— Я могу вам чем-нибудь помочь? — вежливо осведомился он.Незнакомка откинула капюшон, и он увидел, что это молодая женщина с темной повязкой на глазах.— Это ты тот, кого называют Эррандом? — спросила она. Голос ее был низок и мелодичен, и она по-старинному, нараспев выговаривала слова.— Да, — отвечал Эрранд, — это я. У вас что-то с глазами?— О нет, дитя мое, — ответила она. — Я вижу мир в ином свете, чем тот, который дает это земное солнце.— Вы не зайдете к нам в дом? — предложил Эрранд. — Вы сможете погреться у очага, а Полгара рада будет вашему обществу.— Я преклоняюсь перед госпожой Полгарой, но время для нашей встречи еще не наступило, — сказала женщина, — и мне здесь не холодно. — Замолчав, она наклонилась, как будто разглядывая его, хотя повязка у нее на глазах была очень плотной. — Значит, это правда, — тихо прошептала она. — На таком большом расстоянии мы не могли быть уверены, но теперь, когда я стою перед тобой лицом к лицу, я знаю, что ошибки быть не может. — Она выпрямилась. — Мы еще встретимся, — сказала она.— Как вам будет угодно, сударыня, — ответил Эрранд, помня о правилах вежливости.Она улыбнулась ослепительной улыбкой, которая, казалось, озарила ярким светом непогожее зимнее небо.— Меня зовут Цирадис, — сказала она, — и я буду тебе другом, милый Эрранд, даже если наступит время, когда мы примем решение не в твою пользу. — И затем она исчезла, растворившись в пространстве так быстро, что у него и сердце екнуть не успело.Пораженный, Эрранд поглядел на снег, где она только что стояла, и не увидел следов. Он присел на санки и задумался. В том, что сказала эта странная молодая женщина, не было ни малейшего смысла, но он верил, что наступит время и смысл появится. Немного поразмыслив, он решил, что если скажет Полгаре об этом странном визите, то она расстроится. Будучи уверен, что эта Цирадис не представляла никакой угрозы и не замышляла ничего дурного, он решил ничего не говорить.Затем, поскольку на вершине холма становилось уже довольно прохладно, он подтолкнул санки и заскользил вниз по склону, через долину, остановившись в нескольких десятках ярдов от того места, где Дарник так самозабвенно рыбачил, что, казалось, не обернулся бы, даже если бы десять прекрасных девушек пели и танцевали у него за спиной.Полгара не препятствовала увлечению Дарника. На нее производили впечатление длина, вес и серебристый цвет приносимой им добычи, и ей пришлось привлечь на помощь все свои обширные познания в кулинарном искусстве, чтобы каждый раз по-особому жарить, парить, варить, тушить и запекать рыбу. Хотя она неизменно настаивала на том, чтобы ее чистил сам добытчик.Когда снова наступила весна, на ретивом чалом жеребце прискакал Белгарат.— Что случилось с твоей кобылой? — спросил его Дарник, когда тот спешился во дворе усадьбы.У Белгарата вытянулось лицо.— Я был на полпути в Драснию, когда обнаружил, что она жеребая. Я обменял ее вот на этого живчика. — Он хмуро взглянул на гарцующего чалого.— По-моему, сделка вышла удачная, — произнес Дарник, оглядывая жеребца.— Та кобыла была такая спокойная и разумная, — возразил старик. — А у этого молодца ветер в голове гуляет. Ему лишь бы повыпендриваться — побегать, попрыгать, погарцевать, копытами в воздухе помахать. — Он неодобрительно покачал головой.— Поставь его в конюшню, отец, — предложила Полгара, — и умойся с дороги. Ты успел как раз к ужину. Сегодня у нас запеченная рыба. Если хочешь, то можешь съесть целую сковородку.После того как они поели, Белгарат развернул стул к очагу, откинулся на спинку и вытянул ноги. Он с довольной улыбкой оглядел полированные плитки на полу, побеленные известью стены с висящими на крючках до блеска начищенными горшками и чайниками и весело потрескивающий в очаге огонь.— Как хорошо немного отдохнуть, — сказал он. — Кажется, я еще ни разу не останавливался с тех пор, как выехал отсюда прошлой осенью.— У тебя были такие неотложные дела, отец? — спросила Полгара, собирая со стола посуду.— У нас с Белдином был серьезный разговор, — ответил старик. — В Маллорее творится нечто такое, что мне совсем не нравится.— Какое, скажи на милость, отец, это может иметь значение? После Хтол-Мишрака и смерти Торака нам в Маллорее нечего делать. Тебя ведь не назначали на должность спасителя мира.— Если бы все было так просто, Пол, — сказал он. — Тебе имя Сардион что-нибудь говорит? Или, может, Ктраг-Сардиус?Она выливала горячую воду из чайника и таз для мытья посуды, но при этих словах остановилась и слегка нахмурилась.— По-моему, я от кого-то слышала, как один гролим что-то говорил о Ктраг-Сардиусе. У него была лихорадка, и он бредил на древнеангаракском.