Хотя отлично понимал, что все мосты сожжены и нет возможности отменить задуманное.
— Я пытался придумать, как можно выяснить, что же произошло в ту страшную ночь 1928 года, — начал Майк. — Мне кажется, что люди — и я в том числе! — хотят тебя защитить, уберечь и потому придерживают свои знания при себе. Но я понял, что единственный путь защитить тебя — это положить всей этой истории конец, а конец ей наступит лишь тогда, когда все станет известно.
Саманта села за стол напротив Майка и Кейна и, попеременно глядя в глаза то одному, то другому, сказала:
— Мне нужна вся правда. Давайте выкладывайте, без утайки.
Майк и Кейн одновременно заговорили, перебивая друг друга.
— Фрэнк купил ночной клуб Джубели, а Джейн уже скупает вещи, чтобы обновить там обстановку, а отец уже готовится, чтобы возглавить «гангстеров», а Вики уже взяла отпуск, чтобы всех соответственно экипировать, а мама работает над тем, чтобы всех вовремя накормить, а ты будешь петь вместе с Орнетом, а Уолден будет изображать своего деда и…
Услышав, что она должна петь с Орнетом, Саманта перебила их и потребовала разъяснений. Самое интересное, что эту миссию взял на себя Кейн. По глазам Майка было видно, что он опасается ее реакции.
Для начала Кейн, который, насколько она могла понять, был в курсе всех событий, заявил ей, что все герои этой истории врут.
— Джубели не говорит всего, что знает. Уолден вообще отказывается рассказывать, Макси слишком боится за тебя… Док говорит, но ему никто не верит…
Вкратце его рассказ сводился к следующему. Маше наконец придумал, как распутать эту загадку. Он решил с помощью своей семьи и Саманты воссоздать события 12 мая 1928 года. Они должны перестроить и восстановить клуб Джубели, чтобы он вновь стал таким, каким был в ту трагическую ночь, а затем разыграть в нем все события, включая автоматные очереди и т.д.
После того как Кейн в принципе изложил идею, его брат начал разъяснять некоторые подробности. Накануне братья засиделись до глубокой ночи, и Майк рассказывал Кейну о жизни Саманты, о том, как она хорошо себя вела после смерти матери, — милая девочка, которая никому никогда не доставляла никаких хлопот, никогда не обращалась ни к кому за помощью, а следовательно, ей никто и не помогал. Она вылезала из кожи, стараясь угодить отцу, вплоть до того, что даже вышла замуж за человека, который ей никогда даже не нравился, и старалась ублажить мужа, и сердилась на себя, а не на него, когда, не могла его удовлетворить.
Рассказывая Кейну о том, что произошло с мамой Саманты, Майк заметил, что после каждого нового ужасного удара судьбы Саманта замыкалась в себе на пару дней, а затем вела себя так, будто ничего и не произошло. Многие годы подряд ее жизнь состояла из сплошных трагедий; их было так много, что большинство людей такого бы просто не пережили. Но Сэм не только выжила, но и продолжала выполнять свои обязанности, будто ничего не происходило. Майк сказал брату, что, если бы у него была цель лишь восстановить события той ночи, можно было бы ограничиться рассказом Макси, но Майк представил себе, как Саманта сидит в своем скромненьком костюмчике, которым она так гордится, и тихо выслушивает очередную трагическую историю, затем встает и говорит: «Куда мы сегодня пойдем ужинать?» Что бы ни рассказала Макси, Сэм запрячет услышанное глубоко в себя, подавит свои эмоции, и жизнь потечет, как и прежде.
Однако Майк очень хорошо помнил газетные истории о женщинах, которые внезапно, без каких-то особых причин, кончали жизнь самоубийством. А потом выяснялось, что виной всему были глубоко затаенные, загнанные внутрь переживания и проблемы, корни которых чаще всего уходили в детство…
Он боялся за Саманту, боялся, что если она по-прежнему будет носить б себе свою скорбь и гнев, то взорвется, как вулкан, — если не сейчас, то когда-нибудь потом, лет через двадцать. Но было ясно одно: Саманте необходим шок, чтобы излить чувства, что накопились в ней за многие годы.
Именно по этой причине Майк и затеял весь этот спектакль, заявив Саманте, что это делается ради восстановления истины. Но Кейн отлично понимал, что если бы речь шла только об истине, то Майк охотно отказался бы от этой затеи и предпочел больше никогда даже не слышать имен Дока или Макси. Он потерял желание узнать правду о тех давних событиях. Теперь его единственной целью стало благополучие Саманты. И раз существует какая-то возможность помочь ей, он это сделает, невзирая на затраты, на время, на усилия, на количество людей, которые нужны для этого.
Перед Майком стояла весьма непростая задача — привлечь Саманту к этому представлению. Понимая, что это станет для нее испытанием, он вместе с тем не видел другого способа помочь ей обрести спокойствие, в котором она так нуждается.
