— Папа! Папочка, вот ты и приехал! Я так рада!Лицо Гарри смягчилось, ласковая радостная улыбка озарила его, и он наклонился, чтобы поздороваться с дочерью:— Я все думал, насколько же ты еще вырастешь за это время, Мередит. А сейчас познакомься со своей новой матерью.Августа затаила дыхание: она не представляла себе, как отнесется к ней дочь Гарри.— Здравствуйте, Мередит. Я очень рада.Мередит посмотрела на Августу умными лучистыми серыми глазами — их она могла унаследовать только от отца. Девочка очень красива, мелькнуло в голове у Августы.— Но вы же не можете быть моей мамой, мадам, — пояснила Мередит с непоколебимой уверенностью. — Моя мама умерла и находится в раю.— Теперь Августа займет ее место, — твердо заявил Гарри. — И ты должна называть Августу мамой.Мередит внимательно посмотрела на новую жену отца, потом снова повернулась к нему:— Во-первых, она не такая красивая, как мама. Я много раз видела мамин портрет в галерее. У мамы были золотые волосы и очень красивые голубые глаза. Нет, я не стану называть ее мамой.У Августы упало сердце, однако ей все же удалось улыбнуться, ибо она заметила, что Гарри уже нахмурился и готов со всей суровостью ответить на столь решительное заявление дочери.— Я совершенно согласна с вами, я далеко не так красива, как ваша мама, Мередит. Если вы похожи на нее, то она, конечно же, была настоящей красавицей. Но может, все же вы найдете и во мне нечто привлекательное? А пока, разумеется, называйте меня так, как вам больше нравится.Гарри хмуро посмотрел на нее:— Мередит должна уважать свою новую мать, и она непременно научится ее уважать.— О, не сомневаюсь, что именно так и будет! — Августа улыбнулась девочке, которая показалась ей страшно испуганной. — Но существует множество иных уважительных форм обращения, которые она может использовать при разговоре со мной. Не правда ли, Мередит?— Да, мадам. — Девочка смущенно взглянула в сторону отца.Гарри возмущенно сдвинул брови:— Она будет называть тебя мамой, и кончено. Ну а теперь, Мередит, скажи, где твоя тетя Кларисса?Высокая, несколько сухощавая дама, одетая в отлично сшитое, но лишенное каких бы то ни было излишеств и украшений серое платье, появилась на крыльце:— Я здесь, Грейстоун. Добро пожаловать домой!Кларисса Флеминг величественной походкой спустилась с крыльца. Это была довольно привлекательная женщина лет за сорок, которая, однако, держалась с поистине ледяным достоинством. Ее настороженные серые глаза смотрели на этот мир столь отстраненно, точно она постоянно готовила себя к возможному разочарованию. Чуть посеребренные сединой волосы были убраны в идеально гладкий строгий пучок на затылке.— Августа, это мисс Кларисса Флеминг, — произнес Гарри, быстро знакомя дам друг с другом. — По-моему, я не раз упоминал о ней. Она наша родственница, которая оказала мне неоценимую услугу и взяла на себя заботы о воспитании Мередит.— Да, разумеется, я о вас слышала. — Августа снова умудрилась улыбнуться, хотя на душе у нее кошки скребли: что касается Клариссы, нечего было и надеяться на радостный и теплый прием.— Мы только сегодня утром получили известие о вашей свадьбе, — подчеркнула Кларисса. — Насколько я поняла, вы заключили брак весьма поспешно, не так ли? Свадьба, как мы полагали, должна была состояться лишь месяца через четыре.— Обстоятельства внезапно переменились, — сказал Гарри, явно не собираясь вдаваться в подробности и что-то объяснять, и холодно улыбнулся. — Я прекрасно понимаю, что для вас наш приезд в определенном смысле явился неожиданностью. Но тем не менее убежден, что вы радушно встретите мою молодую жену. Разве я не прав, Кларисса?Кларисса подозрительно взглянула на Августу.— Ну разумеется правы, — ответила она, — я к вашим услугам, мадам. Если угодно, я покажу вам вашу спальню. Полагаю, вам было бы приятно привести себя в порядок после долгого путешествия.— Благодарю вас.Августа быстро посмотрела на Гарри и увидела, что тот уже занят и отдает какие-то приказания слугам. Мередит не отходила от него ни на шаг, все время держа отца за руку. Оба не обращали на Августу никакого внимания, так что она позволила Клариссе увести себя в дом.— Насколько я поняла, — нараспев произнесла Кларисса, поднимаясь по лестнице и входя в просторный отделанный мрамором холл, — вы родственница леди Пруденции Баллинджер, автора многочисленных и весьма полезных учебников для юных леди?— Леди Пруденция приходилась мне тетей.— Ах вот как! В таком случае вы, должно быть, принадлежите к гемпширской ветви семейства Баллинджеров?! — воскликнула Кларисса с некоторым воодушевлением. — Это прекрасная семья! И очень известная благодаря своим многочисленным успехам на интеллектуальном поприще.— Нет. — Августа гордо вздернула подбородок. — Я совсем из другой ветви этого семейства. Из нортамберлендской.— Понятно, — протянула Кларисса. И вспыхнувший было огонек одобрения погас в ее глазах.
