Когда сил для ожидания совсем не осталось, Августа велела оседлать и привести ее лошадь. Потом сходила наверх и переоделась в амазонку. Дворецкий встретил ее встревоженным взглядом:— Похоже, мадам, сегодня днем дождь собирается.— Возможно. — Августа рассеянно улыбнулась. — Не беспокойтесь обо мне, Стриплз. Дождика я не боюсь.— Вы уверены, мадам, что вас не надо сопровождать? — Каждая черточка унылой вытянутой физиономии Стриплза выражала озабоченность. — Я знаю, что его сиятельство предпочел бы, чтобы вы взяли с собой грума.— Нет, мне никто не нужен. Ты не в городе, Стриплз. Это в Лондоне нужно беспокоиться, если дама отправилась одна на прогулку. Если меня кто-нибудь спросит, можете сказать, что я скоро вернусь.Стриплз кивнул, однако напряженное неодобрительное выражение не исчезло с его лица.— Как угодно, мадам.Августа вздохнула, спустилась с крыльца и вскочила в седло. Здесь, в Грейстоуне, так трудно угодить даже дворецкому, думала она.Она покаталась около часа, любуясь бескрайним предгрозовым небом и чувствуя, что настроение у нее начинает постепенно улучшаться. Невозможно пребывать в меланхолии, когда надвигается буря, решила Августа и с удовольствием подставила лицо порывам резкого ветра. Тут же упали и первые капли дождя, мгновенно освежившие ее и словно вдохнувшие в нее новые силы. Впервые за этот невыносимо долгий и утомительный день она почувствовала себя бодрой.Впрочем, несмотря на все явные признаки надвигавшейся грозы, первый раскат грома все же застал ее врасплох. Она поняла, что не успеет домой до начала ливня, и, заметив неподалеку полуразрушенный домик, поспешила туда. Домик явно пустовал.Августа привязала свою кобылу в небольшом сарайчике и вошла в единственную совершенно пустую комнату. Не закрывая двери, она смотрела, как дождь хлещет по земле и листьям деревьев.Минут через двадцать она сквозь струи дождя увидела всадника. Грохот копыт жеребца сливался с грохотом грома. Как раз когда в небесах вспыхнула молния, мощный конь резко остановился перед дверью сарая.Из седла на нее сердито смотрел Гарри. Плотно застегнутое пальто совершенно промокло и плотно облепило на ветру его тело. Вода ручьями стекала с касторовой шляпы.— Какого черта ты делаешь здесь в такую грозу, Августа? — Жеребец заплясал при очередной вспышке молнии. Гарри погладил встревоженное животное затянутой в перчатку рукой. — Боже мой, ты же взрослая женщина, а разума у тебя меньше, чем у девчонки-школьницы! Где твоя лошадь?— В сарае за домом.— Сейчас привяжу коня и приду к тебе. Да закройте же дверь, мадам! Вы насквозь промокнете!— Хорошо, Гарри.Тихий ответ Августы утонул в шуме ливня.Через несколько минут дверь распахнулась и в комнату влетел Гарри. Вода стекала с него на земляной пол. Он принес дрова и пучок лучины для растопки. Все это он, видимо, нашел в сарае. Он захлопнул за собой дверь, бросил дрова в камин и принялся стаскивать с себя мокрые пальто и шляпу.— Полагаю, у тебя найдутся объяснения своему нелепому поступку?Августа пожала плечами и, словно защищаясь, обхватила себя руками — она вдруг заметила, что с появлением Гарри домик кажется значительно меньше.— Мне просто захотелось покататься.— В такую погоду? — Гарри расстегнул и снял перчатки, стряхивая воду со своих отлично начищенных сапог. — И почему ты не взяла с собой грума?— Мне казалось, что грум мне совсем не нужен. А как вы нашли меня, милорд?— У Стриплза хватило ума заметить, в каком направлении вы удалились, мадам. Так что нетрудно было вас выследить. Кроме того, кое-кто из людей видел, как вы проезжали мимо, а потом один из крестьян вспомнил об этом домишке и предположил, что вы укрылись от дождя именно здесь. Это единственное пустующее жилище в округе.— Вашей логикой можно только восхищаться, милорд! И вы сами убедились, что я все время была в полнейшей безопасности.— Дело совсем не в этом, мадам. Дело в утрате или полном отсутствии у вас здравого смысла. Ну как вам пришло в голову отправиться верхом в такую погоду? — Гарри опустился на одно колено у очага, быстро и умело раздул пламя. — Если вы не думаете о себе, то что скажете о моей дочери?..Это замечание удивило Августу. Маленький пузырек счастья поднимался из глубины ее души…— А что, Мередит беспокоилась обо мне?— Мередит понятия не имеет, что вы уехали кататься, мадам. Она по-прежнему занимается в классной.— Ах вот как! — Пузырек счастья тут же лопнул.— Я всего лишь хотел сказать, что вы своим поведением подаете моей дочери дурной пример.— Но если она даже не знает, что меня нет дома, Гарри, о чем же беспокоиться?— Это чистая случайность, что она не заметила вашего отсутствия и что вы уехали из дому в полном одиночестве.