Она скопила кое-какие деньги и думала, что протянет до тех пор, пока не найдет новое место. Тем не менее приходилось экономить, а она знала, что у Майка в гостях всегда можно сытно поесть.
— Послушай, с тобой все в порядке? — поинтересовалась она.
— Конечно. Все хорошо, — ответил он тихим голосом.
Дафния никогда раньше не видела его в таком состоянии.
Он всегда был «душой компании», всегда смеялся, был заводным и легким на подъем. Женщины постоянно влюблялись в него. Хотя чаще всего это Майка особо не волновало. Когда девочки из бывшего ее клуба бегали за ним, Дафния всегда говорила, что они зря стараются. Майка Таггерта им не заполучить.
Ей было прекрасно известно, что все девицы судачат, будто она спит с Майком. И она не пыталась их в этом разубедить. Но на самом деле между ними были лишь дружеские отношения.
У Дафнии была одна проблема, которая, к сожалению, встречается у многих женщин. Ей очень нужен был человек, которого она могла бы любить. Но ей были безразличны мужчины, которые любили ее. Поэтому всю свою энергию, время и деньги она тратила на поиски таких, от которых ничего, кроме оскорблений, не получала. Тогда она начинала плакаться в жилетку тем, кто любил ее. И рассказывала им, что все мужики дрянь, даже ее отец. Что касается Майка, то ему было приятно плакаться, на него было приятно смотреть, и он всегда заботился о ней, когда ее бросал очередной ухажер. И он никогда не относился к ней с презрением, как те, к кому Дафнию тянуло. Но как мужчина он для нее не существовал.
Когда Дафния была трезвой, она смеялась, вспоминая, как много мужчин бросили ее. Будучи нетрезвой, плакала. Но в каком бы она ни была состоянии, она отлично понимало одно: из всех клубных женщин именно она вхожа в этот богатый дом. И причина тому — она никогда не пыталась охмурить Майка.
— Как продвигается твоя книга? — поинтересовалась она.
Майк пожал плечами.
— Нормально… В последнее время что-то руки до нее не доходят.
Дафния ничего не ответила. Для нее оставалось непостижимой загадкой, когда кто-то писал что-то на бумаге и это «что-то» имело какой-то смысл. Поэтому она предпочитала говорить на другие темы. Вообще она была немного растеряна, так как эти попытки веселить и поддерживать Майка в трудную минуту были чем-то совершенно новым. Обычно Дафния ревела, а Майк смешил и утешал ее.
— Ну а как поживает твоя квартирантка?
— Думаю, у нее все в порядке. Я с ней не встречаюсь. — Он продолжал ковырять вилкой в тарелке. — Мне кажется, я ей не нравлюсь.
Дафния рассмеялась.
— Это ты-то, Майк? Да есть ли такая девушка на планете, которой бы ты не понравился? — Он ничего не ответил. Дафния, все еще смеясь, продолжала: — А что ты думаешь о ней?
Майк посмотрел на Дафнию такими глазами, что она, видавшая мужчин в самых отчаянных положениях, и то отпрянула от него и сделала большой глоток холодного пива, прежде чем что-нибудь из себя выдавить. Прислонив ледяную бутылочку пива к щеке, она прошептала:
— Не знаю. То ли я ей завидую, то ли боюсь за нее…
Майк опять уставился в тарелку.
— Та ее приглашал куда-нибудь?
— Пытался. Но как только я приближаюсь к ней на расстояние десяти шагов, она тотчас от меня бежит. Едва заслышит, что я иду на кухню, сразу взбегает по лестнице. Никогда не покидает своей квартиры, сидит там все время. Спускается только поесть.
— Что же она делает целыми днями?
— Мне кажется, спит, — с отвращением в голосе произнес Майк.
Дафния отрезала кусочек мяса.
— Несчастная девчонка. Ты вроде говорил, что у нее недавно умер отец и она только что развелась с мужем?
— Да. Но судя по всему, развод с таким мужем — небольшая потеря.
— Может, и так. Но все равно потерять парня — это всегда очень портит настроение. Помню, когда меня впервые бросил парень… Боже правый! Я была в него так влюблена! Он был первым, и я готова была пожертвовать для него всем на свете. Делала все, что он ни попросит. — Она возмущенно фыркнула при этом воспоминании. — Тогда-то я впервые начала заниматься стриптизом. Я перед ним раздевалась, и он сказал, что у меня хорошо получается. Сказал, что я могу заработать для нас кое-какие деньги. Но даже когда я сделала все, что он хотел… однажды я пришла домой, а его нет. Ни записки, ничего. Конечно, когда я сейчас его вспоминаю, мне кажется, что этот бродяга просто не умел писать. Но Боже мой, как я была тогда подавлена. Мне казалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Я заставила себя ходить еще несколько дней на работу, но потом и ее бросила. Закрылась в квартире и спала. К черту! Я, наверное, до сих пор бы спала. Но этот тип дал мне повод задуматься, и я поняла, какой же он на самом деле гад, и что он не заслуживает, чтобы из-за его ухода проспать всю свою жизнь.
