«Действительно! В четверг же должны прибыть эти четверо, о которых говорила мисс, как ее там? Ты что-нибудь еще узнал о них, Нед?»Черный Лабрадор подмигнул своему хозяину: «Я-то времени не терял! С большим толком провел целый час на заднем дворе Смизерсов. Ты бы только слышал! А какие у мистера Смизерса могучие легкие! Между прочим, не пора ли пить чай? И, кстати, о юном Уилфе можешь забыть».«Что ты имеешь в виду?» — удивился Бен, входя вслед за Лабрадором в дом.Нед отхлебнул воды из своей миски. «Расскажу потом, пошли, поставь чайник и нарежь кекс. А где же наша милая хозяйка?»Бен накрыл стол чистой скатертью: «Она спит в гостиной. Давай за ней немного поухаживаем. Кто еще ей заварит свежий чай? Нед, скажи Горацию, чтобы он не болтался у меня под ногами».Нед покачал головой: «С этим дураком ни о чем, кроме сардинок, говорить нельзя». Глава 34 В четверг, в девять утра, солнце припекало, как в полдень, — такого жаркого лета никто не помнил. Джонатан Престон, заложив за ухо карандаш, сидел за рабочим столом. Он вчитывался в стихи и помаргивал глазами. Погладив бороду, старый корабельный плотник отхлебнул чай и откусил кусок сандвича. Услышав голоса молодых людей, входящих в Дом призрения через заднее окно, он, не оборачиваясь, крикнул:— Привет, привет, друзья! Я поднялся с солнцем, в шесть утра! Самое время выйти на палубу!Отломив от сандвича корочку с куском бекона, он угостил ею Лабрадора, который подскочил к столу раньше остальных.— Мой завтрак небось тебе больше по вкусу, чем собственный!Эми вспорхнула на краешек стола и сразу увидела стихи.— Ну как, Джон? Удается разобрать, что к чему? Послание Святого Матфея?— Нет, пока ничего не понимаю, — смущенно признался Джон. — А вы?Оба молодых человека отрицательно покачали головами. Джон наблюдал, как Эми барабанит пятками по ножкам стола.— Ну, а ты, юная красотка? Ты что-то знаешь, а нам не говоришь. Откуда тебе известно, что это послание Святого Матфея?— Да, Эми, откуда? — с некоторой обидой спросил ее брат. — Мне ты ничего не говорила.— Мне тоже! — напустив на себя грозный вид, заявил Бен.Девушка выхватила из-за уха Джона карандаш и ткнула им в сторону юношей.— Не сказала, потому что ты, дорогой братец, сладко спал, а тебе, Бен, я никак не могла сказать — где бы я тебя нашла ночью? Вот я и решила держать все в секрете, пока мы не соберемся вместе. А теперь смотрите.Взяв у Джона листок со стихами, она подчеркнула первую букву в каждой строфе.— Теперь, Джон, прочтите выделенные буквы.— М-а-т-ф-е-й. Матфей, — зачитал Джон. — Ну и молодец, Эми! А я пялился на эти стихи всю ночь и ничего не заметил. Ты-то как это углядела?— Это называется «акростих», — беспечно объяснила Эми. — Мы в школе последнее время часто так играли: нам задавали буквы, с которых должны были начинаться строчки стихотворения. Правда, чаще всего выходила абракадабра.— Все равно, вы просто умница, мисс! — одобрительно кивнул Бен.Эми спрыгнула со стола.— Не такая уж и умница, Бен. Дальше я ничего не могу распутать. Не получается. А у тебя?— Тоже не выходит, но сейчас мне надо думать о другом, потом скажу о чем. А вот мистер Брейтуэйт наверняка обо всем догадался.Джон скормил Неду остатки своего сандвича.— Я к нему уже заходил, но его не было в библиотеке. Сейчас он, наверно, там, пошли, проверим.Выйдя из парадных дверей Дома призрения, они увидели, что возле конторы мистера Маккея стоит Делия с двуколкой. Эми подбежала к лошади и стала ее гладить.— Что понадобилось Уиллу в конторе адвоката в такую рань?