Толстому Чарли хотелось запротестовать, возразить, что это все чушь, что Паук не часть его, так же как он, Толстый Чарли, – не часть моря или темноты. Но он только спросил:
– Где перо?
– О каком пере ты говоришь?
– Когда я вернулся оттуда, куда вы меня послали… Из места со скалами и пещерами… У меня в руке было перо. Что вы с ним сделали?
– Не помню, – сказала она. – Я старая женщина. Мне сто четыре года.
– Где оно? – повторил Толстый Чарли.
– Я забыла.
– Пожалуйста, скажите.
– У меня его нет.
– А у кого оно?
– У Каллианны.
– У миссис Хигглер?
Старуха доверительно наклонилась ближе.
– Остальные две – просто девчонки. Слишком взбалмошны.
– Перед вылетом я позвонил миссис Хигглер. Я заезжал к ней перед тем, как поехать на кладбище. Миссис Бустамонте сказала, ее нет.
Миссис Дунвидди мягко покачивалась из стороны в сторону, словно убаюкивала сама себя.
– Мне уже недолго осталось. После того как ты уехал в прошлый раз, я перестала есть твердую пищу. Да, да, перестала. Только пью. Кое-какие женщины твердят, что любили твоего отца, но я знала его задолго до них. Тогда я еще была красивой, и он водил меня на танцы. Он подхватывал меня и кружил, кружил… Он уже тогда был старым, но умел сделать так, чтобы девушка почувствовала себя особенной. Ты не чувствуешь… – Остановившись, она сделала еще глоток. Рука старухи затряслась, и Толстый Чарли едва успел подхватить стакан. – Сто четыре, – продолжила миссис Дунвидди. – И ни дня не лежала праздно в постели, разве что после родов. А теперь мне конец.
– Уверен, вы доживете до ста пяти, – неловко сказал Толстый Чарли.
– Не говори так! – вскинулась старуха. Вид у нее стал встревоженный. – Не говори!!! Ваша семья и так уже наделала бед. Хватит подталкивать события!
– Я не такой, как папа, – напомнил Толстый Чарли. – Я не волшебный. Вы же сами отдали магию Пауку.
Но она как будто не слушала.
– Когда мы ходили на танцы, это было перед Второй мировой, твой папа шептался с главой джаз-банда, а потом его много раз звали петь на сцену с солистом. И все в зале смеялись и хлопали. Так он подталкивал события. Он пел.
– Где миссис Хигглер?
– Ушла на покой.
– Ее дом пуст. Ее машины нет на месте.
– Ушла на покой.
– Она что… на кладбище?!
Старуха на белых простынях, задыхаясь, хватала ртом воздух. Казалось, она потеряла дар речи и способна только пошевелить рукой.
– Позвать кого-нибудь на помощь? – спросил Толстый Чарли.
Миссис Дунвидди кивнула, но продолжала хватать воздух и задыхаться, поэтому он пошел искать миссис Бустамонте. Та сидела на кухне и смотрела «Опру» по крохотному телевизору на кухонной стойке.
– Она просит вас, – неуверенно сказал Толстый Чарли.
Миссис Бустамонте вышла, потом, вернулась с пустым кувшином.
– Чем ты ее до такого довел?
– У нее что, приступ или еще что-то? Миссис Бустамонте поглядела странно.
– Нет, Чарльз. Она над тобой смеялась. Сказала, от тебя ей сразу полегчало.
– О! Она сказала, что миссис Хигглер ушла на покой. Я подумал, может, у нее в голове мутится, может, миссис Хигглер на кладбище. Об этом и спросил.
Тут миссис Бустамонте улыбнулась.
– На Сан Андреасе. Каллианна уехала на Сан Андреас.
Она налила в кувшин воды из-под крана.
– Когда все началось, – сказал Толстый Чарли, – я думал, это я против Паука, а вы четыре – на моей стороне. А теперь Паука похитили, а вы четыре сговорились против меня.
