Купил тут магазин Водолей ру
Ой, поосторожнее!
Сестра Фиалка накрыла рану теплым компрессом.
— Извините, я не нарочно. Но теперь все. Вы молодец, господин, — вы поступили, как и подобает мужественному воину. Крошка Слоечка обязана вам жизнью. Я не часто это говорю, но промывать ваши раны было честью для меня.
Капитан Молния хлопнула лапой по столу:
— Как хорошо сказано! Да, было бы очень жаль потерять такого бесстрашного воина, как командор. Майор, я предлагаю сделать командора почетным воином Дозорного Отряда!
Под одобрительные возгласы в зал вошла настоятельница Пижма. Улыбаясь сквозь слезы, она ласково взяла командора за лапу:
— Ну что, старый вояка, снова пожаловал к нам? Командор медленно встал, осторожно разминаясь.
— Конечно, Матушка настоятельница, как же мне без вас? Только в следующий раз, будьте добры, не откладывайте праздник из-за меня! Кстати, не осталось ли случайно того замечательного овощного супа?
Разразившись смехом, Гром Стальная Челюсть бросился на кухню, крикнув через плечо:
— Эх ты, горемыка! Сиди здесь, я принесу тебе целую кастрюлю, если у тебя хватит сил все съесть!
Гургун Гарпун осторожно просунул голову в дверь спальни, где уже посапывали водноежата.
— Хо-хо! — прошептал он. — Намыты, накормлены и уложены под теплые одеяльца… Спасибо!
Матушка Хлопотунья низко держала лампу за дверью. Краклин прижала лапу к губам.
— Тише, господин, вы можете их разбудить. Гургун взял лампу и пошел вперед, освещая коридор и лестницу.
— В аббатстве полно малышей: кротята, мышата, бельчата, ежата, даже совята и барсучонок. Гургун удивлен, откуда маленький господин?
Краклин подала лапу Матушке Хлопотунье, спускаясь по крутым ступенькам.
— Это наш Руссано. Он особенный.
Их перебил Лог-а-Лог, выросший как из-под земли:
— Все на военный совет в Пещерный зал! — скомандовал он.
ГЛАВА 34
Чесун и Чихун, как и остальные Бродяги, были потрясены тем, что увидели. Обе крысы сидели у костра, обсуждая шепотом казнь, которую Дамуг Клык устроил десяти беглецам, возвращенным Скаупом.
Чихун поежился, подбрасывая побольше веток в огонь:
— Хорошо, братан, что ты не пошел с ними. Да, теперь никому и в голову не придет ослушаться Острейшего. То, как он расправился с Бором и Сигом и остальными восьмерыми, забудешь не скоро!
Чесун оцепенело смотрел на языки пламени, тупо кивая.
— Э… м-да… Хотя, если б я и пошел с ними, я скорее погиб бы, сражаясь, чем сдался в плен… Что это за слово, которое Дамуг все время повторял?
— «Казнить». Это он повторял, это он и сделал. Брр! Мурашки по коже, как только вспомню… Это было жестоко. Жестоко и бессердечно. И вообще… страшно.
Чихун подполз ближе к костру.
— Да уж… Но по жизни-то, оно как: чтобы стать Острейшим, надо быть беспощадным к врагам, быть хладнокровным убийцей. Я смотрел на Дамуга и видел его лицо: он получал удовольствие от того, что делал!
Это было правдой — Дамуг был доволен. Все шло так, как он хотел. Он не только получил назад беглецов и предателей, но и отправленная экспедиция во главе с Гадуссом принесла пользу. Хорек Прохвост, которого Дамуг считал погибшим, оказался жив и сообщил новости об аббатстве. Дамуг никогда не бывал в Рэдволле, но много слышал о нем. Вот это будет добыча! Оттуда он сможет по-настоящему править. Если все, что говорит Прохвост, правда, то взять аббатство не составит труда — южная стена, по его словам, почти совсем рассыпалась.
