Но скоро этот мальчик вдруг почувствовал, что происходит что-то не то. Стр
емительные и разнообразные движения еще доставляли ему радость и удово
льствие, но противник уже давно просил пощады. Если без аналогий, если без
описаний и лишних слов, если не пользоваться тропами и метафорами, если п
ростым русским и грубым словом, то конца этим сладким желаниям, которые н
ачали казаться просто содроганиями, не было. Виновато было вино, выпитое
за ужином, дорожная усталость, переоценка своих сил.
В этих случаях, знают мужчины, действует скорее инстинкт, нежели расчет. Я
еще обнимал Наталью, и её тело, ее глаза с расширенными зрачками казались
мне прекрасными. Но в голове уже возникло некоторое затемнение. Сердце с
давало, оно билось как сумасшедшее, и было отчетливо ясно, что не очень кре
пкие сосуды могут не выдержать. Славно ли, если «скорая помощь» вынимает
тебя с инсультом или инфарктом из чужой постели в чужом городе, в чужой ст
ране. Как там умер 37-летний Рафаэль, когда у него в гостях была знаменитая к
расавица Форнарина?
И вдруг произошло замещение Ц я увидел прямо перед собой лицо Саломеи, е
ё плечи, расширенные в страсти зрачки, лицо дорогое, как собственная жизн
ь. Сразу волна облегчения и счастья, я до искупительного вздоха обнимал С
аломею, а потом она потихонечку выскользнула из моих рук, и в объятиях ока
залась задыхающаяся и печальная Наталья.
Как мне закончить этот мой рассказ? Где поставить точку и стоит ли множит
ь то, что уже было. Это что закончилось и закончилось. На этот ра
з койка с немецкой периной вместо привычного одеяла нас не соединила. Дв
ое чужих людей оказались выброшенными на берег чужой земли. Мы еще говор
или, что-то вспоминали, перебивали друг друга, изображая единение и общно
сть, но ничего этого уже было. Течение жизни каждого развело нас навсегда.
На вокзале во Франкфурте, на следующее утро, когда Наталья меня провожал
а, мы обменялись телефонами, обещали писать и звонить друг другу, но оба зн
али, что вряд ли кто-нибудь из нас когда-нибудь позвонит.
Что же ты, Алексей, так пропускаешь свои шансы?

Глава четвертая

Университетская гостиница расположена в Старом ботаническом саду, вни
зу, под Скалой. Вся эта топография со временем будет объяснена, потому что
в первую очередь интересна мне. Уметь писать, складывать слова это вообщ
е большое счастье. События и поступки, уже свершившиеся, и быстро стареющ
ие предметы вдруг поднимаются из зыбкого прошлого и начинают сиять в сво
ей первозданной ослепительной красоте. Так всплывает подводная лодка и
з непрозрачных океанских глубин; с рубки и палубных строений течет вода,
и всё начинает гореть под солнцем влажным первородным цветом и мощью ист
инных значений.
Ботанический сад зажат скалой, на которой, в её средней части, расположен
город. Здесь требуется особое описание, отчасти уже сформулированное ру
сским советским классиком. А еще выше Ц смотрящийся в разное время суто
к по-разному, от зловеще-коварного до сентиментально-старинного, герцог
ский замок. С другой стороны сада, за рекой Ц новые корпуса университета.
Попутно: по чему мы судим о Средних веках? По музеям, где хранятся тесноват
ые для современного человека доспехи, или по Вальтер Скотту и операм Ваг
нера? Последние точнее, потому что обращаются не к внешней оболочке пред
мета, раскрашивая его, а к его сути, к духовным формам.
Когда я по утрам бегаю трусцой по пустым дорожкам ботанического сада Ц
здесь, как и вообще в не богатой землёй Германии, есть и маленький прудик с
неизменно сентиментальными лебедями; и лужок с обкошенной полянкой, где
любят днем лежать на своих аккуратно разложенных пледах студенты, просм
атривая аккуратно составленные конспекты (моя аудитория); и темный грот,
в котором, как я успел заметить, ночуют чистенькие немецкие бомжи: у них с
собой рюкзак с термоском, спиртовкой, завернутыми в полиэтиленовые паке
ты почти стерильной мисочкой и ночными пантофлями с шерстяными носками;
есть здесь, среди таинственных деревьев и экстравагантных кустов с табл
ичками латинских названий на выкрашенных зеленой краской колышках, дет
ская площадка со скамейками для бабушек, сейчас она еще пуста, песок в пес
очницах влажен, а бабушки только проснулись и варят манную кашку или под
огревают молоко для утреннего мусли, Ц так вот, возвращаюсь к началу фра
зы, хотя нынешняя скудная мода требует простого африканского синтаксис
а, зовя нас к почти доисторическим истокам: когда я, не торопясь, бегу утро
м по саду, то надо мной, на скале, через просветы между утренними вуалями т
умана, проглядывает, будто сторожа меня, старинный и грозный замок.
