– Всего на два дня, – прошептал Рэнд. – Пока ты будешь собираться к отъезду, я подготовлю наше отплытие в Гавре и сразу же вернусь, а потом мы вместе с Мирель и Гильомом отправимся в Лондон.– Мы почти уже все уложили, и я просто умру от скуки без тебя. Ну пожалуйста, скажи "да"!– Любовь моя, я не понимаю, почему ты так хочешь пойти на эту деревенскую ярмарку…– Я просто хочу посмотреть, как она выглядит и чем отличается от ярмарки в Лондоне… И все пойдут – и мадам Альвин, и Нинетт, а Гильом обещал, что не отойдет от нас с Мирель ни на шаг…– Сразу же после пожара в деревне… Будет ли это уж так интересно?– Но ведь приедут люди и из других деревень… Знаешь, многие купцы хотят пожертвовать часть своей прибыли на восстановление домов. Я уверена – там будет на что посмотреть.– И купить, – шутливо заметил Рэнд, уже решив про себя позволить Розали это невинное удовольствие.Она посмотрела, на него и улыбнулась.– Ну хорошо, – сказал наконец Рэнд. – Если Гильом обещает сопровождать тебя и не отходить ни на шаг, тогда я подумаю.– Только подумаешь? – Розали поднялась на цыпочки и крепче прижалась к нему.– ..и прежде, чем сказать "да", – закончил Рэнд, – я хочу узнать, какие решительные меры ты собралась предпринять?Розали улыбнулась.– Если бы ты не согласился, – прошептала она, – я бы подкупила тебя!– Тогда я должен предупредить вас, мадемуазель, – сказал Рэнд, чувствуя, как от ее прикосновения по его телу разливается приятное тепло. – У меня сегодня ужасное настроение…– А сколько времени в моем распоряжении, чтобы снискать ваше расположение? – спросила она, – Ну, около часа.Розали приблизилась и поцеловала его.– Ах, вот ты как! В таком случае тебе быстро удастся уговорить меня! – ответил Рэнд. * * * На ярмарке, о которой говорила Розали, царило настоящее праздничное веселье. Деревенскую площадь украшали разноцветные фонарики и гирлянды, на высоких шестах висели веера, стеганые одеяла и прочий товар, предназначенный для продажи. Прилавки и торговые ряды как могли маскировали разрушения, причиненные пожаром.Отовсюду слышалась разухабистая музыка, сопровождаемая громким пением и плясками. В разогретом воздухе витали соблазнительные запахи вкусно приготовленной пищи. Здесь были и обжаренные в масле острые пирожки с мясной и рыбной начинкой, и большие пироги с яблоками и инжиром, и груши, наполненные сахарным сиропом.Столы ломились от реймских имбирных пряников, хлебцев с шоколадным и кофейным кремом, миндальных орехов в сахаре, марципанов и медовых вафель, таявших во рту.Мирель особенно понравились апельсины в карамельной глазури, которых она съела столько, что Гильом и Розали не на шутку стали опасаться за ее здоровье.Розали была в отличном настроении, хотя и не переставала думать о Рэнде и его отъезде в Гавр. Ей хотелось все увидеть и запомнить, чтобы потом пересказать ему самые яркие впечатления. Она представила, как он будет смеяться над обжорством Мирель, над осанистым дородным жонглером и худыми музыкантами, наперебой исполняющими то одну, то другую мелодию…"Теперь Рэнд, наверное, уже в Гавре", – думала она, радуясь, что чем скорее он приедет туда, тем скорее вернется в замок.Они шли по деревенской площади, весело болтая, а между тем приближался полдень, и солнце стояло уже высоко.– Во-он там стоит цыганский шатер, – сказал вдруг Гильом, показывая куда-то в сторону. – Среди них наверняка есть гадалка. Хотите взглянуть?Розали кивнула.– Вам когда-нибудь предсказывали судьбу, милый ангел?– Нет, – ответила Розали, и в глазах ее загорелся интерес.