Считалось, что здесь обитает дух Нила, и фараон должен пробудить его, чтобы тот снова стал кормильцем и вызвал прилив.После совершения возлияния молоком и медом и произнесения ритуальных молитв царская чета вошла в святилище, вырубленное в скале, где царила приятная прохлада.— С тобой говорил доктор Париамакху? — спросил Рамзес у Нефертари.— Он предписал новое лечение, которое должно изгнать последние следы переутомления.— И больше ничего?— Он скрыл что-то, касающееся Меритамон?— Нет, успокойся.— Что он мог мне сказать?— Мужество не является главной добродетелью нашего доктора.— В чем он струсил?— Ты чудом выжила после родов.По лицу Нефертари промелькнула тень.— У меня больше не будет детей, не так ли? Я не дам тебе сына?— Ха и Меритамон законные наследники престола.— У Рамзеса должны быть другие дети и другие сыновья. Если ты посчитаешь, что меня необходимо отправить в храм…Царь прижал к себе жену.— Я люблю тебя, Нефертари. Ты — свет и любовь. Ты — царица Египта. Наша душа навсегда едина, и ничто не сможет нас разлучить.— Исет даст тебе сыновей.— Нефертари…— Тебе это необходимо, Рамзес, необходимо. Ты не обычный смертный, ты фараон.
Прибыв в Фивы, царская чета отправилась на место, где должны будут возвести Храм миллионов лет Рамзеса. Место показалась ему по-настоящему грандиозным, наполненным энергией, питающей одновременно и горы Запада, и плодородную долину.— Я был неправ, пренебрегая этим строительством, обратившись целиком к строительству столицы, — признал Рамзес. — Предостережение моей матери и покушение, совершенное на тебя и на нашу дочь, открыли мне глаза. Лишь Храм миллионов лет защитит нас от зла, скрывающегося во мраке.Благородная и блистательная Нефертари обходила обширное пространство скал и песка, казавшееся бесплодным. Как и Рамзес, она наслаждалась близостью с солнцем, лучи скользили по коже, не обжигая ее, даруя свой свет. Казалось, время остановилось, а царица, став божественным воплощением всего сущего, освящала эту землю, ступая по ней.Вечность опечатывала с каждым шагом великой царской супруги выжженную солнцем почву, уже отмеченную знаком Рамзеса.
Два человека столкнулись нос к носу на капитанском мостике царской барки и замерли. Сетау был ниже Серраманны, но столь же широк в плечах. Их взгляды скрестились.— Я надеялся, что больше не увижу тебя вблизи царя, Сетау.— Я не расстроился, разочаровав тебя.— Ходят слухи о черном маге, подвергнувшем жизни царицы и ее дочери опасности.— Ты еще не узнал, кто это? Поистине, окружение Рамзеса ни на что не годится.— Никто не ломал тебе нос?— Попытайся, если это тебя развеселит. Но опасайся моих змей.— Это угроза?— Мне безразлично, что ты думаешь. Каким бы ни был твой внешний облик, пират всегда останется пиратом.— Если бы ты сознался в своем преступлении, ты сберег бы мое время.— Для начальника личной стражи ты плохо информирован. Разве ты не знаешь, что я спас царскую дочь?— Маскарад. Ты весьма коварен, Сетау.— У тебя извращенный ум.— В следующий раз, когда ты попытаешься навредить царю, я раскрою тебе череп.— Твои претензии тебя погубят, Серраманна.— Хочешь сам попробовать?— Беспричинные посягательства на друга царя приведут тебя на каторгу.— Ты сам туда скоро отправишься.— Я пропущу тебя вперед, сард. А пока мы ждем этого, уйди с моей дороги.— Куда ты идешь?— К Рамзесу. По его приказу, я должен очистить место, где будет его храм, от рептилий, живущих там.— Я помешаю твоим козням, колдун.Сетау отстранил Серраманну.— Вместо того чтобы нести чушь, ты бы лучше охранял царя.
