Эти заносчивые активисты воображали, будто им принадлежит мир. Когда
Саша Панкратов, тогда секретарь школьной комсомольской ячейки, выходил
на трибуну и начинал рубать, Юра чувствовал себя беззащитным.

Он ненавидел политику, единственно приемлемой считал профессию инжене
ра, она могла дать кое-какую независимость. Изменил эти планы случай, связ
анный опять же с арестом брата. Старик Шарок искал защитника, советовалс
я с заказчиками, наконец нашел адвоката, который согласился вести процес
с за пятьсот рублей. Сумма огромная, Шарок боялся ее вручать без свидетел
ей, взял с собой Юрия. Адвокат деньги пересчитывать не стал, открыл ящик ст
ола, небрежно кинул туда пачку. На этом их визит и окончился, но Юрий успел
разглядеть картины в золоченых рамах, золотые корешки книг за стеклами ш
кафов. Такой обстановки он еще не видел.
На улице старый Шарок завистливо вздохнул.
Ч Живут люди…
Но еще большее впечатление на Юру адвокат произвел в суде. Этот маленьки
й человечек с помятым лицом и холеной бородкой вертел грозным пролетарс
ким судом, как хотел. Так, во всяком случае, казалось молодому Шароку. Адво
кат сыпал статьями законов, прибегал к уловкам и ухищрениям, заставил вы
звать новых свидетелей, назначить дополнительную экспертизу, язвитель
но препирался с судьей и прокурором. В руках у мрачного судьи и неумолимо
го прокурора был закон, но закон пугал их самих Ч открытие, определившее
жизненные планы молодого Шарока. Путь к адвокатуре лежал через вуз, доро
га в вуз Ч через комсомол и завод.
Так в девятом классе Юрий Шарок стал комсомольцем. Сын рабочего, а это выс
око ценилось в школе, где учились дети арбатской интеллигенции, он держа
лся независимо, девочки считали Ч загадочно. Особенно нравился он умным
, серьезным, активным девочкам. Им казалось, что они воспитывают его, форми
руют личность. Для них, чистых, доверчивых, был очень привлекателен этот п
аренек: красивый и сдержанный.
Потом на заводе Шарок приобрел то, чего ему недоставало раньше, Ч уверен
ность. Рабочий! Синяя, всегда чистая спецовка хорошо сидела на его стройн
ой фигуре. Появилась грубоватость, выдаваемая за принципиальность, през
рение к сильно интеллигентным , принимаемое за рабочую просто
ту. Скромный и молчаливый в школе, здесь он часто выступал на собраниях, ре
зонно считая, что умение говорить публично пригодится будущему адвокат
у.
В институте Шарок ничем не выделялся, однако зарекомендовал себя исполн
ительным общественником. Он и не хотел выделяться. Газеты были полны соо
бщениями о вредителях, саботажниках, уклонистах. «Вывести на чистую воду
! Беспощадно карать! Мерзавцы! Уничтожить! Добить! Выкорчевать! Вытравить!
Стереть с лица земли!» Читая эти слова, эти фразы, короткие и неумолимые, к
ак выстрел, Шарок испытывал страх. Он все хорошо понимал и все трезво оцен
ивал. После института его зашлют в область, в район, в народный суд или про
куратуру. Он и не посмеет заикнуться о том, что хочет стать адвокатом. «Уви
ливаешь, Шарок!» Ч вот что ему ответят. Неужели придется отказаться от це
ли, к которой он так настойчиво стремился?

Отец сшил Юре костюм. Последнего фасона «чарльстон» Ч длинные широкие б
рюки и короткий, обтягивающий бедра пиджак с высокими плечами и ватной г
рудью. Голубоглазый Юра выглядел в нем очень представительно. Отрез купи
ли в торгсине на Тверской.
Ч В Арбатском торгсине соседи толкутся, разевают голодные пасти, Ч ска
зал отец, Ч скажут: у Шароков золото припрятано, в ложке воды утопят.
