Высоко на потолке еще виднелись красивые лепные узоры, стены были толстыми и крепкими и не пропускали уличного шума. Но лепнину портили лампы-трубки, а стены были сплошь покрыты страшными плакатами со всякими «расписаниями», «распорядками» и «правилами». Например, такими: «Свет после 21:00 не включать!», «Громкая музыка запрещена!», «Запрещается слушать музыку в стиле рок!», «Танцы в столовой запрещены!», «Не бегать!», «Запрещается жевать жевательную резинку!». Пока Майк справлялся у дежурной насчет разыскиваемой ими старушки, Саманта знакомилась с правилами и размышляла, что же такое страшное должно было произойти в этих стенах, что вынудило запретить «жевательную резинку», «танцы» и «рок-н-ролл»!
— А, Эбби, — заулыбалась дежурная сестра. С такой улыбкой обычно говорят о шкодливой кошке или собаке, которые вечно что-то вытворяют, однако их все равно любят, этих маленьких хулиганов. — Сейчас Эбби поживает нормально. Одно время мы беспокоились, что можем ее потерять, но она выкарабкалась. Пойдемте, я провожу вас к ней. Не удивляйтесь, если она вам покажется немного странной. Она, знаете, любит прикидываться!
Саманта шла рядом с Майком по коридору вслед за сестрой и думала, какая же дряхлая, должно быть, эта Эбби.
Сестра открыла унылую серую дверь, и они вошли в комнату, такую же уродливую, как и все остальное в этом здании. Комната была так вылизана, что ради оживления интерьера хотелось положить куда-нибудь пару пылинок. Сверху лился безжизненный дневной свет, освещая каждый миллиметр помещения — серый пол, ярко-белые стены, мебель из нержавейки.
— Ну вот мы и пришли, — радушно скачала сестра. — Надеюсь, мы хорошо себя чувствуем. Ведь у нас сегодня посетители.
— Пошла прочь, — сильным голосом произнесла женщина в кровати.
— Ну-ну, Эбби! Как можно говорить такие вещи, когда у тебя гости. Они приехали к тебе издалека.
— Из восточных кварталов, э? — Голос был полон издевки.
Пока сестра нашлась, что ответить, Саманта осмотрелась вокруг — на металлической, выкрашенной в белый цвет кровати, на белоснежной простыне лежала маленькая, худенькая женщина. К ее вене была присоединена капельница, а из-под одеяла свисали провода, ведущие к диагностическому прибору, отлично подходящему по колеру к окружающей обстановке. Женщина была очень старой, ее щеки провалились, а морщинистая кожа имела болезненный зеленоватый оттенок. Но даже сейчас, несмотря ни на что, можно было понять, что она когда-то была красивой, подумала Саманта. Хотя ее плоть явно сдала, в глазах светился ум.
Сестра отошла в сторону, и перед старушкой оказался Майк. Она осмотрела его с ног до головы, а затем, будто чем-то пораженная, уставилась на Саманту. После чего вновь перевела взгляд на сестру.
— Уйди! — приказала она. — Я хочу говорить с гостями с глазу на глаз.
Сестра заговорщически подмигнула Майку, как бы желая сказать: «Не правда ли, прелесть!» — и покинула комнату.
— Здравствуйте! Я Майкл Таггерт. Не так давно я написал вам письмо, но мне сказали, что вы только что перенесли операцию и не можете уделить мне время.
— Наверное, сказали, что я помру, не так ли?
Майк улыбнулся, но старушка теперь не спускала глаз с Саманты.
— А это что за красавица? Как тебе здесь нравится?
— Совсем не нравится! — откровенно заявила Саманта.
Глаза старушки загорелись, и она захихикала.
— Вижу, что у нас с тобой на многое взгляды совпадают. Что если ты подойдешь сюда и присядешь ко мне? Да нет же, не на стул, а сюда, рядом со мной, на кровать. Так, чтобы я могла рассмотреть тебя получше. У меня старые глаза, понятно?
