Доставка супер Водолей
Это были мальчишеские воспоминания о прекрасной неуловимой женщине, подвижной, словно ртуть, с душой капризного ребенка, прелестной и отталкивающей одновременно. И не важно, сколь сильно хотел он привлечь к себе ее внимание, все его попытки были тщетны. Она прикасалась, никогда не обнимая его, оставляя потом в сердце еще большую тоску одиночества.Рэнд смотрел на портрет. Лицо Элен оставалось таким же, как всегда. Она улыбалась, но не отвечала, словно понимая, какая буря чувств охватила его. Тело ее покоилось под могильной плитой, но душа витала здесь и, расставив всюду невидимые сети, ловила его, опутывала так, что он не мог уже больше пошевелиться.Замок д'Анжу был ее убежищем и святилищем, сюда возвращалась она после своих многочисленных похождений. Именно поэтому Рэнд не любил его. Он вздрогнул, почувствовав, что покровы выдуманного им самим мира рвутся, как старый пергамент. Ведь после ее смерти все эти годы он пытался подавить в себе жажду неутоленной любви и думал, что ему это удалось, но сейчас, сидя здесь, он понимал, что потребность в любви стала еще острее, чем прежде. Что же случилось с ним за этот месяц? Он помнил, какой спокойной, легкой и внешне очень веселой была его жизнь. Если ему становилось вдруг скучно, он менял женщин, проводил ночь за игорным столом или веселился в компании друзей. Такое существование лишило его способности распознать чистую, невинную душу, когда он однажды повстречался с ней. Вот так нечаянно нашел он свое спасение, увидев бедную горничную в лондонском переулке. Розали.., пережившая его безумный отчаянный натиск и насильно увезенная из родной Англии. Сейчас она совершенно одна в этой провинциальной маленькой гостинице.– Рози, – вздохнул он. – Наверное, ты довольна, что сейчас меня нет рядом? Ну что ж, радуйся, ведь больше это не повторится. Я теперь никогда не оставлю тебя. * * * Розали и не подозревала, что время может тянуться так медленно. Еще недавно она дорожила каждой минутой одиночества. Сейчас же ей была в тягость ее свобода, и она скучала, глядя на безмятежный пейзаж за окном.Розали просматривала книги, взятые Рэндом во Францию; два-три тома Шекспира, политическое обозрение и альбом стихов в сафьяновом переплете, исписанный женской рукой. Судя по надписи на внутренней стороне обложки, отрывки сонетов и стихи Байрона были собраны для Рэнда его бывшей любовницей, имя которой, возможно, случайно, а может, и преднамеренно было стерто.Дни проходили за днями, и все оставалось по-прежнему. Чтобы скрасить одиночество девушки, жена хозяина гостиницы, мадам Квине, пригласила ее поехать с ней за покупками. Вышли они ранним утром, купили овощей, спелых фруктов, яиц, мяса и, устав, решили отдохнуть в небольшом кафе под открытым небом. Заказав себе горячий шоколад и ломтики хлеба, посыпанные сахарной пудрой, они сели под навесами и стали наблюдать за многочисленными прохожими. Небольшие лавочки открывались в шесть утра и были полны покупателей. По улицам катили простые сельские повозки, шли горничные, экономки, и даже гадалка не теряла времени даром, предсказывая судьбу доверчивым горожанам.– А вы хотели бы узнать, что ждет вас? – мягко улыбаясь, спросила мадам Квине.Розали покачала головой и рассмеялась. Ей казалось, что она говорит с Эмилией – так удивительно знакомы были мудрые глаза мадам Квине и интонации ее голоса.– У меня нет денег. Но даже если бы и были, я не хочу гадать. Я не верю, что можно предсказать будущее.– Как знать, как знать, – ответила мадам Квине, загадочно улыбаясь.– Я думаю, люди сами выбирают свою судьбу, – грустно продолжала Розали. – Я вот тоже выбрала однажды, и это полностью изменило мою жизнь, и я оказалась здесь вместе с…Она неожиданно запнулась. Мадам Квине деликатно помолчала и понимающе проговорила:– Не важно, что соединило вас, я уверена, что месье нисколько не жалеет об этом.