Ты не боишься, что подобная проблема может возникнуть и у известной нам представительницы этого семейства? Кое-кто утверждает, что Августа необычайно похожа на мать.Гарри стиснул зубы, поняв, что Питер нарочно старается поддеть его.— Баллинджер был просто беспечным болваном. Из того, что рассказывал мне сэр Томас, я понял, что его брат не имел на свою жену абсолютно никакого влияния. Он сам разрешал ей совершать любые безрассудства. Я же не намерен позволять Августе втягивать меня в приключения, которые мешали бы моим делам. Только дурак может позволить себе глупую дуэль из-за женщины.— Жаль. А я считал, что в поединках ты большой мастер. Порой мне казалось, что у тебя в жилах лед, а не кровь, Гарри. А как известно, хладнокровный противник всегда побеждает.— Я вовсе не намерен проверять твою теорию на личном опыте. — Гарри снова нахмурился, наблюдая, как Лавджой носится по кругу, держа Августу в своих объятиях. — Извини, но мне, видимо, следует пригласить на следующий танец собственную невесту.— Пригласи! Ты весьма развлечешь ее какой-нибудь занимательной лекцией о добродетели. — Питер тоже выпрямился, прекратив подпирать стену. — А я между тем постараюсь испортить вечер Ангелочку, пригласив ее на танец. Ставлю пять к одному, что она тут же откажет мне.— А ты попробуй поговорить с ней о той книге, которую она пишет, — рассеянно предложил ему Гарри и быстро поставил свой бокал на поднос.— И что это за книга?— По-моему, сэр Томас говорил, что она называется «Путеводитель по стране полезных знаний для юных леди».— О господи! — Питер выглядел ошеломленным. — Неужели все женщины в Лондоне пишут книги?— Похоже на то. Ну, не унывай, — посоветовал Гарри. — Глядишь и научишься у нее чему-нибудь полезному.Он отошел от Питера и стал прокладывать себе путь сквозь плотную пеструю толпу гостей, порой останавливаясь возле знакомых, которым не терпелось одарить его многословными поздравлениями по поводу помолвки.Уже через два дня после того, как в газетах появилось сообщение о его помолвке, Гарри стало ясно, что высшее общество весьма заинтриговано его столь неожиданным выбором.Леди Уиллоубай, полная матрона, одетая в нежно-розовое платье, постучала веером по рукаву черного фрака Гарри, когда тот проходил мимо, и спросила:— Значит, мисс Баллинджер оказалась самой достойной претенденткой в вашем списке, милорд? Никогда бы не подумала, что вы с ней способны составить супружескую пару. Однако вы всегда были себе на уме, верно, Грейстоун?— Я полагаю, вы поздравляете меня с помолвкой? — холодно осведомился Гарри.— Ну разумеется, сэр! Все просто счастливы поздравить вас. Мы ожидаем, что история с вашей помолвкой и браком доставит нам немало удовольствия в этом сезоне.Гарри опустил глаза:— Не думаю, мадам, что ваши надежды оправдаются.— Ну, милорд, не станете же вы отрицать, что сделали просто замечательный выбор! Вы и Августа Баллинджер так не похожи! Это даже интересно, не правда ли? Чрезвычайно интересно также, удастся ли вам повести ее к алтарю, хотя бы один раз не подравшись на дуэли или не попросив сэра Томаса немедленно посадить племянницу на корабль и отправить подальше от Лондона… Она из нортамберлендских Баллинджеров, знаете ли. А представители этой ветви семейства всегда причиняли окружающим массу хлопот.— Моя невеста — настоящая леди, — очень спокойно проговорил Гарри, с холодным вниманием глядя толстухе в глаза и не позволяя эмоциям хотя бы в малейшей степени отразиться на его лице. — Я надеюсь, что, говоря о ней, люди будут помнить об этом. Вы ведь помните об этом, не правда ли, мадам?Леди Уиллоубай неуверенно захлопала глазами и вдруг побагровела:— Хм, разумеется, милорд. Я не имела в виду ничего плохого. Я просто подшучивала над вами. Наша Августа чрезвычайно живая милая молодая женщина, мы ее любим и желаем ей всего наилучшего.— Благодарю вас. Я передам ей ваши пожелания. — Гарри с ледяной вежливостью поклонился и повернулся, чтобы уйти.Ему еле удалось подавить стон. Без сомнения, чрезвычайно живое восприятие жизни уже принесло Августе репутацию беспечной и безответственной особы. И он намерен обуздать ее, пока она не попала в настоящую беду.В конце концов ему удалось настигнуть свою невесту: она стояла в дальнем углу зала, болтая и смеясь с Лавджоем. Словно почувствовав его приближение, она резко оборвала смех и умолкла на полуслове, а потом повернулась и увидела Гарри. Ее глаза подозрительно сверкнули, и она лениво и грациозно принялась обмахиваться веером.— Признаться, меня весь вечер мучило любопытство, когда же вы наконец покажетесь, милорд, — произнесла светским тоном Августа, — Вы уже знакомы с лордом Лавджоем?