Он не понимал, нравится это ему или нет. Куинн только знал, что по-прежнему замирает, глядя на нее.
Шелби не сдавалась. Не звала ни дядю, ни брата, ни кого-то еще. Она просто закатывала рукава своего костюма и ныряла в ресторан Тони, в очень чужой ей мир, и уже на полном ходу клала это заведение к своим ногам, обводила всех вокруг пальца, или как там, черт возьми, это называется.
— Здравствуй, солнышко, — сказала Шелби, взяв два стеклянных кофейника и проходя мимо девочки — маленького светловолосого херувимчика, — обедавшей с утомленной бабушкой. — Как хорошо ты сегодня выглядишь. И будешь выглядеть еще лучше, если сядешь прямо и положишь салфетку на колени.
Херувимчик, который только что показывал своей бабушке кулаки, а та суетилась и причитала, выпрямился и потянулся за салфеткой. Бабушка просияла. А Шелби двинулась дальше. Куинн почти не сомневался, что увидит шлейф сверкающей волшебной пыли.
Мимо нее промчалась Табби, что-то бормоча себе под нос.
— Добрый день, Табби, — сказала Шелби. — Как ты сегодня?
— По сравнению с чем? — автоматически отозвалась официантка и, подавшись вперед, так что голова опередила тело на добрых два фута, полетела на кухню передать очередной заказ.
Шелби покачала головой и улыбнулась вслед Табби.
— Дамы, — обратилась она к миссис Бробст и миссис Финк, — вы прекрасно выглядите. Признаться, я в восторге от ваших шляп. Они так вам идут. Как жаль, что носят их лишь немногие, а ведь шляпа — самый точный признак настоящей леди. Без кофеина, я не ошибаюсь?
— Какая милая, — проревела миссис Бробст, когда Шелби отошла. В ответ последовала тирада на языке жестов от миссис Финк, означавшая: «Ради Бога, Амелия, включи слуховой аппарат, чтобы услышать собственный рев! «
Шелби легко перемещалась между столами, пока не подошла к угловой кабинке. Там сидели шестеро мужчин: курчавые седеющие волосы, кожаные куртки с черепами, раздувшиеся от пива животы и руки и ногти, никогда не отмывающиеся до конца. Отцы семейств, все до единого; двое уже дедушки. Они работали всю жизнь, пока не закрылся местный завод металлических изделий в Бетлехеме, и теперь жили на пособие по безработице, попивая кофе Тони и предаваясь воспоминаниям. По мнению Куинна, они были безвреднее котят, хотя чужие не подошли бы к ним близко, чтобы убедиться в этом.
Куинн, приоткрыв рот, смотрел, как два здоровых, все еще крепких мужика склонили головы и пробормотали неуклюжие извинения.
Шелби пошла дальше, не подозревая о том, что только что пожурила двух из шести бывших «зеленых беретов», которые, как Куинн узнал от Гарри, в общей сложности имели три дюжины медалей за храбрость. Они не принадлежали к тем людям, которые следят за своей речью, которые, возможно, до сих пор, несмотря на свой уже средний возраст, помнили, как убить человека двенадцатью разными способами и даже не вспотеть при этом.
Сумеречная зона. Куинн чувствовал, что переезд в Восточный Вапанекен явно переместил его на шаг или два в глубь сумеречной зоны.
Куинн наблюдал, как Шелби заканчивает обход помещения и с обоими кофейниками останавливается у его стола, терпеливо дожидаясь, пока он отодвинет для нее стул. Она ничего не говорила, но одним своим видом заставляла мужчин открывать ей дверцу автомобиля, отодвигать стул, бросаться на гранату.
— Как твои дела? — спросила Шелби, наполняя чашку Куинна. Потом откинулась на спинку стула и улыбнулась. — Вчера вечером я прекрасно провела время. Еще раз спасибо.