– Я не знаю. Мне так трудно понять его.– О, тут я с вами полностью согласна, – сказала мадам Квине. – Но он не кажется светским львом.Розали улыбнулась. В то время во Франции считалось чрезвычайно модным подражание Байрону: разочарованный взгляд, длинные волосы, бледные лица, а Рэнд далек был от всего этого модного маскарада.– Мадам.., можно мне быть откровенной с вами?– Ну конечно же, я так ценю искренность!– Скажите, что вы думаете о наших отношениях с месье де Беркли? Вы, вероятно, осуждаете меня?– Ну что вы, как можно! Во Франции это вообще в порядке вещей…– Но он никогда не женится на мне.– Ну-ну, успокойтесь, дорогая! Знаете, после первого года супружества муж и жена почти не бывают вместе. У них разные друзья, разные занятия и даже дома другие.Такая любовь, как ваша, уважаема и прекрасна, люди должны обмениваться сердцами, а не кольцами.Помолчав немного, Розали спросила:– А как же мораль?– Мораль? – задумчиво произнесла мадам Квине. – У меня с ней уговор – никогда не беру ее с собой в постель.Конечно, ее слова звучали убедительно. "Но неужели это все, чего можно ждать от любви? – печально думала Розали. – Быть содержанкой, терпеть ненависть его жены и насмешки его приятелей. Как это грустно!" Она сама хотела строить свою жизнь. Но кто же захочет взять в жены ее, бедную падшую горничную? Глава 5 Ты была моей когда-то. Так давно, что я забыл когда. Но вот вслед за ласточкой взор твой скользнул. Упала вуаль, И я узнал тебя… Данте Габриель Россетти
Около трех часов пополудни Аннет Квине возвратилась домой из школы. Она была тихим и мечтательным ребенком, очень способным к музыке. Аннет подолгу играла на рояле, а Розали, тихо сидя в маленьком танцевальном зале, часами с упоением слушала ее. Аккорды романтической, терпко-сладкой мелодии наполняли комнату, звенели в высоких канделябрах и, словно невидимый дождь, падали с высоты вниз. Розали не могла противиться их томному призывному звучанию. Она встала и закружилась в медленном танце. Тончайшая ткань бело-голубых юбок изящно окутывала ее стан, волосы пышными прядями падали на плечи. И вдруг посреди этого восторженного кружения она заметила, что за ней наблюдают чьи-то внимательные глаза.Затаив дыхание, в дверях стоял Рэнд. Никогда не видел он ничего более прелестного, чем это юное неудержимое веселье.Но Розали вдруг остановилась, глядя на него сияющими, пронзительно-синими глазами. Сердце ее трепетало.– Рэнд!Подхватив свои легкие муслиновые юбки, она подбежала к нему, казалось, еще мгновение, и она бросится в его объятия.Но, не добежав двух шагов, она в нерешительности остановилась с пылающим лицом и смущенным взглядом.Рэнда пронзило странное ощущение утраты, он почти держал ее в своих объятиях, он знал теперь, что время, проведенное вдали от нее, не уменьшило его влечения. Он всегда будет хотеть ее, пока живет и дышит.– Здравствуй, – сказал он, нежность и едва различимая мягкость звучали в его голосе.Розали жадно смотрела на него. Высокий, сильный, одетый в длинные ботфорты, кожаные брюки, белоснежную рубашку и изящный сюртук, казалось, он в любую минуту готов был бесстрашно отразить все проявления жестокого мира, защитить ее от любого несчастья. Радость от возможности снова видеть его была сродни радости человека, утоляющего голод после долгого и строгого поста.– Как твои дела? Все прошло успешно? – спросила она, и Рэнд улыбнулся.– В общем, да. Земля продана по отличной цене, остался только дом, но и на него уже есть покупатели."Что с ним? Неужели он изменился? – подумалось Розали. – Он такой открытый, незащищенный, спокойный. Его притягательность стала теперь значительно ярче, сильнее".