– Идея клонирования отрицает пол, ибо сексуальность провоцирует различия между людьми. При клонировании развитие химически или хирургически задерживается. Все железы, вырабатывающие гормоны, постоянно удаляются, изменяются или нейтрализуются. Со мной это произошло в тот день, когда мне исполнилось четырнадцать. Кроме того, нас всех стерилизуют, так что после переходного возраста мужчину от женщины отличить невозможно. Каждые несколько лет нам предлагают пройти полную обработку, которая задерживает процесс старения, и омолаживают организм. После этого никто не может определить, сколько нам лет – пятьдесят или пятнадцать.
Внешне Скандер остался совершенно невозмутимым, но в глубине души он был так потрясён, что его в буквальном смысле слова тошнило.
«О Боги! – мысленно воскликнул профессор. – Маленькие, осторожные, искусственно выращенные кадры сверхмужчин и сверхженщин управляют миром детей-евнухов, привыкших к беспрекословному повиновению! Я был прав! Отдать в руки подобных чудовищ контроль над Колодцем! Немыслимо!
Их всех надо убить, – кипел он, переполняясь ненавистью. – И хозяев – это чудовищное отродье, и миллиарды несчастных безликих детей. Лучше избавить их от страданий, ведь по существу они никогда не были настоящими людьми!»
Тут его мысли неожиданно обратились к Варнетту. «С ним произойдёт то же самое, – подумал Скандер. – Хотя мальчик явился из мира, которому ещё далеко до Нуэва Альбиона, там со временем всё пойдёт аналогичным образом. В одном мире исчезают имена, в другом – пол, и в результате во Вселенной будут обитать жалкие, бездушные, бесполые, безымянные андроиды, запрограммированные и абсолютно покорные, но очень-очень счастливые».
Варнетт – это бриллиант, поистине великий ум, хотя и детский, незрелый, тысячами способов запрограммированный, как и его соотечественники, которых он презирает. Какой мир, какую Вселенную создал бы Варнетт?
«Марковиане все понимали, – продолжал он размышлять. – Они знали.
Я не могу их предать! – поклялся себе Скандер. – Я никому не позволю загубить великую мечту! Я буду там первым! Тогда они увидят! Я их всех уничтожу!»