Такая воспитанная, такая вежливая, даже когда сидит в ресторане Тони. Леди в белых перчатках, которая назавтра после приема пишет на великолепной бумаге с личным гербом письмо с выражением благодарности за вчерашний вечер.
— Не стоит благодарности, Шелли. Я тоже прекрасно провел время. Бренда сказала тебе о наших планах на сегодня? Если ты не слишком устала, конечно. Миниатюрный гольф. Ты когда-нибудь играла?
Шелби улыбнулась: он сформулировал свой вопрос так, что ей не пришлось лгать.
— Нет. Я никогда не играла в миниатюрный гольф. Но ничего страшного. Я знаю, что не слишком-то помогала тебе вчера в кегельбане. Кстати, я уже договорилась с Брендой, что сегодня вечером мужчины играют против женщин, раз уж ты держался таким молодцом, несмотря на то что сильно проиграл вчера.
Куинн почувствовал, что дело нечисто, но лишь улыбнулся Шелби.
— Ладно, если не возражаешь.
— Совсем не возражаю, честно. — Глянув налево, в сторону угловой кабинки, Шелби наклонилась и тихо прошептала: — Не знаю, стоит ли мне вообще говорить, но…
Она умолкла, и Куинн тоже подался вперед, желая услышать продолжение.
Шелби вздохнула. Она думала сказать об этом Бренде, но, поскольку та ничего не смогла бы с этим сделать, это показалось ей бессмысленным. Шелби не знала, с чего вдруг взяла, — что Куинн способен ей помочь. Просто он казался тем, кто в силах справиться почти со всем. — Или Куинн хотя бы скажет, чтобы она не волновалась.
— Вероятно, я ошибаюсь, да и невозможно услышать правильно, если слышишь только часть чего-то, но…
— Шелли, — прервал ее Куинн. — Выкладывай.
Она еще раз посмотрела на угловую кабинку, затем склонила голову, делая вид, что заинтересовалась солонкой.
— Хорошо, но помни: может, тут ничего нет. Вообще ничего. Они очень милые, если присмотреться. Наверное, вполне безобидны.
— Клянусь молчать, — Куинн приложил ладонь к груди. — А теперь давай, не тяни.
— Я слышала их разговор. Вчера днем, когда они пришли сюда выпить кофе с восхитительным шоколадным тортом, который печет дома эта милая девочка и приносит сюда три раза в неделю. Вообще-то я пробовала отличные шоколадные десерты в… словом, множество шоколадных десертов, но этот — лучший… Я отклоняюсь от темы, да?
— Ты пару раз сбилась с дороги, но теперь снова на ней, — улыбнулся Куинн. — Позволь мне помочь. Вчера ты слышала разговор Джорджа с другими, правильно?
Шелби наморщила лоб.
— Джордж? А кто такой Джордж?
— Не важно. Продолжай, пожалуйста.
— Да. Медленно, не привлекая внимания, обернись. Чингисхан пяти футов ростом и весом восемьдесят фунтов, в соломенной шляпе с розовыми розами.
Шелби сосчитала про себя до трех, уронила на пол салфетку, наклонилась, чтобы поднять ее, и посмотрела назад.
— Нет. — Она взглянула на Куинна своими милыми карими глазами размером с блюдца.
— Да, Шелли. — Куинн в который раз уже вспомнил, что метафорически положил на полку шпионские навыки Шелби. — Миссис Бробст уже шесть лет мэр Восточного Вапанекена, с тех пор как умер ее муж. А он, кстати, был мэром тридцать семь лет.
— Откуда ты знаешь?
Куинн улыбнулся, довольный собой и своей ложью.
— Помнишь: я здесь для того, чтобы живописать местный колорит? Я всего лишь сходил в здешнюю библиотеку. Так что объясни мне, зачем завсегдатаям лишать ее жизни? Что она сделала — наехала своим танком на их мотоциклы?