А еще Гадусс привел пленника, старую-престарую белку. Но пленник был все еще силен и в здравом уме, как многие долгожители Леса Цветущих Мхов. Этот старик сидел теперь в клетке, специально укрепленной дополнительными прутьями для необычного пленника. Правда, здесь вернее было бы сказать «лежал», потому что он был связан по всем четырем лапам, не шевелился и игнорировал Острейшего, упрямо закрывая глаза при его появлении.
Дамуг подошел к клетке вплотную. Его голос звучал вкрадчиво и убедительно:
— Еда и свобода, мой друг, вот то, без чего жизнь теряет смысл. Подумай об этом. Все, что ты должен мне сказать, — это сколько в аббатстве воинов и как они вооружены. Скажешь — накормлю тебя до отвала и отпущу на волю, да еще и с собой дам еды на сезон вперед.
Но ответ был все тот же:
— Ничего не знаю. Я никогда там не был. Ты понапрасну тратишь время. Я живу один. Мне никто не нужен.
Меч просунулся сквозь прутья, ткнув пленника в бок.
— Видел, что я сделал с теми, кто мне перечил? Будешь продолжать врать, и тебя постигнет та же участь!
Глаза белки открылись, он презрительно смотрел на Великокрыса:
— Если ты думаешь, что это облегчит тебе жизнь, ты еще больший дурак, чем кажешься. Говорю тебе, я ничего не знаю о Рэдволле!
Меч воткнулся белке в бок, струйка крови побежала по седой шерсти.
— Есть другие способы заставить тебя говорить! — прошипел Дамуг. — Может, помочь тебе освежить память?
— Ха, попробуй! Увидишь, что ничего-то тебе не добиться, ничтожество.
Дамуг понял, что угрозы бесполезны. Старик так зол на него и так упрям, что скорее даст себя заколоть, чем проговорится. Овладев собой, Дамуг убрал меч.
— Думаешь, ты крепкий орешек, да? Что ж, посмотрим, посмотрим. Полежи тут пару дней без еды и питья, послушай, как плещется вода в реке, понюхай, как пахнут наши обеды, а я еще приду перекинуться с тобой парой слов. Голод и жажда убеждают лучше всего.
Капитаны сидели вокруг костра на берегу, подавленные видом недавней расправы с непокорными, но еще больше заинтересованные упоминанием о великом аббатстве, чьи стены, по слухам, осыпались. Но Прохвост не спешил рассказывать им о том, что видел, пока Дамуг не даст разрешения.
Острейший подошел к костру. Языки пламени бросали зловещий отсвет на его ярко раскрашенную морду и медный шлем, увенчанный оскаленным черепом. Взмахнув черной мантией, он опустился на бревно. Злобный взгляд перебегал с одного воина на другого.
— Три дня! Еще только три дня, и Бродяги завоюют то, о чем они могли только мечтать, — аббатство Рэдволл!
Капитаны загудели, выражая одобрение, но холодный взгляд Дамуга полоснул как лезвие, и они притихли. Острейший продолжил:
— Через три дня армия Бродяг должна быть накормлена, напоена, выкрашена и вооружена. Все должны отдохнуть и набраться сил. Мы пойдем штурмом на Рэдволл, и солдаты должны быть к этому готовы. Вы — мои капитаны, на вас вся ответственность. Если в армии случится еще один бунт или если кто-то из солдат выразит недовольство и нежелание умереть за Острейшего, спрашивать буду с вас. Вы видели, что я сделал с Бором и Сигом; они когда-то тоже были офицерами. И они еще легко отделались! Не заставляйте меня приводить вам новые примеры. Итак, помните: три дня.
Дамуг поднялся и, взмахнув мантией, стремительно ушел в палатку. Капитаны остались молча сидеть у костра, опустив головы и глядя в землю.
Утро застало отряд из Саламандастрона уже в пути. Капрал Элбриг с сомнением поглядывал на Словохота. Тот подпрыгивал на ходу, хоть и маршировал сегодня в такт со всеми, раскачивал ушами, да еще одновременно махал шпагой. Элбриг прищурил один глаз, словно прицеливаясь:
— Эй, Словохот, ты что это вытворяешь? Юный рекрут небрежно ответил:
— Доброе утро, господин. Жизнь прекрасна, правда? Элбриг смущенно потер подбородок.
