в глаза никто не с
мотрит и кладбище в самом центре города (каждый город в Швеции, кажется, вы
строен вокруг кладбища), и днем совершенно нечего делать, ни бара, ни кинош
ки, и я взорвал свой последний кропаль танжерского чая и сказал: «Килогра
ша, а не пойти ли нам обратно на паром.»
Ничто не сравнится с американской тоской. Ее не видно, никогда не знаете, о
ткуда она подползет. Возьмите, к примеру, какой-нибудь коктейль-бар в кон
це боковой улицы подотдела Ц в каждом квартале свой бар, и своя аптека, и
рынок, и винная лавка. Заходите, и тут вас шарахает. Но откуда она берется?

Не от бармена, не от посетителей, не из кремовой пластиковой отделки табу
ретов у стойки, не из тусклой неоновой вывески. Даже не из телевизора.
А наши привычки лепятся этой тоской, как будет лепить вас кокаин, опережа
я антрацитовый соскок. А мусор уже на исходе. И вот мы здесь в этом безлоша
дном мухосранске строго на сиропе от кашля. И сблевали мы весь сироп, и пое
хали дальше и дальше, холодный весенний ветер свистал сквозь эту кучу ме
таллолома вобравшую в себя наши дрожащие и потные кумарные тела ведь вас
всегда сваливает простуда когда из тела вытекает мусор… Дальше сквозь ш
елушащийся пейзаж, дохлые броненосцы на дороге и стервятники над топью и
пнями кипарисов. Мотели с фанерными касторовыми стенками, газовой горел
кой, тощими розовыми одеялами.
Залетная мазь, гастролеры и шаровики, уже замочили лепил из Техаса…
А на луизианского лепилу никто в здравом уме никогда не наедет. Такой в шт
ате Антимусорный Закон.
Наконец, приехали в Хьюстон, где я знаю одного аптекаря. Я там пять лет не б
ыл, а он поднимает взгляд и моментально меня срисовывает, просто кивает и
говорит: «Подождите у стойки…»
И вот я сажусь и выпиваю чашечку кофе, и через некоторое время он подходит
, садится рядом и спрашивает: «Так что вы хотите?»
«Кварту гатогустрицы и сотню нембиков.»
Тот кивает: «Заходите через полчаса.»
И вот когда я возвращаюсь, он протягивает мне пакет и говорит: «Пятнадцат
ь долларов… Будь осторожнее.»
Двигаться настойкой дурцы Ц жуткая заруба, сначала надо выжечь алкогол
ь, затем выморозить камфару и отсосать эту бурую жидкость пипеткой; вмаз
ываться нужно в венярку, иначе схватите абсцесс, куда бы не вмазывали. Сам
ый ништяк Ц хапнуть ее с дуровыми сериками… Поэтому мы выливаем ее в бут
ылку из-под Перно и стартуем в Новый Орлеан мимо радужно переливающихся
озер и оранжевых всполохов газа, мимо болот и мусорных куч, крокодилов, по
лзающих по битым бутылкам и консервным банкам, мимо неоновых арабесок мо
телей, севшие на мель шмаровозы орут непристойности проезжающим машина
м со своих необитаемых островков помоек…
Новый Орлеан Ц мертвый музей. Мы гуляем по Толкучке, нюхтаря дурцу и сраз
у же находим Чувака. Мир здесь тесен, и душманы всегда знают, кто банкует, п
оэтому он прикидывает, какая, к чертям, разница, и толкает кому попало. Мы з
атариваемся гарриком и отваливаем в Мексику.
Обратно через озеро Чарльз и страну дохлых автоматов, южный конец Техаса
, шерифы, чпокающие черномазых, оглядывают нас и проверяют бумаги на маши
ну. Что-то спадает с плеч, стоит пересечь границу в Мексику, и неожиданно п
ейзаж лупит вас в лицо, и между вами с ним нет ничего, пустыня, горы и стервя
тники; крохотные пылинки, описывающие круги, а иные Ц так близко, что слыш
но, как крылья рассекают воздух (сухой сиплый звук), и когда они что-то заме
чают, то изливаются стремительно из голубого неба, из этого сокрушительн
ого проклятого голубого неба Мексики, черной воронкой вниз… Ехали всю но
чь, на заре очутились в теплом туманном местечке, собаки гавкают и слышно,
как льется вода.