– Ты танцевала вальс, – сказал Рэнд, торопливо ища какую-нибудь причину, чтобы задержать ее. – Скандальное поведение, между прочим.– Но я не знала, что кто-то смотрит на меня, – смущенно проговорила Розали.– А как насчет сообщника? – спросил он и, прежде чем Розали успела ответить, взял ее за руку и увлек на середину зала. Музыка окутывала их – соблазнительная, настойчивая, замысловато-прекрасная.– У нас не получится, – смеясь, протестовала Розали, безуспешно пытаясь освободить руку.– Почему же? Ты хотела танцевать, не так ли?– Потому… – волнение охватило Розали, когда рука Рэнда легко коснулась ее талии. – Потому что это небезопасно для твоих ног. Я еще никогда не танцевала с настоящим партнером.Рэнд тихо рассмеялся.– Ну хорошо, если попытка не удастся, мы оставим эту затею, – сказал он, осторожно и нежно ведя ее в танце.Он был таким восхитительным партнером, что с ним просто невозможно было ошибиться. Розали зачарованно и покорно повторяла медленные движения, пока наконец полностью не доверилась его воле.Глаза Рэнда неуловимо отражали все бесчисленные оттенки от зеленоватого до янтарно-золотого, и Розали не в силах была отвести от них свой взгляд.– Ну как, все хорошо? – спросил он, и Розали молча кивнула. Танец с ним обернулся одним из самых упоительных соблазнов, которые она испытала в своей жизни.Это были почти объятия, дозволенные, впрочем, снисходительной французской моралью, извинительный предлог для прикосновений и переплетенных пальцев. Их тела время от времени даже касались друг друга, и в эти мгновения огонь обжигал Розали.– Тебе позволяли учиться танцевать вальс? – спросил Рэнд, слегка улыбнувшись.Несмотря на то что во Франции этот танец давно был известен, в Англии его все еще считали слишком вольным.Из-за шокирующей близости партнеров он был признан вульгарным и безнравственным.– Мама не думала, что я смогу когда-нибудь применить на практике свое умение…– Но ведь Уинтропы давали балы? – спросил Рэнд, его глаза сияли странной нежностью.– Видишь ли, мама считала, что мне не стоит танцевать ни с одним из молодых людей. Это могло привести к… Ну в общем, я стояла все время рядом с леди Уинтроп.Объятия Рэнда становились все крепче, и теперь Розали была совсем близко от него.– Представь, – сказала вдруг она, – если бы я не пошла в тот день в театр, я однажды могла бы увидеть тебя на балу танцующим с Элен.– Я не стал бы с ней танцевать. А кроме того, я не позволил бы тебе скучать рядом с этими старыми леди.– Как это?– Ну, я нашел бы кого-нибудь, кто смог бы представить нас друг другу. А потом целый вечер танцевал только с тобой, пока бы твои туфли совсем не износились.Розали рассмеялась, представив себе эту картину.– Да ты и не посмотрел бы в мою сторону! Ты просто не заметил бы меня.– Верно, я всегда избегал общества почтенных особ.Но рано или поздно я все равно увидел бы тебя, и твои синие глаза приковали бы меня к себе, – проговорил Рэнд хрипловатым голосом, который как-то странно завораживал Розали.– – Я.., я теперь буду танцевать с тобой только кадриль, – задумчиво произнесла она, поняв, что ей надо во что бы то ни стало освободиться от его чар, не позволить себе растаять в его нежных объятиях. Голос ее стал тверже. – Я не буду вальсировать с тобой, сколько бы ты ни просил меня!– Мудрое решение.– Хотя мне кажется, что этот вполне невинный танец едва ли заслужил такие нападки, – закончила она.– Не думаю, что ты читала Саламо Вольфа.– Кто это?– Немецкий писатель. Года два назад он опубликовал знаменитый памфлет, что-то вроде "Дискуссии на тему наиболее значительных причин пристрастия нашего поколения к вальсу".Розали расхохоталась.– Ты шутишь! Что предосудительного в этом танце?– Искушаешь, чтобы я показал тебе…– Показал что? – с вызовом спросила Розали.С ослепительной улыбкой Рэнд принял его.