Ускорение прекратилось; тут же автоматически развернулись тросы для передвижения в невесомости. Послышались сигнальные звонки, не слишком резкие, но достаточно громкие для того, чтобы разбудить большинство спящих. Из-за дверей некоторых кают мы слышали более громкие сигналы – для тех, кто слишком крепко спит.
Мы уже пять раз устраивали тренировки по пребыванию в невесомости, причем дважды без предупреждения, так что и в этот раз больших волнений не было. Полностью и полуодетые люди выплывали из своих жилищ и по-обезьяньи карабкались в зал для собраний, находившийся на общем этаже.
Элой Каси, скульптор, был полностью одет; к его рабочему фартуку пристали деревянные стружки.
– Чертовски дурацкое время для того, чтобы устроить тренировку, Манделла. Я пытаюсь работать.
– Хотел бы я, чтобы это была тренировка, Элой, – ответил я, проплывая мимо.
– Что, что?
– У нас нет энергии. Нет антивещества. Нет выбора.
Эти же самые шесть слов составили весь наш доклад собравшейся компании. Корабль уточнил численные и временные данные событий.
– Мы могли бы запереться в спасательные шлюпки и удрать отсюда подобру-поздорову, – сказала Мэригей. – Каждая секунда нашей задержки здесь – это лишние двадцать четыре тысячи километров обратного пути.
– Наша скорость составляет восемь процентов от скорости света, – сообщил я. – Спасательные шлюпки имеют неизменную тягу, которая сообщает им ускорение 7,6 сантиметра в секунду за секунду. Нам понадобится десять лет, чтобы замедлить движение до нуля, и еще четырнадцать, чтобы вернуться на СП.
– Но зачем так торопиться с этим? – спросила Алиса Бертрам. – Ведь антивещество может вернуться таким же загадочным образом, каким и исчезло.
– Ну, предположим, что так случится, – сказал Стивен Функ, подплывая ко мне поближе. – И вы намерены удовлетвориться благополучным исходом? А что, если еще пару месяцев все будет нормально, а потом топливо исчезнет уже навсегда? Вы хотите рискнуть провести десять тысяч лет в анабиозе?
В дверь вплыл Антарес-906. Я взглянул на него, и он кивнул головой, как будто хотел сказать: «Кто знает?»
– Я согласен со Стивом, – сказал я. – Будем голосовать? Кто хочет, не откладывая, убраться отсюда? Чуть больше половины людей подняли руки.
– Подождите минутку, – вмешалась Тереза Ларсон. – Я еще не успела выпить мой проклятый кофе, а вы уже хотите, чтобы я, не продрав глаза, решала, стоит ли покинуть все это и броситься в космос?
Никто не вложил столько сил в возрождение корабля, как она.
– Мне очень жаль, Тереза. Но я наблюдал за исчезновением антивещества и не вижу иного выхода.
– Возможно, это испытание нашей веры, Уильям. Хотя ты ничего не хочешь знать об этом.
– Да, для меня это не аргумент. К тому же я не считаю, что антивещество может вернуться на свое место только потому, что мы действительно искренне хотим этого.
– Спасательные шлюпки – это просто герметичные гробы, – проскулил Элой Макэби. – Сколько народу не выходит из анабиоза? Каждый третий? Четвертый?
– Норма выживания в системе временного прекращения жизненных функций составляет более восьмидесяти процентов, – ответил я. – Норма выживания здесь, на борту судна, может оказаться нулевой.
Диана подплыла и зависла у меня за плечом.
– Чем меньше времени мы проведем в анабиозе, тем вероятнее, что удастся выжить. Тереза, тебе никто не помешает выпить свой кофе. А потом возвращайся сюда и врубайся в суть дела. Я как можно быстрее займусь подготовкой людей.
– Мы больше не ускоряемся, – сказала Эми Ларсон. – Мы можем позволить себе выждать и обдумать события.
– Ладно, висите здесь и думайте, – резко заявила Диана. – Я хочу выбраться отсюда прежде, чем случится что-нибудь еще, например, полное исчезновение воздуха.
– Если даже кто-то захочет остаться здесь до последней минуты, – заметил я, – то не следует рассчитывать, что Диана будет ждать вместе с ними.
– Они смогут приготовиться и сами, без доктора или другой няньки, – откликнулась Диана. – Но если что-нибудь пойдет не так, как надо, они просто умрут.
– Во сне, – добавила Тереза.
– Не знаю. Возможно, пробуждение так затянется, что человек задохнется. Никто еще не возвращался, чтобы сообщить, что происходит в случае повреждения системы временного прекращения жизненных функций.
На минуту наступила враждебная тишина, и в этот момент в зале появилась Мэригей. В руках у нее был блокнот.
– Я хочу узнать имена людей, желающих отправиться на первой и второй шлюпках. Это шестьдесят человек. Вы можете взять с собой не более трех килограммов личных вещей. Первая группа, сбор в десять часов. – И, повернувшись к Диане: – Сколько времени потребуется на подготовку?