Майк вполуха слушал ее. Эти ее рассказы всегда действовали на него удручающе. Как-то он сказал ей, что если бы она находилась в толпе, состоящей из ста добропорядочных мужчин, среди которых затесался лишь один сукин сын, то она за считанные секунды наверняка положила бы на него глаз. Дафния тогда посмеялась и ответила, что если бы Майк оказался достаточным негодяем, он тут же оказался бы в ее квартире, а она взяла бы его на полное содержание.
Но мысли Майка сейчас были о Саманте. Возможно, за многие годы женщины, которые его любили, испортили его — слишком их было много и слишком легко они ему доставались. Но Саманта стала для него определенным вызовом. С тех пор как она приехала в Нью-Йорк, он делал все возможное, чтобы привлечь к себе ее внимание, вплоть до того, что подсовывал под ее дверь записочки с приглашениями. Он абсолютно «случайно» сталкивался с ней на кухне. Он даже намекал, что у него возникло желание учиться пользоваться компьютером, но она смотрела на него так, будто слышит слово «компьютер» впервые.
Он никак не мог ее разгадать. Существовала, с одной стороны, эдакая скромница, которая даже не желает находиться в доме наедине с мужчиной. Но одновременно существовала и горячая, как мексиканский перец, особа, которая его целовала с такой страстью, как никто никогда его не целовал. И кроме того, в последнее время появилась еще одна Саманта — нечто вроде неряшливого зомби, которая беззвучно передвигалась по кухне в отцовской пижаме и халате. Теперь редко можно было услышать ее шаги наверху. Когда он ее встречал, она всегда зевала, и вид у нее был такой, будто она только что встала с постели.
Майк внезапно поднял голову и спросил у Дафнии:
— Что ты сказала?
— Я сказала, что так сильно по нему скучала, что носила только его вещи. Его рубашки не сходились у меня на груди, но это не имело значения. Главное, я чувствовала его близость, когда носила его одежду. Если бы этот…
— Кто? — Майк поднялся со стула.
— Ну, этот мужчина в больнице, — удивленно пояснила Дафния. — Ты что, не слышал, что я рассказывала? Я хотела заснуть навеки. И решила именно так и сделать. Я приняла упаковку таблеток и проснулась лишь в больнице. Вот там-то этот человек и беседовал со мной и убедил, что я должна жить.
Майк какое-то время тупо смотрел на нее сверху вниз. До него начал доходить смысл сказанного Дафнией. Он вспомнил, как отец Саманты говорил как-то ему по телефону: «Саманта очень многое пережила, Майк. — Он говорил отрывисто, слабым голосом, в котором уже чувствовалось приближение смерти. — У нее была суровая жизнь, и я не знаю, что с ней будет, когда я умру. Я так и не узнал по-настоящему свою дочь, хотя мне бы очень этого хотелось. Я не знаю, что там у нее в голове, но, покидая этот мир, я бы хотел быть уверенным, что она будет в надежных руках. Присмотри за ней, Майк. Я ей сделал много плохого. Возмести ей то, что я не успел. Возьми на себя заботу о ней вместо меня. Мне больше некого попросить…»
Майк в свое время тяжело пережил смерть очень близкого ему человека — дяди Майкла, но это была единственная утрата в его жизни. И ему трудно было понять, что чувствовала Саманта, пережившая смерть отца, тем более он был единственным ее другом и последним близким родственником.
Он посмотрел на окна спальни Саманты. Они, как всегда, были зашторены. Не вызывало сомнений, что она опять спит. И хочет заснуть навеки, как говорила Дафния.
— Ты никудышный ангел-хранитель, Таггерт, — сказал он сам себе и повернулся, чтобы взглянуть на Дафнию.
— Мне пора сматываться? — догадалась она и, взяв сумочку, направилась к дому, чтобы выйти через него на улицу. Но у двери обернулась.
— Микки, лапочка, если что нужно, только скажи. Я в долгу перед тобой.
Майк рассеянно кивнул головой. Он смотрел на окна своей квартирантки, и все его мысли были о ней. Спустя две минуты он сидел на телефоне и заказывал ужин на дом в роскошном ресторане «Ля Коте Баск».
Глава 4
Стоя у дверей Саманты, Майк набрал воздуха в легкие и наконец постучал. Он не знал, правильно поступает или нет. Но намеревался сделать все, на что был способен.
Она не ответила на стук, но Майк этого и не ждал, поэтому вынул из кармана ключ, пытаясь в другой руке удержать поднос, вставил ключ в замок и открыл дверь. Весь свет в квартире был потушен. Прежде чем войти, он поднял взор к небу и умоляюще прошептал:
— Дай Бог, чтобы она была не в белой ночной рубашке!
Саманта просыпалась медленно, неохотно, с трудом открывая глаза и пытаясь сфокусировать взгляд. Какое-то время она лежала в кровати, моргая от яркого света. И наконец достаточно проснулась, чтобы понять, что над ней склонился хозяин дома с подносом в руках.