— Да, разумеется. — Августа снова почувствовала полное нежелание мириться с его упреками. — И вы совершенно правы. Я подаю отвратительный пример, милорд. Но скорее всего подам еще немало отвратительных примеров в ближайшем будущем. Ведь я всего лишь из нортамберлендских Баллинджеров, а не из гемпширских.Гарри вскочил так резко и поспешно, что Августа испуганно отступила.— Черт бы тебя побрал, Августа! Прекрати это немедленно! И нечего прикрываться репутацией Баллинджеров для оправдания собственного безобразного поведения. Понятно?Она похолодела. Гарри и в самом деле был страшно рассержен, и явно не потому, что она уехала кататься, несмотря на надвигавшуюся грозу.— Да, милорд. Я прекрасно поняла все, что вы сказали.Он резким жестом пригладил свои влажные волосы:— И перестань, наконец, смотреть на меня так, словно ты последняя из рода Баллинджеров и стоишь на крепостном валу своего замка, готовясь отразить нападение врага! Я не враг тебе, Августа.— Да? А говорите так, словно объявили мне войну. Неужели вы всю нашу совместную жизнь без конца будете читать мне нотации, Грейстоун? Ужасно грустная перспектива! Вам так не кажется?Он смотрел на разгоравшийся в камине огонь.— У меня есть слабая надежда, что постепенно вы научитесь как-то сдерживать свои внезапные порывы, мадам.— Звучит обнадеживающе. Мне искренне жаль, что вы были вынуждены сегодня отправиться за мною, милорд.— Мне тоже.Августа задумчиво глядела на его могучие плечи:— Знаешь, Гарри, лучше честно скажи мне все сразу! Я понимаю, что ты расстроен не только из-за моей прогулки. Что ты узнал из стихотворения Ричарда?Он повернулся и мрачно, исподлобья взглянул на нее:— Мы с тобой договорились: ты ни в коей мере не отвечаешь за деятельность своего брата во время войны, не так ли?Холод пронизал ее душу.Нет, Ричард! Ты никогда не был шпионом! И мне безразлично, что они все говорят!Августа заставила себя небрежно повести плечиком.— Как вам будет угодно, милорд. Так что там, в стихах?— Это послание подтверждает, что человек по прозвищу Паук был членом клуба «Сабля».— По-моему, я никогда даже не слышала о таком клубе.— Ничего удивительного. Это был маленький клуб, в основном для военных. И расположен он был отнюдь не на Сент-джеимс-стрит, да и просуществовал недолго… — Гарри помолчал. — По-моему, там случился пожар. Года два назад, если не ошибаюсь. Здание было уничтожено огнем, а сам клуб, кажется, распался.— Я не помню, чтобы Ричард рассказывал об этом клубе.— Он, возможно, не был его членом. Но каким-то образом узнал о Пауке. К сожалению, твой брат никак не обозначил этого мерзавца. Лишь указал на то, что он входил в клуб «Сабля».Августа задумалась:— Но если раздобыть список членов клуба, то можно попытаться определить, кто из них мог быть Пауком, верно? Ты же об этом думаешь?— Именно об этом. — Гарри поднял нахмуренные брови. — Ты очень проницательна, дорогая.— А что, если мое настоящее призвание осталось невостребованным? Вдруг из меня получился бы отличный тайный агент?— Даже не упоминай об этом, Августа! Подобные мысли способны напрочь лишить меня сна.— И что ты теперь собираешься делать?— Я проведу кое-какие расследования, посмотрю, нельзя ли отыскать управляющего «Сабли». У него наверняка сохранился список членов клуба, или же он сумеет вспомнить их имена. Вот тогда, вполне вероятно, удастся кое-кого выследить.— Тебе очень хочется поймать этого Паука, верно?— Очень!Августа, услышав этот решительный ответ, снова вся похолодела и долго смотрела в огонь.— Значит, теперь, внимательно изучив стихи Ричарда, ты окончательно укрепился в том мнении, что он был предателем?— Нет, я еще не решил окончательно и, возможно, не решу этой проблемы никогда, Августа. Как ты сама справедливо заметила, твой брат вполне мог работать на кого-то из наших агентов.— Но, по-твоему, это маловероятно?— Нет.— Вы, как всегда, убийственно честны, милорд. — Августа заставила себя улыбнуться. — Но я, разумеется, сохраню собственное мнение на сей счет.Гарри мрачно кивнул:— Разумеется. Ты можешь продолжать верить, во что хочешь. Впрочем, был ли Ричард предателем, ни для кого уже не имеет особого значения.— Кроме меня. — Августа храбро выпрямилась. — Я по-прежнему убеждена в его невиновности, милорд. И он тоже продолжал бы верить мне, если б мы с ним вдруг поменялись местами. Мы, нортамберлендские Баллинджеры, всегда друг за друга горой, как вам известно! Мы останемся верны друг другу до самой смерти. И я не отвернусь от собственной семьи, даже если единственное, что у меня осталось, — это память о ней.— У тебя теперь есть новая семья, Августа. — В маленькой комнате голос Гарри звучал особенно резко.