Служанки вложили ей в руки кусок полотна и выскочили из комнаты.
— Оставьте дверь открытой, — резко распорядился Уильям, и закрывавшаяся дверь быстро распахнулась, открывая господина и госпожу взору любого, кто будет проходить мимо. Сора вопросительно подняла бровь, и Уильям объяснил ей:
— Ты должна стать моей женой, и поэтому я не стану ронять твою честь на глазах у всех, как бы трудно это для меня ни оказалось.
Зубы его от раздражения плотно сжались, и Сора успокаивающе защебетала, заворачивая его в полотенце.
— Ты смеешься надо мной? — Он поднял ее лицо к своему лицу, и она улыбнулась ему приветливо и сочувственно.
— Да, но не думаю, что ты будешь страдать больше, чем я.
— Да, я буду страдать, поскольку мне придется отказаться от своего ложа и спать на тюфяке.
— Я буду страдать, потому что я не смогу спать без тебя.
— Я буду страдать, — его лицо исказила гримаса болезненного удивления, а Сора тем временем растирала его быстрыми движениями, — потому что больше не умещаюсь в своих штанах.
Движения Соры замедлились и стали плавными.
— Ладно, хватит! — бросил Уильям. Он забрал у нее полотенце, повернулся спиной к двери и закончил вытираться. Она взяла рубаху и двинулась к нему, но Уильям закачал головой. — Нет, я оденусь сам.
— Тогда почему же ты отослал служанок? — озадаченная, спросила она.
— Я хотел поговорить с тобой без посторонних. Он посмотрел на ее цветущее лицо и подумал: Потому что я схожу с ума от любви к тебе и должен беспрестанно ухаживать за тобой. Однако сказал он совсем иное: — Решит ли мое вмешательство твои проблемы с крепостными?
— Большей частью слуги — хорошие люди. Им требуется твердая и уверенная рука, и твоя поддержка помогла даже больше, чем я рассчитывала. Спасибо, Уильям. — Она быстро сделала реверанс. — Как тебе удалось заставить подписать брачный контракт так быстро?
Прежде чем ответить, он надел рубаху.
— Это все благодаря моей приятной внешности и личному обаянию.
Сора громко засмеялась, а Уильям вопросительно выгнул бровь и посмотрел на свою даму.
— Неужели ты этому не веришь?
— Конечно, верю. Твоя пригожая внешность, твое личное обаяние — а еще то, что при тебе был меч, — произвели на Теобальда неизгладимое впечатление.
— Как хорошо ты его знаешь, — восхитился Уильям, натягивая остальную одежду так ловко, что это ставило под сомнение его потребность в оруженосце.
— Да, знаю. Он приедет и по собственной воле передаст меня тебе?
— Он приедет. И, клянусь Богом, передаст тебя мне с улыбкой на лице.
— Думаю, он так и поступит, хотя бы ради возможности посетить такой большой замок, как твой. Однако надо держать вино подальше от него, пока не закончится церемония. Он горький пьяница.
— Неумеренное употребление вина может сгубить и самого сильного мужчину.
— Таковым он не был никогда. Надеюсь, ты понаблюдаешь за ним, чтобы он уж наверняка не попал под дурное влияние. — Она осторожно улыбнулась, словно опасаясь снова привлечь его внимание к возможной беде.
— Я буду наблюдать за ними за всеми, — с готовностью согласился он. — На свадьбе наш враг не будет представлять для нас опасности. Если учесть, что вокруг будет народ и что уже два покушения на мою жизнь провалились, он побоится на это пойти, кем бы он ни был. Не беспокойся, моя девочка. Я позабочусь о тебе.
— Я знаю это, Уильям. Я всегда это знала. Думаю, август будет идеальным месяцем для свадьбы, — предложила Сора. — Раньше мы просто не сможем собрать гостей.
— Да, август, — согласился он. — Нам потребуется помощь жителей деревни, чтобы приготовиться к приему стольких гостей, а ее мы раньше августа получить не сможем. К этому времени с самым тяжелым летним трудом будет покончено, а первый сбор урожая еще не наступит. Тридцать дней, чтобы собрать гостей, тридцать дней, чтобы все приготовить и запасти, а к тому времени я вобью мысль о твоей власти в головы крепостных своей тяжелой рукой.
— Не все они предали, лишь только у некоторых из них моя власть вызвала сомнения. Не будь с ними очень уж строг. Это моя задача — сохранять их преданность, а сегодня просто мое тщеславие оказалось уязвлено. — Она просила о милости к горстке крикливых слуг, а на ее дрожащих губах была улыбка.
Проклиная раскрытую дверь, Уильям заключил ее в объятия.
— Не волнуйся, дорогая. Свадьба будет тяжким испытанием, я знаю, но принести клятву в присутствии наших людей необходимо. Брат Седрик благословит нас, и твой отчим будет здесь, даже если его придется тащить сюда… за шею.
Сора засмеялась, потому что было ясно, что Уильям предполагал тащить его совсем за другую часть тела.
— Ты лелеешь себя этой мыслью, — упрекнула она.
