Пробравшись между нагромождением больших кусков пластика, я действительно обнаружил за ними широкую дыру, в которую вполне может пролезть человек. Этим свойством дыры я тут же и воспользовался, предварительно включив фонарик.
Луч света запрыгал вдоль неширокого туннеля, по стенам которого протянулись змеи кабелей и труб. Как показал сканер очков, в кабелях напряжения нет. Впрочем, то же самое я мог бы сказать и по внешнему виду – в таком ужасном состоянии пропускать ток они просто неспособны. В трубах напора тоже нет, однако тоненькие струйки воды по ним все-таки протекают. Там, где трубы в совсем ужасном состоянии, на пол натекли большие грязные лужи. В свете фонаря поверхность воды кажется темной, почти черной. Подойдя ближе, я понял, что это не оптический эффект – по цвету жидкость действительно похожа на нефть.
Детектор химического загрязнения, засунутый в одну из луж, едва не подавился истошным писком. Похоже, в этой воде растворены все вещества, известные человечеству. И еще много неизвестных. Успокаивает лишь то, что мист-веществ там не обнаружилось.
Я направился дальше, стараясь не наступать в лужи: кто знает, как дикая смесь прореагирует с пластиком кроссовок?
Вскоре коридор закончился небольшой комнатушкой, в которой было еще две двери кроме той, через которую я пришел.
Посреди комнаты сидят несколько крыс. Я так и не смог понять, те ли это, которых я спугнул при входе, или другие. Крысы тут же бросились в какие-то щели по углам. Самая последняя, перед тем как окончательно юркнуть в прогрызенную в пластике норку, посмотрела на меня.
От этого взгляда меня до костей пробрало – показалось, что в глазах крысы мелькнул почти человеческий разум. Крыса скрылась, но какое-то остаточное неприятное ощущение у меня в области солнечного сплетения осталось.
Сначала я подумал, что на меня так сильно подействовал взгляд крысы. Потом понял, что это происшествие лишь усилило ощущение, которое мучит мне душу уже давно. Ощущение, что на меня кто-то смотрит.
Я чувствую это и сейчас, чувствовал, и когда шел по пластфальтовой дороге, и когда пробирался через заросли. А когда это все началось? Похоже, сразу после того, как я вошел в заброшенную территорию. Может быть, за мной следили и раньше, но это трудно заметить в оживленном городе.
Я огляделся. Попытался сделать это как можно незаметнее, использовал старый трюк, описанный в сотнях фильмов и книг,– «развязавшийся шнурок». Правда, сейчас на мне кроссовки, которые шнурков не имеют. Но это подозрения вызвать не должно – крепления на обуви так же ненадежны, как и примитивные шнурки, и поправлять их приходится столь же часто.
Правда, все эти хитрости пошли насмарку, я мог бы и просто обернуться – позади все равно никого нет. Да и, несмотря на ощущение слежки, прямого взгляда я не чувствую.
Может, преследователь затаился снаружи и внимательно слушает мои шаги, ждет, пока я отойду подальше, чтобы последовать за мной, когда я уже не смогу его увидеть. А может, у меня просто паранойя.
Но, в любом случае, назад возвращаться бессмысленно – если за мной действительно следят, то мимо я уже никак не пройду и встреча неизбежна. А если не следят, то мне тем более возвращаться незачем.
Значит, независимо от того, какой из вариантов верен, идти мне следует только вперед. Выбрать из двух дверей нужную не составило труда – Фома подробно описал дорогу.
За дверью оказался еще один туннель. Такой же узкий, грязный, сырой. Единственное отличие – он имеет уклон, ведет куда-то вниз.
Время от времени появляются крысы – крупные, странного пегого окраса. От тех, которых я встретил раньше, их отличает не только внешний вид, но и поведение. Эти меня абсолютно не боятся, впрочем, и сами агрессии не проявляют – просто, не обращая на меня внимания, бегут мимо по каким-то своим крысиным делам.
Потолок утыкан комками серого мха. Местами его длинные плети свисают почти до пола. Сначала я вспомнил хищные кусты и решил, что болтающиеся «лианы» – ловчее приспособление. Поэтому я обходил их стороной.
Однако потом я увидел, что крысы совсем не опасаются плетей, спокойно пробегают рядом, даже задевают их. Значит, мох таким образом просто «пьет» из луж на полу. Но все равно я решил держаться подальше – если он способен поглощать такую отраву, то ничего хорошего от него ждать не приходится.
Туннель закончился дверью, открыв которую, я попал в другой коридор – широкий и относительно чистый. Судя по обилию фото излучателей на потолке, когда-то он был светлым, но сейчас непроглядный мрак здесь ничто не нарушает, кроме моего фонарика.
