Он был абсолютно уверен, что Розали хочет знать о его прежних увлечениях. Это хороший знак.– Тут нет ничего интересного, и вообще это неподходящая тема для тебя, – сказал Рэнд. Как он и ожидал, любопытство Розали возросло еще больше.– Неподходящая, – повторила она. "Неужели он всерьез считает, что моя девическая скромность будет оскорблена такими рассказами?" – думала она.– Боже мой, о чем ты говоришь! Можно подумать, я только что прибыла сюда из женского монастыря!– О да, прости, пожалуйста!Внезапно его настроение изменилось.– Ты же прекрасно осведомлена во всем, что касается страсти, не так ли? – саркастически спросил он.Розали знала, что Рэнд думает сейчас о том роковом утре в Лондоне. Почувствовав внезапный странный жар, она отступила от него на шаг, поправила волосы и молчала, стараясь думать о другом. ,.Музыка между тем замедлялась, затихала и наконец смолкла. Аннет закончила играть.– Рэнд!– Да?Она помолчала, как бы собираясь с духом, и спросила:– Когда мы поедем в Англию? Скоро?– Я.., нет, не скоро. Во всяком случае, пока не прибудет следующая партия товара из Нового Орлеана. А еще мне нужно будет заключить договор с одной французской фабрикой по производству шелка. А почему ты спрашиваешь?– Ведь мы не будем жить здесь вечно. Я просто хотела узнать, когда мы едем.– Думаю, недели через две-три.Розали кивнула.– Мне все равно.– Тебе плохо здесь? – спросил он, и тысячи ответов готовы были сорваться с ее языка."Нет. Да. Я была так счастлива несколько минут назад.Я радуюсь, когда ты улыбаешься мне и когда я вижу тебя утром после ночи, проведенной врозь, и когда ты смотришь на меня и пытаешься угадать мои мысли. Я так рада быть здесь, рядом с тобой. И я грущу, зная, как мы далеки друг от друга, это делает меня такой жалкой, такой несчастной".Опустив глаза, Розали молчала. Затем, вздохнув, повернулась и вышла из комнаты. Рэнд молча подошел к двери и растерянно смотрел ей вслед.На следующее утро Рэнд сказал Розали, что они, вероятно, опять отправятся в Кале, чтобы еще раз навестить Браммеля.Несмотря на неудобства долгого путешествия, Розали с нетерпением ждала этих приятно-растянутых, неспешных часов, проведенных с Бо, наполненных невинными сплетнями и чудесными рассказами. Зная, как щепетилен был Браммель в вопросах моды, Розали хотела выглядеть как можно лучше. Она тщательно уложила свои роскошные волосы и выбрала нежно-голубое платье.Все наряды от мадам Мирабе выглядели безупречно и прекрасно сидели на ней, но это платье, богато украшенное орнаментом из золотой и серебряной тесьмы, было особенно прелестным. Юбка на нем была отделана атласной лентой и большими миткалевыми воланами. Но проблема заключалась в том, что Розали требовался более узкий корсет, чтобы платье могло застегнуться. Отчаявшись сама справиться с этим, Розали вышла в гостиную.– Рэнд?Он тут же появился в дверях своей спальни.– Да?Глаза его быстро скользнули по ее серебряно-голубому наряду.– Какое волшебное платье! – сказал он, немного помолчав.– Да, но я никак не могу застегнуть его.Он улыбнулся.– Неужели я перекормил тебя?– Нет, просто этот дурацкий корсет почему-то не сходится…Рэнд молча улыбался.– Как же помочь тебе?Не говоря ни слова, она повернулась к нему спиной.Послышались легкие шаги, и она почувствовала, как Рэнд осторожно затягивает шнурки корсета. Розали с трудом перевела дыхание.– Кажется, достаточно, – сказал Рэнд с некоторым сомнением в голосе.Но Розали нетерпеливо покачала головой.– Я все равно не смогу застегнуть платье. Пожалуйста, затяни еще сильнее!Рэнд колебался. Затягивание тела в корсет казалось ему какой-то изощренной пыткой.– Может, наденешь другое платье? – неуверенно спросил он.– Если ты не хочешь, я попрошу помочь мне горничную.Пробормотав что-то невнятное, Рэнд снова принялся за дело. Талия Розали уменьшилась еще на один дюйм и выглядела теперь невероятно узкой.С усилием вздохнув несколько раз, Розали сказала:– Может быть, еще…– Нет, все. Иначе я сейчас возьму ножницы.Рэнд принялся застегивать платье.– Почему женщины так хотят вернуть эту моду, которая еще в прошлом веке была признана негодной?– Но ведь и мужчины иногда делают это. Вот, например, принц-регент.– Да, конечно, те, кто злоупотребляет вином и обильной пищей. Но тебе это совершенно ни к чему.– Откуда ты можешь знать?– Я видел тебя, – напомнил Рэнд, медля застегивать последние три пуговицы. – Это просто преступление изменять что-то в твоей внешности.Розали закрыла глаза. Горячая волна пробегала по телу, когда она чувствовала прикосновение его пальцев. Ей казалось, что это было в первый раз. Память о том лондонском утре была теперь отдаленной и неясной. Иногда Розали казалось, что это были два каких-то совершенно незнакомых ей человека и что она впервые встретилась с Рэндом только здесь, во Франции.