— Трудно сражаться в шлеме, который сокращает тебе обзор, — заметил Уильям, все еще не вполне веря ему.
— А я и не сражался. Я просто подскакал к тебе сзади да и…
— Ты не сражаешься. Ты играешь в грязные, закулисные, коварные игры.
— Игры, платой в которых является смерть.
Хорошо натренированным ударом Уильям сделал выпад и нанес Николасу удар по запястью руки, в которой тот держал свой меч. Отступив назад с оскорбительной неторопливостью, Уильям смотрел, как Николас стоял и стряхивал капли крови с руки.
— Теперь ты будешь играть в мои игры, — тихо произнес Уильям.
Николас пришел в себя и бросился в атаку.
— Кто командует войсками, которые бесстыдно осадили меня? Это не твой отец. Я так и не услышал его воплей и не видел его сквозь амбразуры.
— Если бы ты прекратил трусливо прятаться и вышел бы на свет, то увидел бы моего отца. И Реймонда тоже.
— Реймонд! — величал Николас, и лицо его покрылось пятнами. — Реймонд! Предатель. Он готов был прикончить тебя за кусок твоей земли, но стоило измениться ситуации, как он надулся, точно дохлая рыба.
— Реймонд никогда бы не убил меня, — произнес Уильям с присущей ему уверенностью. — Реймонд — мой друг.
— А Чарльз? — В голосе Николаса проскользнула нотка зловещего веселья. — Разве ты не видел Чарльза в моем крепостном дворе? Ведь Чарльз — твой друг?
— Его там не было. — Уильям задумался над этим. — Что-то с ним случилось.
— Он валяется под кустами утесника, истекает кровью и умирает, — жестко произнес Николас. — Я знаю всех. Я знаю все. Я знаю, что ты послал его к отцу, чтобы тот пришел к тебе на выручку. И я подстроил Чарльзу небольшое происшествие.
Уильям без боевого клича прыгнул на Николаса. Обойдя его боевую стойку, он разрезал ему щеку и перепрыгнул через Николаса, как через прыгалки. Взбежав вверх по лестнице, чтобы оказаться вне досягаемости Николаса, Уильям дал ему совет:
— Держи меч немного выше. Неужели мой отец тебя ничему, не научил?
Сжав губы от боли, Николас прохрипел:
— Он научил меня не попадаться дважды на одну и ту же удочку.
— Не знаю, удастся ли тебе это. У тебя в руках меч, предназначенный для мужчины, а мускулов для того, чтобы сражаться им, нет.
Следя за тем, как боль исказила лицо врага, Уильям произнес:
— Неужели ты впервые увидел кровь, милый мальчик?
Налившиеся яростью глаза Николаса приобрели тот же цвет, что и красная струйка, стекающая с его подбородка:
— На моем лице — да, ублюдок.
Николас бросился за Уильямом вверх по лестнице, в бешенстве сжав меч что есть силы, и Уильям нарочито медленно отступил назад:
— Забудь о своем лице, — тихо сказал он. — Оно тебе больше не понадобится.
Бросок вперед замедлился, и Уильям хохотнул:
— Значит, ты не нашел того, что искал в своей темнице?
— Как ты узнал, что я спускался в темницу? — спросил Николас.
— А куда же еще бросится искать свободу бесхребетный червь?
— Зря я доверился этой суке, которую ты называешь своей женой.
Он отступил. Из-за неловкого движения под тяжестью кольчуги Николас покачнулся назад и замахал руками, чтобы удержать равновесие, после чего выпрямился.
Уильям ждал, иронично следя за ним.
— Доверился ей?
— Когда она попросила не сажать тебя вместе с ней, потому что знала, что ты найдешь выход.
Камень откололся от края лестницы под его ногой и полетел вниз.