Как ни жалел старик золотого браслета и золотых запонок, понимая: чтобы у
строиться в Москве на хорошее место, надо быть прилично одетым, отошли, сл
ава богу, кожаные куртки и косоворотки. При всем своем эгоистическом рав
нодушии к семье и детям только к младшему Шарок испытывал чувство, похож
ее на отцовское: видел в нем себя в молодости. А в том, чтобы Юрий остался в М
оскве, был заинтересован крайне: домоуправление и без того зарится на вт
орую комнату, выпишется Юрий Ч отнимут.
Ч Знакомства, знакомства надо искать, Ч поучал он Юру.
Однако ни на заводе, ни в институте Юрий не приобрел друзей. Приводить в до
м товарищей запрещалось. Родственники были бедны, ничего, кроме обузы, в н
их не видели, к ним не ходили, у себя не принимали. Свободное время Шарок-от
ец проводил на бегах, мать Ч в церкви. На пасху дети получали кусок кулича
, на масленицу блины Ч этим и ограничивались праздники. Старый Шарок в бо
га не верил, не мог простить ему своего разорения. Еще меньше прощал он это
Советской власти. Первого мая и Седьмого ноября работал, как в будни.
Связи со школьными товарищами оказались самыми устойчивыми. Три однокл
ассника жили с Юрой в одном доме. Саша Панкратов Ч секретарь комсомольс
кой ячейки школы, Максим Костин Ч сын лифтерши, товарищи называли его Ма
кс, Нина Иванова Ч сердобольная комсомолка, воспитывавшая и образовыва
вшая Шарока. Вместе с Леной Будягиной, дочерью известного дипломата, они
составляли в школе сплоченную группу активистов. Собирались у Лены, в Пя
том доме Советов. Будягин жил за границей, квартира была в распоряжении р
ебят. Юра появлялся там, смутно сознавая, что такие связи ему пригодятся. С
егодня это ощущение, превратилось в реальную надежду. Будягин, отозванны
й из-за границы и назначенный заместителем наркома тяжелой промышленно
сти, может ему помочь.
С Воздвиженки Юра свернул на улицу Грановского. Здесь в Пятом доме Совет
ов, здании, выложенном из серого гранита, обитали они. В садике, о
гороженном стрельчатой решеткой, играли их дети. С непроницае
мым лицом Юрий ожидал в подъезде, пока старик швейцар звонил Будягиным п
о телефону. Потом поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка.
Дверь открыла Лена, как всегда, застенчиво улыбнулась ему. Высокий рост з
аставлял ее чуть наклонять голову с тяжелым клубком черных волос. На пре
красном, матовом, удлиненном лице несколько великоватым казался ярко-кр
асный рот с чуть вывернутыми губами. У Ленки левантийский профиль, сказа
ла как-то Нина. Что такое «левантийский», Юра не знал, но то, что Лена Будяги
на была самой красивой девочкой в школе, знал хорошо.
С грубоватой фамильярностью старого товарища Юрий притянул ее к себе. Он
а не отстранилась.
Ч Ребята пришли?
Ч Нет еще.
Ч Иван Григорьевич дома?
По коридору, пахнущему свеженатертыми полами, она провела его в кабинет
отца.
Ч Папа, вот Юра к тебе.
И, пропуская Шарока, улыбнулась ему счастливой преданной улыбкой.
Узкая комната полутемная оттого, что выступ наружной стены наполовину з
акрывает окно. Книги, газеты, журналы, проспекты, русские и иностранные, ле
жат на столе, на этажерке, на стульях, на полу. Карта полушарий, испещренна
я пунктирными линиями пароходных сообщений, висит над кушеткой. Юра заме
тил черные цифры трехзначного номера на бюллетене Ч Будягин закрыл его
и отложил в сторону: секретный документ, рассылаемый только членам ЦК и Ц
КК. Юра отметил еще заграничную ручку «Паркер», сигареты «Тройка», ботин
ки на каучуке и пиджак особого покроя, какие шил дипломатам высшего ранг
а знаменитый Энтин.