Этот коридор, в отличие от предыдущего, горизонтальный. Я пошел направо – именно это направление указывал Фома.
По сторонам то и дело видны запертые двери. Когда-то их украшали таблички, однако сейчас невозможно сказать, что скрывается за ними.
Впрочем, через несколько минут я наткнулся на дверь с табличкой – ужасно заляпанной и истершейся, но я все же смог разобрать, что это лаборатория генетических исследований и что для входа необходим допуск уровня «3-Г». Допуска у меня, конечно же, нет, но я и не собираюсь входить. Хотя это крайне любопытно: неужели правительство не только занималось исследованием мист-веществ, но и их влиянием на биологические организмы? Это просто сенсационная информация – если бы она стала известна, все закончилось бы международным скандалом.
Впрочем, известной она не станет – это предопределено. Видимо, именно поэтому правительство и проводило такие исследования – точно знало, что никто никогда об этом не узнает. Непонятно только зачем. Ведь в любом случае такие исследования ничего не изменят – это тоже предопределено. Вероятно, правительство просто не может отрешиться от старых шаблонов поведения, выработанных еще до открытия путешествий во времени.
Вообще, вся политическая система моего времени – нонсенс. Все события, важные для общества в целом, можно найти в Сети. Причем найти очень легко, гораздо легче, чем информацию по конкретному человеку, с этим может справиться каждый школьник.
А это значит, что заранее известны все решения, которые примет правительство. Следовательно, оно и не нужно, поскольку ничего не решает. Ни для кого и не секрет, что правительство само не создает никаких нормативных актов – все законы, постановления и указы берутся из Сети.
То есть несколько тысяч чиновников высших уровней делают ту же работу, которую легко сделает школьник. Таким образом, все правительства мира находятся в том же положении, в котором до открытия перемещений во времени находилась лишь английская королева.
Но совсем избавиться от правительства нельзя – ведь сохранилась абсолютно однозначная информация о том, что все нормативные акты принимаются именно правительством.
И самое смешное, что, хотя во всех демократических странах формально выборы на высшие должности в государстве сохранились, фактически они уже давно ничего не решают. Каждый может войти в Сеть и узнать результаты всех будущих выборов. Одно радует: из политики исчезло такое явление, как подтасовка данных голосования – в самом деле, зачем что-то делать, если результаты выборов все равно никак не изменишь.
Впрочем, сейчас меня посетили сомнения в оправданности бесчисленных фельетонов и юморесок, осмеивающих абсолютное бессилие правительства.
Если гипотеза плавающего будущего верна, то кое-что правительство действительно не может изменить. На ключевые события, о которых в Сети сохранилась информация, действительно нельзя повлиять. Но правительство может принимать секретные решения, о которых никогда не подивится информация в Сети.
Конечно, это ничего не изменит для страны в целом. Чтобы правительство ни делало, оно не сможет изменить уровень жизни, или демографическую ситуацию, или уровень инфляции – по всем подобным данным имеется статистика в Сети на годы вперед.
Однако эти решения могут влиять на судьбы отдельных людей, изменять те мелочи, которые просто не могут быть зафиксированы в Сети. А ведь именно из таких мелочей и состоит жизнь.
Конечно, эти влияния будут иметь в основном случайный характер: как можно прогнозировать события, которые даже нельзя зафиксировать? Однако только на такие события и можно повлиять. Настроение человека, его мысли, мечты, устремления и желания – все это нельзя зафиксировать, информацию об этом нельзя найти в Сети. Но на все это можно повлиять.
И влияет на это не только правительство, а каждый из нас. В общественном транспорте, на работе, дома мы постоянно общаемся с людьми. И от того, как мы себя поведем, зависит так много! Может быть, если бы люди задумались об этом, мы стали бы лучше относиться друг к другу?
Впрочем, сейчас для меня не слишком важно, можем ли мы на самом деле что-то изменить. Я точно знаю: я – могу. И это большая ответственность, мне необходимо полностью сосредоточиться.
Я отогнал от себя бесполезные сейчас размышления, сконцентрировался на том, чтобы дойти до информационного центра. И услышал шаги.
Шаги отчетливые, хотя и невероятно тихие, осторожные – похоже, тот, кто идет следом за мной, мастер в бесшумном передвижении.
Через несколько секунд я понял, что за мной следует не один человек – по шагам это хорошо слышно. Но я так и не разобрал, двое их или целая толпа. Хотя толпа-то быть не может, они бы производили гораздо больше шума. Впрочем, чтобы узнать это, есть верный способ. Я остановился, присел и принялся «завязывать шнурки». Голова наклонена вниз, из такого положения очень легко посмотреть назад. Правда, сенсоры очков не могут вращаться, подобно глазам,– чтобы направить камеры на объект, необходимо двигать головой. А обычное зрение тут не поможет – не могу же я, «завязывая шнурки», направить фонарик за спину – преследователи сразу поймут, что я обнаружил хвост.
