И эта комета с пронзительно-белым ядром и радужным хвостом ударила о поверхность земли, чтобы тут же исчезнуть. В месте ее падения все было выжжено, чуть поодаль остались трупы, порванные волной пространственного искажения, простреленные кусочками металла, обожженные. Трупы, которым посчастливилось оказаться подальше от эпицентра, пострадали в меньшей степени, некоторые из них даже шевелятся и стонут. Хотя нет, те, которые стонут, еще не трупы. То есть трупы, но не сейчас, а в перспективе.
Тех, кто находился еще дальше, обожгло не слишком сильно, да и дистортионная волна лишь слегка потрепала. Зато шквал летящих с огромной скоростью ошметков металла накрыл и их.
Даже не будучи заточенными, железяки нанесли бы огромный ущерб – летели они со скоростью пули. Да еще дистортионная волна вызвала эффект остаточной вибрации, благодаря которому при попадании в тело осколки эффективно разрывают мягкие ткани и дробят кости. И без того огромная убойная сила осколков усилилась благодаря специальной обработке металла – на поверхности сделано много крупных заусенцев, которые разрывают тело еще лучше.
Жаль, что осколочная мина была всего одна. После взрыва численность вражеских сил уменьшилась вдвое. Еще бы одну такую мину, и можно идти праздновать победу.
Впрочем, оставшиеся тридцать-сорок человек можно перестрелять и из ручного оружия, не прибегая к тяжелой артиллерии.
– «Тополь», вправо три-пятьдесят, дистанция восемьдесят!
У меня есть секунд десять, пока катапультеры меняют настройку механизма, а мотор от грузовика тянет вниз, в боевое положение, чашу на упругой пластиковой палке. И это время я намерен потратить с пользой.
Поднимаю с пола винтовку, конфискованную вчера у трупа убитого в перестрелке отморозка. Конечно, я предпочел бы бластер деда Ивана – с ним я уже свыкся. Но на таком расстоянии бластер бесполезен.
Конечно, окно можно просто открыть. Но мне вдруг захотелось чего-то эффектного. В сознании замелькали кадры из самых разных старых голливудских блокбастеров, в которых главный герой прикладом вышибает стекло.
Размахиваюсь, бью по стеклу. Руки заныли, окно же осталось целым. Ну конечно, сейчас стекла только в старых фильмах и остались. А все прогрессивное человечество давно уже перешло на пластик.
Решаю, что лучше обойтись без эффектных жестов. Открываю окно обычным способом, просовываю наружу дуло. Вообще об окне надо было позаботиться заранее. Никудышный из меня тактик.
Припадаю глазом к окуляру, навожу на самого рослого из атакующих. Плавное движение указательного пальца, промах. То ли виноваты дрожащие руки, отбитые после неудачного удара по окну, то ли оттого же удара сбилась оптика.
Перевожу дуло вправо на тот же угол, на который предыдущий заряд отклонился влево. Попадание. Правда, не в грудную клетку, куда я целился, а в лоб. Череп развалился, выпуская мозги на волю.
То ли солдат оказался вундеркиндом, то ли это просто серое вещество распределилось по земле очень тонким слоем. Трудно поверить, что меньше двух килограммов мозгового вещества способны покрыть такую большую площадь.
Я бросил винтовку на пол, метнулся к рации. И вовремя – из нее раздался голос:
– Есть вправо три-пятьдесят, дистанция восемьдесят!
– Пли! – заорал я, тыкая пальцем в кнопку передачи. На этот раз эффект оказался минимальным. Вероятно, в полном соответствии с теорией Дарвина выжили лишь самые приспособленные, которые могут успешно лавировать между летящими минами. Так что после этого взрыва на земле остались лежать всего трое.
Я продолжал командовать катапультой, умудряясь в паузах обстреливать неприятеля из винтовки. Правда, не следовало мне, бросившись к рации, швырять винтовку на пол – оптический прицел сбился окончательно. Так что пришлось стрелять без него, с пояса.
Следующая мина упала прямо под ноги одному из Воронов. Он в ужасе застыл на месте. Не успев остановиться, на него налетел другой, и они оба упали прямо на мину.
Когда прогремел взрыв, их разорванные и обуглившиеся тела взмыли высоко вверх.
«Голые бабы по небу парят – в баню попал артиллерийский снаряд»,– промелькнул в голове стишок, выученный все на той же «военке».
Следующая мина оказалась последней. Она сократила атакующую армию еще на три единицы живой силы. После чего катапультеры по моему совету принялись метать деревянные колоды. Эффект нулевой, но зато враги еще какое-то время шугались. Лишь после пятого или шестого чурбака они поняли, что мины кончились. После этого Вороны перешли в наступление, но как-то вяло, без энтузиазма.
