– Что ж, – сказал Гарет, когда Кембл пришел наверх, чтобы раздеть его, – сегодня я чувствую себя очищенным, словно приобщился к церкви Святого Уорнема. А вы?
– Вы погибнете здесь от скуки, ваша светлость, если не найдете подхода к леди Прелесть, – предупредил Гарета Кембл, снимая с него сюртук.
У Гарета на кончике языка так и вертелся ответ, и он едва сдержался, чтобы не сказать, что удача в делах с леди Прелесть уже у него в руках, но пока он не очень уверен в том, что его отношения с Антонией можно назвать успехом. Сегодня, когда он наблюдал за ней во время игры в карты, у него на мгновение возникло ощущение, будто ему тупым перочинным ножом вырезают сердце. Антония была такой… очаровательной, возбужденной. На ее щеках появился румянец, и пока не зашел разговор о ее покойном муже, она живо реагировала на все вокруг. В первый раз за все время знакомства Гарета с Антонией она показалась ему счастливой женщиной.
– Обеды по понедельникам, – проворчат Гарет, слегка поморщившись. – Это то, что владелец имения обязан делать, чтобы выглядеть озабоченным благополучием своих соседей?
– А может быть, это действительно так?
– Откуда мне, черт побери, это знать? – пожал плечами Гарет. – Это традиция моего покойного кузена.
– У меня, ваша светлость, много клиентов и друзей среди аристократов, но никто из них не утруждает себя еженедельными обедами со своими приходскими священниками, не говоря уже о местных помещиках. Осборн – остроумный и интересный человек, но… – Кембл понес сюртук в гардеробную.
– Но… что? – Гарет последовал за ним в гардеробную, на ходу развязывая шейный платок. – Обеденные ритуалы – дьявольски скучное занятие, и если у вас есть план избавить меня от этого, выкладывайте поскорее.
– Нет, я не о том, – задумчиво протянул Кембл. – Я подумал об Осборне.
– Да? И что же?
– Сегодня вечером за кофе мне показалось, что он слишком внимательно смотрит на леди Прелесть, – выложил свои соображения Кембл. – А она почти… гм… сияла. Думаете, игра началась?
– Осборн? – Гарет почувствовал, как у него закипает кровь. – С Антонией?
– Не смотрите на меня так, – пожал плечами Кембл. – Я просто предполагаю.
Но Гарет тоже хотел бы это знать. Он вспомнил сцену в гостиной в свой первый вечер пребывания в Селсдоне. Доктор держал руки Антонии и, как показалось Гарету, заглядывал ей в глаза, но с тех пор Гарет ничего не замечал.
– По-моему, вы ошибаетесь. Он ее доктор, а она…
– …сумасшедшая. Во всяком случае, так говорят в лакейской, – сообщил Кембл, освобождая Гарета от жилета.
– Я не желаю, чтобы это произносилось в моем присутствии. – Стиснув зубы, Гарет посмотрел на него. – И я рассчитаю любого, кто себе это позволит – включая вас, Кембл.
Несколько секунд Кембл молча смотрел на него, а потом отрывисто рассмеялся.
– И вернете меня обратно к безотрадной, монотонной городской жизни?
– Ладно, но она не сумасшедшая, – огрызнулся Гарет, вспомнив, что Кембл находился здесь не по собственной воле. – Значит, это сказал вам сегодня Осборн? Что еще вы вытянули из этого бедолаги?
– Раз уж вы об этом заговорили, то могу сказать, что визит оказался весьма интересным. – Кембл задумался ненадолго. – Не могу сказать, на самом ли деле он верит в невиновность герцогини или защищает ее.
– Возможно, то и другое, – буркнул Гарет, ощутив внезапную необъяснимую слабость.
С каждым днем он все меньше и меньше беспокоился о том, кто убил Уорнема, и все больше об Антонии. Осборн сказал, что временами она теряет связь с реальностью, – «неуравновешенное состояние», как характеризовал это доктор.