— Ты можешь вспомнить, о чем он говорил? допытывался Белгарат.— Извини, отец, но я не понимаю по-древнеангаракски. Помнишь, у тебя же вечно не доходили руки меня научить? — Она поглядела на Эрранда и поманила его пальцем.Эрранд скорбно вздохнул, поднялся и взялся за кухонное полотенце.— Не гримасничай, Эрранд, — сказала она. — Ничего с тобой не случится, если ты сегодня поможешь мне прибраться после ужина. — Она снова взглянула на Белгарата и начала мыть посуду. — Ну что же означает этот Сардион или как там его?— Не знаю, — Отвечал Белгарат, задумчиво почесывая бороду. — Но, как заметил Белдин, Торак называл Шар нашего повелителя Ктраг-Яска. Возможно, тут есть какая-то связь с Ктраг-Сардиусом, так мне кажется.— Очень уж много тут всяких «возможно» и «так мне кажется», отец, — сказала Полгара. — По-моему, ты просто по привычке охотишься за призраками или для того, чтобы чем-то заняться.— Ты слишком хорошо знаешь, Пол, что я не очень большой любитель «чем-то заниматься», — сухо произнес он.— Да, я заметила. Что еще в мире новенького?— Дай-ка сообразить. — Белгарат откинулся на спинку стула и в задумчивости уставился на низкий потолок. — Великий герцог Норагон съел нечто, что не в состоянии был переварить.— Кто такой Великий герцог Норагон? И какое нам дело до его пищеварения? — спросила Полгара.— Великий герцог Норагон был претендентом на императорский трон в Толнедре после Рэн Боуруна от семейства Хонетов, — усмехнулся Белгарат. — Он был полнейшим болваном, и, если бы пришел к власти, произошла бы непоправимая катастрофа.— Ты сказал «был», — вмешался Дарник.— Верно. Несварение желудка имело для Норагона фатальные последствия. Многие подозревали, что какой-то доброжелатель использовал в качестве приправы для последнего обеда Великого герцога некоторые экзотические травы, растущие в джунглях Найса. Симптомы, насколько я понимаю, были очень характерны. Хонеты в полнейшем замешательстве, а все другие семьи вне себя от радости.— Отвратительные нравы у них в Толнедре, — заявила Полгара.— Наш принц Хелдар, по-видимому, твердо встал на путь, который сделает его самым богатым в мире человеком, — продолжал Белгарат.— Шелк? — поразился Дарник. — Он что, уже успел так много наворовать?— Как я понял, то, чем он сейчас занимается, на этот раз вроде бы законно, — сказал Белгарат. — Каким-то образом они вместе с этим мошенником Ярблеком ухитрились взять в свои руки контроль над всей добычей меха в Надраке. Я не вникал в детали, но, судя по тому, как завопили все ведущие торговые дома в Бокторе, наши друзья вполне преуспевают.— Рад это слышать, — сказал Дарник.— Вероятно, потому что ты давно не покупал на рынке мехового плаща, — хихикнул Белгарат. — Цены, очевидно, сильно подскочили. — Старик устроился на стуле поудобнее и продолжал: — В Хтол-Мургосе ваш друг Каль Закет методически прорубает себе дорогу к Восточному побережью сквозь трупы мургов. К списку городов, которые его молитвами обезлюдели, добавились еще Рэк-Ктэн и Рэк-Хагга. Я не пылаю любовью к мургам, но этот Закет слишком далеко заходит.— Каль Закет? — подняла брови Полгара.— Это титул, — пожал плечами Белгарат.— Скорее диагноз, — заметила она. — Правители Ангарака всегда кидались из одной крайности в другую. — Она обернулась и взглянула на отца. — Ну?— Что — «ну»?— Из Ривы что-нибудь слышно? Как дела у Гариона и Сенедры?— Ничего не слышал — так, официальные сообщения. «Король Ривский имеет удовольствие сообщить о назначении графа такого-то ривским посланником в Драснийском королевстве». И все в таком роде, но лично о них — ничего.— Неужели он разучился писать? — огорченно спросила Полгара. — Как бы он ни был занят в последние два года, мог бы выкроить минутку и написать хоть одно письмишко.— Он писал, — тихо сказал Эрранд. Он, возможно, не заговорил бы о письме, но, видимо, Полгаре это было очень важно.Она резко повернула к нему голову.— Что ты сказал?— Белгарион написал тебе прошлой зимой, — сказал Эрранд. — Но письмо пропало, когда корабль, на котором был гонец, затонул.— Если корабль затонул, откуда же ты…— Пол, — произнес Белгарат непривычно твердым для него голосом, — дай-ка я сам разберусь.Он обратился к Эрранду:— Ты сказал, что Гарион написал прошлой зимой письмо Полгаре?— Да, — сказал Эрранд.— Но письмо потерялось, потому что корабль затонул?Эрранд кивнул.— Почему же он снова не написал?— Он не знает, что корабль затонул.— А ты знаешь?Эрранд снова кивнул.— А ты случайно не знаешь, что было в этом письме?— Знаю.— И ты мог бы его нам прочесть?— Да, если хотите. Хотя Белгарион собирается написать еще одно на следующей неделе.Белгарат удивленно на него посмотрел.