(место, где стервят
ники дерутся за рыбьи головы)… у лагун в джунглях, злобная рыба пытается с
хватить белую сперму, плывущую по черной воде, песчаные мухи кусают брон
зовый зад, макаки-ревуны будто ветер в деревьях (земля великих бурых рек,
по которым плывут целые деревья, ярко-окрашенные змеи в ветвях, задумчив
ые лемуры наблюдают за берегами своими печальными глазами), красный само
летик выписывает арабески в синей субстанции небес, бьет гремучая змея,
кобра отпрядывает, раздувается, выплевывает белый яд, жемчужные и опалов
ые щепки опадают медленным молчаливым дождем сквозь воздух, чистый, слов
но глицерин. Время скачет сломанной пишущей машинкой, мальчики уже стари
ки, молодые бедра подрагивающие и подергивающиеся в мальчишеских спазм
ах, обмякают и вянут, накинутые на стульчак сортира, скамейку в парке, каме
нную стенку в лучах испанского солнца, продавленную постель меблирашки (
снаружи краснокирпичная трущоба в ясном зимнем свете)… подергиваются и
дрожат в своем нечистом исподнем, нащупывая вену в ломоте утра, в арабско
м кафе, бормоча и пуская слюни Ц арабы перешептываются «Меджуб» и бочко
м отодвигаются подальше Ц (Меджуб Ц особый сорт мусульманского религи
озного безумца… зачастую страдающего эпилепсией среди прочих расстрой
ств). «Мусульмане должны получать кровь и молофью… Видите, видите, где кро
вь Христа струится в постоянстве спермы,» завывает Меджуб… Он восстает,
вопя, и черная кровь бьет плотной струей из его последней эрекции, бледно-
белая статуя, стоящая так, словно он переступил одним махом Великий Забо
р, влез внутрь, невинный и спокойный, как мальчишка перелез бы через оград
у поудить рыбу в запретном пруду Ц через несколько секунд он поймает ог
ромного сома Ц Старик выскочит из маленькой черной хижины, матерясь, с в
илами, и мальчишка рванет, хохоча, по полям Миссури Ц наткнется на красив
ый розовый стрелолист и на бегу сорвет его летящим захватом юной кости и
мускулов Ц (его кости растворяются в поле, он лежит мертвый под деревянн
ым забором с дробовиком под боком, кровь из мерзлого красного рта сочитс
я на зимнее жнивье Джорджии)… Сом вздымается у него за спиной… Он подходи
т к забору и перекидывает сома в траву, запятнанную кровью… рыба лежит, из
виваясь и хватая ртом воздух Ц сигает через забор. Он хватает сома и несе
тся вверх по сбитой в камень красной грунтовке меж дубов и хурм, сбрасыва
ющих красно-коричневую листву в ветреный осенний закат, зеленую и плаку
чую в летнюю зарю, черную на фоне ясного зимнего дня… Старик изрыгает про
клятья ему вслед… зубы вылетают у него изо рта и свистят над головой маль
чишки, он порывается вперед, жилы на шее туги, как стальные обручи, черная
кровь бьет одним плотным сгустком через забор, и он падает бесплотной му
мией у лихорадочного синеголовника. Чертополох прорастает в его ребрах,
в его хижине бьются окна, пыльные осколки стекла в черной шпатлевке Ц кр
ысы носятся по полу и мальчишки сдрачивают в темной затхлой спаленке лет
ними днями и жуют ягоды, выросшие на его теле и костях, рты извожены лилово
-красными соками…
Старый торчок отыскал вену… кровь распускается в пипетке, словно китайс
кий цветок… он догоняется героином, и мальчишка, сдрочивший пятьдесят ле
т назад, сияет, безупречный, сквозь измученную плоть, наполняет уборную с
ладким ореховым духом молодой мужской похоти…
Сколько лет нанизано на иглу с кровью? Руки обмякли на коленях, он сидит, г
лядя наружу, в зимнюю зарю, вычеркнутыми глазами мусора. Старый педик изв
ивается на известняковой скамейке в Чапультепек-Парке, пока индейцы-по
дростки проходят мимо, закинув руки за шеи друг друга, за талии, напрягая с
вою умирающую плоть, дабы та заняла юные ягодицы и бедра, тугие яйца и брыз
жущие хуи.