Мне удалось исхитриться и вывернуть шею так, чтобы это было не слишком подозрительно, но и преследователи попали бы в объективы сенсоров.
Их оказалось трое.
Стоят, прижавшись к стенам,– вероятно, заняли эти полиции, когда я остановился. Очень правильная тактика – если бы я оказался полным придурком и, услышав шаги, просто оглянулся, то вряд ли увидел бы что-либо. Обычным зрением. Но на мне очки, которые четко очертили красным три теплых силуэта на фоне черно-синего марева холодной стены.
«Завязав шнурки», я встал и собирался направиться дальше, на ходу решая, что мне делать с хвостом. Однако хвост что-то заподозрил и крикнул:
– Эй ты, стой!
Вероятно, поняли, что раскрыты, и решили, что дальнейшая игра в прятки бессмысленна. Вот только ума не приложу, чем я себя выдал. Похоже, я имею дело с профессионалами. Впрочем, это было понятно еще раньше, по шагам и тем позам, в которых они замерли вдоль стен,– так могут стоять только люди, у которых за плечами долгие годы упорных тренировок.
У меня два варианта поведения – пуститься наутек или послушаться. Убегать опасно – если у преследователей есть оружие, то мне может не поздоровиться.
С другой стороны, я же не знаю, чего они от меня хотят. Может, у них мирные намерения.
В любом случае убегать нельзя. Лучше всего сейчас повернуться к ним, быстро оценить ситуацию, а по результатам оценки выбирать конкретный вариант поведения.
Я обернулся, на всякий случай отдав чипу приказ активизировать программу, которую я использовал во время чемпионата по вирт-игре, да так и забыл стереть. Мозг отозвался ноющей болью – все-таки он еще недостаточно восстановился после невероятной нагрузки во время турнира.
Луч фонаря метнулся в преследователей, ослепив их. Это я сделал нарочно. Со стороны выглядит вполне естественно – человек, державший перед собой фонарь, обернулся, забыв его опустить. А у меня будет несколько лишних мгновений, в течение которых я буду видеть преследователей, а они меня – нет.
Однако они совсем не выглядят ослепленными. Смотрят прямо на меня, даже не зажмуриваются. Один из них вперил в меня дуло бластера.
– Иди сюда.
Человек с бластером – единственный из троих, кто может сейчас говорить. У остальных на лицах дыхательные маски, такие же, как и на мне. У главного – а я решил, что парень с бластером является главным,– маска тоже есть, но она болтается на шее. Похоже, он снял ее всего несколько секунд назад.
Делать нечего, придется подходить – выхватить свой бластер не успею, убежать тоже. Я вяло зашлепал по полу.
– Не такой уж ты и крутой, как про тебя говорят,– усмехнулся главный.
– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался я, снимая дыхательную маску.
– А сам не догадался? Так ты еще и тупой.– Он усмехнулся еще раз.– Ты вчера обидел одного очень уважаемого человека. А теперь пришел час расплаты.
Ага, значит, эту троицу послал тот быкоподобный мужик, которого я вчера отправил в полет над столами. Он, оказывается, уважаемый человек. Никогда бы не подумал, что такого можно за что-то уважать.
Подойдя ближе, я понял, почему эти трое не зажмурились, когда я направил на них фонарь. У каждого из них глаза заменены парой универсальных широкоспектровых сенсоров – таких же, как и у меня в очках, только еще мощнее.
Я также заметил, что в их ушные раковины имплантированы высокочувствительные микрофоны. А одежда при ближайшем рассмотрении оказалась не просто комбинезонами, а десантными комбинезонами-хамелеонами.
– И чего же вы от меня теперь хотите? – спросил я.
– Да ничего особенного. Сейчас мы пальнем в тебя из этой штучки,– парень достал станер,– ты заснешь. А когда проснешься, то будешь связан, а рядом будет стоять человек, которого ты вчера обидел. Уж он с тобой поразвлечется.
– Эй, парни, я не такой ориентации!
Шуткой я попытался затянуть разговор, а сам в это время принялся соображать, как мне выпутаться.
– А мне плевать, какой ты ориентации. Мне вообще все равно, что мой клиент с тобой делать будет. Но почему-то мне кажется, насиловать тебя он не будет – он тоже не такой ориентации. Скорее уж это будет похоже на садомазо вечеринку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61