Мысль о том, что кто-то может приоткрыть завесу над ее будущим, представлялась ей чрезвычайно заманчивой.Это было так похоже на описания в многочисленных любовных романах, которые она когда-то читала. Гадалки всегда играли в них очень важную роль – они предсказывали будущее, раскрывая ужасные тайны и предвещая счастливые развязки.– Гильом, как ты думаешь, можем ли мы…– Все, что вам будет угодно, мадемуазель, – ответил тот, посмеиваясь над ее нетерпением.Розали с улыбкой посмотрела на него, глаза ее сияли живым голубым блеском. Чуть поколебавшись, Гильом предложил Розали руку, и они пошли через площадь, пробираясь в толпе к ярким цветным шатрам.Мирель шла рядом и растерянно смотрела на брата.– Месье де Беркли сказал, что мадемуазель нельзя оставлять одну ни на минуту, – громко сказала она, стараясь перекричать шум толпы.– А она и не останется, – ответил Гильом. – Мы с тобой, Мира, пойдем вместе с ней и узнаем, что скажет ей гадалка.Розали засмеялась.– Я, кажется, знаю уже кое-что из того, что она скажет. Скорее всего это будет дальняя дорога…– И брак с богатым и красивым мужчиной, – смеясь добавила Мирель, – И обучение вашему языку темноволосой девушки…– И ее темноволосого брата, – добавила Розали, глядя на Гильома. – Теперь ты будешь учить английский язык.– Пока я с успехом обходился своим родным языком, – ответил он.– Я уверена, что твой французский приведет в восторг многих англичанок, – заметила Розали. – Но они вряд ли поймут хоть слово!– Э-э.., тогда, ради английских женщин, я, пожалуй, немного поучусь.Это было сказано таким великодушным тоном, что Розали и Мирель расхохотались.Между тем они подошли к разноцветному шатру, но Гильом вдруг остановился и нахмурился.– Мира… – сказал он, что-то быстро ища в кармане. – Ты помнишь, где продаются твои любимые апельсины в сиропе?– Да, конечно, – ответила Мирель, с недоумением глядя на него. – А почему ты…– Кажется, я обронил там свой кошелек, когда последний раз доставал его и платил за сладости. Не могла бы ты сбегать и поискать его?– Да, конечно, но ведь мы собрались…– Я пойду с мадемуазель, а потом мы подождем тебя здесь. Вы согласны, мадемуазель?– Да, – ответила Розали. – Но если ты предпочитаешь подождать, пока Мирель…– Не надо, не ждите меня. – Мирель в нетерпении тряхнула головой. – Гильом, это не похоже на тебя!Она с нежностью посмотрела на брата.– Я думаю, ты рад, что завтра мы едем в Англию.– Да, конечно… Поторопись, Мира, пока кто-нибудь не воспользовался моей оплошностью.Мирель кивнула и быстро пошла к торговым рядам.Розали задумчиво посмотрела ей вслед.– Хорошо, если бы она нашла его.– Думаю, она постарается, – ответил Гильом, откидывая полог пышно расцвеченного цыганского шатра.Розали неуверенно переступила порог, моргая из-за неожиданного мрака, царившего внутри. Когда наконец глаза ее привыкли к темноте, она увидела в центре небольшой стол, покрытый цветной шалью, на нем лежали карты, магический шар и несколько незажженных свечей.Прочая мебель была плохо различима в темноте и стояла где-то в глубине помещения.Присмотревшись, Розали увидела сидящую в углу женщину. Пышные ее волосы были стянуты широкой лентой, она улыбалась.– Добро пожаловать, – приветствовала она вошедших.В помещении было душно, казалось, веселая ярмарка и теплый солнечный свет остались очень далеко.Нехорошее предчувствие шевельнулось в сердце Розали – она начала догадываться, что стоит на пороге некой опасности, и ей вдруг захотелось поскорее выйти отсюда, бежать, забыть обо всем этом…– Уйдем отсюда, Гильом, – прошептала она, но он лишь ободряюще погладил ее по плечу и вдруг с силой сжал ей запястья.