— Я и так несколько сомневался по поводу Словохота, но теперь вижу совершенно ясно: он ненормальный. Да-да, у него явно не все дома.
Шишечка, маршировавшая рядом, успокоила капрала:
— Не волнуйтесь, господин, с ним все в порядке. Просто он наконец научился держать шаг, лапы больше не заплетаются, вот он и радуется. Как второе дыхание, понимаете?
Словохот еще раз крутанул шпагой и, браво отсалютовав, вложил ее в ножны.
— Так точно! Левой-правой, а не наоборот! Хороший сон, пара колыбельных в исполнении сержанта, сытный завтрак — и я готов ко всему, что бы ни случилось!
Сержант строевой подготовки Удар Булава как раз поравнялся с капралом Элбригом и все слышал.
— Прекрасно, мой юный друг! — похвалил он. Словохот еще выше подпрыгнул, сделав в воздухе немыслимый пируэт, и снова попал в такт, продолжив свой необычный марш.
— Так точно, сержант. Быть неугомонным, как пчела, сверкающим, как пуговица, и беззаботным, как крабы на камнях, — вот теперь мой девиз!
Сержант улыбнулся и подмигнул капралу.
— Отлично, нам такие и нужны! Приказываю вам перестроиться в последнюю шеренгу и помочь солдатам, несущим мешки с продовольствием. Исполнять!
Неугомонный Пушистик не выдержал и хихикнул:
— Бедняга Словохотик! Это надолго его усмирит! Голос сержанта Удара Булавы прогремел прямо над ухом Пушистика:
— Что ты сказали? Ты тоже хочешь к нему присоединиться? Прекрасно, нам нужны добровольцы для нелегкой ноши!
— Что ты, сержант? Я ничего не говорил, уверяю тебя!
Сержант улыбнулся, что случалось нечасто:
— Так-то, рекрут. Поменьше разговоров, побольше старания! Левой-правой, левой-правой! Спину держим прямо, не сутулимся! Плечи расправить!
Так они шли без остановки до вечера. Наконец потребовался привал, чтобы отдохнуть и перекусить. Они остановились в зарослях душистого вереска на холме. Красноокая Крегга поднялась на самую вершину, на большой камень, и оглядела окрестности. Заметив вдалеке две скачущие фигуры, она подозвала Удара Булаву.
— Скороходы возвращаются, сержант. Дождемся их здесь, заодно и передохнем. Взгляни-ка, я узнаю Альгадора Быстроскока, а кто второй — не разберу.
Удар Булава приставил лапу ко лбу козырьком и внимательно вгляделся в даль.
— Да это же один из Старбуков, Рив, по-моему. Альгадор и Рив неслись плечо к плечу. Сделав последний рывок, они вихрем взлетели на холм. Сержант наблюдал за ними с восхищением, даже уши восторженно подрагивали.
— Только зайцы Саламандастрона могут так быстро и красиво бегать! Эх, молодость, молодость…
Подняв облако пыли и быстро отдав честь, Альгадор и Рив выпалили:
— Мы нашли их, госпожа Крегга!
— Мы взяли след Бродяг, их великое множество!
Спустившись с высокого камня, венчавшего холм, барсучиха подошла вплотную к скороходам. Ее глаза переливались красным пламенем.
— Где? Где вы нашли их следы?!
Задрожав под горящим взглядом, все еще с трудом переводя дыхание, Альгадор и Рив продолжили отчет:
— Они идут с юго-востока.
— Мы нашли след четырехдневной давности, но он бесспорно подтверждал то, что Бродяги двинулись на север.
Огромная лапа Крегги сжала алебарду как в тисках.
— Где мне выйти на след, чтобы быстрее добраться до них? — глухо спросила она.
