Машина тронулась, и я трусцой побежал за ней к пусковой трубе челнока и почти сразу же обогнал.
Я нажал кнопку двери подъемника трубы, и она открылась – пятно теплого желтого света. Тогда я открыл костюм и осторожно вышел в снег. Передний карман не сразу поддался моим усилиям, но ценой одного сломанного ногтя я все же открыл его, вынул одежду, нырнул в дверь и поспешно натянул промерзшие вещи на себя.
Флотер остановился перед моим пустым раскрытым костюмом, а я молча уговаривал их поспешить, поспешить… Кто знает, сколько времени потребуется кому-нибудь, чтобы сообразить выключить питание, оставить нас с бесполезным подъемником? Челнок мог быть автономным, но, чтобы им воспользоваться, мы должны были оказаться внутри.
Мэригей потратила несколько драгоценных секунд, объясняя четверым Человекам и двум людям, что им нужно уйти отсюда и спуститься в подземное укрытие. Хотя скорее всего они и сами об этом прекрасно знали. Пусковая труба поглощала гамма-излучение в течение первых секунд запуска, ну, а когда челнок выходил на волю, лучше было держаться от него подальше. Роберта держала палец на кнопке подъемника и с силой вдавила ее, как только Мэригей вбежала внутрь.
Рубильник никто не выключил. Подъемник прошел весь свой путь и, негромко щелкнув, остановился перед тамбуром челнока. Сразу же открылась лепестковая диафрагма – входной люк.
Рассесться по местам оказалось не так уж просто: гравитация действовала против нас. Карабкаясь по легкой, почти веревочной, лестнице мы разместились в креслах, ориентированных снизу вверх. Во время посадки шерифу освободили руки и ноги, но снова связали, как только усадили в кресло и пристегнули ремнем безопасности. Он не пытался сопротивляться.
Я занял пилотское кресло и осмотрел приборную панель и те рукоятки, которыми следовало воспользоваться, чтобы покинуть поверхность планеты. Дело оказалось вовсе не сложным, так как я мог выбрать лишь одну из четырех стандартных орбит. Я повернул выключатель «Стыковка с „Машиной времени“ и был вынужден более или менее довериться судну.
Один из экранов засветился, и на нем появилась Джинн. Фокус отодвинулся; стало ясно, что она находится во флотере, рядом с тельцианином.
Тельцианин указал на окно рядом с Джинн. Сквозь снег можно было с определенностью узнать лишь пару пусковых труб челноков.
– Вы можете стартовать, – проскрипел тельцианин. – Спустя три секунды после того, как вы оторветесь от земли, и я, и эта женщина будем убиты вашей радиацией.
– Давайте, – перебила его Джинн. – Стартуйте.
– Я не думаю, что вы так поступите, – заметил тельцианин. – Это было бы жестоко. Хладнокровное убийство.
Мэригей находилась рядом со мной, на месте второго пилота.
– Джинн… – начала было она.
– У вас нет выбора, – твердо сказала Джинн. – Чтобы удался следующий этап, вы должны сейчас показать, что… что готовы действовать.
Мы с Мэригей переглянулись, похолодев.
– Делайте то, что она говорит, – прошептал Макс.
Внезапно Джинн выбросила в сторону локоть и ударила тельцианина в горло. Ее запястья были связаны металлическими наручниками; она накинула их на шею соседу и резко дернула вбок и вниз. Послышался отчетливый громкий хруст.
Она положила неподвижное тело себе на колени и передвинулась на водительское место. Мотор флотера громко взвыл, и ее изображение на экране расплылось.
– Дайте мне тридцать секунд! – крикнула она, заглушая звук двигателя. – Нет, двадцать – я укроюсь за главное здание. Черт с ними со всеми!
– Иди сюда! – сказала Мэригей. – Мы можем подождать!
Возможно, она не услышала. Но ответа не последовало, а ее изображение исчезло.
Вместо нее на экране появилось четкое изображение мужчины-Человека в серой форменной куртке.
– Если вы попытаетесь взлететь, мы собьем вас. Не губите понапрасну свои жизни и наш челнок.
– Даже если вы и в состоянии это сделать, – ответил я, – вы скорее всего не станете так поступать. – Я взглянул на часы, у Джинн было тридцать секунд, чтобы добраться до нас. – У вас нет ни противокосмического, ни противовоздушного оружия.
– Они есть у нас на орбите, – сообщил Человек. – Вы все погибнете.
– Вот засранец! – выругался я и полуобернулся, чтобы видеть остальных спутников. – Он блефует. Пытается потянуть время.
Лицо По было пепельно-серым.
– Даже если он говорит правду, мы зашли уже достаточно далеко. Давайте пойдем до конца.
– Он прав, – поддержала Тереза. – Вперед, и будь, что будет.
Тридцать секунд истекли.
– Держитесь! – крикнул я и перебросил пусковую рукоятку.