Отбросив мечтания, Розали проговорила:– Это мнение знатока, и я, вероятно, должна быть польщена им.– Я не знаток, – тихо ответил Рэнд, глядя на нее.– Ты прав, слово "знаток" не совсем подходит к тебе, ведь оно подразумевает некоторое уважение к предмету.Ты, вероятно, просто любитель.Рэнд не понимал, почему она говорит это. Ему хотелось остановить ее, заткнуть ей рот.– Если это так, то у меня должны быть довольно странные мазохистские наклонности в отношении удовольствий.Розали повернулась и посмотрела ему в глаза.– У меня не очень большой опыт, но мне кажется, что если ты не уважаешь меня, то ты вообще не уважаешь женщин.– Будь это так, как ты говоришь, – жестко ответил Рэнд, – сейчас ты была бы со мной в постели независимо от твоих маленьких колючих шипов. Но я уважаю тебя.– Тогда я не понимаю, – проговорила она и замолчала, глядя на него. Как красив его чувственный рот! Как настойчивы были его губы, когда он целовал ее, какими нежными казались они, когда Рэнд касался ее лба!"Я, кажется, пропала", – думала Розали, понимая, что неравнодушна к нему.– Так чего ты не понимаешь?– Зачем ты сделал.., то, в Лондоне? – проговорила она с отчаянием в голосе.Холодность Рэнда мгновенно исчезла. Он искал ответ, но не знал, как объяснить ей мир, в ко тором он рос, не зная доброты и сострадания, и он хорошо усвоил его жестокие уроки. Один из них состоял в том, что удовольствие – главное в жизни. Это был своего рода условный рефлекс: если у тебя есть какая-нибудь потребность, твое дело удовлетворить ее независимо от последствий. Но благодаря ей он изменился и чувствовал теперь свою вину и свое раскаяние.– Я не знал тебя тогда… Все, что я понимал, это… О, Розали, ты была так красива, и ты появилась как раз в тот момент, когда мне нужна была женщина.Рэнд ждал, что она рассердится, но Розали была только смущена.– Я не понимаю, почему ты иногда так добр со мной, а потом так… – Она не находила слов, чтобы закончить фразу.Да и какими словами можно было описать его подвижный, меняющийся нрав? И как можно было верить ему, такому холодному, милому, эгоистичному, нежному, верить без оглядки, без объяснений, без всякой осторожности?Сидя в экипаже по дороге в Кале, они чувствовали себя подавленными и избегали смотреть друг на друга. Остановки были не часты, и усталость их все больше возрастала.Как только они подъехали к дому Браммеля, Розали с облегчением вздохнула. Так приятно было снова увидеть его, и это удовольствие стоило всех тягот тяжелого переезда. Переступив порог его дома, Розали увидела, как лицо Бо преобразилось и тень одиночества исчезла из его глаз.Здесь гостили герцог Аргилльский, герцог Глостер, герцог Бофорт, Ратлэнд, а также герцогиня Девонширская, лорд Альванли, Кравэн, Бэдфорд, Уэстморленд и д'Эрсби.Но несмотря на это, жизнь Браммеля не была уже такой, как прежде, и он ужасно тосковал по своей былой славе и тем удовольствиям, которые совсем недавно были доступны ему.– Целая вечность прошла с тех пор, как я видел вас! – воскликнул он, сияя, и Розали улыбнулась ему в ответ.– Да, это было так давно! У вас, наверное, побывало уже много гостей за то время, пока мы не виделись? – спросила она.– О, целые толпы, моя дорогая. И они рассказали мне столько новостей из Лондона! Боюсь только, что количество гостей существенно превосходит их качество!– Надеюсь, они принесли вам хорошие новости?– О да, некоторые даже очень. Всегда приятно, если о тебе помнят. А популярность Принни, между прочим, упала с тех пор, как я покинул Англию. Что вы думаете об этом, Беркли?Рэнд задумался. Принц-регент был печально известен своей испорченностью, безалаберностью, мотовством и пьянством.– Да, действительно, его сейчас не очень принимают, – сказал наконец Рэнд.– Так я и думал! – с удовлетворением воскликнул Браммель. – Если бы не мои советы, его сумасбродство давно привело бы к беде. Я слышал, он наряжается в розовый атлас и украшает драгоценностями свои туфли. – Бо слегка пожал плечами. – Хороший вкус состоит в умеренности, Надо помнить об этом. Изящный покрой, опрятность, чувство собственного достоинства и.., непременная смена перчаток не менее шести раз в день.Желая прекратить многословные рассуждения Бо о принципах хорошего вкуса, Рэнд тактично прервал его:– В последнее время лондонские газеты много пишут о Бальном Дворце и тем самым вызывают бурное недовольство публики. С тех пор как в прошлом году Джон Нэш принялся за него, было пристроено еще множество дорогостоящих дополнений: восточные комнаты, металлические башенки, паровые кухни.