«Пиздопропащенск,» сказал я.
«Что?»
«Городок так называется. Уровень моря. Отсюда прямо вверх нам ползти еще
десять тысяч футов.» Я лизнул и улегся спать на заднее сиденье. Хорошо она
машину водит. Это видно сразу, как только человек садится за руль.
Мехико где Лупита сидит как ацтекская Богиня Земли, скупо выделяя малень
кие чеки с паршивым говном.
«Продавать Ц больше входит в привычку, чем употреблять,» говорит Лупита
. У непользующихся кровососов развивается контактная привычка и вот с не
е-то уже соскочить нельзя. У агентов она тоже есть. Возьмите Брэдли-Покуп
ателя. Лучший агент по борьбе с наркотиками в своей отрасли. Любой на мусо
ре его сделает. (Примечание: Сделает в смысле врубится или оценит) То есть
он может подрулись к такому пирату и огрести все скопом. Он так анонимен, с
ер и призрачен, что пират его потом и не вспомнит. Вот он и винтит одного за
другим…
Так вот, Покупатель все больше и больше становится похожим на драпарника
. Пить он не может. Стоять у него не стоит. Зубы выпадают. (Как беременные жен
щины теряют зубы, выкармливая постороннего человека, так и торчки теряют
свои желтые клыки, выкармливая мартышку) Он все время посасывает ледене
ц. Особенно врубается в Бэби Рутс. «В натуре омерзительно видеть, как Поку
патель сосет эти свои леденцы,» свидетельствует один мент.
Покупатель принимает зловещий серо-зеленый оттенок. Факт в том, что его т
ело само начинает вырабатывать свой собственный мусор или его эквивале
нт. У Покупателя Ц постоянный подхват. Чувак Внутри можно сказать. Или он
так сам считает. «Вот просто засяду в комнате и все,» говорит он. «Ебать их
всех. Со всех сторон квадраты. Я Ц единственный полноценный в нашей отра
сли.»
Но приход нисходит на него великим черным ветром сквозь кости. Поэтому П
окупатель выслеживает какого-нибудь молодняка и дает ему чек, чтоб зако
решиться.
«О, ладно,» говорит мальчуган. «Так что вы хотите сделать?»
«Я просто хочу потереться об тебя и поймать кайф.»
«Ну… Ну, хорошо… А вы что, физически не можете, как все люди?»
Позже мальчишка сидит в Уолдорфе с двумя коллегами, ломая пальцами фунто
вый кекс. «Самое отвратительно в жизни, ради чего я стоял спокойно,» расск
азывает он. «Он каким-то образом весь размягчается, как медуза из студня,
и так мерзко меня окутывает. Потом весь увлажняется, как будто зеленая сл
изь выступает. Поэтому я догадываюсь, что у него что-то вроде какого-то жу
ткого оргазма… У меня чуть крыша не едет от этой зеленой дряни, которой он
меня облепил, а воняет он как старая гнилая канталупа.»
«Да все равно на шару и уксус сладок.»
Мальчишка обреченно вздыхает: «Да, наверно ко всему привыкаешь. У меня с н
им завтра опять стрелка.»
Покупатель подсаживается так все туже. Подзарядка ему нужна уже каждые п
олчаса. Иногда он крейсирует по участкам, подмазывая попкарей, чтоб впус
тили его в стойло к пыжикам. Постепенно он доходит до того, что сколько бы
контактов у него ни было, словить приход не получается. И тут он получает п
овестку от Районного Инспектора:
«Брэдли, вышеповедение дает пищу слухам Ц и ради вашего же блага я надею
сь, что это не более чем слухи Ц настолько они отвратительны… Я имею в вид
у, что супруга Цезаря… хрумп… то есть. Департамент должен быть вне подозр
ений… определенно, вне тех подозрений, которые вы, кажется, возбуждаете. В
ы порочите весь дух нашей отрасли. Мы готовы принять вашу немедленную от
ставку.»