Он не мог сказать, что считает нужным, чтобы Саманта собственными глазами увидела всю эту кровь и узнала всю голую страшную правду о том, как какой-то гангстер уничтожил ее семью; поэтому он говорил Саманте, что это будет лишь небольшое развлекательное представление, которое даст возможность его родственникам чем-то занять себя и позабавит всех.
Кейн успел заметить: Саманта частенько упрекает Майка в том, что он врет. Сейчас он врал ей совершенно безбожно. Но только потому, что был уверен: Саманта никогда не примет участия в этом спектакле, если узнает, что он разыгрывается ради нее. Ради Майка — другое дело.
Кейн молчаливо слушал, как Майк вешает ей на уши лапшу: мол, Джубели что-то скрывает, что Уолден знает намного больше, чем рассказывает, а теперь, если он, Майк, сумеет получить недостающие ответы, то наконец сможет достичь цели всей своей жизни и закончить книгу… Кейн отлично понимал, чего добивается его брат, и еще никогда он так им не гордился. Поймав взгляд этих глаз, так похожих на его собственные, Майк, как всегда, мгновенно прочитал мысли своего близнеца и улыбнулся, немного смущенный, но в общем очень довольный.
Саманта выслушала Майка, и ей стало не по себе.
— А кто же будет зрителем? — допытывалась она, широко раскрыв от удивления глаза. — И как мы наберем нужное количество актеров? И потом, даже если нам это удастся, потребуется куча времени для репетиций.
Хотя она и не произнесла это вслух, было ясно, что она подразумевала: у Макси нет столько временя.
— Привлечем родственников, — одновременно, как уже не раз случалось, ответили Майк и Кейн.
— Майк, — снова начала Саманта, пытаясь быть как можно более рассудительной. — Это же свыше ста человек, их нужно одеть в стиле двадцатых годов. Это обойдется…
— К черту! Монтгомери заплатят… или Фрэнк. Он может купить в Лос-Анджелесе ателье по шитью костюмов и заработать на этом капитал. Он всегда умудряется на всем разбогатеть. Так что не беспокойся о деньгах…
Саманта опустила, глаза, потом опять взглянула на Майка. На лице ее появилась гримаса. Она вспомнила об Орнете, а это воспоминание всегда вызывало у нее тошнотворное чувство.
— А что с оркестром?
— Мы попросим Джубели.
Она посмотрела на них, как на идиотов.
— Джубели сто один год!..
— И к тому же он с ума сходит от безделья, — закончил ее фразу Майк. — Если только нам удастся избавиться от его сварливой дочери, то могу поспорить, он с удовольствием поможет.
Саманта хотела сказать, что затея пугает ее. И не только потому, что ей придется петь перед всеми этими людьми и играть перед ними такую сложную роль. Ее страшило другое. В эту ночь были убиты люди; следствием этой ночи спустя годы стала гибель ее матери, а бабушка была вынуждена всю жизнь скрываться. Она вовсе не была уверена в том, что желает взглянуть прямо в глаза дьяволу.
Майк видел, что она сомневается. Он протянул руку и сжал ее пальцы.
— Мне кажется, идея представления понравится Джубели и Уолдену с этой его татуировкой. Ну, а Макси, когда увидит, что все согласны участвовать, тоже согласится.
— А как насчет Дока?
— Док будет за всем этим наблюдать, — после долгой паузы ответил Майк. Саманта рассмеялась.
— Могу себе представить пригласительный билет: «Мисс Саманта Эллиот и ее труппа имеют удовольствие просить Вас принять участие в спектакле в клубе Джубели, который посвящен самой жуткой ночи Вашей жизни».
Ни Майк, ни Кейн, казалось, не смотрели друг на друга, но Саманта чувствовала, что они быстро переглядываются.
— Майк, — тихо проговорила она, — как же ты планируешь его заставить присутствовать?
— Это моя забота, — надменно процедил Майк.
Но Кейн не мог ей врать. Да у него и не было на то столь важной причины, как у Майка, который понимал — случись что с Самантой, и жизнь его кончена. Кроме того, Майк знал за Самантой грешок совать свой нос куда не следует.
— Мы его похитим, — брякнул Кейн. Саманта кивнула головой: она так и подумала, когда Майк сказал, что Док будет наблюдать за спектаклем.
— Ну и что же уже сделано? — спросила она. Все последние дни, несмотря на овладевшее ею с новой силой чувство скорби по покойной матери, она чувствовала, что Майк чем-то очень занят.
На сей раз Майк и Кейн открыто переглянулись. Взгляд Майка был полон гордости, будто он только что говорил брату, что его Сэм самый смелый человек в мире, а теперь эти слова получили подтверждение.