— Но расскажи нам, о чем говорилось в первом письме. Тогда мы все будем знать.— Ладно, — согласился Эрранд. Он сдвинул брови и сильно напрягся. — Вначале он пишет: «Дорогие тетушка Пол и Дарник». По-моему, хорошее начало, правда?— Эрранд, читай письмо, — терпеливо повторил Белгарат. — Комментарии оставь на потом.— Ладно. — Эрранд остановил пристальный взгляд на огне. — «Извините, что не написал вам раньше, — продолжал он, — я был ужасно занят, пытаясь научиться быть хорошим королем. Стать королем очень просто, все, что от тебя требуется, — это родиться в нужной семье. Но быть хорошим королем гораздо сложнее. Бренд, конечно, помогает по мере сил, но мне тем не менее часто самому приходится принимать решения по многим вопросам, в которых я ничего не смыслю. У Сенедры все в порядке — так мне кажется по крайней мере. Мы теперь друг с другом очень редко разговариваем, так что трудно сказать наверняка.Бренд несколько озабочен тем, что у нас еще нет ребенка, но я думаю, ему не стоит волноваться. По-моему, это даже к лучшему. Я теперь считаю, что нам следовало получше узнать друг друга до свадьбы. Я уверен, что тогда мы смогли бы как-нибудь все отменить. Теперь уже слишком поздно. Нам просто нужно приложить все усилия к тому, чтобы — при условии, что мы не будем слишком часто видеться, — оставаться друг с другом вежливыми и корректными, хотя бы для соблюдения внешних приличий. Недавно заглянул Бэрак на своем большом судне, которое построил прошлым летом, и мы очень хорошо побеседовали. Он рассказал мне о… «— Минутку, Эрранд, — прервала чтение Полгара. — Он еще что-нибудь пишет о неприятностях с Сенедрой?— Нет, Полгара, — ответил Эрранд, мысленно пробежав глазами все письмо до конца. — Он пишет о визите Бэрака и кое-каких новостях, которые получил от короля Анхега, и о письме от Мандореллена. Он говорит, что любит вас и очень скучает. Вот, пожалуй, и все.Полгара и Белгарат обменялись долгими взглядами. Эрранд чувствовал, что они очень встревожены, но не знал, как их успокоить.— Ты уверен, что правильно прочитал письмо? — спросил его Белгарат.Эрранд кивнул:— Да, именно так все и было написано.— И ты знал, что было в письме, как только он его написал?Эрранд колебался с ответом.— Я даже не знаю точно. Не совсем так. Для этого нужно хорошенько подумать, а я не думал об этом письме, пока мы о нем не заговорили.— А играет роль, на каком расстоянии человек от тебя находится? — с любопытством спросил Белгарат.— Нет, — ответил Эрранд. — Не думаю. Это просто появляется, когда я захочу.— Никто не может этого сделать, отец, — обратилась к старику Полгара. — Никому никогда это не удавалось.— Очевидно, правила изменились, — задумчиво произнес Белгарат. — Видимо, нам просто нужно принять это как факт. Как по-твоему?Она кивнула:— Да, ему нет никакого смысла притворяться.— Мне кажется, Эрранд, нас с тобой ждут очень долгие разговоры, — сказал старик.— Возможно, — вмешалась Полгара, — но пока еще рановато. — Она снова обернулась к Эрранду. — Ты не мог бы повторить, что пишет Гарион про Сенедру.Эрранд кивнул.— »У Сенедры все в порядке — так мне кажется, по крайней мере. Мы теперь друг с другом очень редко разговариваем, так что трудно сказать наверняка. Бренд несколько озабочен… «— Спасибо, Эрранд. — Полгара жестом остановила чтение. Затем она пристально поглядела в лицо мальчику. — Скажи мне, — произнесла она, очень тщательно подбирая слова, — ты знаешь, что произошло между Гарионом и Сенедрой?— Да, — ответил Эрранд.— Расскажи, пожалуйста.— Сенедра чем-то очень рассердила Гариона, а затем он выставил ее при всех в смешном виде и этим рассердил ее. Она считает, что он не уделяет ей должного внимания и все свое время посвящает работе, лишь бы только не проводить это время с ней. Он думает, что она избалованная эгоистка и ни о ком кроме себя не думает. Они оба не правы, но успели наговорить друг другу столько всего обидного, что оба уже отчаялись поправить что-либо в своей семейной жизни. Они очень несчастны.— Спасибо, Эрранд, — сказала она. Затем повернулась к Дарнику. — Нам нужно кое-что упаковать.— Как? — удивленно спросил он.— Мы едем в Риву, — решительно произнесла она. Глава 4 В Камааре Белгарат встретил в портовой таверне старого друга. Когда он притащил бородатого, одетого в меховую куртку Грелдика на постоялый двор, где остановилась вся компания, Полгара внимательно оглядела пошатывающегося моряка.— И давно ты уже напиваешься, капитан Грелдик? — бесцеремонно спросила она.— А какой сегодня день? — спросил он, запинаясь.Она ответила.— С ума сойти.Он рыгнул.— Виноват, — извинился моряк. — Я, оказывается, где-то потерял несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52