Мне кажется, Пастернак не интересовался Средневековьем и замком, его сти
хия Ц интеллигентски-мещанский быт. Интересовала ли его история? Во-пер
вых, своя собственная, талантливейшим образом описанная в «Охранной гра
моте», «Людях и положениях», официальная Ц «Девятьсот пятый год», «Спек
торский» и «Лейтенант Шмидт» и другая, так сказать, гражданская лирика в
трагически-субъективном исполнении Ц «Доктор Живаго», интеллигентск
ий эпос о революции. Опять же первые Ц здесь наш национальный поэт перво
проходец Ц стихи о несравненном Сталине; их заметили и приняли, а с «Докт
ором Живаго» вышла осечка Ц не поняли. Пока прервем рассуждения. Будущу
ю лекцию и ее строй нужно потихоньку уложить в сознании. Но не забыть сказ
ать, выражаясь для понятливости современным языком, какой был великий пи
арщик!
В старом ботаническом саду, кроме двухэтажного домика, наверное бывшего
садового павильона, занятого сейчас дорогой университетской, скорее ви
повской, гостиницей, расположена в одном конце женская консультация Ц п
лоское современное, из бетона, здание, а с другой, противоположной, сторон
ы Ц завод по производству пива. И студенчество пьет, и марбуржцы пьют.
Когда я совершаю утром свой прогулочный, трусцой, круг, то справа от меня,
как раз над гротом с бомжами, проходит улица с односторонним движением, и
дущая от стариннейшего собора Германии, церкви святой Елизаветы. На экск
урсию внутрь нее я приглашу читателя чуть позже. Там, кроме древних святы
нь, есть и еще кое-что интересное. Над дорогой и находится скала, там, на выс
оте в пятьдесят-семьдесят метров, стоит знаменитая ратуша с петухом на б
ашенных часах. Собственно, здесь Ц старый бюргерский Марбург, не разруш
енный и даже не тронутый союзническими бомбардировками во время войны.

Наверх снизу на автомобиле можно проехать двумя путями: пологой улицей,
идущей от церкви, или, с другой стороны, извилистыми уличками, которые, пет
ляя, поднимаются все выше и выше. Но от пивного завода и потеснившего его т
еперь немного торгового центра к ратуше можно подняться и на лифте, рабо
тающем чуть ли не круглые сутки и бесплатно. Кабина его расписана под кор
зину воздушного шара. Когда, выйдя из лифта, смотришь на открывающуюся вн
изу картину, впечатление, наверное, схоже с воздухоплавательским: волшеб
ная тишина высоты. И тут, наверху, среди переплетения узких улиц с нависши
ми над ними вторыми этажами, самое время произнести цитату из молодого П
астернака. Это сокровищница русской поэзии: «Тут жил Мартин Лютер, там Ц
братья Гримм…»
Как раз напротив дома, где жил знаменитый церковный реформатор, находитс
я дом фрау Урф. Окна глядят в окна, внизу модные и дорогие крошечные магази
ны одежды. Фрау Урф утверждает, что именно здесь какое-то время жил юный Л
омоносов и именно здесь он познакомился с молодой пухлой немочкой, своей
будущей женой.
Какие русские страсти разыгрывались на пространстве этих каменистых у
лочек!
Пастернак здесь тоже сыграл свою яркую роль влюбленного. Оба, так сказат
ь, целили выше головы: податный крестьянин из диковатой Московии хотел, а
потом и обрюхатил юную Лизхен, дочь пивовара и церковного старосты. Може
т быть, он хотел немецкого гражданства и политического убежища? А крещен
ый еврей Пастернак Ц с этим крещением и с его православием для исследов
ателей такая морока! Ц хотел во что бы то ни стало добиться здесь признан
ия от московской красавицы Иды Высоцкой. Не думаю, что он жаждал повысить
таким образом свой социальный статус, хотя приехал в Германию на гроши, с
обранные матерью от уроков игры на фортепьяно, а Ида была богачка, наслед
ница миллионов чайного фабриканта. Фабрикант потом поставит замечател
ьную церковь в Крыму, в Форосе, почти над царской резиденцией. Чтобы было в
идно. Жертвователи и спонсоры всегда и во все времена на одно лицо. Но Форо
с теперь знаменит еще и по другому поводу. Но зачем о печальном?
Фрау Урф, как правило, всегда принимает у себя русскую профессуру, когда т
а оказывается в Марбурге. Кто-то сказал, что именно у нее снимали комнату
и жили, когда приезжали на какую-то конференцию, как профессора Московск
ого Литературного института главный редактор «Нашего современника» Ст
анислав Куняев и главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский. Быв
ают странные сближения.