Однако в последние несколько дней Антония выглядела более собранной, и когда Гарет случайно сталкивался с ней в доме, то замечал, что она все время чем-то занята – пишет письма или расставляет цветы. Но однажды Гарет не мог уснуть и спустился в библиотеку. Там он увидел Антонию, которая в ночной рубашке сидела с довольно странным видом, и склонившуюся над ней Нелли, ее заботливую горничную. Заметив его, миссис Уотерс приложила палец к губам, и он ушел наверх, поняв, что у Антонии опять приступ лунатизма.
– Осборн говорит, что, по его мнению, герцогиня поправляется, – вмешался в мысли Гарета Кембл. – В последнее время ей требуется меньше лекарств. Кстати, я вспомнил… Когда я сегодня утром навещал его, он сидел в небольшой очаровательной гостиной.
– В голубой, в передней части дома, да? – Гарет протянул ему помятый шейный платок.
– И там я увидел портрет, – продолжил Кембл, не обращая внимания на вытянутую руку Гарета, – потрясающе красивой молодой женщины с темными волосами и темными глазами. Ее лицо показалось мне знакомым.
– Я плохо помню этот портрет. И кто же она?
– Осборн сказал, что это его мать, – ответил Кембл. – Миссис Уотерс тоже упомянула о ней, но немного позже. Я сразу понял, что портрет мне кого-то напоминает, но не мог связать его с каким-то конкретным именем.
– Теперь уже ясно, что это портрет миссис Осборн, – заметил Гарет.
– Когда я ее знал, она была Селеста де ла Круа, – сообщил Кембл, оставив без внимания сарказм Гарета. – Да, это она; я считаю, что не ошибся.
– И кто же такая Селеста де ла Круа? – заинтересовался Гарет.
– Господи, вы же торчали в Вест-Индии! И к тому же были еще очень молоды. Селеста де ла Круа была красавицей и любимицей Лондона, если говорить коротко, не вдаваясь в подробности.
– Куртизанкой?
– Верно. Ее благосклонности старались добиться все. Должно быть, она перебралась в эти края провести остаток дней в полном покое.
– Откуда вы все это знаете? – с подозрением спросил Гарет. – Вы же сами тогда были еще ребенком.
– Моя мать была куртизанкой. – Кембл прервал свои умозаключения и, снова вернувшись к активной деятельности, выхватил платок из руки Гарета. – Пожалуй, самой знаменитой в свое время.
– Ваша мать знала эту Селесту?
– У матери было достаточно скандальных друзей. – Кембл направился обратно в гостиную. – И среди прочих была и belle Селеста. Но она была слишком красива, а мать не могла долго терпеть рядом с собой соперниц.
– Значит, Осборн – не настоящая фамилия доктора? – задал вопрос Гарет, прислонившись к дверям гардеробной.
– Почему? Может быть, и настоящая. Селеста – такая же француженка, как и вы.
Размышляя над этими словами, Гарет подошел к столику и налил в два бокала бренди.
– Есть еще что-нибудь, что я должен знать? – обратился он к Кемблу, протягивая ему бокал.
– Мне удалось, – Кембл постучал себя пальцем по щеке, – кое-что узнать о гостях, которых Уорнем принимал у себя в вечер убийства. Один из них – сэр Гарольд Хартселл, барристер, а другой – лорд Литтинг, бывший школьный приятель герцога, и он же племянник его первой жены. Колокольчик не зазвенел?
Лорд Литтинг… Гарет слишком хорошо его помнил.
– В детстве Литтинг часто проводил лето в Селсдоне, – ответил Гарет. – Герцогиня считала, что он оказывает благотворное влияние на Сирила. Но на самом деле он был настоящим забиякой. О барристере я никогда не слышал.
– Что ж, отлично! Похоже, они оба зануды. А теперь вернемся к слухам и сплетням…
– Боже правый, что еще вы разузнали за свои первые сорок восемь часов? – Гарет сел у камина и отхлебнул половину бренди.