— Что я найду выход? — недоверчиво произнес Уильям. — Ты ошибаешься, милый мальчик. Это Сора нашла выход из твоей безнадежной тюрьмы, а не я. Мне только оставалось сдвинуть этот чертов булыжник, да и это удалось проделать лишь с ее помощью.
— Да уж, зато бросили там Бронни, как использованную тряпку.
— Он ранен, — вспыхнул Уильям. — Его ранил ты.
— Но мне казалось, что любой человек с обостренным чувством чести найдет способ спасти мальчишку от неминуемой смерти. Перевязали-то вы его на славу. Мне как-то неловко было доставать нож и перерезать ему…
На этот раз Николас оказался подготовленным к выпаду. Он парировал его и направил свой клинок в сердце Уильяма, но Уильям ушел от атаки. Сознание того, что он поразил-таки плоть, доставило Николасу удовлетворение, ибо острие достигло цели, однако он был взбешен, что Уильям сражается, как привидение.
Уильям стер каплю крови с груди.
— Сора будет очень расстроена из-за тебя, Николас. Мальчик ей понравился.
— Она расстроится еще больше, когда я тебя прикончу.
— Я жду — без щита, без доспехов и без шлема.
Уильям широко развел руки, занимая пространство вокруг себя.
— Ты говоришь, что у тебя есть преимущество, но не нападаешь.
— Я побеждал тебя во всех битвах, в которых мы сразились с тобой.
— Болтай, болтай.
— Побеждал!
— Только потому, что я не знал о твоем участии в этих битвах.
Уильям схватил короткий клинок, и поднятое острие его тускло и угрожающе сверкнуло.
— Такие битвы я всегда буду выигрывать, — торжествующе-насмешливо улыбнулся Николас.
— Нет. Ты забыл первое правило боя.
— Это что еще такое?
Осторожно подкрадываясь, Николас приблизился к Уильяму, и глаза того сверкнули от радости. Он улыбался, как самоуверенный мальчишка, приглашая своего врага подойти ближе, но пятка его вдруг сорвалась со ступени. Руки яростно замелькали в воздухе, он затанцевал, пытаясь удержаться на месте, и с победоносным воплем Николас бросился на него. Меч Уильяма сверкнул с быстротою молнии и вонзился между подбородком и шеей Николаса. Уильям выдернул клинок, и кровь хлынула потоком. Николас на какую-то долю секунды покачался на месте и тут же рухнул, покатившись вниз по лестнице со все возрастающей скоростью на холодный каменный пол. Уильям теперь уже вполне серьезно сбежал за ним вниз и посмотрел ему в глаза, которые уже были подернуты настоящей смертельной пленкой.
— Первое правило боя, Николас. Теперь вспомнил? Сражения ведутся для того, чтобы их выигрывать.
Все еще смотря на безжизненное тело, Уильям вытер меч и заткнул его за пояс.
Повернувшись, Уильям широким шагом направился к открытому люку темницы и всмотрелся вниз. Ничего не было видно, не доносилось никаких звуков жизни, и Уильям вздохнул. Вытащив факел из укрепления на стене, Уильям помахал им в пространстве отверстия. Далеко на земле он различил абрис тела Бронни, темным пятном выделявшегося на белом известняке. Человек лежал неподвижно, как мертвый; Уильям знал, что он мертв, но он не представлял, как пойдет к Соре и скажет ей, что не попытался поднять тело. Он прокричал:
— Бронни! Ты нужен леди Соре!
Ничего. Тихо, как в склепе.
— Бронни! Пожар уничтожает замок. Нам нужна по мощь.
Ничего.
— Бронни! Леди Сора хочет, чтобы ты перешел к нам жить и стал ее слугой.
Воскреснув, словно рыцарь, которому поднесли чашу святого Грааля, Бронни сел и выпрямился.
— Миледи хочет, чтобы я… прислуживал ей?
Пораженный Уильям выронил факел, и он осветил то место, где сидел Бронни. Бронни потер плечо, и вид у него стал растерянным от радости, однако одного падения для того, чтобы разбиться, ему явно было мало.