– Весь секрет здесь в некоей согласованности действий, – проговорил он, медленно проводя рукой по спине Розали и решительно придвигая ее ближе к себе. – Сначала это неспешное, спокойное движение.., для неусыпных глаз внимательных леди. Но это.., французский вальс.Движения их стали вдруг свободными, широкими, стремительными. Искусно закружив Розали в пируэте, Рэнд тотчас поймал ее в свои крепкие, сильные объятия. Глаза Розали широко распахнулись. Она чувствовала тело Рэнда сквозь тонкие покровы платья. Грудь ее была прижата к его груди, губы их почти соприкасались. Розали не могла вымолвить ни слова. Танец пробудил в них этот вечный порыв, мужчине – властвовать, вести, а женщине следовать за ним и подчиняться. Гибкое, податливое тело Розали вдруг откликнулось на объятия каким-то непонятным пугающим образом. Потом, много времени спустя, она поймет, что это было пробуждением желания.Рэнд закрыл глаза. Его пьянил чистый, едва различимый аромат ее кожи, шелковый водопад волос, касавшихся его лица в быстром кружении. Ее невесомое тело было так близко, что он едва сдержался, чтобы не укусить слегка мочку ее маленького уха.– А это, – шепотом произнес он, чуть касаясь губами ее виска, – это венский вальс, самый "опасный" из всех.Он кружил ее по залу в таком стремительном темпе, что она не успевала ни думать, ни даже дышать. Ее легкие юбки обвивались вокруг его ног с каждым новым поворотом, и затем падали, снова взлетали и опять опадали. Она чувствовала головокружение и какой-то неописуемый восторг.– Рэнд, – сказала она наконец слабым голосом, – я сейчас упаду.– Не бойся, я держу тебя.Он смотрел на нее как-то по-особенному, не так, как раньше. Улыбка медленно сошла с губ Розали, когда она поняла, что они уже не танцуют, а просто стоят в объятиях друг друга. Рэнд осторожно поправил волосы Розали и, убрав локон, поцеловал ее в лоб как ребенка.– Зачем ты сделал это? – прошептала Розали.Рэнд помолчал немного, словно собираясь с мыслями, и ответил:– Как сказано: "Я был невежлив, выбирая тебя и не поцеловав еще тебя ни разу…"– Шекспир, – кивнула Розали. – Генрих II.– Генрих VIII, – поправил Рэнд. – Я вижу, ты не теряла времени даром!– ..читая Шекспира и еще какие-то довольно гадкие стишки сомнительной подлинности.– Ах, вот что, – улыбнулся Рэнд. – Полагаю, ты не придала этому особого значения.– Но кому-то, по-моему, это было дорого, – Я почти не знал ее.– "Его лицо прекрасно, словно небо…" – ехидно процитировала Розали. – "Весной бутоны распускаются, но он так холоден, как зимнее ненастье".Рэнд с улыбкой смотрел на нее, пораженный этим ярким, вопрошающим взглядом пытливых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Около трех часов пополудни Аннет Квине возвратилась домой из школы. Она была тихим и мечтательным ребенком, очень способным к музыке. Аннет подолгу играла на рояле, а Розали, тихо сидя в маленьком танцевальном зале, часами с упоением слушала ее. Аккорды романтической, терпко-сладкой мелодии наполняли комнату, звенели в высоких канделябрах и, словно невидимый дождь, падали с высоты вниз. Розали не могла противиться их томному призывному звучанию. Она встала и закружилась в медленном танце. Тончайшая ткань бело-голубых юбок изящно окутывала ее стан, волосы пышными прядями падали на плечи. И вдруг посреди этого восторженного кружения она заметила, что за ней наблюдают чьи-то внимательные глаза.Затаив дыхание, в дверях стоял Рэнд. Никогда не видел он ничего более прелестного, чем это юное неудержимое веселье.Но Розали вдруг остановилась, глядя на него сияющими, пронзительно-синими глазами. Сердце ее трепетало.– Рэнд!Подхватив свои легкие муслиновые юбки, она подбежала к нему, казалось, еще мгновение, и она бросится в его объятия.