Ну, эту песню мы уже слышали. Лет десять назад, когда у Саломеи еще не откры
лась её чудовищная болезнь. Всю жизнь можно разделить на два этапа Ц до б
олезни и после. Когда болезнь еще только накапливалась, а в городе, наобор
от, нечего было копить, не было ни молока, ни масла, еще продавали хлеб, но вс
ё, казалось, безвозвратно было разорено Ц конец 80-х, я уже тогда слышал под
обные бредни. Женский ум Ц он женский ум, он специфический, он отыскивает
самые невероятные маршруты, чтобы вырваться из лабиринта. А может быть, к
аждая революция, каждый переворот готовятся и проходят по типовому сцен
арию. С криками «Хлеба!» парижские торговки рыбой толпою отправились в В
ерсаль. И как бы потом всё ни поворачивалось, как бы историки потом все это
ни интерпретировали Ц Конвент, Жиронда, друг народа Марат, Дантон, Робес
пьер Ц всё начиналось с легкости и пустоты в желудке. А что там в семнадца
том, в феврале, а потом в Октябре? Известия с фронтов? Оппозиция в Думе? Выхо
дки Пуришкевича? Да нет, Ц затруднения в подвозе продуктов и, в первую оч
ередь, муки в Петроград. В Москве в 1991 тоже очереди: за хлебом, за маслом, за в
одкой, этим белым золотом России. А что будет зав-тра?
Электрички еще довольно исправно ходили, и билеты на них, как и почти всё,
калькулируемое советской властью, почти ничего не стоили. За 100 километро
в от Москвы еще довольно свободно продавалось молоко. По городу, как, гово
рят, и во время Великой Отечественной войны ходили кулинарные рецепты: п
еченье из овсяных хлопьев, плавленый сыр из сбродившего молока. Мы ездил
и на дачу, покупали и сквашивали молоко, в картонные пакеты из-под молока
сливали жидкий горячий самодельный сыр, накупали всё, что появлялось на
прилавках магазинов. Деньги таяли, сбережения превращались в бумажки, я
ходил читать в полупустые аудитории лекции, писал статьи в газеты, за кот
орые нерегулярно платили копейки, страна и Москва митинговали, как грибы
воз-никали кооперативы, которыми руководили кандидаты наук, решительно
покинувшие свои лаборатории, возникали или наклевывались многомиллио
нные состояния. Мы с Саломеей не вписывались в это время.
Уже несколько раз тяжелые приступы с ознобом и температурой вне-запно н
алетали на Саломею. Врачи подкапывались под диагноз, но приговор еще не б
ыл вынесен. Несколько раз Саломея просила замену для себя в спектаклях, н
о еще работала, хотя и сдавала репертуар. Но она была еще знаменитая певиц
а, а я средний профессор в среднем московском вузе. Мы оба чувствовали кат
астрофу, но еще держались, лодка плыла. Вот тогда-то я впервые и услышал эк
стравагантные речи из уст Саломеи. Так животные чувствуют землетрясени
я и катаклизмы и зара-нее бегут из мест катастроф. Как возник у Саломеи та
кой план? Как появился чертеж этой конструкции? Откуда такое прозрение в
будущее? Но женщины определенно более чутки к потустороннему!
Так же за завтраком, утром, она сказала об этом мне мне. Но тогда она еще ход
ила в роскошных платьях, не выходила из спальни не причесавшись и не прот
ерев лицо после ночного крема. Цветущая женщина, не знающая, казалось бы, т
рудностей и недостатков.
Ц Романов, Ц сказала она тогда, придвигая к себе чашку кофе, который для
нее и себя всегда по утрам варил я. Ц Романов, я приняла решение. Ты должен
уехать за границу.
Она привыкла, что я никогда ей не возражал.
Может быть, она догадывалась о том, как приближающаяся болезнь разрушит
ее? Меня всегда интересовал процесс вызревания в ее созна-нии разных иде
й. Что послужило толчком? Когда мысль только намети-лась, когда оформилас
ь? Мы все знаем как трудно, а порой и мучительно, возникшая порой как неясн
ое мерцание, мысль одевается в слова. По тому, как Саломея произнесла посл
еднюю фразу, я понял, что это выношенная и мучительно отстоявшаяся мысль.
Нелепая? Послушаем её разрешение, узнаем импульсы и мотивы. Что произошл
о в этой хорошенькой головке? Да это всё трагические сгущения…
Ц Я поняла, Ц все тем же голосом Аиды, уже принявшей свое смертоносное р
ешение, продолжала Саломея, Ц что страна идет к распаду. Нам вдвоем не вы
жить. Женщины более живучи, в конце концов я артистка, а ты профессор, кото
рый соприкасается с идеологией, и тебя при но-вом режиме могут арестоват
ь. Ты должен уехать за границу и там остаться. С дюжиной баб, Ц Саломея раз
вивала свою мысль, и я понял, что это уже стройная система, Ц с которыми ты
раньше возжался и спал… Ц Я попытался сделать протестующий жест и однов
ременно посмотреться в никелированный чайник Ц ничего особенного, тол
стоватый мужик с уже седеющими волосами Ц и не спорь со мною. Целая дюжин
а баб, с которыми ты спал, пока я ездила на гастроли или репетировала в теа
тре, теперь живет заграницей Ц в Америке, Израиле и Германии. Ну, не дюжин
а, а, положим, полдюжины. Большинство из них по-прежнему влюблены в тебя, ка
к кошки.