Закрутив кран, старуха угрюмо уставилась на Толстого Чарли.
– Я уже никому теперь не верю, – продолжал он. – Миссис Дунвидди скорее всего разыгрывает умирающую. Наверное, стоит мне уехать, она выпрыгнет из кровати и будет танцевать чарльстон по всей спальне.
– Она не ест. Говорит, от еды у нее нутро болит. Только пьет.
– Где именно она на Сан Андреасе? – спросил Толстый Чарли.
– Просто уезжай, – ответила миссис Бустамонте. ~ Здесь твоя семья уже достаточно причинила вреда.
Толстый Чарли хотел было что-то сказать, но передумал и ушел без единого слова.

А миссис Бустамонте отнесла кувшин с водой миссис Дунвидди, которая мирно лежала в кровати.
– Сын Ананси нас ненавидит, – сказала миссис Бустамонте. – Что такого ты ему наговорила?
Но миссис Дунвидди не ответила. Миссис Бустамонте прислушалась и, удостоверившись, что старшая подруга дышит ровно, сняла с нее очки с толстыми стеклами, положила их возле кровати и натянула простыню, чтобы укрыть ей плечи.
А после села и стала ждать конца.

Отъезжая от дома миссис Дунвидди, Толстый Чарли сам не знал, куда именно направляется. Он в третий раз за две недели перелетел Атлантический океан, и данные Пауком деньги были уже на исходе. Он как раз миновал несколько тесно жавшихся друг к другу ямайских ресторанчиков, когда заметил в витрине плакатик: «СКИДКИ НА ОСТРОВА». Припарковав машину, он вошел внутрь.
– «Турагентство А» выполнит все ваши пожелания, – сказал ему туроператор извиняющимся тоном, которым врачи обычно объясняют пациенту, что означенную конечность придется ампутировать.
– Э-э-э… да… Спасибо. Э-э-э… Как дешевле bccfo добраться до Сан Андреаса?
– Вы собираетесь в отпуск?
– Не совсем. Просто хочу съездить на день. Может, на два.
– Когда хотите уехать?
– Сегодня после полудня.
– Шутите?
– Нисколько.
Траурное рассматривание компьютерного экрана. Щелчки клавиатуры.
– Кажется, я не могу предложить вам ничего дешевле тысячи двухсот долларов.
– Ох! – Толстый Чарли обмяк на стуле.
Снова щелчки, насей раз мышью. Мужчина шмыгнул носом.
– Нет. Тут что-то не так. Тут явно что-то не так. – А потом: – Подождите минутку. – Телефонный звонок. – Этот тариф еще действителен? – Нацарапав в блокноте какие-то цифры, туроператор поднял взгляд на Толстого Чарли. – Если поедете на неделю и остановитесь в отеле «Дельфин», я мог бы устроить вам неделю отпуска за пятьсот долларов, питание в отеле включено. Перелет вам будет стоить только пошлину в аэропорту.
Толстый Чарли моргнул.
– Есть какой-то подвох?
– Это акция по развитию туризма на острове. Как-то связано с фестивалем музыки. Сомневаюсь, что он еще идет. Но сами знаете, как говорят… Что оплатил, то и получай. Захотите питаться в другом месте, придется раскошелиться.
Толстый Чарли положил на стол пять мятых стодолларовых купюр.

Дейзи начинала понимать копов, которых обычно видишь только по телевизору: крутые, закаленные и стопроцентно готовые пойти против системы. Такие копы интересуются, считаешь ли ты себя везунчиком или хочешь ли ты устроить им праздник, и в особенности такие, которые говорят: «Я слишком стар для этого дерьма». Дейзи было двадцать шесть, и ей хотелось сказать окружающим, что она слишком стара для этого дерьма. Она вполне сознавала, как нелепо это звучит, – спасибо, что подсказали.
В данный момент она стояла в кабинете суперинтенданта Камбервелла и говорила:
– Да, сэр. На Сан Андреасе.