Но, не добежав двух шагов, она в нерешительности остановилась с пылающим лицом и смущенным взглядом.Рэнда пронзило странное ощущение утраты, он почти держал ее в своих объятиях, он знал теперь, что время, проведенное вдали от нее, не уменьшило его влечения. Он всегда будет хотеть ее, пока живет и дышит.– Здравствуй, – сказал он, нежность и едва различимая мягкость звучали в его голосе.Розали жадно смотрела на него. Высокий, сильный, одетый в длинные ботфорты, кожаные брюки, белоснежную рубашку и изящный сюртук, казалось, он в любую минуту готов был бесстрашно отразить все проявления жестокого мира, защитить ее от любого несчастья. Радость от возможности снова видеть его была сродни радости человека, утоляющего голод после долгого и строгого поста.– Как твои дела? Все прошло успешно? – спросила она, и Рэнд улыбнулся.– В общем, да. Земля продана по отличной цене, остался только дом, но и на него уже есть покупатели."Что с ним? Неужели он изменился? – подумалось Розали. – Он такой открытый, незащищенный, спокойный. Его притягательность стала теперь значительно ярче, сильнее".– Ты танцевала вальс, – сказал Рэнд, торопливо ища какую-нибудь причину, чтобы задержать ее. – Скандальное поведение, между прочим.– Но я не знала, что кто-то смотрит на меня, – смущенно проговорила Розали.– А как насчет сообщника? – спросил он и, прежде чем Розали успела ответить, взял ее за руку и увлек на середину зала. Музыка окутывала их – соблазнительная, настойчивая, замысловато-прекрасная.– У нас не получится, – смеясь, протестовала Розали, безуспешно пытаясь освободить руку.– Почему же? Ты хотела танцевать, не так ли?– Потому… – волнение охватило Розали, когда рука Рэнда легко коснулась ее талии. – Потому что это небезопасно для твоих ног. Я еще никогда не танцевала с настоящим партнером.Рэнд тихо рассмеялся.– Ну хорошо, если попытка не удастся, мы оставим эту затею, – сказал он, осторожно и нежно ведя ее в танце.Он был таким восхитительным партнером, что с ним просто невозможно было ошибиться. Розали зачарованно и покорно повторяла медленные движения, пока наконец полностью не доверилась его воле.Глаза Рэнда неуловимо отражали все бесчисленные оттенки от зеленоватого до янтарно-золотого, и Розали не в силах была отвести от них свой взгляд.– Ну как, все хорошо? – спросил он, и Розали молча кивнула. Танец с ним обернулся одним из самых упоительных соблазнов, которые она испытала в своей жизни.Это были почти объятия, дозволенные, впрочем, снисходительной французской моралью, извинительный предлог для прикосновений и переплетенных пальцев. Их тела время от времени даже касались друг друга, и в эти мгновения огонь обжигал Розали.– Тебе позволяли учиться танцевать вальс? – спросил Рэнд, слегка улыбнувшись.Несмотря на то что во Франции этот танец давно был известен, в Англии его все еще считали слишком вольным.Из-за шокирующей близости партнеров он был признан вульгарным и безнравственным.– Мама не думала, что я смогу когда-нибудь применить на практике свое умение…– Но ведь Уинтропы давали балы? – спросил Рэнд, его глаза сияли странной нежностью.– Видишь ли, мама считала, что мне не стоит танцевать ни с одним из молодых людей. Это могло привести к… Ну в общем, я стояла все время рядом с леди Уинтроп.Объятия Рэнда становились все крепче, и теперь Розали была совсем близко от него.– Представь, – сказала вдруг она, – если бы я не пошла в тот день в театр, я однажды могла бы увидеть тебя на балу танцующим с Элен.– Я не стал бы с ней танцевать. А кроме того, я не позволил бы тебе скучать рядом с этими старыми леди.– Как это?– Ну, я нашел бы кого-нибудь, кто смог бы представить нас друг другу. А потом целый вечер танцевал только с тобой, пока бы твои туфли совсем не износились.Розали рассмеялась, представив себе эту картину.