Ч Слушаю, Ч сказал Будягин спокойно-деловым тоном: привык, что к нему об
ращаются с просьбами. На его сухощавом черноусом лице под густыми бровям
и глаза казались еще более глубокими; чем у Лены.
Ч Институт кончаю, Иван Григорьевич, совправа. А брат сидит…
Из коридора донесся звонок, шум открываемой двери.
Ч Суд, прокуратура Ч не пропустят, Ч продолжал Шарок, Ч остается хозя
йственно-юридическая работа. Хотелось бы на предприятие. До института я
работал на Фрунзенском заводе. Знаю людей, производство.
Будягин скользнул по Юрию отстраненным взглядом. Уверен в своем праве ру
ководить другими. Что для него Юра и такие, как Юра? Они привыкли управлять
массами, решать судьбы масс.
Ч Ты к Эгерту зайди. Я скажу ему.
Ч Спасибо, Иван Григорьевич.
Ч Брат за что?
Ч Уголовное. Мальчишка, связался с компанией…
Ч Старую юстицию мы разогнали, Ч оказал Будягин, Ч а новая малограмот
на. Нужны образованные люди.
Ч Я понимаю, Иван Григорьевич, Ч охотно согласился Шарок, Ч но ведь не о
т меня зависит. Органы суда и прокуратуры, а тут брат…
Ч К Эгерту, к Эгерту зайди, Ч повторил Будягин, Ч позвоню ему. Значит, в ю
рисконсулы?
Так и сказал Ч юрисконсулы. Царапнул по сердцу.
И все же цель достигнута. Результат Ч только он имеет значение. Вот как эт
о делается! Одним трудно, другим все легко. Раньше легко было тем, кто имел
деньги, теперь тем, у кого власть.
Кончено с институтом, со столовой, пропахшей кислой капустой, с ненавист
ными субботниками, нудными собраниями, вечными проработками, страхом ск
азать не то слово. Он даже ни разу не появился в институте в новом костюме,
не хотел выделяться среди студентов, выклянчивающих в профкоме ордер на
брюки из грубошерстного сукна.
Они, конечно, будут заседать, произносить слова, Юра представлял их вражд
ебные лица, угрюмую непробиваемость вожаков. Увиливаешь, Шарок, дезертир
уешь… А он будет стоять перед ними спокойный, улыбающийся. Что, собственн
о, случилось? Из-за чего шум? Он возвращается в коллектив, который его выра
стил. Раньше там было семьсот рабочих, теперь пять тысяч. Первенец пятиле
тки! Работа на нем Ч честь для молодого специалиста. Он сам добивался это
го назначения? Почему же сам? Просто не отрывался от завода. И, ко
гда его спросили, хочет ли он после института вернуться обратно, ответил
«хочу». А что должен был ответить? Он гордится вниманием к его судьбе, судь
бе простого советского человека.
Так он им вмажет. Тут-то они и завиляют. Даже похлопают по плечу: «Давай, мол
, Шарок, действуй, давай!»
Он ощутил свою силу, свое превосходство и над теми, в институте, и над этим
и Ч здесь, в Пятом доме Советов. Эти властные интеллигенты всегда лишь сн
исходили к нему. Обратись к Будягину с такой просьбой Сашка Панкратов, Бу
дягин бы ему отказал Ч работать надо там, куда посылает партия! А тому, ко
го не уважаешь, можно бросить кусок. И эти ребята, сидящие в просторной сто
ловой, его школьные друзья, тоже никогда не уважали его. И сейчас презираю
т за то, что он прибегает к помощи Ивана Григорьевича. Пусть думают, что хо
тят. Быть может, он ходил к Будягину за советом. Как к старшему товарищу. Во
т именно, как к старшему товарищу ! Впрочем, они не спросят, зачем
ходил, деликатные.