– О, вы просто поразитесь! Взять хотя бы этого грубияна Меткаффа – он, между прочим, вас презирает. Вам это известно?
– Да. – Гарет крепко сжал в руке бокал. – Скажите мне – что вы сделали с его пальцами?
– Ах это! – Кембл сунул руку в карман. – В буфетной произошло небольшое недоразумение – он наткнулся на мою руку, на которой было вот это.
И Кембл показал Гарету тяжелую медную пластину с прорезанными в ней четырьмя отверстиями для пальцев. Он много повидал таких кастетов у моряков, пока был в их среде.
– Черт побери! – взорвался Гарет, едва не швырнув бокал. – Неужели он опять донимал эту несчастную кухонную служанку?! Да я сам переломаю ему все оставшиеся пальцы!
– О, до этого дело не дойдет, – успокоил его Кембл. – Итак, вам известно, чем вы заслужили неприязнь мистера Меткаффа?
– Понятия не имею, – бросил Гарет. – Но знаю, что он ненавидел меня еще до моего появления здесь, потому что я еврей.
– Да. – Кембл пожал плечами и убрал медяшку обратно в карман. – Но это лишь… одна из причин.
– Да? – Гарет с недоумением посмотрел на него. – А что еще?
– Ревность, – как само собой разумеющееся ответил Кембл. – Меткафф – незаконнорожденный ребенок старого герцога.
– Да не выдумывайте. – Гарет уставился на Кембла.
– А я не выдумываю, – возразил он. – Так говорит миссис Масбери. Но мне понадобилось два дня на то, чтобы вытащить это из нее. Герцог сделал ребенка одной из верхних служанок. Неужели миссис Готфрид никогда не слышала подобных разговоров?
– Нет, здесь никто с ней не разговаривал, – признался! Гарет, запустив руку в волосы. Но откуда, черт побери, Кемблу известно о его бабушке? – Обитатели Селсдона считали ее служанкой, которую отправили в Ноулвуд-Мэнор, чтобы вытирать мне нос и заставлять есть овсянку.
– Очень жаль, – задумчиво произнес Кембл. – Тогда она, полагаю, ничего не знала и о миссис Хэмм.
– Миссис Хэмм?
– Однажды герцог соблазнил ее.
– Он соблазнил жену своего духовника? Господи, неужели нет ничего святого?
– Память о герцоге, как говорит эта подхалимка леди Ингем. – Кембл рассмеялся. – Но миссис Хэмм, очевидно, не столь высокого мнения о нем.
– Был ли это единственный случай? – хмыкнул Гарет и сделал глоток бренди.
– Думаю, нет, – довольно мрачно заметил Кембл. – Но если учесть могущество герцога, то она скорее всего просто ничего не могла сделать.
– Да, и вскоре после этого церковь получила новую крышу – священник все время этим хвастается, – добавил Кембл. – Как говорится, quid pro quo. В результате несчастная женщина была обязана раз в неделю обедать с негодяем, пока он… не умер. Забавно получается.
– Боже правый, – с отвращением произнес Гарет, – неужели вся деревня прогнила насквозь?
– В этих маленьких деревушках всегда так происходит. – Кембл поднял к свету бокал с бренди. – Они микрокосм общества – со всеми его уродствами, грехами и жадностью, только, с моей точки зрения, здесь все в десятки раз приумножено.
– Похоже, вы просто кладезь приятных новостей. – Гарет глубже опустился в кресле. – Скажите мне, был ли кто-нибудь за обедом, кто не хотел бы смерти Уорнема? Может, леди Ингем? Или сэр Перси? Восстановите хоть немного мою веру в человечество.
– Ну да, пожалуй, леди Ингем, – согласился Кембл. – Но что касается ее мужа, то никто не знает, какие скелеты спрятаны в его шкафу.