Ц Что ты говоришь, Саломея, ты посмотри на меня. Мне уже пятьде-сят пять ле
т. Какой из меня пылкий любовник.
Кому-нибудь удавалось переспорить женщину? Кто-нибудь мог остано-вить е
е мысль, возникшую, выношенную и рвущуюся в свет на полпути? Спастись от ла
вины можно было лишь единственным способом Ц не возражать, монолог долж
ен был быть произнесен.
Ц Что ты предлагаешь?
Ц Я должна спасти тебя, Ц здесь уже слышалось неистовство Тоски, во что
бы то ни стало решившейся спасти Манрико. Саломея самоотверженно любила
Пуччини. Ц Тебе необходимо уехать за границу и жить там. Мы можем даже ра
звестись, и ты за границей снова женишься.
Ц Ты думаешь, эти мои так называемые невесты сидят на жердочке и по-преж
нему меня ждут?..
Мы препирались так целое утро. План был, конечно, несколько слишком экстр
авагантен, чтобы быть реальным, но строила его Саломея совершен-но искре
нне. В ее своеобразном, не очень реалистически работавшем сознании, всё э
то было совершенно искренне. Она именно так воспринимала происходящее и
именно так хотела распорядиться и действительностью и мною. Мы иногда го
ворим, что в наше время нет бес-корыстной и самоотверженной любви; это неп
равда. Именно так Саломея всю жизнь любила меня. Но любовь эта несколько б
ольшее, чем жизнь тела, чем мелочь измен и увлечений. Браки, утверждают, со
вершаются на небесах, но и любовь завязывается там же. Это больше, чем при-
вычка, дети, страсть Ц это предопределение жизни и это судьба. От судьбы т
рудно уйти и невозможно её отменить, в жизни человека любовь это его возд
ух, которым он дышит, и атмосфера, в которой он естественно обитает. Вне эт
ой атмосферы человек уже другое, перерожденное существо.
Этой мыслью «отправить» меня Саломея была увлечена, наверное, целый год.
Я даже думаю, что она что-то реально для этого предпринимала или с кем-то д
аже списывалась. Возникали планы моей работы в каких-то провинциальных
университетах Северной Америки и Европы, возникал проект какого-то слов
аря в Израиле, но там оказалось слишком много наших хорошо знающих сооте
чественников. В качестве переводчика меня отправили с нашими нефтяника
ми на буровую платформу в Норвежское море. Как провинциальные Сестры шеп
тали: «В Москву, в Москву, в Москву», Саломея твердила: «спасти, спасти», но е
е собственная болезнь надвигалась так стремительно, так быстро затягив
ала все горизонты, что эта мысль ослабела, ис-тончилась, ушла на нет.
Стоит ли описывать происходящее в послед-ние годы. Время фантастично, и р
ассказать о нем так, чтобы его почувствовали не прямые участники и свиде
тели Ц невозможно. Этот дурной театр с монструозным идиотом Ельциным, с
балаболкой Горбачевым, сменявшим первородство на чечевичную похлебку,
с многочисленными политическими марионетками, властно плещущими на сц
ене, но внезапно, будто проваливаясь, навсегда исчезающими, Ц все это нев
озможно описать, потому что здесь нет силы истины и каких-либо страстей, к
роме жажды денег и представительства. Ни у кого из политических лидеров
не было желания созидать и строить Ц только плясать на раз-валинах.
Теперь мы, значит, имеем дело с новым витком этой старой мысли Саломеи. Я н
е очень представляю себе, как Саломея вообще выжила в этом году. Не работа
ющий орган в организме это не просто расхлябанный письменный стол, котор
ый можно отвезти на дачу, и он стоит там в пыли и никому не мешает. Но если в
человеческом организме перестает работать почка, то она становится орг
аном отмирания, распространяя вокруг себя смерть.
Итак, мысль, рожденная новыми обстоятельствами физической и духовной жи
зни Саломеи. На этот раз она, впрочем, опять заговорила, что одной ей было б
ы умирать легче, чем у меня на глазах. Опять возникло смелое предположени
е, что её престарелый муж кому-то нужен. Это аберрация зрения, дорогая. Опя
ть возникла в разговоре некая переводчица Наталья, живущая в Кёльне, и ку
рсистка Ингрид из Марбурга… Саломея вообще лучше меня знала, где живут ж
енщины, которые когда-либо уделяли мне какое-то внимание. И тут на слове «
Марбург» совершенно рефлекторно я сказал, вернее вспомнил: «Кстати, чере
з две недели я уезжаю в Германию и, в частности, вернее в том числе Ц в Марб
ург. У меня там лекция в университете о Ломоносове и Пастер-наке. Ты же зна
ешь, что они оба учились в тамошнем университете?»
