Далее: сестры, братья? Не родные, а, скажем, единокровные, может, у её отца появились ещё дети, или у матери были внебрачные, а мы о них ничего не знаем. Кстати, об отце Доротки тоже. Уж на что болтливые у девушки тётки, а об этом ни одна не пикнула.— Гарпии-то они гарпии, но не станут же убивать племянницу ради денег? — вслух размышлял Роберт. — Хотя, и не такое случалось. Да нет, тут техническая сторона дела исключает их. Машины нет, а если под трамвай какая толкнула, то тётку девушка даже в толпе бы опознала. С камнем и вовсе все были дома, когда вернулась.— Совсем не обязательно им лично этим заниматься, — рассудительно заметил Бежан. — Наняли платного убийцу, причём заранее, лишь только стало известно о приезде пани Ванды. Заметь, информацию о приезде богатой старушки тщательно скрывали от племянницы, чуть ли не до последнего держали в тайне, все три сговорились. Заговор! А когда узнали, что она одна получает в наследство втрое больше, чем каждая из них…Роберту версия Бежана в общем понравилась.— И ещё нельзя забывать о Павле Дронжкевиче, — напомнил он комиссару. — О наследстве он тоже узнал в пятницу, но о богатой старухе мог знать и раньше. А если женится на Меланье, станет богатым. Ага, но в таком случае, — встревожился вдруг аспирант, додумав до этого места, — в таком случае родной дом для Доротки становится опасен, могут и её прикончить, как перед этим пани Ванду. Не за Мартинеком надо проследить, а за нею!— Не думаю, — возразил Бежан, хотя и не очень уверенно. — Все покушения на девушку происходят вне дома. Бабы не глупы, не могут не понимать, что вторая смерть в доме им даром не пройдёт. Все-таки дождутся, когда племянница из дома выйдет. Если, конечно, покушаются на её жизнь. А мы с тобой пока не располагаем достоверными данными, что это действительно попытки убить девушку, а не простое стечение обстоятельств, что вполне возможно. Бывают такие чёрные полосы в жизни человека. Так что в любом случае нам надо как можно скорее проверить обе версии. И это ещё не все. Остаётся множество непроверенных людей, которые могли разболтать кому попало о наследстве богатой американки. Хотя бы сотрудники нотариальной конторы, клиенты, которые случайно там оказались, да мало ли кто ещё!— Ладно, тогда не станем терять время. За кого принимаемся, за Дронжкевича или сестру Мартинека?— Уже поздно. Эх, жаль, не узнал, есть у сестры дети… В таком случае, ты возьми на себя Дронжкевича, а я нотариуса. С ним и дома можно побеседовать.У жены комиссара Бежана сегодня опять было дежурство, а у аспиранта Роберта Гурского пока жены и вовсе не было, так что их ничто не связывало, и можно было заполночь продолжать расследование. * * * Меж тем на улице Йодловой в доме №25 его обитательницы тоже не скучали.Багаж крёстной бабули не только занимал много места и лишил жилплощади Сильвию с Дороткой. Он ещё и вызывал большой интерес. Уже поверхностные раскопки показали, что во фрахте таится пропасть необыкновенных вещей: бальные платья, совершенно не надёванные, нарядные туфельки, высоченные каблуки которых украшали алмазики, норковые и песцовые палантины, немного покоробившиеся веера и очень длинные бальные перчатки, истекающие золотом кофейные фарфоровые сервизы, разобранный на составные части старинный секретер, мужской фрак, раковины южных морей и прочее, и прочее.Разобрать полностью багаж старушки хотелось всем четверым, но больше всех настаивала на этом Сильвия. Кроме любопытства, ею двигало естественное желание обрести наконец свою постель. То, что на ней испустила дух Вандзя, Сильвию совсем не отпугивало. Тётку ненавязчиво поддерживала Дорота, мечтавшая унаследовать после неё чуланчик.Иногда раскопки делали большой шаг вперёд, например, когда один из ящиков не стали распаковывать убедившись, что в нем находятся одни альбомы с фотографиями. Его сразу, по распоряжению Фелиции, снесли в её комнату, где она собиралась на досуге не торопясь просмотреть фамильные фотографии. Тяжёлый ящик несли Доротка с Меланьей, Фелиция, пыхтя, семенила рядом, распоряжалась и ругала Ванду за то, что не догадалась повынимать фотографии, тогда не нужно было бы такую тяжесть пересылать за океан. Ладно, сама стара и глупа, так Антось мог посоветовать. И чем только они там думали?В следующем ящике оказались тотемы американских индейцев. Развернув множество слоёв папирусной бумаги, Фелиция извлекла один, потрясённая, долго рассматривала, потом выдала заключение:— Ничего, есть на что посмотреть. Вот только куда такое поставить? Ладно, пусть пока полежит в ящике, потом придумаем.— А это тоже украшение индейцев? — вертела Сильвия в руках бальную накидку из страусовых перьев. — Не могла же Вандзя такое носить. Может, метёлочка для обметания пыли?Доротка занялась бальными платьями, завалившими её кровать.— Куда их девать? Не знаете, им обязательно нужно висеть, или можно сложить? Жалко выбрасывать, совсем новенькие.— Сложи обратно в коробку, — приказала Фелиция. — Ничего с ними не сделается, ещё полежат. Надеюсь, бриллианты на каблуках не настоящие? И как она могла на таких ходулях бегать?— Могла, ты же сама видела — всю дорогу на высоких каблуках.