– Сэр Перси? – изумился Гарет. – Он же просто безвредный старый болван!
– Да, но не обычный болван, а гомосексуалист, – как достоверный факт сообщил Кембл.
– Если бы мне пришлось делить постель с такой болтливой женой, я, возможно, тоже призадумался бы над своей ориентацией. – Гарет поставил локти на подлокотники кресла и подпер руками подбородок – его собственная голова показалась вдруг ему слишком тяжелой. – И кто рассказал вам эту маленькую скандальную историю? Надеюсь, не миссис Масбери?
– О, святые небеса, конечно, нет! Сэр Перси сам выдал себя, схватив меня за задницу в тот момент, когда я наклонился за щипчиками для сахара.
– Какая мерзость!
– Вам легко говорить, ведь это была не ваша задница. Поверьте мне: это хуже чем мерзость.
– Бог мой, – покачал головой Гарет. – И какой вывод вы сделали из этого?
– Что он нашел привлекательными мои ягодицы. Честно говоря, для моего возраста это отрадный факт. Хотя на самом деле они наверняка не такие уж… гм… выдающиеся, но с хорошим портным…
– О Господи, меня совсем не интересует ваша задница! – прервал его Гарет. – Я другое имел в виду.
Кембл не успел ответить, потому что дверь распахнулась и в комнату вошел взъерошенный Ротуэлл.
– А вот и наш приятель притащился! – откомментировал Кембл, но Ротуэлл не среагировал.
– Чью задницу мы обсуждаем? – поинтересовался он, плюхнувшись в кресло по другую сторону камина. – Сегодня мне весьма понравилась та, что у миссис Хэмм. Как по-вашему, есть какая-нибудь надежда?
– Нет. Мы обсуждаем мою, – ответил Кембл, слегка приподняв фалды сюртука. – Как ваше мнение? Слишком круглая? Или почти в норме?
– Повернитесь-ка налево, – прищурившись, попросил Ротуэлл.
Кембл повернулся.
– По-моему, она восхитительна. А теперь к делу – у вас тут есть еще бренди?
Гарет только покачал головой и, встав, наполнил еще один бокал.
– Скажи мне, Киран, – обратился Гарет к другу, подавая ему бокал, – будет ли считаться в высшем обществе безнравственным, если дворянин изобьет одного из своих слуг?
– Думаю, нет, если он того заслуживает. – Ротуэлл просветлел и слегка выпрямился. – Я поддерживаю вас, ребята. Кому нужно всыпать?
– Этому грубияну Меткаффу, – тихо ответил Гарет. – Он слишком настойчиво проявляет интерес к одной из служанок.
– Но это же вполне естественно, старина, – пожал плечами Ротуэлл. – Человеческая натура, так сказать.
– Человеческая натура? – Гарет почувствовал, как в нем снова вскипает возмущение. – Издеваться над тем, кто слабее тебя?
– А он действительно что-то сделал крошке? – Барон пришел в некоторое замешательство.
– Еще не изнасиловал, если ты это имеешь в виду! – прорычал Гарет. Подойдя к камину, он поставил ногу на решетку и уперся взглядом в холодную топку. – Но такие, как он, никогда не унимаются.
– Тогда тебе нужно просто уволить его, – посоветовал Ротуэлл. – Девушка заслуживает того, чтобы спокойно жить и работать.
– Если я его уволю, он будет безобразничать в другом месте, – возразил Гарет. – Он найдет себе другую жертву.
– Ветряные мельницы, ветряные мельницы, – пропел Кембл из гардеробной. – Ты снова сражаешься с ними, Алонсо.
– Кембл прав, – согласился Ротуэлл. – Уволь этого негодяя и покончи с этим, Гарет. Ты не в состоянии излечить все на свете болезни.
Но Гарета не оставляла мысль, что эту болезнь он просто обязан вылечить. Он с раздражением пнул ногой каминную решетку, и она, поцарапав мрамор, упала внутрь, под каминную полку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43