МУРИТЕЛ – ГДЕ-ТО ВНУТРИ

Кузен Ушан описывал в воздухе круги, чувствуя свою полнейшую беспомощность. «Может быть, мне удастся поднять его, – думал он, глядя на избитое, окровавленное тело Бразила, лежащее в грязи. – Мне ведь не раз приходилось таскать ногами довольно тяжёлые камни».
Он уже собирался попробовать, когда на берегу неожиданно появилась группа мурни.
«Всё кончено. Я опоздал, – всхлипнул про себя Ушан. – Они разорвут Бразила на куски, и его тело послужит им лёгкой закуской».
К его глубочайшему удивлению, ничего подобного не произошло. Дикари, окружив неподвижно лежащего капитана, что-то залопотали, и двое из них бросились бежать обратно, на равнину. Ушан, весьма заинтригованный, осторожно наблюдал за этой сценой сверху.
Через несколько минут двое ушедших вернулись с носилками, сделанными из крепких жердей, оплетённых травой. Мурни осторожно уложили на них Бразила и легко зашагали наверх. Ушан следовал за ними, по-прежнему оставаясь невидимым.
На равнину снова опустилась темнота. Ушан был потрясён, увидев сотни, а может быть, даже тысячи мурни, борющихся с огнём на огромной территории. Это была хорошо скоординированная, хорошо отрепетированная работа целой армии спасателей, одни сбивали пламя одеялами из шкур, а другие таскали от реки ведра с водой, заливая последние островки пожара.
«И это дикари?» – с удивлением спросил себя Ушан. У него просто в голове не укладывалось, что те самые зубастые плотоядные животные, которые преследовали добычу с примитивными копьями в руках и раздирали её когтями, так разумно организовали работу и умело боролись с огнём.
Тем временем безжизненное тело Бразила внесли в небольшой лагерь, расположенный вдали от территории, объятой пожаром. Необычайно высокий мурни, светло-зелёная кожа которого была испещрена тёмно-коричневыми пятнами, осмотрел человека и лающим голосом отдал несколько приказов.
Высокий дикарь взял ведро с водой и начал обмывать раны Бразила так бережно и ловко, что Ушан просто глазам не поверил. Несколько мурни притащили большой кожаный ящик и кучу листьев. Пятнистый великан извлёк из ящика разноцветные банки с грязью и медленно, методично покрыл ею открытые раны Бразила, а из листьев соорудил компресс, который наложил на голову человека.
«Это врач! – сообразил кузен Ушан. – Они его лечат!»
Он сразу почувствовал огромное облегчение и уже собрался улетать, когда что-то удержало его.
Тело Бразила напоминало кусок мяса, отбитого ловкой рукой искусного повара. Капитан потерял много крови, получил многочисленные переломы, был контужен и находился в шоковом состоянии.
«Через несколько часов Бразил умрёт независимо от того, каким магическим искусством обладает лекарь, – с грустью подумал Ушан. – Но что я могу поделать? И если даже каким-то образом его вылечат, что тогда? Кем он станет? Пленником? Домашним животным? Игрушкой? Рабом?»
Врачеватель сделал властный жест, и в лагерь вошёл низкорослый мурни, ведя за собой на верёвке огромного самца антилопы. Такого гигантского животного этой породы Ушан доселе никогда не видел, У самца была светло-коричневая шкура с белой полосой на спине и устрашающие рога. Он был послушен – слишком послушен, чтобы это выглядело нормальным. Очевидно, его накачали наркотиками. Ушан с изумлением заметил, что шею оленя украшает ошейник из аккуратно свёрнутой шкуры, с которого свисает маленький камень.
«Животное кому-то принадлежит, – понял он. – Значит, эти равнинные дикари сами выращивают себе пищу?»
С разных направлений в лагерь вошли ещё пять мурни, очень похожих на врачевателя – такие же высокие, с такой же пятнистой кожей, выделявшей их среди остальных.
«Итого шестеро, – подумал Ушан. – Разумеется, примитивные народы увлекаются мистическими числами, и если какое-нибудь число когда-то принесло им удачу, оно всегда будет почитаться».
Жрецы подвели оленя к самому лицу Бразила. Трое из них положили свои правые руки на недрогнувшего самца, а левыми руками взяли правые руки троих оставшихся; те возложили свои левые руки на безжизненное тело капитана.
Ушан оставался в воздухе сколько мог, но в конце концов решил отдышаться. Радостное возбуждение и бодрость, переполнявшие его, испарились. Он неохотно полетал над долиной, пока не нашёл место, где поблизости не было мурни. Донельзя усталый, он приземлился, думая о том, что ему надлежит делать дальше.
Через несколько минут у него в голове созрел план, показавшийся ему вполне реальным.
«Хватит трусить, – сказал он себе решительно. – Если у меня хватит сил, я это сделаю».
Он поднялся в воздух и полетел в лагерь, надеясь на удачу. Самец антилопы спал, привязанный к столбу недалеко от Бразила, обмазанного смесью грязи и листьев и по-прежнему лежавшего открыто, без всякой охраны.
«Бразил весит около пятидесяти килограммов, – подумал Ушан. – А носилки? Ещё пять? Или десять? Нет, не смогу, – испугался он. – Такой огромный вес и такое расстояние!»
Неожиданно он вспомнил о девушке-диллианке. Следуя за Бразилом, он потерял её из вида; впрочем, время уже упущено, и, оглядываясь назад, он понял, что ничего не смог бы для неё сделать. Но ведь она проскакала, промчалась такое расстояние, ни разу не остановившись, раненная копьём, преступив пределы своих возможностей, голодная и ослабевшая!
«Ты-то наелся как следует, – сурово сказал себе Ушан. – Ты такой же большой, сильный и здоровый, как всегда. Если уж она смогла…»
Не размышляя ни минуты, он устремился вниз, схватил носилки за край и завернул их так, чтобы держать ногами обе жерди вместе с Бразилом, лежавшим посередине. Он оглянулся. Поблизости никого не было.
Он яростно взмахнул Своими огромными крыльями и, воспользовавшись случайным порывом ветра, заставившим зашелестеть травы на равнине, поднялся в воздух и полетел над прерией. «Слишком медленно, – думал он с тревогой. – Вот это вес!»
Услышав громкое хлопанье крылья, из палаток выбежали мурни.
– Нет! Нет! Вернись! – закричал лекарь, но летучая мышь была уже над рекой. Кузен Ушан не верил ни в богов, ни в молитвы, но сейчас, изо всех сил стараясь сохранить скорость, высоту и равновесие, он молился. Молился о том, чтобы долететь до Чилла с его современной медициной, не убив по дороге ни Бразила, ни себя, ни их обоих.