Розали в смущении хотела было вырваться, но он заломил ей руки и связал их крепкой веревкой.– Остановись! Что ты делаешь? – закричала она, пытаясь освободиться, но Гильом, слегка ударив ее по лицу, крепко завязал ей рот носовым платком, потом связал нога, и Розали поняла, что попала в хитро расставленную ловушку, словно муха в гибельную паутину.Гильом легко поднял ее. Лицо Розали исказилось страхом и гневом.– Не волнуйтесь, леди Ангел, – произнес он, осторожно кладя ее на тонкий матрац на полу.Как в тумане, Розали различала, что женщина двигается в темноте, убирая со стола карты и свечи.– Слушайте меня внимательно. Никто не сделает вам ничего дурного, – сказал Гильом, не глядя ей в глаза.Он помолчал несколько мгновений, показавшихся Розали вечностью.– Простите, – снова раздался его шепот. – Мир жесток, но вы – ангел, а они не принадлежат к земной жизни, ведь здесь так много несчастных грешников, таких, как я.Мира и ваш любимый Рэнд, которым нужно драться, чтобы выжить. Я должен был это сделать ради себя и Миры.Мы с ней теперь богачи, и уж я позабочусь о ней получше, чем вы собирались сделать это в Англии.Розали попыталась было что-то сказать, но лишь беспомощно закрыла глаза.– Подумайте о ней, – продолжал Гильом. – Я знаю, вы любите ее. Вы не хотели быть с ней жестокой, милый ангел, но были, невольно вселив в ее душу надежду на то, что она, может быть, достойна лучшей доли. Вы учили ее английскому языку и тому, как правильно держать чашку, дарили ей дорогие наряды.., и она начала мечтать о том же, о чем мечтали вы, но если для вас это – ощутимая реальность, то для нее – лишь несбыточные грезы. Вы думаете, она будет нужна кому-то больше, чем на ночь любви?Розали слушала его, и слезы медленно текли по ее щекам из-под опущенных ресниц.– Не открывайте глаз, милый ангел, вы все равно ничего не увидите, – сказал он. Затем что-то шепнул цыганке и вышел из шатра.Розали повернула голову, но всюду был только мрак, и она снова закрыла глаза.А в это время Мирель возвращалась, то и дело оглядываясь, к тому месту, где еще совсем недавно стоял шатер и где теперь его почему-то не было. Он исчез. Подойдя ближе, она увидела на земле следы повозки, которая, видимо, увезла цыганский табор.– Мадемуазель? – громко позвала она. – Гильом!К ее радости, Гильом вдруг появился. Он выглядел усталым и сердитым.– Я не нашла кошелек, – сказала ему Мирель. – Мне так жаль… Надеюсь, там было не много… – Она вдруг в смущении замолчала и оглянулась. – А где мадемуазель? – спросила она.Гильом молчал. Лицо его стало бледным и невыразительным.– Где она? – с тревогой в голосе повторила Мирель.– С ней все в порядке, Мира. Успокойся, не выводи меня из терпения…– Нет, это ты не выводи меня! Где она? Сейчас же отведи меня к ней!– Это невозможно. Идем со мной, и я все объясню тебе. Я кое с кем договорился, и теперь мы получим деньги, Мира, много денег, так что ты сможешь иметь все, что…– Я не хочу денег. Я хочу видеть мадемуазель. Ты что-то сделал с ней, да? – Мирель в испуге смотрела на него, и лицо ее стало совсем бледным. – О нет, Гильом… За что? – Она заплакала, а он торопливо осмотрелся по сторонам.– Сейчас же замолчи, не то ты меня больше не увидишь! – зло оборвал он ее.– О чем ты говоришь? – не успокаивалась Мирель, однако послушно направилась вслед за ним.Когда они отошли уже достаточно от деревенской ярмарки, Гильом остановился и посмотрел на красные опухшие глаза Мирель.