— Да, Бронни, леди хочет, чтобы ты прислуживал ей.
Уильям вздохнул, поднялся на ноги, отряхнул ладони и пробормотал:
— Что-то подсказывало мне, что все было бы слишком просто, если б Николас перерезал тебе горло.
Он начал спускаться по лестнице, как тут же услышал приближающееся клацанье челюстей.
— Була, — сказал он, испытав такую радость при виде огромной собаки, что никак и не ожидал. — Какая встреча, дружище.
Животное остановилось около Николаса, фыркнуло, а затем с видимым презрением перескочило через него и побежало к Уильяму. Уильям погладил Булу по голове и обнаружил с дюжину мелких порезов. Опустившись на колени, Уильям обследовал пса от ушей до кончиков лап. Один глаз почти заплыл от огромной опухоли.
— Неужели Николас решил, что это могло сразить тебя? — изумился Уильям.
Була сжимался под ощупывающими его пальцами Уильяма, однако шишка оказалась на самой твердой части его толстой черепушки.
— Если судить хотя бы по твоим действиям наверху, то ясно, что ты даже не был серьезно ранен.
Спекшаяся кровь покрывала шерсть пса кое-где в тех местах, куда ему досталось мечом, однако каких-либо крупных ран не обнаружилось.
— Надо же, а мы принимали тебя за труса, — крепко похлопал его по спине Уильям. — Ты просто ждал, чтобы сразиться за того, кого ты любишь. Була, мальчик мой, красота твоя вернется, а до тех пор ты будешь первым баловнем в Берке.
Була заскулил и уткнулся носом в щеку хозяина, а когда Уильям поднялся, то услышал:
— Ты тут? Уильям?
Крик эхом прокатился из большого зала, и Була ответил так, словно окликнули его. Он помчался вверх по винтовой лестнице, и невидимый человек выругался «Чертов пес», когда тот пронесся мимо.
Уильям проревел:
— Реймонд?
Он всмотрелся сквозь мрак и обнаружил своего товарища, который стоял посреди лестницы и вглядывался в темноту. Почувствовав облегчение на сердце, он переступил через Николаса и бросился к другу.
— Ты — это самое лучшее зрелище из всех, которые услаждали мой взор за последние три месяца.
Реймонд рассмеялся и схватил протянутую ему руку.
— Ты, наверно, припрятал куда-то свою леди Сору — это зрелище ты оставляешь для себя.
— Ты разгадал мой секрет, — сознался Уильям. Посмотрев через плечо Уильяма, Реймонд печально покачал головой:
— Николас? — спросил он, кивнув в сторону тела, которое распласталось у нижних ступеней.
— Да.
Уильям повернулся, чтобы посмотреть на камни, где лежал его тайный недруг, разоблаченный в своей лжи и поверженный.
— Он погиб с мечом в руке.
Уильям взглянул на Реймонда и хмуро улыбнулся, а Реймонд кивнул, принося свои соболезнования и поздравления.
— Если кому и удалось заставить его взяться за меч, так это тебе.
Встав за спину Уильяма, Реймонд подтолкнул друга в сторону большого зала, однако Уильям, казалось, прирос к своему месту.
— Какая утрата, — горестно произнес Уильям. — Он мог бы стать самым великим человеком Англии, канцлером короля. Он был богаче тебя, хитрее меня, а теперь лежит тут, и некому оплакать его душу.
— Он вынудил тебя убить его. Ветвь сгибается, а дерево растет, и Николас был согнут, когда я впервые встретил его. Не вини себя в его смерти, — успокоил Реймонд.
Уильям повернулся к нему лицом и вспыхнул:
— Не такой уж я болван, чтобы терять из-за этого сон.
Он двинулся вперед, и они гуськом взобрались по лестнице. На лестничной площадке Уильям остановился. Не поворачиваясь, он распорядился:
— Позаботься о том, чтобы туда послали священника, ладно?
