Человек зашел следом и закрыл дверь.— Не пытайся убежать, гадюки ужалят тебя. Когда я решу, я усыплю их.— Чего ты хочешь?— Поговорить.— Я бы мог свалить тебя одним ударом кулака.Человек улыбнулся.— Вспомни сцену в таверне и не рискуй. Молодая светловолосая женщина сидела на корточках в углу комнаты, кусок ткани скрывал ее лицо.— Она больна?— Она не переносит темноты, с восходом солнца ей станет лучше.— Скажи, наконец, кто ты и что тебе от меня надо?— Мое имя Офир, я родился в Ливии и занимаюсь магией.— В каком храме ты служишь?— Ни в каком.— Значит, ты вне закона.— Эта молодая женщина и я постоянно путешествуем и прячемся.— Какое преступление вы совершили?— Мы не разделяем веру Сети и Рамзеса.Моис был ошеломлен.— Я не понимаю…— Эта хрупкая, ранимая молодая женщина носит имя Лита. Она внучка Мерит-Атон, одной из шести дочерей великого Эхнатона, умершего вот уже пятьдесят пять лет назад в Городе Солнца и вычеркнутого из анналов царской истории за то, что он пытался привить в Египте веру в единого Бога, Атона.— Ни один из его сторонников не был казнен!— Разве забытье не худшее наказание? Царица Ахнесепаатон, жена Тутанхамона и наследница трона Египта, была несправедливо приговорена к смерти Ее судьба описана в романе «Царица Солнце».

, и нечестивая династия, основанная Хоремхебом, овладела Обеими Землями. Если бы существовала справедливость, Лита должна была подняться на тон.— Ты замыслил заговор против Рамзеса?Офир снова улыбнулся.— Я всего лишь старый маг, а Лита — отчаявшаяся и слабая, могучему фараону Египта нечего боятся. Это истинная власть уничтожит его и установит закон.— Кто же это?— Истинный Бог, Моис, единый Бог, чей гнев скоро обрушится на все народы, которые не склонятся перед ним!Звучание голоса Офира заставило вздрогнуть стены жилища. Моис почувствовал странный страх, одновременно пугающий и притягивающий.— Ты еврей, Моис.— Я родился в Египте.— Но, как и я, ты всего лишь изгнанник. Мы ищем чистую землю, не оскверненную существованием десятков богов! Ты еврей, Моис, твой народ страдает, нужно воскресить веру предков, снова связаться с великим замыслом Эхнатона.— Евреи счастливы в Египте, им хорошо платят и они сыты.— Им больше недостаточно лишь материальных благ.— Раз ты в этом убежден, стань их пророком!— Я всего лишь ливиец, у меня нет ни твоей силы, ни твоей власти.— Ты сумасшедший, Офир! Превратить евреев в силу, враждебную Рамзесу, означает привести их к уничтожению. Ни один из них не желает бунтовать и покидать эту страну, а я, я друг фараона, которому обещано великое царствование.— В тебе горит огонь, Моис, как он горел и в сердце Эхнатона. Те, кто разделяет его убеждения, не исчезли и начинают собираться.— Значит, вы не одни, Лита и ты?— Мы должны вести себя очень осторожно, но каждый день мы завоевываем ценных друзей. Религия Эхнатона — это религия будущего.— Рамзес считает иначе.— Раз ты его друг, Моис, убеди его.— Верю ли я сам в это?— Евреи установят верховенство единого Бога в целом мире, а ты станешь их вождем.— Твое пророчество смешно!— Оно сбудется.— Я не собираюсь выступать против царя.— Кто будет мешать нам, будет убран с дороги.— Прекрати бредить, Офир, и возвращайся на родину.— Новая земля еще не существует, это ты создашь ее.— У меня другие планы.— Ты ведь веришь в единого Бога?Моис был взволнован.— Мне нечего тебе ответить.— Не беги от своей судьбы.— Исчезни, Офир.Моис направился к двери; маг не препятствовал.— Змеи вернулись в норы, — сказал он. — Ты можешь без страха выйти.— Прощай, Офир.— До скорой встречи, Моис. 22 Незадолго до рассвета жрец Бакен вышел из своего служебного жилища, принял омовение, и поскольку был одним из несущих священную воду, то направился к священному озеру, над которым летали десятки ласточек, возвещая о рождении дня. Большое озеро, в которое спускались по каменным лестницам, расположенным по четырем сторонам, было наполнено водой Нуна — неистощимого океана силы, откуда появились все формы жизни. Бакен набрал из него немного драгоценной жидкости, которую используют для многочисленных ритуалов очищения в закрытом храме.— Ты помнишь меня, Бакен?Жрец повернул голову в сторону человека, обратившегося к нему, одетого как простой «храмовый служитель».— Рамзес…— Когда ты был моим учителем в армии, мы по очереди одерживали верх в поединках.Бакен склонился.— Мое прошлое исчезло, Великий Царь, сегодня я принадлежу Карнаку.Бывший смотритель конюшен, искусный наездник с некрасивым квадратным лицом, хриплым голосом и неприятной внешностью, он, казалось, полностью растворился в своей новой жизни.— Разве Карнак не принадлежит царю?— Кто утверждает обратное?— Мне жаль тревожить твое спокойствие, Бакен, но я должен знать, враг ты мне или друг.— Зачем мне быть противником фараона?— Верховный жрец Амона противится мне, ты знаешь об этом?— Ссоры между высокопоставленными…— Не прячься за пустыми словами, Бакен. В этой стране нет места для двух хозяев.Бывший смотритель, казалось, растерялся.— Я только достиг первых ступеней и я…— Если ты мой друг, Бакен, ты должен также быть моим союзником в битве, которую я веду.— Каким образом?— Этот храм должен быть опорой справедливости, как все остальные храмы Египта. Если бы это было не так, что бы ты сделал?— То же, что я делал, когда дрессировал лошадей. Я задушил бы виновных!— Это помощь, о которой я тебя прошу. Предоставь мне доказательства того, что никто здесь не предает закона Маат.Рамзес удалился, идя вдоль священного озера так же, как ходили другие служители, приходившие набрать воды.Бакен не мог принять немедленное решение. Карнак стал его домом, миром, в котором он хотел бы жить. Но разве воля фараона не была священна?