Послышался громкий рев, за те одну-две секунды, которые потребовались для того, чтобы покинуть стартовую трубу, единица на датчике ускорения сменилась тройкой. Обзорный экран показывал сливавшиеся в мелькающие полосы снеговые хлопья, которые внезапно исчезли под ярким светом солнца.
Челнок выверил направление движения для выхода на орбитальную траекторию. Густые, казавшиеся твердыми, снеговые тучи ушли вниз и в сторону. Цвет неба сгустился от кобальтового до индиго.
Я знал, что они вполне могли иметь оружие на орбите. Пусть это будет даже антиквариат, оставшийся после Вечной войны; он все равно может исполнить свое предназначение.
Но этому я не мог противопоставить абсолютно ничего. Ни противоракетных маневров, ни контратак. Мною овладело своеобразное фаталистическое спокойствие, которое я помнил по боевым действиям: ты можешь пережить еще несколько следующих секунд, но все равно, чему быть, того не миновать. Я наклонил голову вперед, преодолевая ускорение, и заметил напряженную полуулыбку на лице Мэригей: она находилась в таком же состоянии, что и я.
Затем небо почернело, а мы все еще оставались живыми. Рев двигателей стал тише, а затем стих совсем. Мы плыли в космосе в состоянии невесомости.
Я оглянулся назад.
– Все в порядке?
В ответ раздались недружные восклицания. Все вроде бы были здоровы, хотя вид у некоторых оказался неважным. Все приняли лекарства против тошноты, но ведь космический полет был не единственным стрессом, который им пришлось перенести за последнее время.
Мы следили, как «Машина времени» растет, превращаясь из самой яркой звезды в не похожее на звезду искрящееся пятно, а затем в четкий контур, который с каждой минутой увеличивался и обретал все новые детали. Автоматизированная часть нашего полета заканчивалась: не слишком похожий на человеческий голос сообщил, что управление будет передано мне через десять секунд… Девять… И так далее.
Вообще-то мне передавалась скорее ответственность, а не управление; радар челнока все еще продолжал обследовать корпус космического корабля, определяя полагающийся коридор подхода к точке стыковки. Я держал правую руку на рукояти выключателя отмены: если что-то покажется мне неправильным, то ее нужно будет отпустить. Тогда несколько последних маневров будут проделаны в обратном порядке и челнок вернется приблизительно на ту же позицию в пространстве, которую занимал несколько минут назад.
Переходные тамбуры сошлись с успокоительным металлическим щелчком, и мои уши сразу же заложило: давление в челноке понизилось, сравнявшись с разреженной, но богатой кислородом атмосферой «Машины времени».
– Второй этап, – произнес я. – Посмотрим, удастся ли он нам.
– Думаю, что удастся, – сказал шериф. – Самую трудную часть вы преодолели. Я уставился на него.
– Вы никак не могли узнать наши планы. Никак.
– Именно так.
– Но вы знаете нас настолько хорошо… такие всезнайки… что точно вычислили, что мы собираемся делать?
– Я не стал бы утверждать это с такой определенностью. Но вы правы, меня предупреждали о возможности бунта, при котором не исключалось насилие, и рекомендовали не оказывать сопротивления.
– А дальнейшее? Что мы собираемся делать?
– Это тайна для меня, вернее, догадки. Меня просили не соединяться с Целым Деревом, и поэтому мне известно не слишком много.
– Но остальные знают. Или думают, что знают.
– Я и так сказал слишком много. Просто продолжайте следовать своему плану. Вы сможете все узнать по ходу действия.
– Вы все-таки можете что-нибудь знать, – тяжело проговорил Макс.
– Давайте действовать, – сказала Мэригей, – независимо от того, что они приготовили для нас, независимо от того, что они думают, что они знают, наш второй этап изменить нельзя.
– Ты ошибаешься, – возразил Макс. – Мы должны выяснить у этого ублюдка все, что возможно. Мы ничего не потеряем, если слегка нажмем на него.
– Но и ничего не выиграете, – ответил шериф. – Я рассказал вам все, что знал.
– Давайте проверим, – предложила Роберта. – Макс прав. Нам нечего терять.
– Потерять мы как раз можем много, – откликнулся я. – Ты говоришь точь-в-точь как те старики-сержанты, которые начинали учить меня. Это переговоры, а не война.
– Они грозили убить нас, – возразил По. – Если это не война, то что-то очень похожее. Мэригей пришла мне на помощь.
– Оставим это как вариант. А сейчас, я думаю, нам не следует причинять ему никакого вреда или оказывать чрезмерное давление.
– Только избить и связать его, – уточнила Роберта.
– Если нам все же понадобится выжать из него информацию, – гнула свое Мэригей, – то мы сможем это сделать. Ну, а сейчас мы должны действовать, а не разговаривать. – Она стиснула лицо ладонями. – Кроме того, они сейчас скорее всего имеют своего собственного заложника. Джинн не могла далеко уйти в этом флотере.