Ч Привет! Ч сказал Шарок.
Ч Привет! Ч ответил за всех Максим Костин.
В отутюженной гимнастерке, до блеска начищенных сапогах, с тщательно при
чесанными русыми волосами, широкоплечий, румяный, Максим сиял, как полож
ено сиять молодому курсанту, получившему увольнительную на целый день.

Рядом с ним на диване сидела Нина Иванова, приминала пятками наполовину
снятые туфли. «Купила бы, дура, номером побольше», Ч подумал Шарок. Никог
да Нинка не умела одеваться, и в пир, и в мир Ч в одной кофте. И причесыватьс
я не умела, прикрывать надо лоб лошадиный, а не откидывать патлы назад.
Вадима Марасевича он похлопал по плечу. К этому безвредному пустобреху,
сынку известного московского врача, Юра относился миролюбиво. Тучный, ры
хлый, с толстыми губами и короткими лохматыми, как у рыси, бровями над мале
нькими мутными глазками, Вадим, развалясь в кресле, рассуждал об Уэллсе.

Маленький Владлен Будягин делал уроки, сидел, разбросав по столу тетради
, поджав под себя ноги в длинных коричневых чулках. Лена рассеянно следил
а за движением пера, которым брат выводил косые буквы, улыбнулась Юре, кив
нула Ч садись…
Вот и вся их компания. Нет только Саши Панкратова.
Ч Уэллс предсказывает войны, эпидемии, распад США, Ч говорил Вадим, Ч а
потом власть возьмут ученые и летчики.
Ч История человечества не фантастический роман, Ч возразила Нина, Ч в
ласть берут классы.
Ч Бесспорно, Ч снисходительно согласился Вадим, Ч но интересен ход мы
слей: ученые и летчики Ч рычаги будущей власти, технократия, покорившая
пространство.
Ч Братцы, Ч сказал Максим, Ч вооружаться будет Германия, все вооружаю
тся.
Ч Гитлер долго не продержится, Ч возразила Нина, Ч восемь миллионов г
олосовали за социал-демократов, пять Ч за коммунистов.
Ч А Тельмана спрятать не смогли, Ч вступил в разговор Юра, имея в виду, чт
о пять миллионов, не сумевших сберечь одного, ничего не стоят.
Но никому и в голову не пришло искать в его словах тайный смысл. Слишком он
и верили сами, чтобы ставить под сомнение веру товарища. Они могли спорит
ь, ссориться, но были непоколебимы в том, что составляло смысл их жизни: ма
рксизм Ч идеология их класса, мировая революция Ч конечная цель их бор
ьбы, Советское государство Ч несокрушимый бастион международного про
летариата.
Ч Отучились от конспирации, Ч сказал Максим.
Ч Димитров трясет это государство, как грушу, Ч подхватил Вадим Марасе
вич, Ч феерическое зрелище, процесс века!
Он заговорил о процессе Димитрова, о возможности войны, то есть о симптом
ах ее, понятных ему и непонятных другим. Но здесь хорошо знали Вадима и не
дали ему разглагольствовать. Новая бойня? Человечество не забыло мирову
ю войну, унесшую десять миллионов жизней. Нападение на Советский Союз? Ра
зве допустит это мировой рабочий класс? И Россия уже не та. Выдают чугун Ма
гнитка и Кузнецк, пущены Сталинградский, Челябинский и Харьковский трак
торные заводы, Горьковский и Московский автомобильные, «Фрезер», «Калиб
р», «Шарикоподшипник», построены первые советские блюминги.
Их сердца наполнялись гордостью. Вот она, их страна, ударная бригада миро
вого пролетариата, оплот грядущей мировой революции. Да, они живут по кар
точкам, отказывают себе во всем, зато они строят новый мир. Когда люди голо
дны, тучные витрины торгсинов Ч отвратительное зрелище. Но на это золот
о будут построены заводы Ч залог будущего изобилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13