Дверь конторы приоткрылась, и показалась голова Эйлин.— Я как раз собиралась пойти проверить, встали ли вы, друзья мои! Заходите, все тут.У стола сидели мистер Брейтуэйт, мистер Маккей и Уилл. Адвокат радостно приветствовал вошедших.— Доброе утро, друзья. Миссис Драммонд только что намеревалась сходить за всеми вами. Я приехал сюда рано, чтобы посмотреть кой-какие землемерные чертежи, поискать, нет ли чего-нибудь, проливающего свет на нашу головоломку. Мистер Брейтуэйт и Драммонд мне помогали. Думаю, мы почти нашли разгадку, потому я и хотел созвать вас. Кстати, может быть, кому-нибудь из вас удалось найти ответ?— Похоже, Эми догадалась, — положил свою копию стихов на стол Джон. — Она считает, что мы ищем теперь клад Святого Матфея, первого евангелиста. Но больше мы пока ничего не разобрали. Вот, вглядитесь в первые буквы!Теребя свои курчавые волосы, мистер Брейтуэйт изучал выделенные буквы.— Святой Матфей, а? Так, так, э… э… здорово! Молодец, Эми! Просто молодец!Но Эми одолевало нетерпение.— Мистер Маккей! Вы сказали, что близки к разгадке. Что вы обнаружили?Щеголеватый маленький адвокат значительно кашлянул.— Сначала мы занялись словом «колокол». Однако решили, «колокол» в данном случае просто упомянут фигурально. Наверно, этот «могильный колокол» должен означать, что с чем-то было покончено. Например, мы можем сказать, что если документы де Уинна с правами на земли Чапелвейла не будут найдены, деревня услышит похоронный звон. Понимаете? Правда, в стихах речь идет не о каком-то месте, а о людях: «А плясунов ужимки страшны».— Подождите! — не удержавшись, выкрикнул Уилл. — Я вспомнил песню, которую любил напевать мой дед, когда я был совсем маленький: что-то насчет негодяя, кончившего тем, что он плясал на веревке, болтаясь на виселице! Простите, сэр, что перебил вас.Мистер Маккей только улыбнулся, глядя поверх пенсне.— Прекрасно, сэр! Мистер Брейтуэйт, не ознакомите ли вы нас с вашими выводами?Библиотекарь запахнул свою мантию.— Спасибо… мистер… э-э-э… сейчас. Мы тоже додумались до этой самой виселицы. Наше внимание привлекло слово «плясунов». Скорее всего, повешенный был не один, видно, негодяев на виселице было несколько…Тут и Бен стал кое-что понимать.— Ага, нам, значит, надо искать какое-то место казни? Что ты на это скажешь, Джон?— Верно! — согласился старый моряк. — Место казни, виселицу, и как раз там всегда вились эти вороны, о которых здесь упоминается: «Таращась в ожиданьи брашна, фигура ворона сидит».— Ну, а что насчет последней строки — «и светодержцы под землей»?— Это мы выясним на месте, когда начнем раскопки, — звенящим от волнения голосом воскликнула Эйлин. — У вас с собой этот маленький листок с дырочками, Джон? А карту мы прихватили.И они наложили листок на старую карту, сохранившуюся на ферме.— Здесь значится тюрьма, — пробормотал Уилл. — Подходящее место для виселицы. Только я никогда не слышал, чтобы в Чапелвейле была тюрьма! А ты, Эйлин?Его жена покачала головой.Мистер Маккей вынул большую землемерную карту, и глядя то в нее, то в карту Уилла, сверил их.— Думаю, старая тюрьма была здесь, — он сделал пометку карандашом на своей карте. — Там, где сейчас полицейский участок.Бен и Алекс тут же устремились к дверям.— Чего же мы ждем? — бросил Алекс. Глава 35 Полицейский участок помещался в маленьком сером каменном доме, сдавленном с двух сторон зданиями, выстроенными в начале века. В одном доме жил полицейский сержант, которому часто приходилось выезжать в соседние деревни, в другом — констебль, следивший за порядком в Чапелвейле и ведущий книги учета.