— Нет, — возразил он с невинным лицом. — Я хороню эту мысль. Свадьба будет хорошей возможностью для моих вассалов подкрепить свою клятву в верности мне, а все присутствующие станут этому свидетелями, и священник утвердит их обет. Это даст нам шанс увидеть, кто из твоих вассалов с изъяном, а кого надо наставить на путь истинный.
Радость исчезла с лица Соры.
— Это возможность для тебя увидеть того, с кем тебе придется сразиться.
— Да, — промолвил он с наслаждением. — Уже до вольно много времени прошло с тех пор, когда я последний раз поднимал свой меч в битве.
Сора обвила руками его плечи, словно хотела закрыть его собой от чего-то.
— Ты ведь возьмешь с собой отца, разве нет?
— Ради нескольких мелких стычек? Ради одной или двух осад? — Он удивленно отпрянул. — Зачем же?
— Ты отвык от войн.
— Это чистая правда, — кивнул он. — И тренировки с копьем и булавой не заменят настоящей битвы. Может быть, турнир на нашей свадьбе поможет отточить мое мастерство. Это хорошая мысль. Я обсужу ее с Николасом. Спасибо тебе, любовь моя. — Он обнял ее, быстро и нежно поцеловал и направился к главному залу.
Сора неспешно пошла за ним и села на выдвинутую Уильямом скамью. Николас уселся слева от нее. Була легла у Соры за спиной в ожидании остатков со стола. Уильям разделил с невестой скамью и ухаживал за ней в высшей степени внимательно.
В зале опустилась тишина, когда подали ужин и на низший стол, и там все принялись есть с подобострастной сосредоточенностью. Ужин протекал гладко. Сора направляла разговор на безобидные темы: охота, верховая езда, трудности в управлении поместьем. Она так и не дала Уильяму ни шанса обсудить предстоящий турнир и сама принялась расспрашивать гостя, потому что ее терзало какое-то смутное предчувствие.
— Милорд Николас, вы нам так и не сказали, чему обязаны мы удовольствием видеть вас.
— Разве нет? — Уильям заметил, каким вкрадчивым стал голос Николаса, когда он заговорил с Сорой. — Какая невнимательность с моей стороны. До меня дошли слухи, любопытные слухи о переменах в Беркском замке, и я не смог сдержать своего любопытства.
Что еще за слухи?
— Очевидно, правдивые слухи. О том, что к Уильяму вернулось зрение, о том, что он женится на таинственной наследнице из замка Пертрейд.
— Как же быстро распространяются новости, — удивился Уильям. — Ведь гонцов с приглашениями еще не выслали.
— Значит, именно по этой причине вы совсем не смутились, когда приехал Уильям, — задумчиво промолвила Сора. — Я ожидала увидеть ваше удивление тем, что зрение вернулось к нему.
— Какое разочарование звучит в ее голосе! — заметил Уильям. — Женщины не могут без душещипательных сцен, да?
— Не стоит разочаровывать даму. — Голос Николаса был полон веселья. Он встал со скамьи. — Уильям! — закричал он с шутливым восторгом.
— Николас! — Уильям поднялся и встретил его за спиной у Соры. Була заскулила, пытаясь втереться между ними.
Они обнялись и принялись бормотать приветственные слова, пока Сора не засмеялась и не сказала им:
— Да сядьте вы, дурни.
— Посмотрите на вашу глупую собаку, — сказал Николас.
Уильям засмеялся, а Сора спросила:
— И что же она делает?
— Конечно же, сидит. Разве вы не сказали, дурни, сядьте.
Була завыла, а Уильям прошептал:
— Ну так, как, хорошо, песик?
Соре был знаком этот звук. Собака не жаловалась, она была в восторге.
— Собаке нравится, когда ты ее гладишь?
— Собаке нравится, и когда Николас ее гладит. — Он сел рядом с Сорой и вытянул свои длинные ноги. — Я думал, ты не любишь собак, Николас.
— Это ведь собака леди Соры, — ответил тот.
— А, понимаю. — Уильям сумел улыбнуться только через силу, но дал совет: — Если ты и дальше будешь так чесать ему за ухом, то приобретешь друга на всю жизнь.
— Он такой большой, можно подумать, что злой, — сказал Николас.
— Это все показуха. — Уильям изобразил шутливое презрение к псу. — Мы даже не берем его на охоту, такой он трус.
— Хватит, — упрекнула Сора. — Ты оскорбляешь его чувства.
— Единственное, что оскорбляет чувства собаки, так это, если ее не кормят, — раздраженно заметил Уильям. — Не знаю, зачем вообще мы его держим.
— Потому что ты мягок, — сказал Николас.
— Потому что ты любишь его. — Сора положила Уильяму руку на колено, и он погладил ее.
— Вне всяких сомнений, вы оба правы, — откликнулся он.
— На самом деле, — сказал Николас, снова усаживаясь на место, — я был не очень удивлен тем, что к Уильяму вернулось зрение. Было очевидно, что здоровье его восстанавливается, и до зрения дойдет черед. Что привело меня — так это слухи о его женитьбе.