Покупатель бросается наземь и подползает к Р.И. «Нет, Начальник, нет… Депа
ртамент Ц это вся моя жизнь.»
Он целует руку Р.И., засовывая его пальцы себе в рот. (Р.И. должен чувствовать
его беззубые десны), жалуясь, что потерял все зубы «на шлювбе». «Умоляю ва
с, Начальник. Я буду подтирать вам зад, стирать ваши испачканные гондоны, д
раить вам ботинки салом с собственного носа…»
«Нет, в самом деле, это отвратительно! У вас что, гордости никакой нет? Долж
ен вам сказать, я испытываю отчетливое омерзение. Я имею в виду, что в вас е
сть что-то, ну, гнилое, что ли, и несет от вас как от компостной кучи.» Он подн
осит к лицу надушенный платок. «Я должен просить вас покинуть этот кабин
ет немедленно.»
«Я все сделаю, Начальник, все что угодно.» Его разоренное зеленое лицо рас
калывается в ужасной ухмылке. «Я еще молод, Начальник, и довольно силен, ес
ли подкачаю крови.»
Р.И. отрыгивается в носовой платок и указывает на дверь вялой рукой. Покуп
атель встает и мечтательно смотрит на Р.И. Его тело начинает изгибаться к
ак прутик лозоходца. Он стремительно бросается вперед…
«Нет! Нет!» орет Р.И.
«Шлюп… шлюп шлюп.» Через час Покупателя в отключке находят в кресле Р.И. Са
м Р.И. исчез бесследно.
Судья: «Все указывает на то, что вы, неким невыразимым образом э-э… ассими
лировали Районного Инспектора. К сожалению, доказательств этому нет. Я б
ы рекомендовал, чтобы вас изолировали или, точнее, содержали в некоем зав
едении, но мне не известно ни одно подобное место, соответствовавшее бы ч
еловеку вашего калибра. Весьма неохотно я вынужден распорядиться об осв
обождении вас из-под стражи.»
«Его в аквариум надо поставить,» говорит арестовавший его офицер.
Покупатель наводит ужас на всю отрасль. Исчезают торчки и агенты. Подобн
о летучей мыши-вампиру, он испускает наркотические миазмы, затхлый зеле
ный туман, анестезирующий его жертвы и парализующий их до беспомощности
в его обволакивающем присутствии. Собрав улов, он заползает на несколько
дней в нору, словно насытившийся боа-констриктор. В конце концов, он попа
дается за перевариванием Коммиссионера По Наркотикам и уничтожается и
з огнемета Ц следственная комиссия постановляет, что такие средства оп
равданы, поскольку Покупатель утратил свое человеческое гражданство и,
следовательно, является существом без видовой принадлежности и угрозо
й наркотической отрасли на всех уровнях.
В Мехико весь трюк в том, чтобы найти местного наркошу с официальной чеку
хой, по которой им каждый месяц выделяется определенное количество. Наши
м Чуваком был Старый Айк, большую часть жизни проведший в штатах.