Саманта не стала раздумывать. Многие боятся стариков — может, те напоминают им, что когда-нибудь и они сами станут такими же, — но Саманта к ним не относилась. Она много времени провела со своим дедушкой Кэлом и со своим отцом, когда рак пожирал его и он хирел на глазах. И потому тотчас уселась на кровать рядом со старушкой и не выказала никакого удивления, когда та взяла ее за руку. Хватка была сильной.
Теперь Эбби обратилась к Майку.
— Насколько я понимаю, это ты мне писал насчет Макси.
— Да, — тихо ответил Майк; он стоял возле кровати, глядя то на одну, то на другую женщину и внимательно следя за их движениями. — Я хотел бы узнать, что вам о ней известно?
— Зачем? — спросила Эбби, и Саманта увидела, как кривая линия на приборах поползла вверх.
Непонятно почему, но Майк не отвечал, а лишь переводил взгляд со старушки на Саманту и обратно. Поэтому Саманта ответила за него:
— Он пишет биографию Дока. Он хочет знать про Макси. И я тоже хочу узнать про нее. Вероятно, она приходится мне бабушкой. — Ее голос стал тише. — Мой отец перед смертью просил, чтобы я разыскала его мать.
Эбби молчала, но кривая на приборе стала зашкаливать.
— Макси умерла, — после паузы произнесла Эбби. — Это случилось где-то полтора года назад.
— Вы уверены? — на выдохе спросила Саманта.
— Точно. Мы дружили с двадцатых годов. Тогда мы были очень близки, потом наши отношения стали ровнее. Но мы постоянно поддерживали контакт. Она умерла где-то в Нью-Джерси, где провела последние годы. Я получила оттуда весточку о ее кончине. — Она взглянула на Саманту. — Ради всего святого, зачем такой симпатичной молодой девушке знать о такой старухе, как Макси? Тебе нужно выйти замуж вот за этого твоего молодого человека. Нарожать детей и забыть о прошлом.
Саманта, не глядя на Майка, проговорила:
— Это не мой молодой человек.
— Интересно, — сказала Эбби. — А это тогда что?
Она подняла руку Саманты с бриллиантовым обручальным кольцом.
— А… Это?!. Я… Ну, мы…
— Мой дядя Майкл просил меня разыскать Макси, — наконец заговорил Майк.
— И кто же это такой, твой дядя Майкл? — поинтересовалась Эбби без особого любопытства в голосе.
— Майкл Рэнсом, — тихо произнес Майк.
Эбби медленно повернулась к нему лицом. Она смотрела на него жестким взглядом, зрачки горели как угольки.
— Майкл Рэнсом погиб в тот вечер. Он умер двенадцатого мая 1928 года.
— Нет, он не погиб, — возразил Майк. — Люди Скальпини почти отстрелили ему ноги, но он выжил. На следующий день после этой бойни он позвонил моему деду в штат Колорадо и тот выслал за ним самолет. А затем сделали так, чтобы все думали, что Майкл Рэнсом погиб.
Эбби долго молчала — видимо, осмысливала информацию, которую ей сообщил Майк, — потом скосила на него глаза.
— Если твой дед был способен сделать такое, значит, он был богат и влиятелен.
— Да, мэм, совершенно верно.
— А как насчет тебя. Ты сможешь обеспечить это прекрасное создание?
— Да, мэм, смогу. Пожалуйста, расскажите мне о дяде Майкле.
Эбби, не выпуская руки Саманты, откинулась на подушки — стерильные и белые, как снег.
— Это был красивый мужчина. Женщины звали его Красавчик Рэнсом.
— Он был такой же красивый, как Майк? — выпалила Саманта и тут же опустила взгляд, стыдясь, что не сумела сдержать свои чувства. — Я имею в виду…
Эбби улыбнулась.