Поздним вечером Гарри сидел в своей комнате с бокалом бренди в руке и пытался читать книгу Фукидида о Пелопоннесской войне . Но не понимал ни слова из прочитанного. Его не оставляли мысли о том, что его молодая жена лежит сейчас в постели одна. Из соседней комнаты давно уже не доносилось ни звука.Нет, совсем не так собирался он провести свою первую ночь после свадьбы под крышей родного дома!Гарри сделал глоток бренди и попытался сосредоточиться на чтении, но это было совершенно безнадежно. Он захлопнул книгу и отшвырнул ее подальше.Во время путешествия он не раз говорил себе, что непременно должен взять себя в руки и четко определить свои отношения с Августой. Теперь ему уже казалось, что он несколько переусердствовал.Августа, можно сказать, бросила ему вызов, решительно напомнив, как он потерял голову от страсти той ночью в карете Салли. Гарри даже показалось, что она дразнит его, хочет доказать, что он стал рабом своих неуемных желаний. А он ни в коем случае не намерен был играть роль Антония, влюбленного в Клеопатру.Впрочем, вряд ли можно было обвинять Августу в столь гнусных намерениях. После того как он соблазнил ее в карете Салли, она имела полное право сделать вывод, что он не в силах удержаться от соблазна и полностью теряет власть над собой в ее присутствии. Разве может женщина не воспользоваться своим могуществом, если оно ей даровано? А в руках такой безрассудной и легкомысленной девчонки, как Августа, любовная власть могла стать чрезвычайно опасной.Гарри решил расставить все точки над» i»и ясно дать понять своей супруге, что в нехватке самообладания его обвинить трудно. Начни так, чтобы хотелось продолжить, решил он про себя.Прошлой ночью, когда они останавливались в гостинице, он заказал для Августы отдельный номер — под тем предлогом, что в обществе своей горничной ей будет спокойнее. На самом деле он не особенно доверял себе, опасаясь остаться с ней наедине.Сегодня же он заставил себя исключительно вежливо пожелать жене спокойней ночи и распрощаться с ней на пороге ее спальни. Нет, сегодня он определенно ничем не выдал своих тайных желаний. Интересно, думал он, Августа сейчас тоже не спит? Может быть, она даже ждет, чтобы он вошел к ней?Ничего, неуверенность в своих силах пойдет ей только на пользу, убеждал он себя. Эта женщина слишком упряма и совершенно неуправляема. И привыкла действовать слишком решительно — чертова история с долгом Лавджою тому пример. Она ведь и попала в эту историю только из-за собственной строптивости, желая продемонстрировать будущему мужу, что не станет каждый раз ему кланяться.Гарри встал и прошелся по комнате, потом налил себе еще бренди. До сих пор он был с Августой чересчур снисходителен, вот в чем дело. Он проявил излишнюю мягкость. В конце концов, она из этих нортамберлендских Баллинджеров! С ней лучше быть построже. Гарри был уверен, что для их будущего счастья необходимо обуздать ее беспечный нрав, и узду должна держать твердая рука.Однако чем больше он размышлял об этом, тем больше сомневался в правильности избранной им тактики и тем больше ему хотелось войти в спальню жены.Он сделал еще один большой глоток бренди, чувствуя, как в душе разгорается пожар.Можно, конечно, посмотреть на сложившиеся обстоятельства и с другой стороны, мудро рассудил Гарри под влиянием выпитого бренди. Если уж следовать логике — а он очень гордился своей способностью мыслить логично, — то куда лучше и надежнее сразу предъявить супружеские права и воспользоваться ими.Да, эти доводы уже казались ему гораздо более убедительными. В конце концов, ей нужно показать, что он не только умеет держать себя в руках, но и является главой в их союзе, а также хозяином в своем доме.Удовлетворенный новым логическим заключением, Гарри поставил бокал на стол и, пройдя через комнату, отворил дверь в спальню жены. Он постоял на пороге, вглядываясь в темноту.— Августа!Ответа не последовало. Гарри вошел в комнату и понял, что в постели никого нет.— Черт побери, Августа, где ты?Ответа по-прежнему не было. Он обошел комнату и обнаружил, что дверь в коридор приоткрыта. Внутри у него все сжалось: он понял, что Августы здесь нет.Господи, что она еще задумала? Взволнованный, он бросился по лестнице в холл. Если она решила до бесконечности водить его по кругу, пока он, обессиленный, не упадет к ее ногам, то этому необходимо сразу же положить конец.