— Да, мы встречались. — Гарри коротко кивнул ее собеседнику. Ему претило лукавое умиление, написанное на физиономии Лавджоя. Впрочем, то, что этот человек стоял так близко к Августе, его совершенно не трогало.— Да, конечно. Мы посещаем одни и те же клубы, верно, Грейстоун? — Лавджой повернулся к Августе и галантным жестом подхватил ее затянутую в перчатку руку. — Полагаю, я должен вручить вас вашему будущему хозяину и повелителю, дорогая, — сказал он, поднося к губам ее пальцы. — Теперь-то я понимаю, что для меня все потеряно. И я могу лишь надеяться, что где-то в глубине души у вас сохранится хотя бы легкое сожаление после того сокрушительного удара, который вы нанесли мне, сделавшись невестой Грейстоуна.— Я уверена, сэр, что вы очень скоро оправитесь от этого удара. — Августа отняла свою руку и с улыбкой проводила Лавджоя взглядом.Когда барон растворился в толпе, она повернулась к Гарри. На щеках ее вспыхнул румянец, а в глазах явно сверкал вызов. Гарри вдруг подумал, что он, кажется, догадывается о причине этого странного яркого румянца, пылавшего на ее щеках и сейчас, и во время тех двух кратких встреч, которые уже успели состояться после сообщения об их помолвке.Каждый раз, когда Августа смотрела на него, она явно вспоминала их ночную встречу и то, как лежала у него в объятиях на ковре в библиотеке. Безусловно, мисс Баллинджер, несмотря на свою принадлежность к нортамберлендской ветви семейства, страшно смущают подобные воспоминания. Гарри счел это добрым знаком. В конце концов, румянец смущения указывал на то, что дама все же имеет некоторые представления о добродетели.— Вам не слишком жарко, Августа? — спросил Гарри с вежливой заботливостью.Она решительно помотала головой:— Нет, нет, я чувствую себя прекрасно, милорд. А теперь скажите, вы подошли ко мне, чтобы пригласить меня на танец? Или хотите прочитать мне очередную лекцию о том, как мне следует себя вести?— Скорее всего последнее… — Гарри взял ее за руку и повел через открытые стеклянные двери в сад.— Этого я и боялась. — Августа играла веером, пока они шли по террасе. Потом со щелчком закрыла его. — Я с тех пор очень много думала, милорд.— И я тоже. — Гарри заставил ее остановиться возле каменной скамьи. — Присядьте, моя дорогая. Мне кажется, нам нужно поговорить.— О господи! Я же знала! Я просто уверена была, что так и будет. — Она мрачно посмотрела на него и грациозно присела с ним рядом на краешек скамьи. — Милорд, вам это не поможет. Мы либо примиримся с обстоятельствами, либо покончим с вашей затеей.— Что именно мне не поможет? — Гарри поставил одну ногу на краешек, скамьи и облокотился на колено. Он внимательно смотрел в серьезное лицо Августы, сидящей напротив него в тени. — Это, случайно, не имеет отношения к нашей помолвке?— Вы догадливы. Я все время думаю о том, что случилось, и ничего не могу с собой поделать: я уверена, вы действительно совершаете страшную ошибку. Я хочу, чтобы вы поняли: вы оказали мне большую честь своим предложением, однако для нас обоих будет лучше, если я все-таки устрою скандал и разорву помолвку!— Не делайте этого, Августа, — проговорил Гарри.— Но, милорд, теперь, когда у вас было время все обдумать, вы, конечно же, поняли, что союз между нами просто невозможен?— Нет, я считаю, что наш союз вполне возможен и у нас все получится.Августа поджала губы. Потом вскочила:— Что вы хотите этим сказать, сэр? Может быть, вы надеетесь, что сумеете силой заставить меня соответствовать вашим представлениям о достойной добродетельной супруге?— Не стоит говорить за меня, Августа. — Гарри взял ее за руку и мягко заставил снова сесть на скамью. — Я хотел сказать лишь одно: по-моему, при незначительных усилиях над собой мы сможем прекрасно ужиться.— И кто же из нас, по-вашему, должен делать над собой усилия, милорд?Гарри вздохнул и задумчиво уставился на массивную стену, окружавшую сад.— Мы оба, без сомнения, должны чуточку перемениться, как того требует любой брак.— Ясно. Давайте только кое-что уточним. Вот, например, какие именно изменения вы хотели бы видеть во мне, сэр?— Для начала было бы неплохо, если бы вы перестали танцевать вальсы с Лавджоем. Что-то в этом человеке мне не нравится… И сегодня вечером я заметил, что он начинает проявлять к вам повышенный интерес.— Да как вы смеете, сэр?! — Августа снова вскочила, вне себя от гнева. — Я буду танцевать вальс с кем захочу, а вам следует усвоить прямо сейчас: я никогда не позволю ни своему мужу, ни кому-либо еще диктовать, с кем я должна танцевать! И мне очень жаль, если подобное поведение кажется вам слишком вольным, сэр, но я должна заверить вас, что это еще только цветочки и я способна на гораздо большие вольности.