Общеизвестно, что человек не может не думать, но сколько же у него, особенн
о рефлектирующего, проносится за секунду в сознании! Джойс, Толстой, Прус
т, Достоевский Ц беру, как легло на ум Ц лишь приоткрыли бездну, и немедл
енно, чтобы внутренний диалектирующий мир не превратился в хаос, упорядо
чили строй и последовательность ассоциаций. Всё, как в учебнике: из причи
ны Ц следствие. Собственно, и приезжий из Москвы профессор, он же начинаю
щий писатель, думает подобным образом: Пастернак Ц цитата из его стихот
ворения «Марбург» Ц Лютер Ц окно напротив Ц Ломоносов Ц фрау Урф. Есл
и бы разобраться хотя бы с одной небольшой тайной: жил ли здесь шурин Ломо
носова, родной брат его жены Иоганн-Иван, который поехал вместе с нею в Ро
ссию и впоследствии стал помощником академика в производстве монумент
альных мозаичных полотен?
А Елизавета-Христина стала идеальной женой, как в принципе и положено же
не гения. Мы совершенно справедливо прославляем Софью Андреевну Толсту
ю, по многу раз перебеливавшую страницы «Войны и мира», Анну Григорьевну
Достоевскую, стенографировавшую под диктовку «Преступление и наказани
е», Надежду Яковлевну, без которой, может быть, и не было бы того сегодняшн
его, знаменитого Мандельштама, Ц а хоть бы кто доброе слово сказал об это
й тихой и послушной немке, терпевшей непростой характер мужа, всю жизнь о
бслуживавшей и обстирывавшей его.
Во время утренней пробежки все время думаю о Ломоносове, фрау Урф, Пастер
наке и еще об одной женщине в этом городе. Барбара Ц второй добрый гений р
усских в Марбурге Ц показала мне еще раньше сверху сравнительно неболь
шой домик, стоящий, в ряду других, почти под замком. Эти домики, не такие уж м
аленькие, похожи на собак, съезжающих, поджав задние лапы, по мокрому глин
истому склону. Барбара уверяла, что именно в нем жил Ломоносов. Это ее откр
ытие: она отыскала в архиве старинную нумерацию домов. Теперь в моем созн
ании живут два дома Ломоносова. Если буду писать об этом статью, я должен н
айти доказательства, какой из них подлинный, может быть подлинные оба. А е
сли буду писать роман, то мне придется плохо Ц романисту нехорошо раздв
аиваться. Романист уже видит, как трещат штаны у молодого русского гения
на лестнице дома фрау Урф, когда он прижал к стенке белобрысую девчонку. Н
о на чердак или в подвал прокрадутся молодые люди, чтобы их не заметила бу
дущая ломоносовская теща? Ода на взятие Хотина еще не написана. Романист
думает, что скорее всего в качестве местожительства удалого постояльца
он изберет дом фрау Урф, в конце концов он там побывал.
Это только снаружи немецкие дома, перечеркнутые вдоль, поперек и наискос
ь деревянными брусьями, кажутся невысокими. Если нельзя углубляться в ск
алу, приходится расти вверх. Наше зрение испорчено прямыми линиями напря
женного бетона и отпечатанными по одной матрице оконными проемами. Но ве
дь высотные дома и небоскребы это не дома. Это фабрики типового существо
вания, маскирующиеся под некоторую индивидуальность.
Впрочем, я ошибся, дом фрау Урф вкопан и вниз, в скалу: туда нетерпеливый ге
рр Урф, огромный мужчина, похожий на Ламму Гудзака, бегает за очередной бу
тылкой или кувшином вина. Один раз, как повествует домашняя легенда, герр
Урф так досоревновался в возлияниях с уже упомянутым Станиславом Куняе
вым, что на следующий день его увезли в больницу, а русскому национальном
у писателю Ц хоть бы хны. Поистине, что русскому здорово, то немцу смерть.
Фрау Урф в подобных случаях сокрушается. И не оттого, отчего можно было бы
подумать. У фрау Урф в крови есть русский размах. И не говорите мне о скупо
сти немцев, она бережлива и расчетлива по отношению к божьему богатству.
Если фрау Урф, как член Нового марбургского литературного общества, дает
обед в честь русских писателей или ученых, то уж, будьте уверены, она пост
арается. Об этом еще будет время рассказать.
Дом фрау Урф с улицы начинается довольно своеобразно. Здесь в небольшой
нише столкнулись две двери Ц одна стеклянная, ослепительная, ведет в фе
шенебельный магазин готового платья. За витриной стенды с несколькими м
ужскими и женскими нарядами. Чем всё это отличается от джинсов и пиджачк
ов, продающихся в больших супермаркетах, я не знаю. Но «если звезды зажига
ются, значит это кому-нибудь нужно». Каждый зарубежный дорогой магазин т
рудно заподозрить в отмывании «грязных» денег. Это скорее русская специ
фика.
Другой вход Ц узкая дверь с матовым стеклом Ц совсем непрезентабелен и
снабжен целым роем табличек с именами проживающих и кнопками. Каждому п
оложен собственный звонок, и у каждого есть доступ к дистанционному устр
ойству, открывающему дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35