Альгадор вытянул лапу, медленно повернулся на несколько градусов, прикидывая расстояние, и указал направление:
— Там. Если они неотступно двигались на север, их путь можно срезать между вон теми двумя холмами.
Никому не говоря ни слова и никого не взяв с собой, Крегга стремительно спустилась и двинулась в указанном направлении, уже ничего не замечая вокруг.
Сержант Удар Булава погладил обоих скороходов по ушам.
— Молодцы, ребята, хорошо потрудились. Отдохните да скажите поварам, чтобы накормили вас как следует. Когда наберетесь сил, догоните нас… Капрал Элбриг, поднимайте солдат! Эй вы, что расселись? Думаете, так и будете отдыхать до конца своих дней? Стройтесь! Мы выступаем сейчас же! Великая Госпожа уже ушла вперед, без армии, без поддержки, а вы и не шевелитесь!
Проходя мимо Словохота, сержант потрепал его по спине.
— Иди, сынок, в строй, и оставь ношу носильщикам. Но впредь веди себя, как подобает солдату.
Словохот заторопился, отдавая честь на каждом шагу:
— Слушаюсь, сержант! Так точно, сержант! Спасибо, сержант!
Капрал Элбриг и сержант Удар Булава шли в тылу, подгоняя и подбадривая отстававших. Сержант смотрел вперед сквозь пыль, поднятую множеством усердно марширующих лап.
— Знаю, я не должен бы это говорить, но ты видел? Она даже не взглянула, пойдет ли кто за ней. Просто схватила бердыш и двинулась вперед, ничего не видя и не слыша от гнева, жаждущая одного — рубить врагов на своем пути!
Элбриг наклонился и, не сбиваясь с шага, поднял с земли кружку, оброненную кем-то из рекрутов.
— Я думаю о том же, сержант. Ты просто первым выразил мою мысль. Великой Госпожой руководят ярость и месть, она не контролирует себя. Но что мы можем поделать?
Сержант моргнул, сгоняя с глаз пыль и продолжая пристально смотреть вперед, пытаясь разглядеть, что ждет их за следующим поворотом тропинки.
— Мы можем лишь исполнять свой долг. Подчиняться Госпоже Крегге и присматривать за теми, кто подчиняется нам. Все, что мы можем сделать, — это сделать все в лучшем виде. Сделать из рекрутов настоящих зайцев Дозорного Отряда, которые смогут постоять за себя в любой битве. Научить их соблюдать дисциплину и подчиняться командам. И надеяться, что большинство останутся в живых и научат тех, кто придет после них.
И, повысив голос, сержант крикнул по-военному:
— Ровнее ряды! Лапы выше! Шаг держать! Левой-правой! Не ползите, как старые кротихи, вы же Дозорный Отряд! Выше голову, раз-два, раз-два! Шенгл Большеступ, песню «Зеленый рекрут» запе-вай!
Крепкий заяц, тот самый, который помог Словохоту в первую ночь, поменявшись с ним сменами в карауле, запел «Зеленого рекрута». У него был приятный бас; все к нему присоединились. И вот уже колонна пошла бойчее, лапы поднимались выше — никому не хотелось походить на того, кого высмеивала песня «Зеленый рекрут».
Вот поднят флаг, чеканю шаг,
Носочек я тяну
И жалкий жребий спой кляну,
Кляну, кляну, кляпу!
В пути Дозор все лапы стер
Я летом и зимой,
О боже мой, хочу домой,
Домой, домой, домой!
Идешь голодный и нагой
И проклинаешь дни!
В Дозор я больше ни ногой -
Ни-ни, ни-ни, пи-пи!
Разинув рот, сержант орет,
Велит окоп копать,
А мне бы лечь на месте -
И спать, и спать, и спать!
Колонна быстро продвигалась вперед, как заведенная, хорошо смазанная машина, вздымая клубы пыли. Быстро спускались сумерки, и вот уже совсем близко показались два похожих холма, на которые указал Крегге Альгадор. Возможно, она ждет их в долине между холмами; возможно, пошла дальше по следу врага. В любом случае сержант Удар Булава решил, что именно там они разобьют ночной лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Сестра Фиалка накрыла рану теплым компрессом.