Рамзес долго собирался с мыслями в святилище, посвященном его отцу, внутри храма в Гурнахе, на западном берегу Фив. Царь разложил на алтаре гроздья винограда, ягоды можжевельника, сосновые шишки. В этой обители покоя душа Сети жила в мире, питаясь тонким запахом подношений.Именно здесь Сети объявил Рамзеса своим преемником. Молодой царевич не почувствовал тяжести отцовских слов. Он жил мечтами, в спасительной тени гиганта, чья мысль двигалась подобно божественной ладье через небесные пространства.Когда на его голову были возложены белая и красная короны, спокойствие наследника трона навсегда покинуло Рамзеса, чтобы столкнуть его с миром, о трудности которого он не подозревал. На ступенях этого храма серьезные и улыбающиеся боги делали жизнь священной, возродившийся фараон почитал их, общаясь с невидимым. Снаружи были люди. Человечество с его мужеством и трусостью, прямотой и лицемерием, щедростью и жадностью. А он, Рамзес, находился в центре этих противоречий и был обязан поддерживать связь между богами и людьми, несмотря на свои желания и слабости.Он правил лишь год, но уже давно не принадлежал себе.Когда Рамзес поднялся на колесницу, которой правил Серраманна, солнце клонилось к закату.— Куда мы едем, Великий Царь?— В Долину Царей.— Я обыскал барки, которые сопровождают нас.— Ничего подозрительного?— Ничего.Сард нервничал.— Ты больше ничего не хочешь мне сказать, Серраманна?— Совершенно ничего, Великий Царь.— Ты уверен?— Обвинять пока некого.— Ты узнал, кто этот черный маг?— Мое мнение ничего не стоит. Лишь факты имеют значение.— Поехали, Серраманна.Лошади направились к Долине, вход в которую постоянно охранялся . За день скалы раскалились и теперь дышали жаром. Казалось, что проезжаешь через печь, в которой непременно умрешь от удушья.Весь в поту, задыхаясь, главный стражник склонился перед фараоном и заверил его, что ни один вор не проник в гробницу Сети.Но Рамзес направился не к гробнице отца, а к своей собственной. Рабочий день был уже закончен, каменотесы чистили свои инструменты и складывали их в корзины. Неожиданное прибытие властителя заставило смолкнуть разговоры, рабочие встали за надсмотрщиком, который заканчивал свой ежедневный доклад.— Мы прорыли длинный коридор, ведущий к залу Маат. Могу я показать его вам, Великий Царь?— Оставьте меня одного.Рамзес преступил порог своей гробницы и спустился по довольно короткой лестнице, вырубленной в скале, символизирующей путь от солнечного света во тьму. На стенах были выбиты иероглифы, расположенные вертикально, молитвы, с которыми вечно молодой фараон обращался к могуществу света, чьи тайные имена он перечислял. Потом следовали ночь и испытания тайного покоя, которые должно пройти старое солнце, чтобы возродиться утром.Пройдя через царство теней, Рамзес увидел себя возрождающимся в вечности перед божествами, представшими в потустороннем мире в своем облике. Роспись была великолепна.Справа находилась зала царской колесницы с четырьмя колоннами. Здесь положат дышло, саму колесницу, колеса и другие части ритуальной колесницы Рамзеса, чтобы она перешла в иной мир, и монарх смог бы перемещаться, поражая врагов света.Затем коридор становился уже. Он был украшен ритуальными текстами и изображениями мистических сцен открывания рта фараона, перевоплотившегося и воскресшего.Дальше была скала, лишь немного тронутая инструментами каменотесов. Им понадобится много месяцев, чтобы вырубить и украсить залу Маат и золотой покой, где будет покоиться саркофаг.Смерть прошла перед глазами Рамзеса, спокойная и загадочная. В языке вечности хватало слов и искусства для отображения всего. Молодой царь отделится в ином мире от своей земной сущности, присоединившись к вечности, чьи законы превышали возможности человеческого понимания.Когда фараон вышел из своей гробницы, мирная ночь царила над Долиной его предков. 45 Второй жрец Амона, Доки, бежал к Фиванскому дворцу, где царь пожелал собрать главных лиц управления храма Карнака. Маленький, с выбритым черепом, узким лбом, острым носом и подбородком и с челюстью, похожей на крокодилью, Доки боялся опоздать из-за глупости своего секретаря, не предупредившего его, в то время как он проверял отчеты писца о поголовье стад. Дурак будет сослан на ферму, далеко от благостной жизни храма.Серраманна обыскал Доки и позволил ему войти в приемную залу фараона. Старый Небу, великий жрец и первый священник Амона, сидел лицом к нему на удобном сидении с подлокотниками. Плечи его были опущены, он положил больную левую ногу на подушку и вдыхал цветочные эссенции из флакона.— Прошу простить меня, Великий Царь. Мое опоздание…— Не будем об этом. Где третий священник?— Он занят очищающими ритуалами в Доме Жизни и желает оставаться там в затворничестве.— Хорошо. А Бакен, четвертый священник?— На стройке Луксора.— Почему он не здесь?— Он наблюдает за сложной установкой обелисков, если вы желаете, я пошлю за ним…— Не нужно. Хорошо ли чувствует себя главный жрец Карнака?— Нет, — усталым голосом ответил Небу. — Я едва передвигаюсь и провожу большую часть своего времени в архивах. Мой предшественник пренебрегал древними ритуалами, я хочу снова возобновить их.