– Ездил туда в отпуск пару лет назад. С бывшей миссис Камбервелл. Очень приятное место. Ромовый торт.
– Очень похоже, сэр. На пленке из Гатвика заснят определенно он. Путешествовал под фамилией Бронстейн. Роджер Бронстейн вылетел в Майами, где пересел на самолет до Сан Андреаса.
– Вы уверены, что это он?
– Совершенно.
– М-да, выходит, что мы в полной заднице, верно? – отозвался Камбервелл. – Ведь у нас с ними нет договора об экстрадиции.
– Но должно же быть что-то, что мы могли бы сделать.
– Ну… Можем заморозить его оставшиеся счета и наложить арест на его имущество. Разумеется, так мы и поступим, хотя пользы от этого как от козла молока, потому что у него уйма наличности в таких местах, до которых мы не можем дотянуться, даже отследить не сумеем.
– Но он же совершил у-бий-ство, – последнее слово Дейзи размеренно произнесла по слогам.
Суперинтендант поднял на нее взгляд, словно не был уверен, что именно перед собой видит.
– У нас тут не игра в салочки на детской площадке. Если они будут держаться правил, он окажется у нас. Ели он вернется, мы его арестуем. – Он сплющил пластилинового человечка в пластилиновый ком и начал разминать в плоскую лепешку большим и указательным пальцами. – В старые времена, – продолжал он, – преступники могли потребовать убежища в церкви. Пока ты оставался там, закон не смел тебя тронуть. Даже если ты убил человека. Разумеется, это ограничивало свободу передвижений. М-да.
Камбервелл поглядел на Дейзи так, будто ожидал, что после такой тирады она уйдет. А она сказала:
– Он убил Мэв Ливингстон. Он годами обворовывал своих клиентов.
– И?..
– Нам следует отдать его под суд.
– Пусть это не мешает вам спать.
«Я слишком стара для этого дерьма», – подумала Дейзи. Рот она держала на замке, но в голове все крутились и крутились эти слова.
– Пусть это не мешает вам спать, – повторил он, потом сложил пластилиновую лепешку в кубик и безжалостно раздавил пальцами. – Сам я сплю как младенец. Представьте себе, что вы просто патрульная, а Грэхем Хорикс – просто машина, припарковавшаяся на двойной желтой полосе, но отъехавшая до того, как вы сумели выписать штраф. Да?
– Конечно, – сказала Дейзи. – Разумеется. Прошу прощения.
– Будет вам, – улыбнулся суперинтендант.
Она вернулась за свой стол, вошла во внутренний сайт управления полиции и несколько часов изучала варианты дальнейших действий. А потом поех&ча домой. Кэрол сидела перед телевизором и, поедая разогретое в микроволновке куриное жаркое, смотрела сериал «Улица Коронации».
– Мне нужно отдохнуть, – сказала Дейзи. – Я еду в отпуск.
– Свой отпуск ты уже отгуляла, – логично возразила Кэрол.
– Какая жалость, – отозвалась Дейзи. – Я слишком стара для этого дерьма.
– Ух ты! И куда ты поедешь?
– Ловить одного негодяя, – ответила Дейзи.

Самолет «Кариб-эйр» Толстому Чарли понравился. Да, конечно, международная авиакомпания, но по ощущению – как местный автобус. Стюардесса назвала его «милый» и предложила садиться, куда понравится.
Он растянулся поперек трех кресел и заснул.

Во сне Толстый Чарли шел под небом цвета меди, и мир был молчалив и тих. Он направлялся к птице размерами больше города, чьи глаза пылали огнем, а клюв был разинут, и Толстый Чарли вошел в этот клюв и двинулся в самую глотку.
Потом – как это случается во снах – он очутился вдруг в комнате, стены которой были покрыты мягкими перьями, из-за которых смотрели круглые, как у совы, но немигающие глаза.