— Извините, я не нарочно. Но теперь все. Вы молодец, господин, — вы поступили, как и подобает мужественному воину. Крошка Слоечка обязана вам жизнью. Я не часто это говорю, но промывать ваши раны было честью для меня.
Капитан Молния хлопнула лапой по столу:
— Как хорошо сказано! Да, было бы очень жаль потерять такого бесстрашного воина, как командор. Майор, я предлагаю сделать командора почетным воином Дозорного Отряда!
Под одобрительные возгласы в зал вошла настоятельница Пижма. Улыбаясь сквозь слезы, она ласково взяла командора за лапу:
— Ну что, старый вояка, снова пожаловал к нам? Командор медленно встал, осторожно разминаясь.
— Конечно, Матушка настоятельница, как же мне без вас? Только в следующий раз, будьте добры, не откладывайте праздник из-за меня! Кстати, не осталось ли случайно того замечательного овощного супа?
Разразившись смехом, Гром Стальная Челюсть бросился на кухню, крикнув через плечо:
— Эх ты, горемыка! Сиди здесь, я принесу тебе целую кастрюлю, если у тебя хватит сил все съесть!
Гургун Гарпун осторожно просунул голову в дверь спальни, где уже посапывали водноежата.
— Хо-хо! — прошептал он. — Намыты, накормлены и уложены под теплые одеяльца… Спасибо!
Матушка Хлопотунья низко держала лампу за дверью. Краклин прижала лапу к губам.
— Тише, господин, вы можете их разбудить. Гургун взял лампу и пошел вперед, освещая коридор и лестницу.
— В аббатстве полно малышей: кротята, мышата, бельчата, ежата, даже совята и барсучонок. Гургун удивлен, откуда маленький господин?
Краклин подала лапу Матушке Хлопотунье, спускаясь по крутым ступенькам.
— Это наш Руссано. Он особенный.
Их перебил Лог-а-Лог, выросший как из-под земли:
— Все на военный совет в Пещерный зал! — скомандовал он.
ГЛАВА 34
Чесун и Чихун, как и остальные Бродяги, были потрясены тем, что увидели. Обе крысы сидели у костра, обсуждая шепотом казнь, которую Дамуг Клык устроил десяти беглецам, возвращенным Скаупом.
Чихун поежился, подбрасывая побольше веток в огонь:
— Хорошо, братан, что ты не пошел с ними. Да, теперь никому и в голову не придет ослушаться Острейшего. То, как он расправился с Бором и Сигом и остальными восьмерыми, забудешь не скоро!
Чесун оцепенело смотрел на языки пламени, тупо кивая.
— Э… м-да… Хотя, если б я и пошел с ними, я скорее погиб бы, сражаясь, чем сдался в плен… Что это за слово, которое Дамуг все время повторял?
— «Казнить». Это он повторял, это он и сделал. Брр! Мурашки по коже, как только вспомню… Это было жестоко. Жестоко и бессердечно. И вообще… страшно.
Чихун подполз ближе к костру.
— Да уж… Но по жизни-то, оно как: чтобы стать Острейшим, надо быть беспощадным к врагам, быть хладнокровным убийцей. Я смотрел на Дамуга и видел его лицо: он получал удовольствие от того, что делал!
Это было правдой — Дамуг был доволен. Все шло так, как он хотел. Он не только получил назад беглецов и предателей, но и отправленная экспедиция во главе с Гадуссом принесла пользу. Хорек Прохвост, которого Дамуг считал погибшим, оказался жив и сообщил новости об аббатстве. Дамуг никогда не бывал в Рэдволле, но много слышал о нем. Вот это будет добыча! Оттуда он сможет по-настоящему править. Если все, что говорит Прохвост, правда, то взять аббатство не составит труда — южная стена, по его словам, почти совсем рассыпалась.