Марк и Джонни сидят лицом друг к другу, в вибрирующем кресле, Джонни насаж
ен на хуй Марка.
«Все готово, Джонни?»
«Врубай.»
Марк щелкает выключателем, и кресло дрожит… Марк склоняет голову глядя с
низу вверх на Джонни, лицо его отстраненно, глаза бесстрастно и насмешли
во остановились на лице Джонни… Джонни вопит и хнычет… Его лицо распадае
тся словно тает изнутри… Джонни вопит как мандрагора, вырубается когда б
рызжет его сперма, обвисает на теле Марка, ангел в обрубе. Марк треплет Джо
нни по плечу рассеянно… Комната как спортзал… Пол из пенорезины, покрыт
белым шелком… Одна стена Ц стекло… Восходящее солнце наполняет комнат
у розовым светом. Вводят Джонни, руки связаны, между Мэри и Марком. Джонни
видит виселицу и оседает с громким «Оххххххххххх!» подбородок его тянет
ся к хую, ноги подгибаются в коленях. Брызжет сперма, выгибаясь почти верт
икальной дугой у него перед самым лицом. Марку с Мэри внезапно не терпитс
я, они разгорячены… Они толкают Джонни вперед на помост виселицы, устеле
нный заплесневелыми суспензориями и потниками. Марк поправляет петлю.

«Ну вот, пожалуйста.» Марк начинает спихивать Джонни с помоста.
Мэри: «Нет, дай мне.» Она сцепляет руки у Джонни на ягодицах, упирается в не
го лбом, улыбаясь ему прямо в глаза, она отступает, стягивая его с помоста
в пространство… Его лицо набухает кровью… Марк протягивает вверх руку е
динственным грациозным движением и переламывает Джонни шею… звук как п
алка сломанная в мокрых полотенцах. Дрожь пробегает по телу Джонни… одна
нога трепещет словно птица в силках… Марк обмотался вокруг перекладины
и копирует подергивания Джонни, закрывает глаза и высовывает язык… Хуй у
Джонни подскакивает и Мэри направляет его себе в пизду, корчась возле не
го в текучем танце живота, постанывая и визжа от удовольствия… пот стека
ет по ее телу, волосы свисают на лицо мокрыми прядями. «Срезай его, Марк,» в
опит она. Марк дотягивается выкидным ножом и обрезает веревку, ловя Джон
ни в падении, опуская его на спину а Мэри по-прежнему извивается насаженн
ая… Она откусывает Джонни губы и нос и высасывает ему глаза с легким хлоп
ком… Она отрывает огромными кусками ему щеку… Вот она уже обедает его ху
ем… Марк подходит к ней а она отрывает взгляд от полусъеденных гениталий
Джонни, все ее лицо в крови, глаза фосфоресцируют… Марк ставит ногу ей на
плечо и пинком опрокидывает на спину… Прыгает на нее, ебет ее обезумев… о
ни катаются из одного угла комнаты в другой, крутятся кувырком и подскак
ивают высоко в воздух словно большие рыбы на крючке.
«Дай я тебя повешу, Марк… Дай я тебя повешу… Пожалуйста, Марк, дай я тебя по
вешу!»
«Конечно крошка.» Он рывком грубо ставит ее на ноги и заворачивает руки з
а спину.
«Нет, Марк!! Нет! Нет! Нет!», визжит она, обсираясь и мочать от ужаса пока тот т
ащит ее к помосту. Он бросает ее связанной там на куче старых гондонов, а с
ам поправляет веревку натянутую через всю комнату… и возвращается к ней
неся петлю на серебряном блюде. Вздергивает ее на ноги и затягивает узел.