— Нет, дорогая, конечно, не такой красивый, как твой молодой человек, но Майкл Рэнсом был по-своему хорош.
— Откуда он родом — очень серьезно спросил Майк. — Он мне никогда не рассказывал о своем детстве.
— Он был сиротой. Семьи не было. Все, что у него было, так это его внешность и умение танцевать так, будто он парил в воздухе. — Она замолчала, а затем заговорила почти шепотом: — Кроме того, у него была способность влюблять в себя женщин.
— И вы были в него влюблены? — спросила Саманта.
— Конечно… Мы все были в него влюблены — Женщина явно уклонялась от нежелательного разговора о себе.
— А Макси его любила?
Прежде чем ответить Майку на его вопрос, Эбби долго и пристально на него смотрела, будто старалась прочесть его мысли.
— Да. Макси его очень любила, — после паузы проговорила она.
Саманта взяла со стола у кровати свою сумочку и достала оттуда пожелтевшую от времени фотокарточку с одним обожженным углом. Она протянула ее Эбби.
— Это Майкл Рэнсом?
Майк чуть было не подпрыгнул к потолку от удивления, когда увидел эту фотографию. Он вырвал ее из рук Саманты, прежде чем Эбби успела ее разглядеть. Это был портрет красивого мужчины в учтивой позе, в смокинге и с сигаретой в руке. Такие портреты делали тогда в фотосалонах. Майк видел своего дядю Майкла уже в почтенном возрасте, но, вне всякого сомнения, здесь был запечатлен тот самый человек, которого он так любил.
— Откуда это у тебя? — потребовал ответа Майк.
Саманте такой тон явно не понравился. Она возмутилась: почему это Майк считает, что в первую очередь она должна была показать фотографию именно ему?
— К твоему сведению, эта фотография находилась в шляпной картонке с бабушкиными вещами, которую оставил мне мой отец. К ней была прикреплена записка, где говорилось, что, когда он был ребенком, его мать сожгла какие-то бумаги, а ему удалось вытащить этот портрет из огня.
— Почему же ты мне ее раньше не показала?
— По той же самой причине, почему и ты многое скрываешь от меня, — отрезала Саманта, сверкая глазами. — Каждый день ты мне рассказываешь что-то новенькое, о чем сам давным-давно знал. Так почему же я не могу иметь от тебя парочку секретов?
— Да потому что… — Майк запнулся, услышав хохот Эбби. Его лицо залилось краской.
— И это называется «не мой молодой человек»?! — поддразнила Саманту Эбби, поглядывая то на нее, то на Майка.
Но Саманте вовсе не было стыдно.
— Он думает, что мне четыре года, а он мой защитник и наставник. Он устраивает мне сцены, даже когда я иду в магазин!
Прежде чем Эбби успела открыть рот, Майк тихо произнес:
— Один из людей Дока пытался ее убить…
После этих слов улыбка тотчас исчезла с лица Эбби. Сначала она молча лежала, откинувшись на подушку, и пыталась привести в норму свое участившееся дыхание. Стрелки на приборах прыгали как ненормальные. Саманта, крепко сжав старухину руку, осторожно поглаживала ее. Успокоившись, Эбби вновь подняла голову.
— Да. Это Майкл Рэнсом, — сказала она. По ее интонации было ясно, что аудиенция окончена, однако Майк и Саманта сделали вид, что не поняли.
— А как было ее настоящее имя? — поинтересовалась Саманта.
— Максина Беннет, — нахмурившись, резко проговорила старушка.
— Как жаль, что я так и не смогла повидаться с ней, — поглаживая руку Эбби, вздохнула Саманта. Ее взгляд был устремлен куда-то далеко. — Я так много слышала о ней от деда Кэла и от отца…
— Кэл?! — Эбби заулыбалась, ее нахмуренные брови разошлись, она заметно успокоилась. — Макси рассказывала о нем. — Последние несколько лет он жил с нами, с отцом и со мной. Я тогда ходила в школу, и нам пришлось нанять сиделку-домработницу.