А еще Гадусс привел пленника, старую-престарую белку. Но пленник был все еще силен и в здравом уме, как многие долгожители Леса Цветущих Мхов. Этот старик сидел теперь в клетке, специально укрепленной дополнительными прутьями для необычного пленника. Правда, здесь вернее было бы сказать «лежал», потому что он был связан по всем четырем лапам, не шевелился и игнорировал Острейшего, упрямо закрывая глаза при его появлении.
Дамуг подошел к клетке вплотную. Его голос звучал вкрадчиво и убедительно:
— Еда и свобода, мой друг, вот то, без чего жизнь теряет смысл. Подумай об этом. Все, что ты должен мне сказать, — это сколько в аббатстве воинов и как они вооружены. Скажешь — накормлю тебя до отвала и отпущу на волю, да еще и с собой дам еды на сезон вперед.
Но ответ был все тот же:
— Ничего не знаю. Я никогда там не был. Ты понапрасну тратишь время. Я живу один. Мне никто не нужен.
Меч просунулся сквозь прутья, ткнув пленника в бок.
— Видел, что я сделал с теми, кто мне перечил? Будешь продолжать врать, и тебя постигнет та же участь!
Глаза белки открылись, он презрительно смотрел на Великокрыса:
— Если ты думаешь, что это облегчит тебе жизнь, ты еще больший дурак, чем кажешься. Говорю тебе, я ничего не знаю о Рэдволле!
Меч воткнулся белке в бок, струйка крови побежала по седой шерсти.
— Есть другие способы заставить тебя говорить! — прошипел Дамуг. — Может, помочь тебе освежить память?
— Ха, попробуй! Увидишь, что ничего-то тебе не добиться, ничтожество.
Дамуг понял, что угрозы бесполезны. Старик так зол на него и так упрям, что скорее даст себя заколоть, чем проговорится. Овладев собой, Дамуг убрал меч.
— Думаешь, ты крепкий орешек, да? Что ж, посмотрим, посмотрим. Полежи тут пару дней без еды и питья, послушай, как плещется вода в реке, понюхай, как пахнут наши обеды, а я еще приду перекинуться с тобой парой слов. Голод и жажда убеждают лучше всего.
Капитаны сидели вокруг костра на берегу, подавленные видом недавней расправы с непокорными, но еще больше заинтересованные упоминанием о великом аббатстве, чьи стены, по слухам, осыпались. Но Прохвост не спешил рассказывать им о том, что видел, пока Дамуг не даст разрешения.
Острейший подошел к костру. Языки пламени бросали зловещий отсвет на его ярко раскрашенную морду и медный шлем, увенчанный оскаленным черепом. Взмахнув черной мантией, он опустился на бревно. Злобный взгляд перебегал с одного воина на другого.
— Три дня! Еще только три дня, и Бродяги завоюют то, о чем они могли только мечтать, — аббатство Рэдволл!
Капитаны загудели, выражая одобрение, но холодный взгляд Дамуга полоснул как лезвие, и они притихли. Острейший продолжил:
— Через три дня армия Бродяг должна быть накормлена, напоена, выкрашена и вооружена. Все должны отдохнуть и набраться сил. Мы пойдем штурмом на Рэдволл, и солдаты должны быть к этому готовы. Вы — мои капитаны, на вас вся ответственность. Если в армии случится еще один бунт или если кто-то из солдат выразит недовольство и нежелание умереть за Острейшего, спрашивать буду с вас. Вы видели, что я сделал с Бором и Сигом; они когда-то тоже были офицерами. И они еще легко отделались! Не заставляйте меня приводить вам новые примеры. Итак, помните: три дня.
Дамуг поднялся и, взмахнув мантией, стремительно ушел в палатку. Капитаны остались молча сидеть у костра, опустив головы и глядя в землю.
Утро застало отряд из Саламандастрона уже в пути. Капрал Элбриг с сомнением поглядывал на Словохота. Тот подпрыгивал на ходу, хоть и маршировал сегодня в такт со всеми, раскачивал ушами, да еще одновременно махал шпагой. Элбриг прищурил один глаз, словно прицеливаясь:
— Эй, Словохот, ты что это вытворяешь? Юный рекрут небрежно ответил:
— Доброе утро, господин. Жизнь прекрасна, правда? Элбриг смущенно потер подбородок.