– Да ты и не посмотрел бы в мою сторону! Ты просто не заметил бы меня.– Верно, я всегда избегал общества почтенных особ.Но рано или поздно я все равно увидел бы тебя, и твои синие глаза приковали бы меня к себе, – проговорил Рэнд хрипловатым голосом, который как-то странно завораживал Розали.– – Я.., я теперь буду танцевать с тобой только кадриль, – задумчиво произнесла она, поняв, что ей надо во что бы то ни стало освободиться от его чар, не позволить себе растаять в его нежных объятиях. Голос ее стал тверже. – Я не буду вальсировать с тобой, сколько бы ты ни просил меня!– Мудрое решение.– Хотя мне кажется, что этот вполне невинный танец едва ли заслужил такие нападки, – закончила она.– Не думаю, что ты читала Саламо Вольфа.– Кто это?– Немецкий писатель. Года два назад он опубликовал знаменитый памфлет, что-то вроде "Дискуссии на тему наиболее значительных причин пристрастия нашего поколения к вальсу".Розали расхохоталась.– Ты шутишь! Что предосудительного в этом танце?– Искушаешь, чтобы я показал тебе…– Показал что? – с вызовом спросила Розали.С ослепительной улыбкой Рэнд принял его.– Весь секрет здесь в некоей согласованности действий, – проговорил он, медленно проводя рукой по спине Розали и решительно придвигая ее ближе к себе. – Сначала это неспешное, спокойное движение.., для неусыпных глаз внимательных леди. Но это.., французский вальс.Движения их стали вдруг свободными, широкими, стремительными. Искусно закружив Розали в пируэте, Рэнд тотчас поймал ее в свои крепкие, сильные объятия. Глаза Розали широко распахнулись. Она чувствовала тело Рэнда сквозь тонкие покровы платья. Грудь ее была прижата к его груди, губы их почти соприкасались. Розали не могла вымолвить ни слова. Танец пробудил в них этот вечный порыв, мужчине – властвовать, вести, а женщине следовать за ним и подчиняться. Гибкое, податливое тело Розали вдруг откликнулось на объятия каким-то непонятным пугающим образом. Потом, много времени спустя, она поймет, что это было пробуждением желания.Рэнд закрыл глаза. Его пьянил чистый, едва различимый аромат ее кожи, шелковый водопад волос, касавшихся его лица в быстром кружении. Ее невесомое тело было так близко, что он едва сдержался, чтобы не укусить слегка мочку ее маленького уха.– А это, – шепотом произнес он, чуть касаясь губами ее виска, – это венский вальс, самый "опасный" из всех.Он кружил ее по залу в таком стремительном темпе, что она не успевала ни думать, ни даже дышать. Ее легкие юбки обвивались вокруг его ног с каждым новым поворотом, и затем падали, снова взлетали и опять опадали. Она чувствовала головокружение и какой-то неописуемый восторг.– Рэнд, – сказала она наконец слабым голосом, – я сейчас упаду.– Не бойся, я держу тебя.Он смотрел на нее как-то по-особенному, не так, как раньше. Улыбка медленно сошла с губ Розали, когда она поняла, что они уже не танцуют, а просто стоят в объятиях друг друга. Рэнд осторожно поправил волосы Розали и, убрав локон, поцеловал ее в лоб как ребенка.– Зачем ты сделал это? – прошептала Розали.Рэнд помолчал немного, словно собираясь с мыслями, и ответил:– Как сказано: "Я был невежлив, выбирая тебя и не поцеловав еще тебя ни разу…"– Шекспир, – кивнула Розали. – Генрих II.– Генрих VIII, – поправил Рэнд. – Я вижу, ты не теряла времени даром!– ..читая Шекспира и еще какие-то довольно гадкие стишки сомнительной подлинности.– Ах, вот что, – улыбнулся Рэнд. – Полагаю, ты не придала этому особого значения.– Но кому-то, по-моему, это было дорого, – Я почти не знал ее.– "Его лицо прекрасно, словно небо…" – ехидно процитировала Розали. – "Весной бутоны распускаются, но он так холоден, как зимнее ненастье".Рэнд с улыбкой смотрел на нее, пораженный этим ярким, вопрошающим взглядом пытливых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36