— Разумеется.
Реймонд понимающе сжал ему плечо.
— Разумеется, я позабочусь об этом.
— И во спасение моей души, пусть кто-нибудь вытащит из темницы этого идиота Бронни.
Он резко повернулся к Реймонду.
— Я дал обет заботиться об этом мальчишке, как о своем родственнике.
Упреждая возможный вопрос о таком странном смирении, он добавил:
— Кстати, это напомнило мне: с отцом все в порядке?
— У него все хорошо, — заверил Реймонд.
— А у тебя?
— Не могу пожаловаться.
Они вошли в большой зал, и, повернувшись, Уильям увидел широкую улыбку на лице Реймонда.
— Так почему же ты не командовал наступлением? И почему не командовал отец?
— Пошли. Я тебе кое-что покажу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Реймонд взял его за руку и повел к незнакомому рыцарю, который разговаривал с лордом Питером. При их приближении лицо лорда Питера осветилось той же довольной улыбкой, которая сияла на лице Реймонда. Коснувшись плеча незнакомца, он привлек его внимание к Уильяму. Незнакомец тут же сделал шаг вперед, навстречу им, и движения его были широкими, а манеры энергичными.
Наблюдая за ним, Уильям был поражен тем царственным величием, которое сквозило в его благородных манерах. Он взглянул на Реймонда и отметил в его лице благоговение, взглянул на отца и увидел одобрительное выражение на его лице.
— Герцог Генрих, — догадался он, однако тут же поправился. — Нет, теперь уже принц Генрих.
— Совершенно верно, лорд Уильям.
Подойдя к ним, принц Генрих улыбнулся и удержал Уильяма от поклона взмахом руки.
— Прошу, оставим церемонии для двора. Я рад познакомиться с вами. После того, как мы выехали из Берка, я только и слышу: Уильям то, Уильям се. Меня радует, что телосложение ваше не гигантское, как меня в том убеждали.
— Отец мой преувеличивает, милорд.
Принц Генрих вопросительно и с интересом смотрел на него.
— Реймонд тоже всячески расхваливает вас. И он преувеличивает?
Уильям улыбнулся от охватившей его радости.
— Надеюсь, нет, милорд, потому что он всячески расхваливает и вас.
Ударив руками себя по груди, принц Генрих откинул голову назад и разразился хохотом. Уильям последовал его примеру, и от громовых раскатов их смеха задрожали перекрытия. Не в состоянии сдержаться, лорд Питер и Реймонд тоже рассмеялись, а вслед за ними и рыцари, возвращавшиеся после сражения. Була лаял и носился вокруг них, заставляя всех сдвигаться ближе друг к другу.
Наконец принц Генрих утер глаза.
— Мы сойдемся, Уильям. Вам надо будет приехать в Лондон, когда я буду дома. Привозите с собой супругу.
— Сора! — немедленно выпрямился Уильям. — Черт побери, я должен…
— В Англии воцарится новый порядок, — пророкотал принц Генрих, — и найдется место таким честным людям, как вы.
— Благодарю вас, милорд. Я рад этому. — Уильям слегка поклонился. — Теперь же я должен…
— Новый порядок! Разумеется, я пока что не король Англии, однако строю планы на то время, когда будет утверждено наследование.
Принц Генрих поднялся на возвышение и сцепил руки за спиной.
— Я бы с радостью выслушал их, милорд…
— Когда, с благоволения Божия, корона прочно будет сидеть на моей голове, а в руках я буду держать скипетр, то первым делом я выдворю иностранных наемников Стефана.
Принц Генрих прошелся по возвышению.
— Он платит им, чтобы подавлять бунтовщиков, а они лишь, наоборот, обучают их.
— Бог видит, что это так, — согласился лорд Питер.
— На землю вернется закон. Суды, установленные нашими предками, были превращены в марионетки в руках преступных баронов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54