– Очистка организма происходит молниеносно. Поэтому лекарство лучше принимать, уже сидя на унитазе. – Несколько человек нервно рассмеялись. – Я говорю серьезно. После этого потребуется минут пять, чтобы подсоединить биодатчики и прочее. Те из нас, кому приходилось участвовать в боях с высокими перегрузками, успевали проделать это за минуту. Но мы утратили навык.
– К тому же стали немного старше. Значит, вторая группа будет готова к полудню?
– Это разумно. Никому до тех пор не есть и не пить ничего, кроме воды. Не принимайте никаких лекарств, если только я не порекомендую их вам.
Блокнот пошел по рукам.
– Как только я получу шестьдесят имен, – сказала Мэригей, – те, кто записался, смогут идти. Тогда мы начнем набирать шлюпки три и четыре. Сколько людей категорически против того, чтобы покинуть корабль?
Руки подняли человек двадцать; часть из них сделали это довольно нерешительно. Думаю, что некоторые поступили так, не желая идти против желания своих супругов. А, возможно, потому, что не желали расставаться с ними.
– Пойдемте со мной и Уильямом в кафетерий.
Машина, в которой кипяток протекает сквозь смутно напоминающий кофе-порошок, больше не заработает. Хоть какой-то плюс.
Мэригей поцеловала воздух, обращаясь к кораблю.
– Насколько велик шанс, что эти люди выживут?
– Я не могу рассчитать это, капитан. Я не знаю, куда делось антивещество, и поэтому не знаю, какова вероятность того, что оно вновь появится.
– Как долго они смогут прожить, если оно не появится?
– Если двадцать человек останутся в этом помещении и будут держать его изолированным, то смогут жить много лет. Правда, моя вода начнет замерзать через несколько недель, и один человек должен будет отправиться к бассейну и наколоть льда. Воды в бассейне хватит на десять лет, если люди будут только пить ее и не тратить на умывание. Положение с продовольствием более сложное. Еще до исхода первого года им придется обратиться к людоедству. Конечно, при выбраковке одной персоны количество потребителей пищи уменьшится на одного человека, а из среднего тела должно выйти приблизительно три сотни порций. Поэтому последний оставшийся пробудет в живых одну тысячу шестьдесят четыре дня после того, как первый будет убит, при том условии, что он или она остается в состоянии полного сохранения жизненных функций.
Мэригей на мгновение замолчала, улыбаясь.
– Подумайте над этим. – Она оттолкнулась от стола и поплыла к двери. Я менее изящно последовал за ней.
Около двери кафетерия находился телефон для связи с ходовой рубкой. Я поднял трубку и сказал, не дожидаясь никаких сигналов:
– Корабль, у тебя есть чувство юмора?
– Только в тех случаях, когда я могу провести различие между неразумными и разумными действиями и решениями. Данное решение было неразумным.
– Что ты намерен делать после того, как экипаж покинет тебя?
– Ждать. У меня нет другого выбора.
– Ждать чего?
– Возвращения антивещества.
– Ты на самом деле считаешь, что оно вернется?
– Я «на самом деле» не считаю, что оно исчезло. Я понятия не имею, где оно находится. Но, независимо от того, какие силы заставили его пропасть, они должны быть ограничены физическими законами сохранения материи.
– Значит, ты не будешь удивлен, если оно появится вновь?
– Я никогда не удивляюсь.
– И если оно вернется на место?..
– Тогда и я вернусь к Среднему Пальцу, на мою стационарную орбиту. С некоторыми новыми данными для вас, физиков.
Меня уже давно никто не называл физиком. Я учитель, рыбовод и вакуумный сварщик.
– Я буду тосковать без тебя, корабль.
– Я понимаю, – ответил электронный мозг и издал звук, похожий на покашливание. – В вашей партии с Чарльзом вам нужно перевести ферзевую ладью на h6. Затем пожертвуйте вашего последнего коня за пешку и давайте мат чернопольным слоном.
– Спасибо. Я постараюсь это запомнить.
– Мне будет не хватать всех вас, – продолжал корабль без моего вопроса. – У меня есть много информации, которую я могу анализировать, обобщать и строить модели. Этого занятия мне хватит надолго. Но все это не то же самое, что постоянное хаотическое поступление информации от вас.
– До свидания, корабль.
– До свидания, Уильям.
Я ухватился за канат, ведущий к лифту, и пополз по нему, перебирая руками. Я чувствовал себя спортсменом.
У меня возникло ощущение, что в моей эмоциональной сфере произошли какие-то изменения, похожие на те, что совершались перед неизбежным сражением. Нечто, не подвластное мне, внезапно поставило меня в положение, в котором у меня было четыре шанса из пяти уцелеть, и один – погибнуть. Вместо предчувствий я ощущал своеобразное спокойствие и даже нетерпение: давайте, так или иначе, покончим с этим.