Он поглубже всовывает в нее свой хуй и вальсирует по помосту а затем Ц в п
устое пространство раскачиваясь большой дугой… «Уииииии!» вопит он, пре
вращаясь в Джонни. Ее шея лопается. Великая текучая волна струится сквоз
ь ее тело. Джонни плюхается на пол и вскакивает на ноги спокойный и готовы
й ко всему как молодое животное.
Он прыгает по всей комнате. С воплем томленья разбивающим вдребезги стек
лянную стену он подскакивает в воздух. Дроча кувырком, на три тысячи футо
в вниз, его сперма парит рядом с ним, он вопит всю дорогу в раскалыыающую с
иневу неба, восходящее солнце обжигает его тело как бензин, вниз мимо огр
омных дубов и хурм, болотных кипарисов и красных деревьев, чтобы разбить
ся в текучем облегчении на заброшенной площади вымощенной известняком.
Сорняки и лианы прорастают сквозь камни, а ржавые железные болты в три фу
та толщиной пробивают белый камень насквозь, пачкают его ржавчиной буро
й как дерьмо.
Джонни обливает Мэри бензином из непристойного чимуйского кувшинчика
из белого нефрита… Он умасливает собственное тело… Они обнимаются, пада
ют на пол и катаются под огромным увеличительным стеклом вправленным в к
рышу…вспыхивают с криком раскалывающим стеклянную стену, выкатываются
в пространство, ебясь и вопя в воздухе, вспыхивают пламенем и кровью и гар
ью на бурых скалах под солнцем пустыни. Джонни мечется по комнате в агони
и. С воплем раскалывающим вдребезги стеклянную стену он встает раскинув
руки навстречу восходящему солнцу, кровь брызжет из его хуя… беломрамор
ный бог, он стремительно падает сквозь эпилептические взрывы в старого М
еджуба что корчится в говне и мусоре у саманной стены под солнцем которо
е исшрамляет и грабастает кожу гусиными цыпками… Он мальчик спящий у сте
ны мечети, спускает в эротическом сне в тысячу пизд розовых и гладких сло
вно раковины морские, в восторге от колючих волосиков лобков скользящих
по его хую.
Джон с Мэри в гостиничном номере (музыка Восточного Сент-Луиса Тра-ла-ла-
ла). Тепелый веченний ветерок надувает линялые розовые занавески на откр
ытом окне… Лягушки каркают на пустырях где растет кукуруза а мальчишки л
овят маленьких зеленых ужиков под разбитыми известняковыми стелами ис
пачканными говном и оплетенными ржавой колючей проволокой…
Неон Ц хлорофилльно-зеленый, лиловый, оранжевый Ц вспыхивает и гаснет)

Джонни штангенциркулем извлекает из пизды Мэри кандиру… Бросает ее в бу
тылку мескаля, где она превращается в магейного червя… Опрыскивает ее дж
унглевым размягчителем костей, ее вагинальные зубы вытекают вместе с кр
овью и кистами… Пизда ее сияет свежестью и сладостью словно весенняя тра
вка… Джонни вылизывает Мэри пизду, сначала медленно, со всевозрастающим
возбуждением раздвигает губы и лижет изнутри чувствуя как покалывают в
олосы ее лобка его распухший язык… Руки закинуты назад, груди торчат пря
мо вверх, Мэри лежит пронизанная неоновыми гвоздями… Джонни переползае
т по ее телу наверх, хуй его с сияющим круглым опалом смазки на отверстии щ
ели, проскальзывает сквозь волосы ее лобка и входит в пизду по самую руко
ятку, всосанный изголодавшейся плотью… Лицо его вспухает кровью, зелены
е огни взрываются в глазах и он рушится с живописной железной дорогой вм
есте сквозь вопящих девчонок…
Влажные волосики у него под яйцами высыхают до травы под теплым весенним
ветерком. Высокая долина джунглей, лианы вползают в окно. Хуй у Джонни рас
пухает, большие буйные бутоны вскрываются. Длинный корень весь в клубнях
выползает из пизды Мэри, нащупывает почву. Тела распадаются в зеленых вз
рывах. Хижина рушится развалинами битого камня. Мальчик Ц статуя из изв
естняка, побег вырывается из его хуя, губы раздвинуты в полуулыбке торчк
а в откидоне.