— Неужели? А по-моему, у меня ее нет, милорд! Да, у меня есть дочь, но она не может заставить себя называть меня мамой, потому что я не так красива, как ее настоящая мать, и у меня есть муж, который не может рискнуть полюбить меня, потому что я, видите ли, могу оказаться похожей на других леди Грейстоун, которые умерли еще до моего появления на свет!— Ради бога, Августа! Мередит только ребенок! И вы с ней знакомы всего несколько недель! Ты должна дать ей время.— Ну а ты, Гарри? Сколько тебе нужно еще времени, чтобы решить, что я не похожа на своих предшественниц? Как долго еще я должна чувствовать, что постоянно подвергаюсь проверкам и испытаниям? Особенно когда осмеливаюсь выразить какие-то собственные желания?Гарри вдруг оказался у нее за спиной. Положив руки ей на плечи, он повернул ее к себе лицом. Августа посмотрела ему в глаза.— Черт возьми, Августа, что же ты от меня хочешь?— Я хочу, чтобы все было, как в детстве и юности. Я хочу обрести настоящую семью. Я хочу любви, радости и доверия. — И вдруг невесть откуда взявшиеся слезы обожгли ей глаза и потекли по щекам.Гарри застонал и крепко прижал ее к себе:— Пожалуйста, Августа, не плачь! Все будет хорошо. Ты увидишь. Ты сегодня просто извелась из-за этого стихотворения. Но скажи, между нами все осталось по-прежнему?— Да, милорд. — Она всхлипнула, уткнувшись носом в его теплое плечо.— И все-таки, дорогая, лучше бы тебе перестать без конца сравнивать меня и мое семейство со своими безрассудными предками из нортамберлендских Баллинджеров. Ну попробуй привыкнуть к мысли, что графы Грейстоуны по большей части были людьми довольно скучными и совсем не отличались чувствительностью. Хотя это вовсе не значит, что мне ты безразлична, а Мередит даже не пытается воспринимать тебя как мать.Августа еще раз всхлипнула и подняла голову. Ей даже удалось изобразить на своем лице улыбку.— Да, конечно, ты прав… Ты должен простить мне эти глупые слезы. Не знаю, что на меня нашло. Сегодня у меня какое-то отвратительное настроение. По всей видимости, из-за погоды.Гарри загадочно улыбнулся и протянул ей белоснежный платок:— По всей видимости. Может быть, тебе лучше устроиться поближе к огню и согреться? Эта гроза кончится еще не скоро. А пока ты можешь рассказать мне о том, как собираешься устраивать праздник у нас в доме.— Подходящая тема, милорд, чтобы отвлечь от грустных мыслей такую беспечную женщину, как я. Тем не менее давайте обсудим мои планы относительно этого бала.— Ну знаешь, Августа… — Он снова сердито нахмурился.— Простите, милорд. Я просто пошутила. Не очень-то хорошо с моей стороны: я же понимаю, что вы хотели меня утешить. — Она приподнялась на цыпочки и коснулась его щеки легким поцелуем. — Ну, давайте я расскажу вам, например, о праздничном меню.Гарри улыбнулся, однако настороженность в его глазах не исчезла.— Знаешь, в Грейстоуне так давно не устраивали балов! Я, пожалуй, и не представляю, что в нашем доме можно действительно устроить нечто подобное.
В назначенный день гости начали прибывать с самого утра. Августа целиком отдалась своей новой роли хозяйки дома, командуя снующими вверх и вниз по лестнице слугами, то и дело заглядывая на кухню и давая последние указания в спальнях.Мередит не отходила от нее; серьезные глаза девочки, казалось, вбирали все происходящее вокруг — от того, как наилучшим образом разместить многочисленных гостей, до приготовления еды, тем более что гости прибывали отнюдь не в один и тот же час.— Как все сложно, правда? — вырвалось в какой-то момент у Мередит. — Даже развлечения!— О да! — заверила ее Августа. — Это и правда довольно трудно — устроить все так, чтобы никто не заметил, как устала хозяйка. Моя мать умела прекрасно справляться с этими обязанностями. Нортамберлендские Баллинджеры всегда очень любили балы и развлечения.— А папа не любит, — вздохнула Мередит.— Надеюсь, и он постепенно привыкнет к ним.Чуть позже, стоя на крыльце вместе с Мередит и миссис Гиббоне — их экономкой — Августа заметила, как легкий зеленый фаэтон, запряженный парой серых рысаков, выехал на подъездную аллею.— Мне кажется, миссис Гиббоне, — сказала Августа, любуясь Питером Шелдрейком, который на ходу выпрыгнул из фаэтона и передал вожжи одному из конюхов, — что нам следует поместить мистера Шелдрейка в желтой спальне.— То есть рядом с мисс Клодией Баллинджер, мадам? — Миссис Гиббоне что-то отметила в своем списке.— Да, совершенно верно. — Августа улыбнулась и пошла навстречу Питеру. — Как хорошо, что вы приехали, мистер Шелдрейк! Я очень надеюсь, что у нас в деревне вам не будет слишком скучно. Грейстоун без конца повторял, что вы не большой поклонник загородных балов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46