Было ли у меня три килограмма вещей, которые я хотел бы взять с собой обратно на СП? Старый альбом репродукций картин Лувра – я выбрал его из груды земных предметов, когда отправлялся со Старгейта на Средний Палец, – это был настоящий тысячелетний антиквариат. Он не весил и килограмма. У меня еще были с собой удобные ботинки на тот случай, если через сорок тысяч лет в мире не останется никаких сапожников. Но там сейчас прошло всего лишь двадцать четыре года, и, наверно, Хершель Уайтт еще доживает свой век.
Почему-то я подумал: кто может ловить рыбу на мои переметы? Наверняка не Билл. Он, вероятно, в настоящее время находился в Центрусе, полностью объединившись с Человеком. Черт возьми, он мог даже улететь на Землю.
Мы могли никогда больше не увидеть его снова. Теперь эта мысль вызвала у меня совсем не то ощущение, что прежде. Я потряс головой; с моих ресниц сорвались четыре крошечные слезинки и поплыли в разные стороны.

Мы с Мэригей, остальные члены совета, а также Диана с Чарли ждали до конца. Последний челнок был почти наполовину пуст: тринадцать человек решили остаться.
Их предводительницей была Тереза Ларсон. Она решила остаться на «Машине времени», хотя ее «жена» Эми уже спала на борту второй шлюпки. Их дочь Стел оставалась с Терезой, а вторая дочь находилась на СП.
– Для меня не существует никакой проблемы выбора, – сказала Тереза. – Бог послала нас в это паломничество, чтобы вернуться и начать все сначала. Она прервала наше движение вперед, чтобы испытать нашу веру.
– Вы не сможете начать снова, – заметила Диана. – У вас есть десять тысяч замороженных доз спермы и яйцеклеток, но никто из вас не знает, как их размораживать и соединять.
– Мы будем делать младенцев старым способом, – бодро заявила Тереза. – Кроме того, у нас есть еще много времени, чтобы научиться всему этому. Мы освоим твое искусство.
– Нет, не освоите. Вы умрете с голоду или замерзнете здесь. Это не бог забрал антивещество, и оно не вернется на место.
Тереза улыбнулась.
– Ты говоришь это, только основываясь на своей вере. А известно тебе не больше, чем мне. И моя вера так же хороша, как и твоя.
Как я хотел бы вбить ей в башку немного здравого смысла! Я даже подумал о том, чтобы перестрелять их всех усыпляющими патронами и в бессознательном состоянии погрузить в шлюпку Но почти весь совет оказался против этого, а Диана не была уверена в том, что она сможет должным образом уложить людей в систему временного прекращения жизненных функций без их собственной осознанной помощи.
– Я буду молиться за вас всех, – сказала Тереза. – Надеюсь, что вы все уцелеете и обретете хорошую жизнь дома.
– Спасибо – Мэригей посмотрела на часы. – А теперь возвращайся к своим людям и сообщи, что в 9.00 корабль закроет эту дверь и разгерметизирует отсек. Мы сможем взять кого-нибудь, любого из вас, до 8.00. После этого вы должны будете остаться здесь и… будете предоставлены собственной участи.
– Я хочу пойти с тобой, – сказала Диана. – Попробовать использовать еще один, последний шанс, чтоб образумить их.
– Нет, – отрезала Тереза. – Мы слушали всех вас, и корабль дважды повторил свои аргументы. Мэригей, я передам им твои слова. Мы ценим ваше беспокойство. – Она повернулась и выплыла за дверь.
В этой части корабля имелся лишь один туалет, приспособленный для использования в условиях невесомости. Из него вышел бледный, как снег, Стивен Функ.
– Ваша очередь, Уильям.
Препарат, который выдала нам Диана, был на вкус похож на мед, в который добавили скипидара. А эффект от него был такой, словно кишки промывали кипятком из брандспойта.
Когда я в юности изучал антропологию, то прочел про африканское племя, которое круглый год питалось хлебом, молоком и сыром. Один раз в год они забивали корову, чтобы объесться жиром, так как считали, что понос – это дар богов, священное очищение. Это снадобье понравилось бы им. Даже я испытал благоговение. Честно говоря, я ощущал себя одной большой полой трубой.
Покончив с очищением, я выплыл наружу.
– Можешь позабавиться, Чарли. Это потрясающее впечатление.
Диана помогла мне присоединить биодатчики и различные трубки, густо покрытые смазкой, помогавшей расслабить мускулатуру. Весь этот процесс оказался гораздо проще, нежели в тот раз, когда я возвращался после своего последнего сражения. Видимо, им удалось за последние столетия узнать что-то новенькое.
Я почувствовал бедром левой ноги, возле паха, не то удар, не то шлепок, и нога сразу начала неметь сверху вниз. Я знал, что это последний акт, подсоединение шунта, через который моя кровь вытесняется полимерным кровезаменителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32