– Джинн убила одного из них, – сказал Макс. – Она уже труп.
– Заткнись, Макс, – негромко, но твердо сказала Мэригей.
– Если она еще жива, то служит препятствием для нас.
– Заткнись.
– Ты прошмандовка, коблуха! – заорал Макс. – Ты всегда…
– Моя жена не прошмандовка и не коблуха. – Я изо всех сил старался говорить ровным голосом. – Когда мы войдем в эту дверь, она станет твоим командиром.
– С этим у меня нет проблем. Я долго служил и ни разу не встречал командира, который трахался с людьми другого пола. И если вы думаете, что она не коблуха, то вы слепые, как черви.
– Макс, – спокойно сказала Мэригей, – в моем сердце была и двуполая любовь, и лесбийская любовь, и пустота, как сейчас. На этом челноке командует Уильям, а ты не подчиняешься приказам.
– Ты права, – тускло отозвался Макс и добавил, повернувшись ко мне: – Я потерял голову и приношу извинения. Слишком много всего произошло, и слишком быстро. А я не был солдатом с тех пор, как появились на свет мои дети.
– Я тоже, – ответил я, но не стал развивать тему. – А теперь пошли.
Мы ожидали, что за дверью переходного тамбура будет темно и прохладно: покидая судно в последний раз, мы оставили его в режиме минимального расхода энергии для поддержания систем корабля. Но искусственное солнце ярко светило; в теплом воздухе пахло травой – значит, на плантациях росли посадки.
А на погрузочной аппарели нас ожидал тельцианин. Безоружный. Он сделал свой приветственный жест, обняв себя за плечи.
– Вы знаете меня, – сказал он. – Антарес-906. Уильям Манделла, вы руководитель?
Я посмотрел ему за спину, на ухоженные плантации.
– Что это, черт возьми, значит?
– Я говорю сейчас только с руководителем. Это вы?
– Нет. – Я положил руку на плечо Мэригей. Она тоже замерла в изумлении. – Моя жена.
– Мэригей Поттер. Пойдемте со мной в рубку.
– Они готовы к полету, – сказал Макс у меня за спиной. – Прямо на Землю.
Нам говорили, что потребуется несколько недель, чтобы сельскохозяйственные «угодья», входящие в систему жизнеобеспечения, дошли до эксплуатационного состояния, и лишь после этого нас уложат в анабиозные камеры. Но, похоже, сейчас мы направлялись прямиком туда.
– Сколько здесь народу, Антарес? – спросила Мэригей.
– Больше никого.
– Для этого потребовалось много работы.
– Пойдемте со мной, – повторил тельцианин, не отвечая на вопросы.
Мэригей последовала за ним к лифту, а я направился за ними. Мы оба неуклюже цеплялись за сети для передвижения в невесомости. Антарес управлялся с ними гораздо более ловко, но подлаживался под нашу скорость передвижения.
Мы поднялись на командирский уровень и направились в рубку. Главный экран был включен и показывал немолодого мужчину-Человека, возможно, того самого, с которым мы разговаривали в Центрусе.
Мэригей села в капитанское кресло и пристегнулась.
– Есть ли еще смертные случаи? – без предисловий спросил Человек.
– Я хочу спросить то же самое у в-о. Джинн Сильвер?
– Она убила одного из нас.
– Тельцианин – это не «один из нас», если вы относите себя к людям. Она жива?
– Жива и находится в заключении. Я думаю, что мы смогли предугадать значительную часть вашего плана. Не могли бы вы теперь рассказать его полностью?
Мэригей взглянула на меня, а я пожал плечами.
Тогда она медленно и спокойно заговорила:
– Наш план заключается в следующем. Этот корабль не отправится к Земле. Мы требуем разрешения использовать «Машину времени» в соответствии с нашим первоначальным требованием.
– Вы не сможете сделать это без нашей помощи. Сорок рейсов челнока. А как вы поступите, если мы откажемся?
Она сглотнула слюну.
– Мы отправим всех обратно на том челноке, который находится в нашем распоряжении. После этого мой муж и я направим «Машину времени» к поверхности планеты и врежемся в нее около южного полюса.
– Значит, вы думаете, что мы дадим вам судно под угрозой вашего самоубийства?
– Но оно не принесет радости и вам. Пар, который образуется при взрыве антивещества, покроет весь Средний Палец непроницаемым облачным покровом. Ни в этом году, ни в следующем не будет ни весны, ни лета.
– Весь третий год, – добавил я, – будет бушевать непрерывная снежная буря, а затем последует потоп.
– Мы не можем допустить этого, – задумчиво сказал Человек. – Что ж. Мы принимаем ваши требования.
Мы с Мэригей переглянулись.
– На самом деле?
– Вы не оставили нам выбора. – Зажглись два цифровых экрана данных. – График погрузки, который вы видите здесь, был составлен по вашим первоначальным предложениям.
– Значит, все это шло по плану?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32