– Не реви. Мира. Нечего слезы проливать: мы теперь богачи, ты понимаешь это?– Где она? Что ты с ней сделал? – опять спросила Мирель.– Ничего дурного, – неохотно ответил он. – Не беспокойся за нее, прошу тебя!Не слушая его, Мирель продолжала плакать. Никогда еще не приходилось ей бояться своего собственного брата.Что-то оборвалось в ее сердце, когда она поняла – он сделал какую-то ужасную вещь, но она все же любила его, и сердце ее страдало за него, за себя самое, за Розали.– Это ты тогда прокрался ночью в комнату месье в парижской гостинице и ударил его ножом! Я не думала об этом до сегодняшнего дня, но сердцем чувствовала, что это был ты!– Мне пришлось взяться за нож, потому что он пытался убить меня!– Но ты хотел украсть Розали! – закричала Мирель. – Зачем?– У меня появились важные знакомства. Очень важные. Мира… Весьма влиятельные люди приказали мне сделать так. Они знали, что я работаю в отеле, где остановился месье де Беркли.– Зачем понадобилось похищать Розали? Чтобы досадить месье?– Нет, нет, нет… Ты не знаешь. Мира, что они лгали тебе с самого начала. Ее имя не Розали Беркли, а Розали Беллью. Я сам видел доказательства этому в письме ее матери…В смущении Мирель покачала головой.– Подожди, подожди.., так, значит, она не кузина месье?– Она незаконнорожденная дочь Бо Браммеля… Слухи об этом ходили по всему Парижу. Я не знаю точно, зачем она нужна похитителям, но они предложили за нее бешеные деньги, и теперь мы с тобой получим половину суммы.– Мне ничего не надо! – вскрикнула Мирель.– Ты заслуживаешь большую часть. Я даже не подозревал, что ты сможешь так близко сойтись с ней и с месье де Беркли. Ты бесценный помощник, Мира!– Как ты можешь так говорить? – Она широко раскрыла глаза. – Как ты посмел обидеть ее, ведь они были так добры к нам!– И это ты называешь добротой? – усмехнулся Гильом. – Они уделили нам крупицу своей благотворительности и жалости, но деньги. Мира.., деньги дадут нам гораздо больше, чем крохи их доброты!– Я пойду назад, в замок, – дрожащим голосом сказала Мирель.– Ты не должна этого делать! Я куплю тебе все, что ты захочешь…– Я пойду назад, – решительно заявила Мирель. – И буду ждать месье! А когда он вернется, мы найдем мадемуазель и уедем в Англию.– В Англию! – зло протянул Гильом. – Не будь дурой, не болтай зря. Все кончено, ты понимаешь? Ты никуда уже не поедешь и никогда не найдешь Розали!– Я найду ее! – закричала Мирель и, беспомощно рыдая, опустилась на землю. – Я найду ее!– Мира, послушай, ты – все, что у меня осталось, – мягко произнес Гильом. – Теперь уже ничего не вернешь.Даже если месье де Беркли не убьет тебя, прежде чем ты успеешь произнести хоть слово в свое оправдание и доказать ему, что это не твоя вина.., даже если ты найдешь Розали, они никогда не простят тебя. Розали не простит.Она лежит сейчас со связанными руками и ногами и проклинает нас обоих за то, что случилось. И она будет думать об этом, когда ее повезут в Англию, и ненависть ее станет еще сильнее. Подумай, ты достаточно хорошо знаешь месье – он не простит никого, кто участвовал в похищении Розали.– Да, – уныло согласилась Мирель, глядя, как ее слезы падают на сухую землю. Вдруг голос ее окреп:– Гильом, можешь ли ты исправить то, что сделал?– Нет, слишком поздно.– Тогда я не желаю больше видеть тебя, – прошептала она.– Мира.., маленькая моя, – сказал он, засмеявшись, но поняв, что она не шутит, неуверенно посмотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36