В Фивах сирийский торговец Райя приобрел три прекрасные лавки в центре города. Повара знатных семей приходили сюда покупать мясо высокого качества, их хозяйки выбирали азиатские кувшины тонкой работы.После окончания траура снова настало деловое оживление. Вежливый, пользующийся прекрасной репутацией Райя мог рассчитывать на постоянных клиентов, все более и более многочисленных. Также он неустанно хвалил своих работников и повышал их жалование, а они, в свою очередь, не прекращали хвалить сирийца.После ухода брадобрея, подровнявшего его острую бородку, Райя склонился над счетами. Он плохо переносил летнюю жару и еще хуже неудачу, которую он потерпел, подослав молодого грека похитить документы первоочередной важности из кабинета Рамзеса. По правде говоря, неудача ожидаемая; Райя рассчитывал скорее проверить меры предосторожности, предпринятые Рамзесом и Серраманной. К несчастью, они оказались действенными. Получить необходимую информацию было нелегко, хотя подкуп все еще оставался эффективным оружием.Сириец приложил ухо к двери. Никакого шума в прихожей, никто не шпионил за ним. Из предосторожности он поднялся на табурет и приник глазом к крошечному отверстию, проделанному в перегородке.Успокоенный, он зашел на склад, где хранились алебастровые вазы, привезенные из союзной Египту Южной Сирии. Здешние красавицы были от них без ума, Райя предлагал их лишь с глазу на глаз.Он поискал ту, что была отмечена очень маленькой красной точкой на горле. Внутри находилась деревянная табличка с указанием характеристики предмета: высота, ширина верхней, средней и нижней частей, размеры, стоимость.Это послание, которое Райи предстояло расшифровать.Сообщение его хеттских друзей было кратким: бороться против Рамзеса, поддерживать Шенара.— Прекрасная вещь, — заметил Шенар, проводя ласкающей рукой по поверхности вазы, которую ему предложил Райя, в присутствии клиентки, не решавшейся набивать цену, оспаривая покупку у старшего брата Рамзеса.— Это произведение старого мастера, ревниво оберегавшего свои секреты.— Я предлагаю тебе за нее пять молочных коров прекрасной породы, кровать из эбенового дерева, двадцать пар сандалий и бронзовое зеркало.Райя склонился.— Вы щедры, господин. Не окажете ли мне честь приложить свою печать к моему отчету?Купец пригласил Шенара пройти в заднюю часть лавки. Там они могли бы поговорить в тайне от чужих ушей.— У меня прекрасные новости: наши иноземные друзья весьма ценят ваше решение и решили помочь вам.— Их условия?— Ни условий, ни ограничений.— Вы мне рассказываете сказку?— Мы обговорим все позднее. Сейчас речь идет о соглашении в принципе, расценивайте его как большую победу. Поздравляю вас, господин, мне кажется, что я говорю с будущим хозяином страны, даже если путь к власти будет долог.Мир дрогнул под ногами у Шенара. Этот тайный союз с хеттами был эффективен и опасен, как смертельный яд, именно его должен употребить он, чтобы уничтожить Рамзеса, не навредив себе и не ослабив Египет. Ему потребуется все его умение эквилибриста, чтобы балансировать над пропастью.— Каким будет ваше следующее сообщение? — спросил Райя.— Передайте мою признательность и укажите, что я без отдыха работаю… как советник по иностранным делам.Удивление отразилось на лице сирийца.— Вы получили эту должность!— Под строгим наблюдением.— Мои друзья и я рассчитывали, что вы сможете использовать ее.— Пусть твои друзья не колеблются вводить отряды на самые слабые союзные земли, пусть они подкупят князей и племена, которые Египет считает своими, и распустят множество неверных слухов.— Какого порядка?— Огромные территориальные завоевания, присоединение всей Сирии, захват ливийских портов, падение духа египетских солдат, находящихся за границей… Нужно заставить Рамзеса потерять хладнокровие.— Позвольте мне смиренно одобрить вашу стратегию.— У меня много идей, Райя. Выбрав меня в друзья, твои друзья не ошиблись.— Осмелюсь предположить, что мои скромные советы не были бесполезны.— К моему официальному окладу должен быть добавлен мешок нубийского золота.Шенар вышел через черный ход, его статус не позволял ему слишком долго разговаривать с купцом, даже если его страсть к экзотическим вазам была всем известна.Нужно ли рассказывать дипломату Аше об этом тайном союзе с хеттским врагом? Нет, это было бы ошибкой. Шенар счел, что предпочтительней как можно дольше скрывать количество своих союзников, так он сможет лучше маневрировать и скрыть возможные недостатки.