— Понятно. И я, разумеется, весьма встревожен вашими словами.— Вы что, смеетесь надо мной, Грейстоун? — Глаза Августы яростно сверкали.— Нет, дорогая, ничуть. Присядьте, пожалуйста, если вам не трудно…— Очень трудно! Я не желаю садиться. Я намерена немедленно вернуться в зал, отыскать свою кузину и отправиться домой. А еще я собираюсь сообщить дядюшке, что незамедлительно разрываю нашу помолвку!— Вы не поступите так, Августа.— Почему это, скажите на милость?Гарри снова взял ее за руку и еще более мягко, но одновременно и более настойчиво потянул и заставил сесть:— Потому что я считаю вас в высшей степени порядочной молодой дамой, несмотря на вашу горячую, непокорную головку. Я считаю вас женщиной, которая ни при каких обстоятельствах не станет награждать мужчину знаками внимания, а потом обманывать его надежды…— Знаками внимания? — Глаза Августы расширились от ужаса. — О чем вы говорите?Пора, решил Гарри, пора пустить в ход мягкие угрозы, а возможно, даже легкий шантаж!.. Августу необходимо немножко подтолкнуть в нужном направлении. Она — это совершенно очевидно — сопротивляется любому упоминанию о браке.— По-моему, ответ вам хорошо известен. Или вы уже забыли сцену на ковре в моей библиотеке две ночи назад?— На ковре в вашей библиотеке? Господи помилуй! — Августа так и застыла на скамье, не сводя с него глаз. — Милорд, вряд ли вы просто так упомянули об этом. Вы нарочно говорите гадости. Вы что же, вообразили, что, позволив вам целовать себя, я тем самым связала нас с вами узами помолвки?..— Мы с вами не только целовались, Августа, и, я полагаю, вы прекрасно помните об этом.— Да, я допускаю, что позволила вам кое-что лишнее. — На лице ее появилось отчаянное выражение.— Кое-что лишнее? Да вы были почти раздеты, когда мы были вынуждены остановиться! — напомнил ей Гарри с точно рассчитанной грубостью. — И если бы не пробили часы, то мы действительно зашли бы чересчур далеко. Я знаю, что вы горды на свой современный манер, Августа, однако вы вовсе не жестоки.— Жестока? Но что же в моем поведении жестокого? — возмутилась она. — По-моему, ничего. Вы просто использовали меня, сэр!Гарри пожал плечами:— Я полагал, что мы с вами помолвлены. Ваш дядюшка принял мое предложение, ну а вы сами пришли ко мне в столь поздний час. Что же я должен был подумать? В самый раз было предположить, что вы завлекали меня и были более чем щедры, расточая мне знаки внимания.— Я не верю ни одному вашему слову! Вы просто все перевернули с ног на голову. Запомните раз и навсегда: никаких знаков внимания я вам не расточала, Грейстоун!— Вы себя недооцениваете, моя дорогая. — Он загадочно улыбнулся. — Я-то как раз счел эти знаки внимания весьма многообещающими. Я никогда не забуду ощущения того, как ваша прелестная грудь покоилась в моей ладони. Нежная, полная, округлая. А вершину ее венчал розовый бутон, расцветавший под моими пальцами…Августа вскрикнула в ужасе и отчаянии:— Милорд!— Неужели вы действительно думаете, что я могу забыть изящный изгиб ваших бедер? — продолжал Гарри, прекрасно видя, как с его интимными воспоминаниями самообладание покидает Августу. Но он решил про себя, что эту молодую даму давно пора сурово проучить. — Округлые и изумительные формы, как у греческой статуи… Я навечно сохраню в душе, словно самую большую драгоценность, то, как великодушно вы позволили мне коснуться ваших прелестных бедер, моя радость.— Но я вовсе не позволяла вам их касаться, — запротестовала Августа. — Вы сами все делали, без всякого разрешения…— Но вы и пальцем не пошевелили, чтобы меня остановить. И сами целовали меня с жаром, даже можно сказать, со страстью, разве нет?— Нет, сэр, это не правда! — Она была уже почти в панике.Гарри изумленно поднял брови:— Так, значит, вы ничего не чувствовали, когда целовали меня? Я страшно огорчен. И разочарован… Ведь вы так много позволили мне, хотя сами ничего не почувствовали. Для меня, например, встреча с вами была исполнена страсти. Я никогда ее не забуду.— Я не говорю, что ничего не чувствовала… Я только хотела сказать… в общем, то, что я чувствовала, было не совсем искренним… Вы меня просто застали врасплох. Милорд, вы все не правильно поняли! Право, не стоит придавать случившемуся такого уж большого значения.— Не значит ли это, что вы достаточно часто устраиваете подобные полуночные встречи и даже уже не воспринимаете столь интимные отношения серьезно?— Ничего это не значит! — Совершенно растерявшись, Августа смотрела на него с возрастающим отчаянием. — Вы определенно стараетесь заставить меня почувствовать, что я обязана оставаться помолвленной с вами только потому, что мы слишком увлеклись тогда в вашей библиотеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46