Посреди комнаты, раскинув руки и ноги, лежал Паук. Приглядевшись, Толстый Чарли понял, что брат не праздно развалился, а распят, связан цепями из мелких косточек (такие можно увидеть в куриной шее). Цепи тянулись из углов комнаты и опутывали его, точно нити паутины муху.
– А, это ты, – сказал Паук.
– Я, – ответил во сне Толстый Чарли.
Костяные цепи врезались глубоко в кожу Паука, и Толстый Чарли увидел, как брат поморщился от боли.
– М-да, – сказал Толстый Чарли. – Но могло быть и хуже.
– Кажется, это еще не все, – отозвался брат. – Думаю, у нее на меня другие планы. На нас обоих. Просто я не знаю, какие.
– Они всего лишь птицы, – сказал Толстый Чарли. – Так ли уж много от них вреда?
– Про Прометея когда-нибудь слышал?
– Э-э-э…
– Был такой малый, отдал людям огонь. В наказание боги приковали его к скале. Каждый день прилетал орел и клевал ему печень.
– И печень никогда не кончалась?
– Каждый день отрастала новая: с богами такое бывает.
Они помолчали.
– Я как-нибудь все улажу, – пообещал Толстый Чарли. – Исправлю.
– Так же, как ты наладил собственную жизнь, что ли? – невесело усмехнулся Паук.
– Извини.
– Нет, это ты меня извини, – вздохнул Паук. – У тебя есть какой-нибудь план?
– План?
– Надо понимать, нет. Просто сделай, что нужно. Вытащи меня отсюда.
– Ты в аду?
– Не знаю, где я. Если это ад, то птичий. Ты должен меня отсюда вытащить.
– Как?
– Ты же папин сын, верно? Ты мой брат. Придумай что-нибудь. Просто вытащи меня отсюда.

Толстый Чарли проснулся в ознобе. Стюардесса принесла ему кофе, и он с благодарностью его выпил. Теперь он окончательно пришел в себя, и ему совсем не хотелось даже закрывать глаза, поэтому он стал читать брошюру «Кариб-эйр», из которой узнал про Сан Андреас много полезного.
Он узнал, что Сан Андреас не самый маленький из островов Карибского моря, но, составляя списки, о нем, как правило, забывают. На рубеже XVI века испанцы открыли этот необитаемый островок вулканического происхождения, где вволю плодились животные, не говоря уже о всевозможных растениях. Согласно поговорке, что ни ткни в землю Сан Андреаса, все вырастет.
Островок переходил из рук в руки: то им владели испанцы, то англичане, потом голландцы и снова англичане. После обретения в 1962 году независимости он недолгое время принадлежал майору Ф.Э.Гаррету, который сместил правительство, разорвал дипломатические отношения со всеми странами, кроме Албании и Конго, и правил железной рукой до своей смерти в результате неудачного падения с кровати несколько лет спустя. Он упал так серьезно, что сломал десяток костей, – и это несмотря на присутствие в комнате целого взвода солдат, которые засвидетельствовали, что пытались, но не смогли остановить падение майора Гаррета. Невзирая на все их старания, он умер еще до того, как его доставили в единственную на острове больницу. С тех пор островом правило дружелюбное и выборное местное правительство, которое все любили.
На островке есть целые мили песчаных пляжей и совсем крошечный тропический лесок в центре. Тут растут банановые пальмы и сахарный тростник, есть банковская система, поощряющая капиталовложения извне, и нет договоров об экстрадиции ни с одной страной, кроме, быть может, Албании и Конго.
Известен Сан Андреас главным образом своей кухней: местные жители утверждают, что начали мариновать курицу еще до ямайцев, готовить козлятину в карри до тринидадцев и жарить летучих рыб задолго до уроженцев Байи.
Здесь есть два города: Уильямстаун на восточном побережье и Ньюкастл – на северном. На уличных рынках можно купить все, что растет на острове, и то же самое, но за двойную цену, – в нескольких универмагах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42