Они начали обсуждать подготовку спектакля, и Саманта тут же увидела, что многое еще не учтено и требует немедленной доработки: кто, например, будет играть Дока и как он выглядел в молодости; где будет находиться штаб-квартира для проведения многочисленных необходимых встреч и переговоров; где остановятся родители Майка, не в гостинице же?
Кейн сидел и попивал кофе, наблюдая, как ругаются Майк и Саманта: она непременно хотела, чтобы приехавшие родственники остановились в доме Майка, а он был от этой идеи отнюдь не в восторге.
— Да пойми же ты, они просто счастливы пожить иногда в этих своих отелях! У них будет отличное обслуживание, уборка, кормежка… а у меня — покой, тишина и личная жизнь…
— Да, в Нью-Йорке везде отличное обслуживание, — согласилась Саманта. — А где остановится твой брат? Твой брат-близнец и его прекрасные детишки?
— Эти бандиты кто угодно, только не «прекрасные»! — почти заорал Майк. — За одно это утро они уже умудрились сожрать половину моих роз и вырыли в саду маленькую ямку, куда может свалиться целый грузовик! Если их поселить здесь, они сотрут это место с лица земли.
— Ах, вот как! — Она поджала губы. — Ну конечно! Твой дом! Твои родственники! Здесь ничего моего нет, насколько я понимаю, даже моей квартиры? Я должна была это понять с самого начала. Ведь я просто твоя квартирантка, и никто больше. У меня тут никаких прав.
Майк обнял ее.
— Ну, детка, я вовсе не имел это в виду. Конечно, у тебя есть права. Если ты хочешь, чтобы все родственники сюда переехали, да ради Бога!
Глядя из-за плеча Майка, Саманта подмигнула Кейну. Может, она и применила незаконные приемы в этой схватке, но ведь выиграла же, а это главное. Кейн отсалютовал ей кофейной чашкой.
Глава 31
После того как Саманта преодолела свои сомнения по поводу самой возможности воссоздания эпизода из прошлого, она с особым рвением взялась за работу. Первое, что она сделала, — это пригласила все ключевые фигуры спектакля на обед и организационное собрание.
— И я сама буду готовить, — заявила Саманта. В ответ Майк ехидно заметил, что для нее готовка означает тыкать в телефонные кнопки пальцем, пока он не заболит. Проигнорировав его выпады, она дала ему и Кейну длиннющий список необходимых покупок; туда входили такие экзотические продукты, как свежие стручки зеленого острого перца («не те ужасные, консервированные, в банках»), тмин, поджаренный маис с сахаром и так далее…
К вечеру, когда начали съезжаться родственники, дом был полон ароматами тушеного перца, жареной кукурузы и запеченного мяса. Весь день Майк, Кейн и близнецы выполняли распоряжения Саманты, будто солдаты в армии. Взрослые резали лук и перец, пассировали и обжаривали, мальчикам было велено раскрошить хлеб для пудинга.
Все приехали голодные. Майк начал разливать «маргаритас».
Джубели прибыл со своей седой, зверского вида дочкой, однако уже через пять минут отправил ее домой, с ним остался его правнук Орнет.
Пока все поглощали тарелками мексиканскую пищу, восклицая, какая она острая, просто невозможно есть, и одновременно накладывая себе очередную порцию, Саманта действительно поверила, что из этой затеи что-то выйдет. Люди уже начали раскрывать кое-какие свои секреты. Джубели, например, велел тем, кто будет работать над ролями парней Скальпини, первым делом переговорить с ним. Уолден (только взрослые дети были допущены на вечер, но и те были поражены татуировкой на его руке) заявил, что ему нужно кое-что рассказать Саманте-Макси.
В середине обеда, когда уже стало так шумно, что трудно было услышать друг друга, отворилась парадная дверь и вошла Блэр, а с ней на специальной кровати приехала Макси, присоединенная многочисленными трубочками к своим аппаратам.
— Я пыталась ее отговорить, — объяснила Блэр своим докторским голосом, — но она так умоляла меня. Ну, осталось еще чего-нибудь поесть?
Джубели и Макси на какое-то время оставили наедине — подержать друг друга за руки и посмотреть друг другу в глаза. У них были секреты, известные только им двоим. К удивлению Майка, и Уолден, оказалось, знал Макси очень даже хорошо. Более того, относился к ней с таким уважением, словно она была царствующей особой или, к примеру, волшебницей.
— Кто будет играть роль Дока? — громко спросила Саманта, держа руку на плече своей бабушки. Она пыталась развеять мрачную атмосферу, сгустившуюся в доме с приездом Макси: уж очень та выглядела слабой.
— Конечно, было бы неплохо для начала выяснить, что он из себя представлял в те годы.
После этих слов в разговор вступила Макси. Всю дорогу, пока ее везли в карете «скорой помощи», Блэр рассказывала ей о том, как планируется воссоздать тот вечер, поэтому Макси знала, что от нее требуется.
Блэр сказала Майку, что кровь на платье Макси — первой группы, с положительным резусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53