— А кто вам принес эти слухи? — спросила Сора.
— Ох, разве я не сказал вам? Мне об этом поведал Чарльз. Кстати, он рассказывал об этом так, словно сам находился там, когда все случилось.
— Что и когда случилось? — резко спросил Уильям.
— Когда восстановилось твое зрение. Нет? — Уильям покачал головой, а Николас пожал плечами. — Он пил, ты знаешь, каким он становится. Пьет и разъезжает вокруг, ходит, пошатываясь под весом, я не знаю, какой-то тяжкой ноши, которая отягощает его Душу. И он смущен. Весь его рассказ — некая мешанина Фраз о тебе, об Артуре и какой-то глупости о том, как Артур попытался устроить тебе засаду. — Он замолчал, но Уильям ничего не сказал. Николас покачал головой. — Я действительно удивляюсь Артуру. Он просто мальчишка, на которого легко повлиять. Он никогда и не был похож на мужчину.
— Да, — с горечью в голосе согласился Уильям. — Он был всего лишь мальчишкой.
— Был? — Николас просто подскочил при этой оговорке Уильяма. — Господи, Уильям, что тебе известно?
Раздосадованный тем, что он выдал свою осведомленность, Уильям не нашел способа и дальше отрицать ее.
— Чарльз прав. Артур мертв.
— Нет… нет, ведь то, что излил из себя Чарльз, — это какая-то нелепая история?
— Это очень нелепая история, — согласился Уильям. Он отхлебнул эля и оттолкнул кружку. Он не может позволить себе еще одну такую оговорку. Он забыл, насколько проницателен Николас. Широкоскулое лицо Николаса, неровно поросшее щетиной только что от пущенной бороды, скрывало мощый ум. Его ровный, спокойный характер проявлялся только при случайных вспышках притворной сердечности, но манера вести себя соответствовала скорее пожилому человеку.
Сложение Николаса исключало для него саму возможность ратных подвигов. Плечи его казались не шире, чем бедра, а брюшко свидетельствовало о чревоугодии. Он был лыс, если не считать венчика песочного цвета на затылке и над ушами. Череп его был гладким, и он беспрерывно проверял этот факт, нервно проводя по голове рукою. Из-за светлого цвета кожи он постоянно обгорал и облезал, от раздражения нос его постоянно был красным, но это никак не было связано с пьянством. И в самом деле, он делал себе лишь минимум поблажек, сдерживая свои тайные желания и страсти железной рукой. Только глаза его, в которых горел какой-то внутренний огонь, содержали намек на яркость личности своего хозяина. Они были карими, мягкого оттенка, светлые ресницы, окружавшие их, были короткими, а веки красными от дыма очага. Но когда Уильям вспоминал, какие у него были глаза, то об их неприметном цвете никогда и не помнил. Помнился только освещавший эти глаза огонь.
Сомнения переполняли Уильяма. Сомнения в отношении мотивов Николаса. Сомнения касательно сведений, которые так легко шли прямо к нему в руки. Он почувствовал нежелание рассказывать Николасу о признаниях Артура, и Сора, казалось, была в этом с ним согласна.
— Артур с ума сошел от ревности, — сказала она Николасу. — Он хвастался, какой он умный, что устроил засаду Уильяму и мне.
Николас ничего не сказал, он выжидал, что Сора продолжит свой рассказ, искусно выдерживая паузу и изматывая этим нервы собеседников, но молчание затягивалось. Невосприимчивая к такой тактике, Сора сидела, сложив руки на коленях. Николас состроил гримасу Уильяму, но Уильям успокоился, увидев, как его любимая сбила с толку его проницательного друга.
— Он и вас похитил? — спросил Николас.
— Никто и не говорил, что кого-то похитили, — заметила Сора. — Я сказала «устроил засаду».
— Извините. Из того, что говорили сегодня ваши слуги, я понял, что вы отсутствовали.. Поэтому я предположил…
Теперь он петлял, расставляя слова, как ловушки, но он уже сделал ошибку, и он знал это.
— Теперь вы в безопасности? — прямо спросил он, прокладывая себе путь к выходу из этого разговора. — Такая знатная леди, как вы, всегда будет мишенью для негодяев. Вы хороши собой и являетесь выгодной партией.
— Милорд Уильям позаботится об этом в августе. Уильям рассмеялся, пытаясь снять необычайное напряжение, которое возникло между его женщиной и его другом.
— Ты говоришь это так, Сора, словно в день свадьбы я излечу тебя от твоей красоты.
— Нет, — сказала она с величайшей серьезностью. — Но я уже не буду выгодной партией, если выйду за тебя замуж и ты возьмешь на себя заботу о моем богатстве. А вот тебя это излечит от опрометчивости.
— Пожалей меня, друг мой, — шутливо сказал Уильям. — Она уже меня пилит.
— Это женская особенность. Она тебя пилит, потому что любит. — Николас отвел взгляд от прекрасного лица Соры и увидел, как Уильям неуютно поежился. — Прости ее, тебе никогда не излечить такой замечательной красоты.
Уильям посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки на столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54