Констебль Джадмен, высокий, полный мужчина среднего возраста, возился у себя в саду с розовыми кустами, он был рьяным садоводом. Увидев подъезжающую к его дому двуколку с молодыми людьми, он вытер руки тряпкой, облачился в форменный китель и застегнул его на все пуговицы, обтянув толстый живот и подперев воротником свою бычью шею. Сняв с подоконника шлем, он водрузил его на голову и с подобающим ситуации достоинством двинулся по дорожке навстречу приехавшим.— С добрым утром, молодые люди! Чем могу служить? — кивнул он Алексу.Двуколка подкатила к саду, и из нее вышел Маккей.— Все в порядке, констебль! Эти молодые люди со мной.Полицейский почтительно поднес палец к шлему. Он всегда побаивался Маккея, считая адвокатов и судей людьми высшей породы.— Что случилось, мистер Маккей? Надеюсь, ничего плохого, сэр?— Нет-нет, констебль, — поправил свой черный галстук адвокат. — Все в полном порядке. Хочу только кое-что спросить у вас.Полицейский так втянул живот и выпятил грудь, что от форменной куртки чуть не отлетели пуговицы.— Спрашивайте, сэр! Всегда к вашим услугам!— Что сталось со старой тюрьмой, которая, по данным моих карт, находилась раньше где-то здесь?Констебль Джадмен показал толстым пальцем на серое каменное здание.— А с ней ничего не сталось — вот она, тюрьма. Ну, конечно, как мы все помним, в ней уже давно полицейский участок. Нам, слава богу, много лет тюрьма ни к чему.— Но когда-то здесь была тюрьма и место казни, так я понимаю, — серьезно кивнул Маккей.Констебль провел пальцем по усам, смахивающим на руль велосипеда.— Сержант Паттерсон поминал про тюрьму, только она была здесь задолго до меня, да и до него тоже.Адвокат огляделся, стараясь сохранить невозмутимый вид.— Интересно, где же происходили казни? Констебль опять ткнул пальцем себе за спину.— Сержант Паттерсон считает, что во дворе, позади участка. Он рассказывал, что там вешали убийц.Из двуколки выглянула Эйлин, приподняла юбки, спустилась на землю и, улыбаясь, подошла к полицейскому.— Какой же вы храбрый, констебль! Не боитесь жить так близко от места, где вешали убийц? Я бы ни за что не смогла!От такой похвалы и без того красное лицо констебля стало пунцовым, а грудь выпятилась еще сильней.— А чего тут бояться, мэм? Обыкновенный двор и в нем что-то вроде сада. Я каждый день смотрю на этот сад из окна своей спальни, а за растениями сам ухаживаю. Люблю поддерживать всюду порядок.— Не сомневаюсь, констебль. А можно нам взглянуть на это местечко?Вопрос Эйлин сбил констебля с толку.— Вот уж не знаю, миссис Драммонд. Это собственность полицейского управления. Публике туда входить не положено. Сержант Паттерсон не похвалит меня, если увидит, что я допустил посторонних в полицейский участок.После этого заявления наступила тягостная пауза, прерванная появлением самого сержанта, подкатившего к участку на велосипеде.Рыжий, кудрявый, очень высокий и худой Паттерсон носил узкие бакенбарды и отличался веселым нравом. Ему было лет тридцать пять. В его речи чувствовался едва заметный след соседства с границей Шотландии. При виде небольшого сборища он дотронулся до своей форменной фуражки и улыбнулся.— Доброе утро, денек, кажется, опять выдался жаркий.И, обратившись к констеблю, сказал уже более серьезно.