Саломея обожает интеллектуальные задачки. Ее лицо проясняется, она почт
и решила большую часть кроссворда. Одновременно она поворачивается так
им образом, чтобы сидеть ко мне более выгодной стороной. Она знает, что пра
вое веко у нее непро-извольно подрагивает. Но она знает и силу отвлекающе
го момента: она поднимает правую руку с чашкой и отпивает глоток кофе. Рук
и у нее всегда были прекрасные. Правда, левой рукой она тут же поддерживае
т, чтобы не спал, рукав халата: на сгибе рука обезображена синяками от хиру
ргических игл, страшнее, чем у опытного, со стажем, наркомана. Негоже, чтоб
ы я это лишний раз видел. Я любуюсь её рукой и изысканны сгибом запястья.
Ц Я, естественно, знаю, что они там учились. Но там, кажется, бы-вал еще Андр
ей Белый и Рильке,
Ц Это Ц вне моих, Ц отвечаю я Ц академических интересов. Оставим эти в
еликие песни в добычу последующей профессуре.
Разговор теперь крутится вокруг марбургских приключений Ломоносова и
Пастернака. Я собираюсь читать лекцию, но Саломея об этом всем знает боль
ше меня. Женщины, в отличие от мужчин, совершенно беско-рыстно любят литер
атуру. Мы читаем к делу, к лекции, они просто читают. В это время собака начи
нает тереться о колено Саломеи. Царственным жестом она отламывает кусоч
ек сыра и не глядя протяги-вает Розалинде. Что собака больше любит: сыр ил
и облизать пальцы Саломеи? Я в эти минуты злюсь, говорю о бактериях и микро
бах, о том, что после собаки нельзя браться за пищу. Женщины еще могут высл
ушать, но поступают по-своему.
Постепенно я прихожу в себя от нового заявления Саломеи. Значит так, пони
маю я, у нее новая игра. Впрочем, жизнь иногда переходит в игру и разделить
здесь что-либо трудно. Надо принять эту игру, может быть даже поиграть. На
верное, она са-ма в глубине души знает, что я никуда от нее не денусь, да и я о
т-четливо это себе представляю. Куда и что я без нее? Среди прочих аргумен
тов мне просто лень и не хватит сил, чтобы начать новую жизнь. Но надо знат
ь, как она себе представляет свой выигрыш. Я наконец-то формулирую свой во
прос:
Ц Ну, допустим, меня подберет какая-нибудь старая Изольда или Лизхен, ну
а ты-то, что будешь делать без меня? Как жить и на что существовать, пенсион
ер первой группы?
Смутить её ничто не может. У Саломеи, оказывается, вполне реалистический
план. Всё продумано, всё решено.
Ц Я сдам, как взнос, нашу квартиру и переселюсь в Дом ветеранов сцены.
Ц Значит тебе просто нужно, чтобы я освободил квартиру? Квартира Ц как в
знос за спокойную старость, с врачом под боком, с поваром и кухней и дежурн
ой медсестрой. Ц Я пытаюсь завестись, но сам понимаю, что планы Саломеи н
икак не связаны с попыткой материального выигрыша. Она не хочет Ц она об
этом говорила мне раньше, Ц чтобы я видел ее немощной, кормил с ложечки, п
одмывал и менял пам-персы. Но и меня не хочет Ц здесь лотерея Ц кто раньш
е? Ц видеть немощным и грязным стариком. Смерть страшна, по крайней мере
неэстетична. Со смертью можно справиться только в литературе, которая не
имеет запаха. Ц Ты страхуешь свои последние минуты, получаешь душевное
спокойствие от того, что меня нет на глазах, а ведь, практически, до меня те
бе нет дела?
Ц Не говори ерунды, Романов! Это взаимовыгодное решение вопроса. Я осво-
бождаю тебя! Я заглянула в медицинскую энциклопедию и теперь знаю, до как
ого порога могу еще дотянуть. Ты не должен торопиться со своей старостью,
женщины стареют раньше, чем мужчины. А ты, как говорится еще в расцвете сил
. Все твои творческие возможности уходят на меня, а так, мо-жет быть, ты еще
напишешь роман или книгу о современной литературе. Ты ведь хочешь написа
ть роман?
Саломея поставила чашку на блюдечко, посмотрела мне прямо в глаза. На сек
унду она, видимо, забыла о своем затекшем глазе, и взгляд получился больно
й и несчастный, как у дворовой собаки. Я отвернулся, меня будто ожгло жалос
тью. Но жалость плохое дело, когда имеешь де-ло с отчаявшимся человеком. З
десь надо проявлять определенную твер-дость. Воздушный замок надо потих
оньку раскачивать, запускать на экран зайчики.
Ц Ладно, извини! Ц с женщинами сначала надо соглашаться, а уже потом мож
но приводить какие-нибудь контраргументы. Ц Я просто думаю, что ты слишк
ом буквально поняла фильм Николая Губенко про эту самую артис-тическую
богадельню. Там даже тенор Козловский приезжает на день рождения к какой
-то престарелой, живущей в этой самой богадельне, певице. Только уже нет в
живых Козловского, этого певца, и артистка Фадеева, играв-шая певицу, тоже
ушла из жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35