Шелби бросила еще один взгляд украдкой на Амелию Бробст, которая с большим трудом донесла до рта тяжелую коричневую кружку с кофе, не расплескав ее содержимое. Шелби уже собиралась поговорить об этом с Тони. Кружки хороши для мужчин, но для дам должны быть чашки с блюдцами. Тонкие фарфоровые, возможно, с цветочками. Казалось бы, мелочь, но все складывается из мелочей, особенно когда содержишь пользующийся популярностью ресторан.
Наверное, Шелби еще не видела бухгалтерских книг Тони…
Она заставила себя сосредоточиться. Улыбнулась старым дамам и повернулась к Куинну.
— Они собираются убить ее? Но это же нелепо!
— Эй! — Куинн поднял руки. — Не смотри на меня. Это сказала ты.
Ее плечи поникли.
— Да, конечно. — Шелби снова выпрямилась. — Это имеет какое-то отношение к военному мемориалу, мэр не разрешает поставить его в городском парке. По-моему, если я правильно расслышала — а я действительно старалась не слушать, — мэр считает, что того мемориала, который есть, достаточно для всех войн. Завсегдатаи так не думают.
Куинн кивнул.
— Ладно. Теперь твои слова обрели смысл. Завсегдатаи, как ты их называешь, все ветераны вьетнамской войны. Вероятно, они на самом деле хотят поставить отдельный мемориал. Но из этого не следует, что они собираются убить Амелию. Они просто разговаривают, вот и все. Мужчины так делают. Разговаривают.
— И они все говорят о том, чтобы перерезать тормозной шланг? — спросила Шелби и вскинула одну бровь, ожидая ответа Куинна.
Он помолчал, обдумывая эти слова. Куинн служил в полиции. Работал телохранителем. Сейчас он был служащим, и уже более года не занимался практической деятельностью. Куинн посмеялся бы над страхами Шелби, если бы был вполне уверен в своей правоте.
— Уж очень определенно для грез наяву, — заметил он.
— Значит, по-твоему, они могут попытаться навредить ей?
— Позволь мне вернуться к этому немного позже, ладно? Я проведу небольшое расследование.
— Будь осторожен. — Куинн ухмыльнулся.
— А что, Шелли, тебе не все равно? Я тронут, очень тронут. Что ты настолько мне доверяешь. Что тревожишься обо мне.
Шелби вспыхнула.
— А сейчас ты просто невежлив, — сказала она, сожалея о том, что его улыбка оказывает на нее такое неожиданное воздействие, вызывает такие неподобающие для леди мысли… мысли, которых не должно быть у помолвленной женщины.
Отодвинув стул, Шелби» жестом попросила его не вставать. Ей нужно было убраться подальше от Куинна, пока она не протянула руку и не откинула с его лба прядь черных волос. Пока Ничем не выдала себя.
— Мне, пожалуй, пора идти писать на доске названия наших сегодняшних специальных блюд, пока это не сделал Тони. Я все пытаюсь заставить его писать слово «филе» с одним «л».
Не плотоядно, не толкая друг друга локтями и не отпуская тихих замечаний, завсегдатаи смотрели на нее. Один из них даже вытащил свою бумажную салфетку из-за ворота рубашки, разгладил и положил на колени.
Шелби остановилась рядом с херувимчиком, поставила кофейник и достала из кармана две монетки по двадцать пять центов для видеоигры, находящейся в коридоре, который вел к туалетам. Девочка взяла монетки и сказала: «Большое спасибо», прежде чем побежать играть, оставив бабушку спокойно допивать свой кофе.
— Спасибо, Шелли, — сказала та.
— Мой дядя всегда говорил, что хорошее поведение должно вознаграждаться, — подмигнула ей Шелби. — А поскольку вы вели себя хорошо, я решила немного поощрить вас.
Бабушка рассмеялась и еще раз поблагодарила Шелби.
Завсегдатаи вернулись к своему обеду, положив салфетки на колени.
А Тони, только что затянувший свое известное «ну почему я вам все прощаю», увидел приближающуюся Шелби, закрыл рот, в последний раз бросил полный бессильной злобы взгляд на Табби и удалился на кухню.