* * *

Лекарь с ужасом смотрел, как фигура Ушана медленно исчезает во мраке.
– Огенон! – крикнул он.
– Что, ваше святейшество? – откликнулся сонный голос.
– Ты видел?
– Тело благородного воина унёс некто, умеющий летать, – отвечал Огенон таким тоном, словно был удивлён, как вообще можно задавать такие глупые вопросы.
– Этот летун нам неизвестен, в противном случае он бы не сумел проделать такую штуку, – пробормотал врачеватель, обращаясь скорее к самому себе, чем к помощнику. – Он полетел на восток, значит, несёт тело в Чилл. Мне нужен хороший бегун, который смог бы немедленно отправиться на границу. Не смотри на меня так! Я знаю, какой здесь отвратительный воздух, но сделать это необходимо. Увидев тело воина и услышав рассказ крылатого, чиллнане догадаются, что произошло, но если тело ещё живо – в чём я не уверен, – они не поймут, как обеспечить его выживание. Спеши!
Огенон нашёл подходящего воина, и врачеватель объяснил бегуну – что и кому говорить, внушив ему напоследок, что главное – это скорость.
– По возвращении отчитаешься, – приказал старик. – А чиллианам дай понять, что это – длительный процесс и что протекать он должен без искажений.
Когда бегун скрылся в темноте, высокий мурни снова повернулся к помощнику, который то и дело зевал.
– Проснись, парень! – прикрикнул на него врачеватель. – И разыщи мне шестиногого.
– Это просто, ваше святейшество, – сонно ответил Огенон. – Шестиногий находится на лечении в Круге Девяти. Я сам видел, как его туда тащили.
– Хорошо, – сказал старик. – Теперь отправляйся В базовый лагерь и приведи ко мне старейшину Трон дел а.
– Но это же… – Огенон попытался выразить протест и снова зевнул.
– Да, это далеко! – рявкнул великан. – Ты можешь сбегать туда и обратно до рассвета!
– А если почтенный старейшина не пойдёт? – заныл помощник, пытаясь отделаться от поручения и завалиться спать.
– Пойдёт, – уверенно ответил лекарь. – Опиши ему троих чужестранцев, которых мы повстречали этой ночью, но особенно подробно расскажи о благородном воине и о том, что случилось. Держу пари, что он тебя поколотит, хоть ему и восемьдесят лет! Ну, с тобой все. Вперёд!
Огенон ушёл, недовольно ворча, что им помыкают все кому не лень, и что ему приходится отдуваться за десятерых.
Оставшись в одиночестве, старик уселся на землю, наслаждаясь прохладным ночным воздухом.
Теперь ему оставалось только ждать.

* * *

Вучжу заново переживала кошмарную скачку – и вдруг проснулась.
«Не может быть», – подумала она, оглядываясь по сторонам. Все вокруг плавало словно в тумане. Она стояла на каком-то возвышении, находящемся посереди не лагере мурни. Только-только начало светать, и из палаток раздавался чудовищный оглушительный храп.
Перед ней, обхватив руками колени, сидел самый высокий мурни, которого она когда-нибудь видела. Помимо роста, от соплеменников его отличала окраска: он был тёмно-коричневый, с большими зелёными пятнами.
Издали мурни напоминали движущиеся прямоугольные кусты. Но сейчас девушка рассмотрела, что у них грубая кожа, обвисшая наподобие расплавившегося пластика. Их безголовые тела выглядели как древесные стволы. Глаза, огромные, как тарелки, были расположены там, где полагалось бы быть груди, а примерно тридцатью сантиметрами ниже находился гигантский рот – огромная щель, которая, казалось, делила ствол пополам. Ни носа, ни ушей не было, отсутствовали и гениталии.
Действие наркотика или чего-то иного, по-видимому, ослабевало. «Это не сон», – подумала девушка, чувствуя, как её постепенно обуревает страх. Она обнаружила, что ноги её привязаны к столбам, глубоко вкопанным в землю, а руки связаны за спиной. В панике она дёрнулась сильнее, и этот шум разбудил гигантского коричневого мурни. Его огромные глаза открылись. Они были жёлтые, с круглой чёрной радужной оболочкой, отражавшей свет, как кошачьи глаза.
– Не пытайтесь освободиться, – сказал ей мурни. Слова прозвучали мягко, словно родились в самой глубине его глотки. Казалось, что рот чудовища не приспособлен для языка, на котором он говорит. – Я сказал, не пытайтесь освободиться! – повторил он, вставая и потягиваясь совсем по-человечески. – Вы в полной безопасности. Никто не причинит вам никакого вреда. Вы меня понимаете? Кивните, если можете.
Вучжу боязливо кивнула.
– Хорошо. Теперь слушайте меня внимательно. Говорить на этом языке мне трудно, приходится максимально концентрироваться, чтобы произносить слова. Вы можете меня понимать, но я не знаю, пойму ли я вас. Скажите что-нибудь.
– Что… что всё это значит? – почти закричала девушка.
Длинной пятнистой рукой мурни почесал то, что заменяло ему затылок.
– Ни слова не понимаю, – сказал он задумчиво. – Вы должны сконцентрироваться изо всех сил. Думайте, потом отвечайте. На каком языке я говорю?
Вучжу секунду подумала и неожиданно сообразила.
– На языке Конфедерации! – воскликнула она в изумлении. – Вы – Пришелец!
– Отлично! Я говорю на языке Конфедерации. Это объясняется тем, что все Пришельцы продолжают думать на своём родном языке. То, что они произносят, автоматически трансформируется через нервные узлы в язык того или иного народа. Вы можете меня понимать, поэтому вы должны говорить так, как это делаю я, напряжённо думая и чётко артикулируя. Делайте это медленно, произнося все слова раздельно. Назовите мне ваше имя и имена ваших спутников. Затем попытайтесь строить простые фразы, чётко произнося каждое слово.
Вучжу сконцентрировалась, страх и паника окончательно улетучились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49