслужил смерть. Он такой же негодяй, как и Дамари.
– Что случилось в Солинари – уже позади. Сначала я была полна желанием отомстить. А теперь хочу только одного – забыть обо всем.
– Я не столь мягкая натура. На добро я отвечаю добром, а на зло – злом. С Солинари будет покончено, когда все, кто должен ответить за случившееся с тобой, получат по заслугам. – Он вскочил на Таброна. – Я приду сегодня вечером. Мне надо обсудить кое-что. – Он тронул коня и повел мула за собой на поводу. – А ты получше накорми малыша. Он, по-моему, не съел ни кусочка с тех пор, как мы выехали.
– Конечно, – ее голос все еще дрожал от слез. – Лион!
Он оглянулся и увидел две маленькие фигурки, стоящие рядом.
– Почему?
– Солинари! – кратко ответил он и двинулся по улице в сторону замка.
* * *
– Санчия, – Пьеро отступил на шаг, освобождаясь из ее рук. – Я остаюсь, Санчия. Он сказал, что я могу остаться, но даже если бы он не разрешил, я бы все равно не ушел отсюда. Я больше не вернусь к Элизабет.
– Тсс! Все хорошо! – Она прижала ладонь к его щеке. Она уже начала забывать, какой мягкой может быть детская кожа. – Тебе не придется возвращаться. Но будет ли тебе так спокойно здесь, как ты думаешь? Ты хорошо выглядишь, – она усмехнулась, – сразу видно, что жил у булочника – стал толстеньким, как поросенок.
Он тоже усмехнулся, не сводя с нее глаз:
– Я не ихний. Я твой. Я все время говорил им об этом, когда они меня спрашивали.
– Лион?
– Синьор Андреас спрашивал меня, хочу ли я поехать к тебе. Он сказал, что ты очень скучаешь и чувствуешь себя одинокой без меня. Ты правда была одинока?
– Да. – Только сейчас Санчия поняла, какая пустота окружала ее до тех пор, пока она не увидела Пьеро верхом на муле. – Мне очень не хватало тебя.
– Потому что я твой, я принадлежу тебе, и мы должны быть вместе. Я говорил это синьору Андреасу, – сказал он спокойно.
– А что он ответил? – Она ласково взъерошила волосы Пьеро.
– Он ответил, что понимает меня и что мне надо поехать с ним в Мандару.
«Да, Лион хорошо разбирается в том, что касается собственности – владения и обладания», – подумала она без горечи. При виде Пьеро она почувствовала такой прилив благодарности к Лиону, что у нее в душе не осталось места для обиды. Если Лион хочет что-то взять у нее, то он и возвращает сторицей.
– И ты поехал в Мандару. И так спешил, что не разрешал синьору Андреасу останавливаться на отдых, потому что боялся – вдруг он отправит мула обратно во Флоренцию.
Рот Пьеро слегка приоткрылся от удивления:
– Я хотел увидеть тебя.
– А я рада, что ты так торопился ко мне. А теперь пойдем в дом, я приготовлю тебе кое-что поесть и отмою от дорожной пыли.
Он отступил назад, глядя вслед Лиону, который уже исчез вдали.
– Пьеро! Пойдем!
– Он понял, Санчия. Я не думал, что он сможет понять, но он понял.
Она кивнула. В душе Санчии царило смятение. Она хотела бы вернуть прежнее чувство ожесточенности, которое давало ей силы сопротивляться обаянию Лиона, но вдруг обнаружила, что полностью безоружна.
– Знаю, Пьеро.
Повернувшись, она повела его к двери.
– Думаю, что тебе понравится здесь больше, чем в доме булочника.
* * *
– Господин Андреас! – воскликнула Роза и поспешно выбежала из гостиной.
Лион нахмурился, глядя ей вслед:
– Что это с девушкой? Она смотрит на меня, словно я черт с рогами.
– Она очень робкая. – Санчия встала. – Тебе стоило бы посмотреть, как она глядит на Лоренцо.
– Так вот почему он нанял ее прислуживать тебе. Это напоминает ему о том страхе, в котором он держал когда-то всех.
– Да, Лоренцо может напугать любого, – вздрогнув, сказала Санчия, вспоминая их последний разговор. – Он опасный человек.
Лион внимательно посмотрел на нее:
– Я слышу нотки горечи в твоем голосе – правильно ли я угадал? Что Лоренцо сделал, пока меня не было?
– Ничего. Он был предельно внимателен все эти дни: спрашивал, какие книги из твоей библиотеки принести, и учил тем вещам, которые, по его мнению, мне пригодятся.
– Каким?