– А, дворец.., безвкусная безделушка, впрочем, достаточно впечатляющая в некоем вульгарном смысле.– Мистер Браммель, – обратилась к нему Розали. – Можно ли надеяться, что когда-нибудь вы помиритесь с принцем-регентом?– Сомневаюсь. Как говорится, слишком много воды утекло. Я думаю, распад этого эффектного союза – моего ума и его титула – начался, когда его вес увеличился почти вдвое.– Я слышала, что он сильно располнел, – заметила Розали, и Бо многозначительно кивнул.– Когда я последний раз видел его, он весил гораздо больше трехсот фунтов! Между прочим, требуются специальная платформа, подъемник и кресло на колесах, чтобы усадить его на лошадь, когда он собирается на прогулку верхом.– О Боже… Да, это, безусловно, шокирует. Принни напоминает мне огромного неуклюжего привратника у "Карлтон-Хаус", которого мы все зовем Биг Бэн. А так как госпожа Мария Фитцерберт, знаменитая.., компаньонка принца, тоже весьма широка в обхвате, я, естественно, стал называть ее и Принни "наши Бэн и Бэнина".Рэнд рассмеялся.– Признаюсь, это было принято без особого восторга, хотя шутка весьма невинна.Розали взглянула на Рэнда, и оба не сговариваясь улыбнулись. Безусловно, Браммель был очаровательным человеком, но все же немного бестактным.– Следующий клин был вбит, – продолжил Бо, – когда Принни проявил ужасную грубость, сделав вид, что не замечает меня на маскараде в "Денди-клаб". Ну и последняя точка была поставлена, когда я гулял с лордом Альванли по Бонд-стрит, где мы случайно встретили принца и графа Моэра. После двух минут разговора, во время которых регент опять проигнорировал меня, я остроумно заметил: "А кто он, этот ваш толстый друг?"– Невероятно! – проговорила Розали, удивляясь, как можно было сказать что-то подобное в присутствии самого правителя Англии!– Однако шутка эта прозвучала не в самый подходящий момент. В конце концов некоторые долги заставили меня покинуть Англию, так и не помирившись с ним.– О да, понимаю, – вежливо кивнула Розали.Великий Бо Браммель был необыкновенно интересен, но странное чувство снисходительной жалости возникло у Розали, когда она смотрела на него. Он был наивен, как дитя, и тщеславие делало его ужасно беззащитным. Что будет с ним, ведь у него нет никаких источников дохода? Как он сможет вести тот образ жизни, который ведет сейчас? Однако Бо не проявлял и тени беспокойства о своем положении.– Мисс Беллью, – сказал Браммель, – не хотите ли взглянуть на мой альбом? Здесь собраны послания многих моих знакомых. А вот стихи, я очень хочу, чтобы вы увидели их, они вписаны сюда одной восхитительной дамой, герцогиней Девонширской, Они начинаются такой строкой: "Я люблю эти свежие розы, когда рву их в моем саду…"Я забыл, как там дальше, – Это большая честь для меня, – проговорила Розали.Браммель пробормотал что-то и, подойдя к встроенному шкафу, начал перебирать книги.– Сележ! – вдруг нетерпеливо крикнул он, и маленький слуга тотчас вбежал в комнату. – Я никак не могу найти мой альбом.– Сейчас я принесу его, мистер Браммель, – кивнул слуга.– Однако столько беспокойства, – начала было Розали, но Браммель перебил ее:– Вовсе нет, моя дорогая, это совершенно особый альбом. Там собраны уникальные поэмы, на которые я позволяю взглянуть только моим самым привилегированным гостям.– Мы чрезвычайно польщены, – сказала Розали.Она смотрела на Браммеля, и они улыбались друг другу так, что Рэнд внезапно похолодел. Наклонившись вперед, он с изумлением смотрел то на Браммеля, то на Розали.То, что он видел, было удивительно, странно, невероятно.Между тем улыбка слетела вдруг с губ Бо, он побледнел и стал пристально смотреть на медальон, висевший на шее Розали.– Мистер Браммель… – нерешительно начала она.Но он преодолел смущение.– Где.., вы взяли.., этот медальон? – проговорил наконец он.Розали схватилась за маленькое золотое украшение, висевшее на бархатной ленте.– Это фамильная драгоценность моего отца. Он умер, когда я была совсем маленькой. Моя мать дала мне это в память о нем.– Позвольте взглянуть? – Слова Бо звучали нетерпеливо и резко.Смутившись, Розали сняла медальон и протянула Браммелю. Маленькая золотая подвеска покачивалась, словно слезинка. Розали была поражена, заметив, как тряслись руки Бо, когда он брал его.– Что случилось? – спросила она, но все молчали.Браммель подошел к окну и стал внимательно рассматривать украшение.– Сележ! – крикнул вдруг он, и слуга тотчас вбежал в комнату.– Здесь… – начал было он, но, увидев странно ссутулившуюся фигуру Браммеля, остановился. – Что-то случилось?Бо беззвучно протянул ему медальон. Последовало минутное молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36