— А ты, Доки, доволен ходом мирских дел?— Все хорошо, Великий Царь! Бакен и я занимаемся управлением под контролем высокочтимого главного жреца.— Мои юные подчиненные поняли, что плохая нога не препятствие для острого взгляда, — уточнил Небу. — Дело, доверенное мне царем, будет выполнено без уклонений, и я не потерплю неточностей и лени.Твердость его тона удивила Рамзеса. Хотя он и казался утомленным, старый Небу крепко держал бразды.— Ваше присутствие — счастье, Великий Царь. Оно означает, что рождение вашей новой столицы не означает запустения Фив.— Это не входило в мои намерения, Небу. Какой фараон, достойный своего рождения, смог бы пренебречь городом Амона, бога побед?— Зачем же удаляться от него?Вопрос казался упреком.— Верховному жрецу Амона не пристало спорить о политике Египта.— Я с удовольствием не буду этого делать, Великий Царь. Но разве мне не пристало заботиться о будущем своего храма?— Небу может быть свободен. Разве большая колонная зала Карнака не является самой прекрасной и просторной из всех построенных?— Да пребудет с вами благо, Великий Царь, но позвольте старику попросту спросить об истинной причине вашего присутствия здесь.Рамзес улыбнулся.— Кто более нетерпелив — Небу, ты или я?— В вас горит огонь молодости, во мне звучит голос царства теней. Та малость, что отпущена мне для жизни здесь, не позволяет вести длинные речи.Столкновение Рамзеса и Небу заставило Доки онеметь. Если главный жрец продолжит говорить с монархом в том же духе, то его гнев не замедлит разразиться.— Царская семья в опасности, — произнес фараон. — И я прибыл в Фивы в поисках магической защиты, в которой она нуждается.— Что вы собираетесь делать?— Основать мой Храм миллионов лет.Небу сжал трость.— Я одобряю ваши действия, но сначала нужно увеличить силу Ка, эту силу, обладателем которой вы являетесь.— Каким образом?— Закончив храм Луксора, посвященный Ка фараона.— Не ратуешь ли ты за свой храм, Небу?— При других обстоятельствах, я, несомненно, попытался бы так или иначе повлиять на Великого Царя, но тяжесть ваших слов удерживает меня от этого. Именно в Луксоре накапливается мощь, в которой нуждается Карнак, чтобы освещать божество, в ней вы нуждаетесь, чтобы править.— Я учту твое мнение, главный жрец, но я приказываю тебе приготовить ритуал основания моего Храма миллионов лет, который будет возведен на западном берегу.
Чтобы успокоить жар, овладевший им, Доки выпил множество бокалов крепкого пива. Его руки дрожали, ледяной пот катился по спине. После стольких несправедливостей ему наконец улыбнулась удача!Он, второй жрец Амона, приговоренный к смерти на этой второстепенной должности, располагал самой важной тайной страны! Доверившись, Рамзес допустил ошибку, которой воспользуется Доки в надежде добиться должности верховного жреца.Храм миллионов лет… Неожиданная возможность, решение, которое казалось ему недоступным! Но было необходимо успокоиться, действовать не торопясь, не теряя ни секунды, говорить верные слова и хранить молчание.Его положение второго жреца позволяло расхищать продукты, служившие разменной монетой, уничтожая несколько строчек в описях. А так как он должен был следить за писцами, он ничем не рисковал.Но не тешил ли он себя напрасными иллюзиями, располагал ли он на деле возможностями, чтобы довести дело до успешного конца? Верховный жрец и царь не были доверчивыми детьми. Малейшая ошибка, и его разоблачат. И больше ему подобного шанса не представится. Один фараон мог построить лишь один Храм миллионов лет.
Расположенный в получасе ходьбы от Карнака Луксор был связан с храмом Амона аллеей, вдоль которой стояли сфинксы. Используя архивы Дома Жизни, хранившие тайны неба и земли, читая книги Тота, Бакен наметил план, позволявший увеличить Луксор в соответствии с волей Рамзеса, изъявленной в первый год его правления. Благодаря поддержке Небу работы быстро продвигались. В большом дворе шириной в пятьдесят и длиной в сорок восемь метров, добавленном к святилищу Аменхотепа, поставят статуи Рамзеса. Перед величественными вратами шириной шестьдесят пять метров шесть колоссов, представляющих фараона, охраняли вход этого храма Ка, а два пилона высотой двадцать пять метров вздымались кверху, рассеивая враждебные силы.Белый песчаник, камень несравненной красоты, стены, покрытые электрумом, серебряные плиты делали Луксор шедевром времен правления Рамзеса. Священные столбы, утверждая присутствие богов, возносились к звездам.Картина, которую чуть менее часа наблюдал Бакен, приводила его в отчаяние. Шаланда в семьдесят метров длиной, везущая из карьеров Асуана первый из двух обелисков, вращалась вокруг своей оси посреди Нила, попав в водоворот, не отмеченный ни на одной карте. Моряк на носу тяжелого судна, постоянно проверяющий при помощи длинной палки течение, слишком поздно заметил опасность. В панике рулевой осуществил неверный маневр, и в тот миг, когда он упал в воду, один руль был уже разбит, а другой, будучи заблокирован, бесполезен.Беспорядочные действия на шаланде привели к нарушению равновесия. Сместившись, монолитный обелиск, весом в двести тонн, разорвал большую часть закреплявших его тросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35