В конце холла он заметил маленькое привидение со свечою в руках: одетая в светлый легкий пеньюар, летевший за нею, как крылья, Августа шла к картинной галерее, расположенной в глубине дома. Сгорая от любопытства, Гарри осторожно последовал за ней.Он почувствовал огромное облегчение, ведь где-то в глубине души он все-таки боялся, что Августа способна совершить все, что угодно, например скрыться ночью из дому, прихватив с собой лишь самое необходимое. «Нет, я должен был знать ее лучше, — твердил он себе. — Августа никогда не сбежала бы, испугавшись трудностей».Прислонившись к стене в дальнем конце галереи, он смотрел, как Августа медленно продвигается вдоль ряда фамильных портретов. Она останавливалась возле каждого из них, поднимая свечу, чтобы лучше разглядеть лица, взиравшие на нее из тяжелых позолоченных рам. Лунный свет полосами ложился на пол, окутывал ее фигурку серебряной вуалью, отчего она еще больше походила на привидение.Гарри дождался, когда Августа подойдет к портрету его отца, и двинулся к ней.— Говорят, что я удивительно похож на него, — тихо проговорил он. — Правда, я никогда не считал это слишком большим комплиментом.— Гарри! — Пламя свечи метнулось и затрепетало, когда Августа резко обернулась и поднесла руку к горлу. — Господи! Я не знала, что ты где-то рядом… Как же ты меня напугал!— Приношу свои извинения. А что это вы делаете здесь в столь поздний час, мадам?— Я страшно любопытна, милорд.— Интересуетесь моими предками?— Да.— А почему?— Ну, милорд, видите ли, я просто лежала в постели и думала, что они теперь стали и моими предками, не правда ли? И решила, что знаю о них маловато.Гарри скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене под портретом отца.— На вашем месте, мадам, я бы не слишком стремился породниться с этой компанией. Судя по тому, что я знаю, среди них нельзя найти ни одного сколько-нибудь приятного человека.— А как насчет вашего отца? Он выглядит таким сильным и благородным. — Она подняла глаза к портрету.— Возможно, таким он и был, когда заказывал этот портрет. Мне довелось познакомиться с ним в ту пору, когда он уже превратился в желчного, вечно раздраженного человека, который никак не мог примириться с тем, что его жена — моя мать — сбежала с итальянским графом вскоре после моего рождения.— Боже мой! Как это ужасно! А что случилось потом?— Она умерла в Италии. А мой отец, узнав об этом, заперся в библиотеке, прихватив с собой достаточное количество бутылок, и не выходил оттуда целую неделю. Он тогда напился до бессознательного состояния. А потом запретил всем в доме произносить вслух ее имя.— Господи! — Августа искоса посмотрела на него тревожным взглядом. — Графам Грейстоунам, по-моему, очень не везло с женщинами?Гарри пожал плечами:— Частенько графини Грейстоун не отличались особой добродетельностью. У моей бабушки, например, любовных приключений было столько, что невозможно сосчитать.— Ну что ж, раз в высшем свете принято заключать браки из-за денег и высокого положения, а не во имя любви, то подобные вещи просто неизбежны. Не правда ли, Гарри? По-моему, все люди инстинктивно стремятся к любви. И если они не обретают ее в браке, то ищут на стороне.— Только не вздумай искать на стороне то, чего, как тебе кажется, не достает нашему браку, Августа!Она отбросила свои темные волосы назад и посмотрела ему прямо в глаза:— Скажите мне честно, милорд: неужели графы Грейстоуны были более добродетельны, чем их жены?— Думаю, что нет, — кивнул Гарри, вспоминая череду любовных увлечений своего деда и целый парад весьма дорогостоящих любовниц отца. — Но отсутствие добродетели склонны замечать больше в женщинах, чем в мужчинах. Вам не кажется?Августа, как он и рассчитывал, тут же разъярилась. В очах ее вспыхнул воинственный огонь. Она была готова сражаться. Даже свечу она держала перед собой, словно меч. Дрожащий язычок пламени освещал ее высокие скулы, придававшие всему ее облику несколько необычный, мятежный вид.Она сейчас похожа на маленькую греческую богиню, подумал Гарри. Может быть, на Афину, готовую к войне. Эта мысль заставила его улыбнуться: он предвкушал дальнейшее развитие событий, и невыносимый огонь желания, терзавший его весь вечер, вспыхнул с новой силой.— Что за странные вещи вы говорите! — взорвалась Августа. — Это одна из самых ошибочных, самых отвратительных точек зрения, свойственных мужчинам! Вам следует стыдиться собственных слов, Грейстоун! Я от вас ожидала большей логичности и справедливости. В конце концов, вы ученый, посвятивший свою жизнь античной культуре. И вам придется извиниться за это глупое, совершенно нелепое утверждение.— Придется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46