– Как вести себя правильно за столом, как танцевать павану и мореску, как отличать хорошее вино от плохого. – Она спокойно посмотрела на Лиона. – Он учил меня всему, что, как ему казалось, может подготовить меня для жизни в твоем доме в качестве твоей любовницы.
– И ты принимала уроки.
– Знания никому еще не вредили. – Она помолчала. – Даже если кажется, что они никогда не пригодятся.
Его губы дрогнули, но он сдержал улыбку и сменил тон:
– Мать говорила мне, что нанесла тебе визит.
– Да, сказала, что не хочет видеть меня здесь. – Она улыбнулась:
– Я ответила, что тоже не хочу оставаться. В конце концов мы сошлись на том, что я покину этот дом так скоро, как это будет возможно.
– Ты думаешь, что сумеешь досадить мне своим неповиновением? Но в мои намерения не входит оставлять тебя здесь. Мы вернемся в Пизу на следующей неделе. – Он помолчал. – Если ты примешь мое предложение.
Она усмехнулась:
– Предложение?
– Я много думал всю дорогу и… Я чувствую к тебе нечто большее, чем это было свойственно мне. Это не только страсть, это… – он помолчал, подыскивая нужное слово, – другое чувство. Я не верил, что могу испытывать подобное… – Он помолчал опять и затем продолжил с силой:
– Послушай. Я говорю, сам не знаю о чем. Довольно. В общем, я хочу, чтобы ты жила со мной в одном доме и спала в моей постели не только сейчас, но и в будущем. Хочу, чтобы ты родила мне детей. Взамен я дам тебе свободу, честь и уважение. Что ты ответишь на это?
Ошеломленная, она смотрела на него:
– Я не знаю, что сказать.
Он неожиданно улыбнулся:
– Значит, да. Это хорошая сделка, и тебе не найти ничего лучше. Я достаточно здоров и могу дать тебе все, что ты хочешь. А мне нужно только то, что я уже сказал.
– А как же Бьянка?
Его лицо приняло замкнутое выражение.
– При чем тут Бьянка? Она останется в Мандаре, а мы будем жить в Пизе.
– А твоя мать? Лоренцо сказал мне, чего она хочет.
– В конце концов она откажется от своих честолюбивых притязаний.
– Или ты со временем переменишь свои желания?
– Святая Мария, у меня нет желания насильно тащить Бьянку в постель. – Он цинично улыбнулся:
– Я почувствовал большое облегчение, когда обнаружил, что Бьянка вскружила голову Марко. Это развязало мне руки: я позволил ей идти своей дорогой, а сам пошел своей.
– Однажды ты переменишь свои намерения и решишь, что мать права.
– Не переменю.
– Откуда тебе знать? Все меняется. Месяц назад я была рабыней в лавке Джованни. Сегодня я живу в прекрасном доме и господин Андреас хочет сделать меня своей любовницей. – Ее голос дрогнул:
– В следующий месяц или год ты решишь, что тебе нужен законный наследник для Мандары, и вернешься к своей жене. А что станет со мной? Или ты вдруг соскучишься, и твое «чувство» исчезнет. Ты заберешь моих детей, а меня отправишь к другому мужчине! – Она вздрогнула. – Не думаю, что жизнь с тобой в качестве любовницы понравится мне больше, чем жизнь рабыни.
– Ты мне не надоешь.
– Как ты можешь быть уверенным в этом? Ты не знаешь меня, ты знаешь только мое тело. И ты все еще остаешься чужим и непонятным для меня. Я в самом деле знаю о тебе немногим больше, чем в тот момент, когда ты впервые появился в лавке Джованни.
Он фыркнул:
– Ты хочешь сказать, что отказываешь мне? Может быть, ты собираешься выйти замуж за другого человека, который даст тебе возможность занять достойное положение?
– Я не думала о замужестве. Кто женится на мне? Я не девственница, и к тому же существуют женщины намного красивее меня. – Она облизнула пересохшие губы. – Но в том, что ты предлагаешь, слишком много риска. Я отдаю все, а ты можешь покинуть меня хоть завтра. И этот страх за себя и за детей будет сопровождать меня всю жизнь. – Она отвернулась. – К тому же мне нравится Бьянка, и мне не хочется обижать ее.
– Боже мой, и ты тоже! Все пытаются уберечь Бьянку: Марко, моя мать и теперь ты!
– И ты. Иначе зачем тогда предлагать мне покинуть Мандару?
Он нетерпеливо дернул плечом:
– Хорошо, допустим, я и в самом деле не хочу обижать ее. Господь бог свидетель, что в течение тринадцати лет я никогда не привозил сюда женщин, чтобы ей не пришлось испытывать стыд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50