— Я и так несколько сомневался по поводу Словохота, но теперь вижу совершенно ясно: он ненормальный. Да-да, у него явно не все дома.
Шишечка, маршировавшая рядом, успокоила капрала:
— Не волнуйтесь, господин, с ним все в порядке. Просто он наконец научился держать шаг, лапы больше не заплетаются, вот он и радуется. Как второе дыхание, понимаете?
Словохот еще раз крутанул шпагой и, браво отсалютовав, вложил ее в ножны.
— Так точно! Левой-правой, а не наоборот! Хороший сон, пара колыбельных в исполнении сержанта, сытный завтрак — и я готов ко всему, что бы ни случилось!
Сержант строевой подготовки Удар Булава как раз поравнялся с капралом Элбригом и все слышал.
— Прекрасно, мой юный друг! — похвалил он. Словохот еще выше подпрыгнул, сделав в воздухе немыслимый пируэт, и снова попал в такт, продолжив свой необычный марш.
— Так точно, сержант. Быть неугомонным, как пчела, сверкающим, как пуговица, и беззаботным, как крабы на камнях, — вот теперь мой девиз!
Сержант улыбнулся и подмигнул капралу.
— Отлично, нам такие и нужны! Приказываю вам перестроиться в последнюю шеренгу и помочь солдатам, несущим мешки с продовольствием. Исполнять!
Неугомонный Пушистик не выдержал и хихикнул:
— Бедняга Словохотик! Это надолго его усмирит! Голос сержанта Удара Булавы прогремел прямо над ухом Пушистика:
— Что ты сказали? Ты тоже хочешь к нему присоединиться? Прекрасно, нам нужны добровольцы для нелегкой ноши!
— Что ты, сержант? Я ничего не говорил, уверяю тебя!
Сержант улыбнулся, что случалось нечасто:
— Так-то, рекрут. Поменьше разговоров, побольше старания! Левой-правой, левой-правой! Спину держим прямо, не сутулимся! Плечи расправить!
Так они шли без остановки до вечера. Наконец потребовался привал, чтобы отдохнуть и перекусить. Они остановились в зарослях душистого вереска на холме. Красноокая Крегга поднялась на самую вершину, на большой камень, и оглядела окрестности. Заметив вдалеке две скачущие фигуры, она подозвала Удара Булаву.
— Скороходы возвращаются, сержант. Дождемся их здесь, заодно и передохнем. Взгляни-ка, я узнаю Альгадора Быстроскока, а кто второй — не разберу.
Удар Булава приставил лапу ко лбу козырьком и внимательно вгляделся в даль.
— Да это же один из Старбуков, Рив, по-моему. Альгадор и Рив неслись плечо к плечу. Сделав последний рывок, они вихрем взлетели на холм. Сержант наблюдал за ними с восхищением, даже уши восторженно подрагивали.
— Только зайцы Саламандастрона могут так быстро и красиво бегать! Эх, молодость, молодость…
Подняв облако пыли и быстро отдав честь, Альгадор и Рив выпалили:
— Мы нашли их, госпожа Крегга!
— Мы взяли след Бродяг, их великое множество!
Спустившись с высокого камня, венчавшего холм, барсучиха подошла вплотную к скороходам. Ее глаза переливались красным пламенем.
— Где? Где вы нашли их следы?!
Задрожав под горящим взглядом, все еще с трудом переводя дыхание, Альгадор и Рив продолжили отчет:
— Они идут с юго-востока.
— Мы нашли след четырехдневной давности, но он бесспорно подтверждал то, что Бродяги двинулись на север.
Огромная лапа Крегги сжала алебарду как в тисках.
— Где мне выйти на след, чтобы быстрее добраться до них? — глухо спросила она.
Альгадор вытянул лапу, медленно повернулся на несколько градусов, прикидывая расстояние, и указал направление:
— Там. Если они неотступно двигались на север, их путь можно срезать между вон теми двумя холмами.