— Хорошая была сиделка?
— Нет, совершенно ужасная, но дед Кэл много попортил ей за это крови.
Эбби снова улыбнулась, но ничего не сказала, и Саманта продолжала:
— Она была чрезвычайно властная женщина и обращалась с дедом так, будто он несмышленый ребенок. Дед Кэл часто говорил, что уволил бы ее, но доводить и доставать эту особу стало его стимулом к жизни. Он творил с ней чудовищные вещи. Например, сыпал соль в ее шампунь, чтобы во время мытья ей щипало глаза. Однажды, когда она косила газон, он сделал большой кувшин чаю со льдом, только это был не чай со льдом, а в основном виски. Было жарко, она залпом выпила три больших стакана этого жуткого напитка — и свалилась в кухне на пол. А пока она находилась в бессознательном состоянии, дед сбрил ее усики.
Эбби и Майк засмеялись. В этот момент в комнату вошла сестра. Сначала она отчитала Саманту за то, что та сидит на кровати, а не на стуле, как положено. Затем отчитала Эбби за то, что она нервничала, и это не укрылось от чувствительных приборов.
— Здесь предпочитают тех пациентов, которые находятся в коме, — прокомментировала Эбби. — Только они и соблюдают все правила этого заведения.
— Ну-ну, Эбби… Ты шутишь, не правда ли? А теперь мы скажем нашим приятным гостям «До свидания».
Старушка ухмыльнулась, стрелки индикаторов поползли вверх. Сестра велела Саманте и Майку тотчас покинуть палату.
Глава 20
— Куда ты меня повезешь ужинать? — счастливым голосом спросила Саманта, когда они выходили из приюта. — Мне тут попался на глаза итальянский ресторанчик «Бумажная луна» — тот, что на Пятьдесят восьмой улице. Он выглядит очень симпатично.
— Ужинать мы будем дома. — Майк схватил Саманту за локоть и пристально посмотрел на нее. — Мы едем домой. Ты должна показать мне коробку, которую оставил тебе отец.
— Но, Майк! Я хочу есть!
— Ты можешь заказать еду, как всегда делала. Позвони в «Бумажную луну» и закажи все, что хочешь. Но сегодня ты мне должна показать эту коробку.
Пока Майк ловил такси, Саманта не могла удержаться от колкого замечания:
— По-моему, это не очень красиво, когда кто-то от тебя что-то скрывает. Не так ли?
Он крепко сжал ее руку.
— Ты что, не понимаешь, что секрет покушения на твою жизнь, возможно, кроется в этой коробке?
— Не-ет… — медленно проговорила она. Подъехало такси. Открывая дверцу, Майк спросил:
— Так что же там, в этой коробке?
Не дождавшись ответа, он сжал зубы и сердито взглянул на нее:
— Ты так и не посмотрела, что там, правда?
— Разбирать личные вещи усопшего не является, в моем понимании, интересным времяпрепровождением. Я открыла коробку, увидела сверху фотографию, взяла ее, и на этом все кончилось. Похоже, коробка набита старым барахлом, тряпками той особы, которая, возможно, сбежала с гангстером.
— В этой коробке полно вещей, которые многое могут нам подсказать. В том числе и причину, почему кто-то пытается убить тебя.
Саманта непроизвольно погладила шею рукой.
— Ты ведь не думаешь, что мне по-прежнему что-то угрожает?
— Именно так я и думаю, — тихо проговорил он. — Я думаю, что чем больше становится людей, с кем мы встречаемся, тем больше возрастает опасность… Возможно, ты уже так глубоко впуталась в это дело, что, даже если поедешь в Мэн, все равно будешь в опасности.
Саманта отвернулась, поглядела в окно и тяжело вздохнула.
Полчаса спустя они уже были в доме Майка. Шляпная картонка стояла на кухонном столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53