В приятной тени смоковницы царица Туйа писала хронику правления Сети. Она вспоминала о высоких деяниях благословенного времени, в течение которого Египет процветал в мирном благоденствии. Каждое слово, каждый жест мужа запечатлелся в ее памяти, она делила с ним на равных надежды, заботы и тяжкие муки, она хранила воспоминания о близости, когда души их соединялись. Пока Сети был жив, эта хрупкая женщина поддерживала и надежно оберегала его жизнь и силу.Когда вошел Рамзес, Туйа ощутила в нем невероятную мощь покойного царя. В существе молодого фараона не было ни одного изъяна, свойственного обычным людям, он был высечен из единого блока подобно обелиску и, казалось, мог противостоять любой буре. К этой видимой неуязвимости добавлялась еще и сила молодости.Рамзес поцеловал руки матери и сел справа от нее.— Ты пишешь целыми днями.— И даже ночами порой. Разве ты простишь меня, если я забуду хоть одну деталь? У тебя озабоченный вид.Туйа всегда быстро разгадывала его.— Верховный жрец Амона бросает вызов царской власти.— Сети предвидел это. Рано или поздно этот конфликт был неизбежен.— Как бы он поступил?— Ты не знаешь этого? Есть лишь один выход.— Нефертари говорит то же.— Она царица Египта, Рамзес, и, как всякая царица, хранительница Закона.— Ты не будешь призывать меня к умеренности?— Когда нужно сохранить единство страны, умеренность больше неуместна.— Отставка верховного жреца Амона вызовет много возмущений.— Кто правит, сын мой, ты или он? 23 Ослы пересекли ограду владений Карнака, повинуясь самому старому и седому, знавшему каждую песчинку дороги, ведущей от цеха ткани к храму, за ним весь навьюченный караван шел степенным и ровным шагом.Поставка была велика, Бакена привлекли, чтобы принять ее на склад. Каждый кусок льняной ткани, предназначенный для шитья ритуальных одежд, получал номер, указанный в книге записей, с указанием источника и качества.— Прекрасный товар, — отметил сотоварищ Бакена, маленький тщедушный человек. — Ты здесь новичок?— Я здесь несколько месяцев.— Тебе нравится жизнь в Карнаке?— Это то, чего я хотел.— Чем ты занимаешься за пределами храма?— Мое прошлое забыто, я попросил, чтобы меня приняли на постоянную службу.— Я время от времени работаю по два месяца здесь, на складах, возвращаюсь в город, работаю служащим в надзоре за паромами. Это не утомительно… Здесь же работа не прекращается!— Почему же ты этим занимаешься?— Мне это подходит. Я займусь тканями высшего качества, ты — всеми остальными.Как только ослов разгрузили, смотрители склада начали осторожно класть отрезы льна на возвышение, покрытое куском ткани. Бакен осматривал их и записывал на деревянной дощечке, не забывая о дате поставки. Ему показалось, что его помощник работал мало и проводил большую часть своего времени, глядя вокруг, как будто боялся, что за ним шпионят.— Я хочу пить, — сказал он, — а ты?— С удовольствием.Служитель тщедушного вида ушел. Как только он оставил свою табличку на спине старого осла, Бакен бросил на нее взгляд.На ней было всего несколько строчек иероглифических знаков самого фантастического вида, не имевших ничего общего с поставкой льна высшего качества.Когда служитель вернулся с бурдюком свежей воды, Бакен уже снова принялся за работу.— Выпей, она хороша… Заставлять нас работать на такой жаре бесчеловечно.— Ослы не жалуются.— А ты шутник!— Ты скоро закончишь?— Какое там! Потом нужно проследить за размещением в нужные складские помещения.— А что мы сделаем с табличками?— Ты мне отдашь свою, а я передам ее вместе с моей в отдел записей.— Он далеко от складов?— Не слишком, но, тем не менее, надо немного пройти пешком.— Давай разделим работу, я отнесу таблички.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35