— Что ты тут делаешь? — спросила она, хмурясь и делая попытку сесть на кровати. В ее голосе не чувствовалось страха или нервозности. Она настолько устала, что у нее даже ныли кости, и ничто теперь не могло бы вызвать в ней бурных эмоций.
— Я принес тебе кое-что поесть. — Он поставил поднос на письменный стол у окна. — Приготовлено в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка. Саманта потерла глаза.
— Я не хочу есть.
Она проснулась окончательно и бросила взгляд на входную дверь, которую сама запирала.
— Как ты сюда попал?
Улыбаясь, будто демонстрируя смешной фокус, Майк вытащил ключ.
Саманта натянула одеяло до подбородка. Сонливость прошла, уступив место ярости.
— Ты наврал мне! Сказал, что у тебя нет ключа. Ты сказал… — Ее глаза расширились, и она еще сильнее прижалась к спинке кровати. — …Если ты сделаешь хоть один шаг, я закричу…
В этот момент по Лексингтон-авеню проехала «скорая помощь» и из приоткрытого окна раздался раздирающий рев сирены. Он был настолько громким, что, казалось, зашевелились занавески.
— Думаешь, кто-нибудь тебя услышит? — спросил Майк, все еще улыбаясь.
Похоже, Саманта это осознавала. Судя по выражению лица, ее начала охватывать паника. Стараясь выглядеть спокойной, она сбросила одеяло и хотела слезть с кровати, но Майк схватил ее за руку.
— Послушай, Саманта, — проговорил он просящим тоном, — извини, что я каким-то образом произвел на тебя впечатление сексуально неуравновешенного человека. Но я не такой. Я поцеловал тебя, потому что… — по-детски улыбнувшись, он оборвал фразу. — Мне от тебя надо гораздо более важное, чем секс. Я пришел поговорить о Тони Бэррете. Я хочу, чтобы ты познакомила меня с ним.
Саманта перестала выдергивать руку и посмотрела на него, как на сумасшедшего.
— Пусти наконец руку!
— Ох, да, конечно, — отозвался он. С явной неохотой он выпустил ее локоть, хотя Саманту сейчас никак нельзя было назвать женщиной его мечты. Она выглядела так, будто несколько недель не мылась. Волосы жирные и спутанные, под глазами черные круги, а кончики ее замечательного рта устало опущены вниз. Но независимо от ее вида Майк никогда еще так страстно не желал забраться к женщине в постель, как сейчас. Может, на него действует весна? Тогда ему надо просто провести несколько дней с одной из подружек Дафнии. А может быть, ему нужна именно Саманта…
Майк отступил от кровати.
— Мне кажется, нам следует поговорить.
Саманта, тяжело вздохнув, посмотрела на часы у кровати. Они показывали десять минут двенадцатого.
— Когда я встретилась с тобой, ты почти что напал на меня. Сегодня ты открыл дверь своим ключом, которого, как ты божился, не существует. Мистер Таггерт, вы когда-нибудь слышали такие слова: «частная жизнь»?
— Я слышал много слов, — отпарировал он спокойно. Затем присел на край кровати и начал на нее глядеть. Саманта вновь попыталась встать с постели.
— Это возмутительно! — заявила она.
— Я рад видеть тебя в гневе. По крайней мере ты бодрствуешь и не проспишь всю свою жизнь.
— Это мое личное дело, как я распоряжаюсь своей жизнью. И тебя это не касается, — отрезала она, встав с кровати и схватив отцовский халат.
Майк повернулся к подносу, приподнял салфетку с корзинки и взял булочку. Затем он откусил большой кусок душистого хлеба и с набитым ртом обратился к Саманте:
— Не надевай этот халат. Он тебе слишком велик. У тебя что, нет ничего более женственного?
Кинув на него испепеляющий взгляд, она демонстративно всунула руки в рукава огромного фланелевого халата. Этот человек становился просто невыносим.
— Если ты хочешь чего-нибудь женственного — Боже, слово-то какое устаревшее! — то тебе нужно пойти в другое место.
Ни ее тон, ни враждебность, не говоря уже о недвусмысленной просьбе оставить ее, не произвели на него никакого впечатления. Он доел свою булочку.
— Я старомодный парень… А вот этого я бы на твоем месте не делал.
Саманта, уже взявшаяся за дверную ручку, после этих слов по-настоящему испугалась.
— Послушай, Саманта, — начал он. Его голос был раздраженным и усталым. — Тебе не нужно меня бояться. Я тебе ничего плохого не сделаю.
— И я должна тебе верить? — Она старалась выглядеть спокойной и скрыть свой испуг, но это ей не удалось. — Ты же наврал о ключе.
Майк услышал страх в ее голосе. А он не хотел, чтобы она его боялась. Этого он не хотел больше всего на свете. Медленно поднявшись с кровати, не делая никаких резких движений, он направился к ней. Она по-прежнему не оборачивалась. Очень нежно он положил ей руки на плечи и нахмурился, когда она вся сжалась, как будто в ожидании удара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53