— Ну надо же! Думаешь, он хоть на минуту испугался мисс Хорошие Манеры? Но все равно я твоя должница, лапа. — Табби дружески хлопнула Шелби по плечу, отчего та покачнулась.
Куинн посмотрел в свою тарелку и осознал, что умудрился съесть весь сандвич с отбивной. Взяв кружку кофе, он пошел к угловой кабинке, знаком показал, что хотел бы присесть рядом и поговорить об отличных мотоциклах, которые видел на стоянке. Не бог весть какой предлог, но для начала сойдет.
Завсегдатаи пригласили Куинна присоединиться, а тот, которого звали Джордж, даже стукнул ногой в перегородку, да так, что из соседней кабинки навстречу Куинну выехал пустой стул.
— Спасибо, Джордж.
Цивилизация приходит в Восточный Вапанекен. Цивилизация и возможный сговор с целью убийства? Потрясающе!
Глава 19
Шелби смотрела на ветряную мельницу. Смотрела, как вращаются ее крылья. Смотрела, как вырезанное в нижней части мельницы отверстие то появляется, то исчезает, то скова появляется по мере вращения крыльев.
Она повернулась к Бренде, наклонилась поближе и прошептала:
— Ты шутишь, да?
Бренда растерялась. Она схватила Шелби за локоть и оттащила от первой лунки на площадке для мини-гольфа.
— Шучу? Что ты имеешь в виду? В чем дело? Кажется, ты сказала, что хорошо играешь. Я поспорила с Гарри на получасовой массаж ступней, что мы разделаем их под орех. А теперь — румянец на щеки, дорогая, и бей по чертову мячу.
Шелби вросла в землю, не желая двигаться с места.
— Я сказала, что хорошо играю в гольф. А это не гольф. Это… это… — Она посмотрела на площадку. На ухмыляющегося аллигатора, чей открытый рот готовился принять удар. На деревянную старушку в маленьком кресле-качалке, которое то закрывало, то открывало еще одну лунку. Восемнадцать лунок, осложненные препятствиями, скрывающимися отверстиями, изгибами и поворотами. Даже две водные лунки. — Это безумие!
— Ошибаешься. Это миниатюрный гольф. Боже, в каких же лишениях ты выросла. Ладно, я бью первая, ты смотришь.
Пока Шелби и Бренда продолжали шептаться, Куинн, воспользовавшись этим, еще раз полюбовался ногами Шелби и усмехнулся ее нелепым красным кроссовкам. Проклятие, но эти ноги были длинными. И стройными. Никаких узловатых девчоночьих коленей, ничего подобного. Божественные ноги, способные заполнить мечты мужчины.
А этот черный свитер? Конечно, Куинн видел черные свитера до этого, и даже такие, которые на четыре дюйма не доходили до пояса туго обтягивающих, потертых шорт из плотного хлопка.
— Может, Бренда убеждает ее снять сумку, — предположил Гарри, указывая на большой рюкзак на плече Шелби, — Шелли надо было оставить ее в машине.
— С ней она не сможет бить, — отозвался Куинн и сам не понял, почему сказал это. Шелби будет делать все, что захочет. Он уже начал к этому привыкать. Без спешки и суеты она просто шла по жизни, ожидая, что все поймут — она должна делать то, что делает.
Куинн видел, как Бренда что-то сказала, Шелби кивнула и обе они вернулись к первой метке для мяча, резиновому мату с плоской, литой резиновой меткой.
— Я первая. — Бренда сделала знак Гарри уйти с дорога.
— Но первой стоит Шелли, — растерянно возразил Гарри. — Меня это собьет, Бренда.
Бренда оперлась клюшкой о мат, повернулась и долго бесстрастно смотрела на своего жениха.
— Знаешь, ты иногда меня пугаешь, Гар.
Куинн закусил губу, стараясь не рассмеяться, и встал рядом с Шелби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35