Их встретила еще одна линия окопов, на этот раз с сидящими в них людьми. Завязалась перестрелка. Однако атакующие ничего не могли сделать – нет линии огня. А вот обороняющимся это не мешает. На мгновение они появляются над окопом, жмут на курок и снова ныряют на дно траншеи.
Некоторые Вороны проявили чудеса изобретательности. Но они даже не предполагали, что я уже предугадал многое из того, что только что изобрели они.
Один из нападавших спрятался за удобно стоящим сарайчиком. Наивный. Похоже, он считает нас совсем дураками, которые оставили строение прямо перед окопом. Специально, чтобы они прятались. Неужели трудно догадаться, что если сарай здесь стоит, то он нам для чего-то нужен?
Я дождался, пока примеру находчивого врага последуют его коллеги. Когда за сарайчиком укрылось достаточно много Воронов, я надавил на пульте очередную кнопку.
Раздался хруст, скрежет. Стена сарая, за которой так уютно устроились атакующие, завалилась, придавив особо находчивых. Атак как ее утяжелили самыми неподъемными бандурами из найденных в деревне, то несчастных придавило капитально.
Один из атакующих увидел крушение сарая и понял, что самые простые решения предугаданы обороняющимися. До этого он бежал к углублению в земле, чтобы использовать его как окоп. Но случай с сараем заставил его резко изменить направление и понестись прямо на окопы обороняющихся. Это спасло его от смерти. Точнее, отдалило от нее на несколько мгновений – парня все равно подстрелили.
Менее догадливые все-таки попрыгали в яму. Когда их там набилось достаточно, в пульт вдавилась очередная кнопка. Прогремел взрыв. Самый обычный, основанный на окислении вещества. Сплошная химия, никаких манипуляций с высшими формами энергии. Зачем тратить высокоэффективные мины, если в таком маленьком пространстве Воронов набилось, как селедок в бочке? Хватило небольшого кусочка наскоро синтезированной пластиковой взрывчатки, начиненной гвоздями.
Это так ничему и не научило атакующих. Они проваливались в замаскированные ямы, подрывались на зарядах взрывчатки, напарывались на внезапно появлявшиеся из-под земли колья.
Наконец остался всего один. Он даже не подумал сдаться, чем заслужил мое уважение. Парень спрятался за стволом единственного на всем поле дерева, время от времени высовываясь, чтобы выстрелить.
Я долго колебался, раздумывая, стоит ли нажимать последнюю кнопку на пульте или дождаться, пока у бедняги пройдет горячка боя и он сдастся. Но, когда после его выстрела из окопа донесся полный боли крик, я вдавил в пульт красный прямоугольник пластика.
В ветвях дерева зашуршало, затрещали ломающиеся ветви. На то место, где только что стоял боец, рухнул здоровенный тюк. А сам вояка взлетел вверх и остался болтаться вниз головой.
Бой завершился.
Несколько секунд ничто не нарушало тишину – все пытались осознать свою победу. А потом тишину нарушил пронзительный детский голосок, донесшийся из дома, в котором собрались все дети, старики и несовершеннолетние. Несчастный ребенок голосом, полным страдания, спросил:
– Мама, ну теперь-то мне можно сходить пи-пи?
– Теперь можно,– так же громко ответила ему женщина, даже не подозревающая, что их диалог, затаив дыхание, слушает вся деревня.– Теперь можно, папа уже победил злых дяденек.
Только тогда народ окончательно осознал, что злых дяденек действительно больше нет. В воздух взметнулись головные уборы: кепки, самодельные каски, банданы, непонятно откуда взявшаяся посреди лета ушанка. Оглушительное «ура» разорвало тишину. Народ повыскакивал из окопов, бросился обниматься.
Вволю наобнимавшись, люди принялись обсуждать подробности битвы. По улицам деревни понеслись мальчишки, тыкая в стороны палками с криками «пиф-паф».
Ребятня постарше сгрудилась вокруг высокого, но щуплого подростка. Затаив дыхание и пораскрывав рты, они слушали авторитетные россказни паренька о том, что можно собрать не только мину из аккумулятора и фонарика, но и кварковый дезинтегратор из обычного компьютера.
Некоторые поверили, начали наперебой просить сконструировать дезинтегратор, кто-то предложил свой компьютер. Паренек смутился, покраснел, запыхтел. Но тут же нашелся, заявил, что жутко занят. Похоже, это заявление лишь укрепило его авторитет.
Все куда-то шли, кричали, хлопали друг друга по плечам... Больше всех досталось мне: почему-то местные решили, что без меня они бы никогда не выиграли битву. Кто-то запел песню, тут же нестройный хор голосов принялся подпевать. На противоположной стороне улицы раздалась другая песня. Постепенно запели все, и каждый пел свое.
Никто не стоял на месте, люди шли. При всей хаотичности передвижений как-то получилось, что народ сконцентрировался в центре деревни. Там меня и нашел Дмитрий.