— Я только что со станции. Туда прибыли три платформы с оборудованием и строительными материалами. Направлены лондонской фирмой Смизерсу. Уже приготовились их выгружать, везти на деревенскую площадь и там складывать. Но я приказал начальнику станции приостановить это дело. И Смизерс ваш тоже там был. Ну я натянул ему нос. Сказал, что до завтра он даже гвоздя не имеет права выгрузить. Ордер только с завтрашнего дня вступит в силу. Этот Смизерс взревел, как бешеный бык, ну а я зачитал ему постановление и предупредил, что, если он нарушит закон, я его арестую и запру под замок! Терпеть не могу этого нахала! Вы уж меня простите, мистер Маккей, но, по-моему, он кичливый болван.— Я составил себе о Смизерсе точно такое же мнение, — кивнул адвокат.Паттерсон прислонил велосипед к садовой стене.— Спасибо большое, сэр! Констебль, отправляйтесь на станцию и охраняйте вагоны. Понятно? Да, и захватите объявление «Разгрузка запрещена». Прикрепите его к вагонам. Следите, чтобы всё оставалось на месте! Констебль без всякой нужды отсалютовал:— Будет исполнено, сержант! Положитесь на меня! Разрешите воспользоваться вашим велосипедом?— Просьбу удовлетворяю! Поезжайте, констебль! — казалось, Паттерсон прячет улыбку.Величественно восседающий на велосипеде Джадмен скоро исчез из виду. Сержант усмехнулся.— Поглядите-ка на него! Что с ним поделать, обожает ездить на моем старом велосипеде. Ну а вам, друзья, чем я могу помочь?— Нам бы хотелось взглянуть на прежнее место казни, — ответила Эйлин. — Но констеблю наши планы не пришлись по душе.Уилл выпятил грудь и живот, стараясь изобразить констебля.— Нашествие на владения полиции, сержант! Не крестьянский ли бунт?Сержант сделал серьезное лицо:— Да, мне это не нравится! Лучше заходите-ка все ко мне, я поставлю чайник и обсудим дело. Подождите минутку.Паттерсон вынул из кармана яблоко и скормил его Делии, ласково похлопывая морду лошади.— А ты, голубушка, держись от этих повстанцев подальше.Стены внутри полицейского участка, бесчисленное количество раз побеленные в верхней половине, насчитывали столько же толстых слоев битума внизу. Всю деревянную обшивку много лет подряд красили в темно-синий цвет, и вокруг закопченного железного очага краска потрескалась. На доске, висевшей у окна, красовался ряд объявлений, старых и новых. Паттерсон усадил мистера Брейтуэйта, адвоката, Уилла и Эйлин на высокие стулья у конторки и стал кипятить чайник, а Эми с братом и Джон с Беном разместились на длинной скамье.Лабрадор, лежа под столом, грыз толстую баранью кость и внушал своему хозяину: «Хороший человек, этот сержант Паттерсон, верно?»Бен, цедя чай из коричневой глиняной кружки, ответил: «Не знаю, в чем дело, но мне здесь не по себе. Что-то меня то в жар, то в холод бросает».Лабрадор, с костью в зубах, вылез из-под стола. «Да, выглядишь ты неважнецки. Мрачноватое здесь местечко. Давай, выйдем отсюда на солнышко».Эми, увидев, что они уходят, поспешила за ними.— Бен, ты что-то побледнел. Тебе нехорошо?Бен прислонился к садовой стене, глубоко вдохнул свежий воздух и медленно выдохнул.— Спасибо. Уже лучше. Не могу объяснить почему, но мне там было не по себе.Эми похлопала юношу по руке.— Ну и незачем туда возвращаться, раз тебе это неприятно. Побудем здесь, а с сержантом договорятся остальные. Ты какой-то непонятный, Бен, не похож ни на кого из наших здешних и уж, конечно, не такой, как мы с братом. Ты не рассердишься, если я спрошу, где ты родился? И где побывал, пока не приехал сюда?Пряча от девушки глаза, Бен посмотрел вдаль.— Я бы рассказал тебе, Эми… но…Эми сама не понимала почему, но ее охватила жалость к этому странному юноше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32