* * *
* * *

Шпик закурковал героин в лотерейном билете.
Еще одна ширка Ц а завтра лечиться.
Путь долог. Задроты и подставы часты.
Долго мотался срок по регулярному сухостою до оазиса свиданий под финик
овыми пальмами где арабские мальчики срут в колодец и валяют рокешник по
пескам мускульного пляжа жуя горячие собаки и выплевывая самородки зол
отых зубов.
Беззубые причем строго от длительного голода, на ребрах можно отстирыва
ть замасленную робу, такие они гофрированные, дрожа спускаются со шлюпки
на Остров Пасхи и бредут на берег на ногах негнущихся и хрупких как ходул
и… отключаются в клубных окнах… падшие в жир нехватки-нужды продать тощ
ее тело.
Финиковые пальмы засохли от нехватки встреч, колодец наполнился сухим д
ерьмом и мозаикой тысяч газет: «Россия отрицает… Министр внутренних дел
рассматривает с патической тревогой… Люк раскрылся в 12:02. В 12:30 врач вышел по
есть устриц, вернулся в 2:00 благодушно похлопать висельника по спине. „Что?
Вы разве еще не мертвы? Наверное придется потягать вас за ногу. Ха Ха! Не мо
гу позволить вам давиться с такой скоростью Ц Президент мне сделает выг
овор. А какой позор если труповозка вывезет вас отсюда живым. У меня тогда
яйца отпадут от стыда а ведь я дослужился подмастерьем до опытного быка.
Раз два три взяли“.»
Планер падает молча словно эрекция, молча словно замасленный стакан раз
битый молодым воришкой со старушечьими руками и вычеркнутыми глазами м
усора… В бесшумном взрыве он проникает в разломанный дом, переступая зам
асленные кристаллы, в кухне громко тикают часы, горячий воздух ерошит ем
у волосы, его голова распадается тяжелым дрянным гамбасом… Старик выкид
ывает красный патрон и вытанцовывает вокруг своей машинки. «А, херня, чув
аки, раз плюнуть… Рыбка в бочке… Бабки в банке… потаскун юный, черномазый
плашкет пробитый и чуть что так сразу ноги раздвигает… Ты меня слышишь г
де б ты там ни был, мальчик?
Я сам был когда-то молод и внял сиренному зову легких деньжат и баб и туго
задых мальчонок и ради всего не повышай мне давление я намереваюсь расск
азать тебе сказку от которой хуй у тебя восстанет и ойкнет на розовую пер
ламутровую природу пизды или милая бурая покрытая слизью трепещущая ме
лодия молоденькой задницы сыграет на твоем члене как на блок-флейте… а к
огда стукнешься о жемчужину простаты острые брильянты соберутся в яйца
х золотого паренька неумолимых точно камни в почках… Жаль что пришлось т
ебя убить… Старая серая кобыла уж не та что раньше… Не может лажать публи
ку… приходится сбивать зал в полете, на бегу или же сидючи… Как старому ль
ву что занемог дырками в зубах ему необходима эта паста амидент чтоб чув
ак мог все время кусать мясо… Дерьмо это со старыми львами точно тут на ма
льчиков перейдешь… А кто виноват, коль скоро мальчонки эти такие сладень
кие такие холодненькие такие чистые в Лечебнице Св. Джеймса?? Так, сынок, в
от только ригор мортиса твоего мне сейчас не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16