Никому не говоря ни слова и никого не взяв с собой, Крегга стремительно спустилась и двинулась в указанном направлении, уже ничего не замечая вокруг.
Сержант Удар Булава погладил обоих скороходов по ушам.
— Молодцы, ребята, хорошо потрудились. Отдохните да скажите поварам, чтобы накормили вас как следует. Когда наберетесь сил, догоните нас… Капрал Элбриг, поднимайте солдат! Эй вы, что расселись? Думаете, так и будете отдыхать до конца своих дней? Стройтесь! Мы выступаем сейчас же! Великая Госпожа уже ушла вперед, без армии, без поддержки, а вы и не шевелитесь!
Проходя мимо Словохота, сержант потрепал его по спине.
— Иди, сынок, в строй, и оставь ношу носильщикам. Но впредь веди себя, как подобает солдату.
Словохот заторопился, отдавая честь на каждом шагу:
— Слушаюсь, сержант! Так точно, сержант! Спасибо, сержант!
Капрал Элбриг и сержант Удар Булава шли в тылу, подгоняя и подбадривая отстававших. Сержант смотрел вперед сквозь пыль, поднятую множеством усердно марширующих лап.
— Знаю, я не должен бы это говорить, но ты видел? Она даже не взглянула, пойдет ли кто за ней. Просто схватила бердыш и двинулась вперед, ничего не видя и не слыша от гнева, жаждущая одного — рубить врагов на своем пути!
Элбриг наклонился и, не сбиваясь с шага, поднял с земли кружку, оброненную кем-то из рекрутов.
— Я думаю о том же, сержант. Ты просто первым выразил мою мысль. Великой Госпожой руководят ярость и месть, она не контролирует себя. Но что мы можем поделать?
Сержант моргнул, сгоняя с глаз пыль и продолжая пристально смотреть вперед, пытаясь разглядеть, что ждет их за следующим поворотом тропинки.
— Мы можем лишь исполнять свой долг. Подчиняться Госпоже Крегге и присматривать за теми, кто подчиняется нам. Все, что мы можем сделать, — это сделать все в лучшем виде. Сделать из рекрутов настоящих зайцев Дозорного Отряда, которые смогут постоять за себя в любой битве. Научить их соблюдать дисциплину и подчиняться командам. И надеяться, что большинство останутся в живых и научат тех, кто придет после них.
И, повысив голос, сержант крикнул по-военному:
— Ровнее ряды! Лапы выше! Шаг держать! Левой-правой! Не ползите, как старые кротихи, вы же Дозорный Отряд! Выше голову, раз-два, раз-два! Шенгл Большеступ, песню «Зеленый рекрут» запе-вай!
Крепкий заяц, тот самый, который помог Словохоту в первую ночь, поменявшись с ним сменами в карауле, запел «Зеленого рекрута». У него был приятный бас; все к нему присоединились. И вот уже колонна пошла бойчее, лапы поднимались выше — никому не хотелось походить на того, кого высмеивала песня «Зеленый рекрут».
Вот поднят флаг, чеканю шаг,
Носочек я тяну
И жалкий жребий спой кляну,
Кляну, кляну, кляпу!
В пути Дозор все лапы стер
Я летом и зимой,
О боже мой, хочу домой,
Домой, домой, домой!
Идешь голодный и нагой
И проклинаешь дни!
В Дозор я больше ни ногой -
Ни-ни, ни-ни, пи-пи!
Разинув рот, сержант орет,
Велит окоп копать,
А мне бы лечь на месте -
И спать, и спать, и спать!
Колонна быстро продвигалась вперед, как заведенная, хорошо смазанная машина, вздымая клубы пыли. Быстро спускались сумерки, и вот уже совсем близко показались два похожих холма, на которые указал Крегге Альгадор. Возможно, она ждет их в долине между холмами; возможно, пошла дальше по следу врага. В любом случае сержант Удар Булава решил, что именно там они разобьют ночной лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31