– От лица всех жителей деревни я выношу тебе огромную благодарность за все, что ты для нас сделал,– заявил он.– Думаю, что жители соседних деревень присоединятся к этому заявлению. От бесчинств клана Пылающих Воронов страдала вся округа.
Дмитрий оглянулся на стоящих рядом людей из других деревень. Те закивали, то ли подтверждая, что действительно страдали от бесчинств, то ли давая понять, что присоединяются к благодарности.
– Да ладно вам,– смутился я. – В конце концов, мы все вместе победили. Так что вам друг друга благодарить надо.
– Без твоих идей победа далась бы чрезмерно высокой ценой. Слишком многие пали бы в этом бою.
Мне пришлось согласиться, возражать было нечего.
– Дмитрий, а сегодня кто-нибудь... погиб? – задал я вопрос, вертевшийся у меня на языке последние полчаса.
– Нет, к счастью,– ответил Дмитрий.– Все живы. Только вроде бы ранили кого-то. Онуфрий!
Откуда-то из толпы выскочил лекарь.
– Савву ранили,– заявил он.– В ногу. Самый последний из Воронов, перед тем как на дерево взмыть, его и зацепил. Но страшного ничего, через неделю танцевать будет.
– Ну значит, ничего серьезного. На Саввке-то все быстро заживает.
– И ведь главное, что странно,– продолжил лекарь.– Выстрелом ему ногу зацепило. А он в окопе сидел. Я сто раз там все посмотрел, никак понять не могу: как с того места этот Ворон в ногу попасть умудрился? Там же ж ежели не высовываться, то и в голову не попадешь. А уж ниже-то – и подавно. Как же ж он умудрился-то в ногу? А?
– Да как Саввка постоянно в переделки попадает, так и здесь. Ладно, надо бы победу отпраздновать. Ты до вечера-то с нами останешься? – обратился он ко мне.
– Нет, я уж и так задержался. А мне еще как-нибудь до города добраться надо.
– Что значит «как-нибудь»? Мы тебя живо домчим, с ветерком. Жаль, что Савва ранен, он как раз в город собирался. Но все равно, найдем кого-нибудь.
– Да нет, неудобно,– возразил я.– Вы тут праздновать будете, а человек должен меня катать? Я уж сам как-нибудь.
– Никаких «как-нибудь»! – встрял в наш разговор мужик из толпы.– Я тебя домчу. А праздник... Что я, праздников не видел? У меня этот праздник в жизни не первый и, надеюсь, не последний. Пропущу один, ничего страшного. Зато с таким интересным человеком пообщаюсь.
Я увидел, что мужик предлагает помощь вовсе не из вежливости и не в благодарность за спасение деревни, ему действительно хочется поехать со мной. Я согласился.
Мужик, которого, как выяснилось, зовут Фомой, предложил взять один из четырех уцелевших броневиков и ехать в нем. Я отказался, мне совсем ни к чему привлекать внимание. Поехали мы на обычном грузовике.
Вывести машину на дорогу оказалось проблематичным – мешали траншеи, противотанковые ежи, останки восьми раскуроченных броневиков.
Но наконец все трудности оказались позади. Как мне было обещано, поехали мы с ветерком. Фома все расспрашивал меня о том, где я научился всем этим военным премудростям. Я честно ответил: специально этому не обучался. Правда, три года протирал штаны на «военке» в университете, но там студентов рассматривали в основном как бесплатную рабочую силу. Так что знаний я там получил немного. Да и те, что получил, в здешних условиях применить невозможно: ни минометов, ни прочей военной техники поблизости не наблюдается. Вот и пришлось воспользоваться собственной смекалкой и ресурсами Сети.
Фома попросил, чтобы я записал ему адреса тех сайтов, которыми пользовался. Достав блокнотик, я застрочил. Названий оказалось десятка два – тут и тематические сайты, посвященные античным и средневековым боевым механизмам, и официальный ресурс Министерства обороны, и сайты по физике и химии, которые помогли мне рассчитать механизм катапульты, сконструировать мины и синтезировать взрывчатку.
Когда все подробности сегодняшней битвы оказались обсужденными, мы перешли на обычный треп. Зазвучали анекдоты, потом в ход пошли реальные байки из жизни. Уже который раз за последние сутки я вспомнил «военку» – вот где настоящий кладезь солдатского юмора. Апофеозом моего повествования стал подробный отчет о последовавших за обучением военных сборах.
Целый месяц вдали от цивилизации в походных условиях сурового солдатского быта и не менее сурового армейского юмора. В моей памяти начали всплывать даже такие истории, которые я позабыл за прошедшие несколько лет, – никогда не рассказывал их, потому что даже в чисто мужской компании их юмор показался бы слишком грубым и дурно пахнущим. Но теперь, когда моим слушателем является простой деревенский человек, рассказать их оказалось очень легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61