«Я ездил с Айрин Келли, рисковая баба была. В Бьютте, штат Монтанья, ее от ко
кса жутики взяли, и она забегала по всей гостинице с воплями, что китайски
е литера за ней с мясницкими тесаками гоняются. Я знал одного тихаря в Чик
аго, тоже марафет во всю втыкал, так он кайф от кристалликов ловил, голубен
ьких таких. И вот, значит, у него чердак однажды слетает и он начинает орат
ь, что на него Федералы охотятся, несется по этому переулку и голову в мусо
рный бак засовывает. А я говорю: „И что же это, по-твоему, ты делаешь?“ а он от
вечает: „Пошел вон, а не то пристрелю. Я спрятался лучше некуда.“»
Тут мы получаем немного кикера по чекухе. Шпигайся им в главный канал, сын
ок. По запаху можешь отпределить, как прошел Ц чистый и холодный запах в н
осу и горле, а за ним сквозь самый мозг хлынет чистое удовольствие, поджиг
ая все эти снежные связочки. Голова у тебя разлетается снежными взрывами
. Через десять минут хочется еще один сеанс сделать… через весь город и пе
шком пройдешь ради следующего сеанса. Но если на кикс фарта нет, то ты поеш
ь, поспишь и забудешь о нем.
Тяга к нему Ц только в мозгу, это нужда без чувства и без тела, нужда призр
ака, по которому земля плачет, тухлая эктоплазма, выметаемая старым шира
кетом с кашлем и харчками в утренней долбате.
Однажды утром просыпаешься и хаваешь ускоритель, и чувствуешь, как под к
ожей мураши побежали. 1890 черноусых фараонов блокируют двери и заглядываю
т в окна оскалив синие отчеканенные бляхи вместо зубов. Наркуши марширую
т по комнате, распевая Мусульманский Похоронный Марш, несут труп Билли Г
эйнза, стигматы его ран от струны мерцают мягким голубым пламенем. Целеу
стремленные детективы-шизофреники обнюхивают твой ночной горшок.
Коксовые жутики… Расслабьтесь, пускай себе мультик крутится, да ширните
сь посильнее беляшкой казенного образца.
День Покойников: На меня напал жор и я слопал сахарную башку моего малень
кого Вилли. Тот заплакал, и мне пришлось выйти на улицу за новой. Прошел ми
мо коктейль-бара, где оттаскивали джай-лайного букашку.
В Куэрнавако Ц или это было в Тэкско? Джейн знакомится со шмаровозом, дую
щим в тромбон, и испаряется в облаке чайного дыма. Шмаровоз Ц один из тех
артистов, что втухают по вибрациям и диетам, которые служат ему средство
м унижения женского пола, он насильно заставляет своих кисок глотать все
это говно. Он непрерывно развивал свои теории… он устраивал бывало киск
е экзамен и грозился бросить ее, если она не запомнит всех нюансов его пос
ледней атаки на логику и человеческий образ.
«Так, бэби. У меня тут есть чего дать. Но если ты не примешь, я просто больше
ничего не смогу сделать.»
Он был ритуальным чайным планкешей и очень пуритански относился к мусор
у, как к нему обычно относятся некоторые плановые. Он утверждал, что чай по
зволяет ему соприкоснуться с голубыми гравитационными над-полями. У нег
о были телеги на любой предмет: какое исподнее полезно для здоровья, когд
а нужно пить воду и как подтирать задницу. Лицо его было красным и блестящ
им, нос Ц большим и гладким, с широкими ноздрями, красненькие глазки, зажи
гавшиеся, когда он смотрел на какую-нибудь биксу, и гасшие, когда он смотр
ел на что-нибудь другое. Плечи у него были очень широкими и наводили на мы
сль о каком-то уродстве. Он вел себя так, как будто других мужиков не сущес
твовало, передавая распоряжения в ресторане или магазине обслуживавши
м его мужчинам через тетку-посредника. И ни один Чувак никогда не вторгал
ся в его запущенное тайное пристанище.
И вот, значит, откладывает он мусор и извлекает чай. Я три раза дергаю, а Дже
йн посмотрела на него, и вся ее плоть закристаллизовалась. Я подскочил с в
оплем «Шугань берет!» и выбежал из дому. Выпил пива в ресторанчике Ц бар с
мозаикой, очки футбольных матчей и афиши коррид Ц и стал дожидаться авт
обуса в город.
Год спустя в Танжере я услышал, что она умерла.


БЕНВЭЙ

Итак, мне поручено нанять Доктора Бенвэя для оказания услуг Исламу Инк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16