— Ах, какой халатик! — в восторге вскричала Сильвия. — Послушайте, можно я его себе возьму, а? Такой широкий, что на меня налезет.Остальные женщины обернулись, разглядывая Сильвию, завернувшуюся в совершенно невероятный халат. С одной стороны пурпурно-золотой, с изнанки он переливался золотом в голубых и зелёных тонах, и был каких-то невероятных размеров, метров сто материи пошло на него, не меньше. Доротка молча любовалась захватывающим зрелищем, Фелиция с Меланьей обозревали сестру критически.— Не халат это, а накидка на слона, — высказала предположение Меланья. — Какого-нибудь магараджи…— Ладно, бери, — неохотно согласилась Фелиция, — только, Бога ради, не показывайся в нем на глаза посторонним, человека кондрашка хватит.Под слоновьей накидкой обнаружились ещё два альбома с фотографиями, и это обстоятельство вызвало перерыв в раскопках. Фелиция решила просмотреть их немедленно, обе сестры спустились с нею, воспользовавшись случаем передохнуть. Доротке дали распоряжение по возможности навести в комнате порядок, как — её дело.Доротка, оставшись одна, немедленно поволокла на чердак один ящик за другим, сопя и пыхтя, потому что затолкать что-либо на чердак было тоже не просто. Часть твёрдых предметов удалось засунуть под кровать Сильвии, посуду девушка перетащила в кухню и порассовала по шкафам на свободные места. Пустые коробки она вынесла к мусорному баку, деревянные же ящики присовокупила к кучам хвороста, сложенным в садике за домом.Очень довольная тем, что в комнате стало просторней, присела отдохнуть, но тут её громко позвали снизу: тётки желали чаю. А ведь ещё не мешало бы подмести лестницу и убрать с неё остатки упаковки. Устала сегодня, но зато не придётся этим заниматься завтра. Тут же вспомнила — завтра как раз приходит делать уборку пани Стефча. Вот и чудесно, пусть все так до завтра и остаётся.Доротка спустилась вниз. В гостиной, ясное дело, гремела дискуссия. Доротку выгнали в кухню и велела заняться чаем.— Ты и должна прекрасно помнить, ведь у нас есть точно такое же фото, ты его тысячу раз видела, — твердила Сильвия старшей сестре. — Чтобы этого не помнить уж и не знаю какой нужно быть склеротичкой! И вот тоже наша семья, смотрите, смотрите: папочка, мамочка, этот, как его… Войцеховский и Вандзя! От нас получила!Фелиции надо было на чем-то отыграться и она схватила другой снимок.— Может, скажешь, что и эту фотографию тоже от нас получила? — насмешливо спросила она. — А ведь она сделана всего десять лет назад. Вот, написано! И в Америке щёлкнули. А вот этого типа я знаю.— Какого типа? — заинтересовалась Меланья.— Да вот этого, что рядом с Вандзей стоит.— Покажи… Езус-Мария! Доротка, дай лупу!Доротка только что принесла чай и собиралась присесть, передохнуть. Как же, передохнешь с ними!Девушка отыскала лупу, предусмотрительно вытащила из ящика письменного стола ещё одну, филателистическую, и зажав обе в руке, наконец села за стол.Все три тётки зависли над фотографией, сталкиваясь лбами.— И мне его личность знакома. Кто это может быть?— О, вот он ещё на одном снимке. Видите, рядом с кактусом стоит.— Дай посмотреть. Доротка, лупу!Доротка сунула Фелиции большую лупу.— Дай и мне посмотреть!— Не выдирай лупу. В доме должна быть ещё одна.Не поднимаясь со стула, Доротка сунула Меланье вторую лупу.— Да, тот самый, — констатировала Сильвия. — А раз я его знаю, вы должны знать тем более.— Ну-ка, погодите! — вскричала вдруг Меланья. — Надо бы взглянуть на наши альбомы. Не очень старые. Доротка…Доротка помнила, где хранятся альбомы с фамильными фотографиями. И сладким, как мёд, голосом — в конце концов, должны же и к ней перейти какие-то фамильные гены по женской линии — ехидно поинтересовалась:— Тётя Фелиция, ты разрешишь поискать в твоей комнате?До Фелиции не сразу дошло. Она продолжала возмущённо выкрикивать:— Если у них был там какой-то наш знакомый, почему тогда они с Войцеховским столько времени нас разыскивали? Фотография десятилетней давности… Этот знакомый прекрасно знал, где мы проживаем, раз мы все его помним, только пока не вспомнили, кто он такой. Не мог же умереть… Ты чего хочешь? Что за манера перебивать старших!— Я только попросила разрешения поискать в твоей комнате альбомы с фотографиями, не очень старыми.— Ну, так и знала! Эта склеротичка затащила их к себе в берлогу, теперь фиг найдёшь! — рассердилась Меланья.— Люблю иногда на досуге рассматривать фотографии, — пояснила Фелиция. — А копаться в своих вещах никому не позволю.— Раз так, иди и принеси сама!Фелиция неторопливо, с достоинством удалилась к себе, ещё по дороге стараясь вспомнить, куда она могла засунуть альбомы. Кажется, и в самом деле начала их перед сном просматривать, да заснула.Обычно в таких случаях и книги, и альбомы выскальзывали из её рук и заваливались под кровать. Скорее всего, и этот там валяется. Альбом с фотографиями, благодаря своему формату, удалось сразу же выискать в куче скопившихся под кроватью книг.Пока Фелиция разыскивала у себя альбом, Меланья в гостиной, как-то странно взглянув на Доротку, поинтересовалась:— Там, наверху ты навела полный порядок?— В принципе да, только заметать не стала. А так все прибрала.— Мой халат… он где? — встревожилась Сильвия.— Его я прятать не стала, лежит на тётиной кровати.— А почему не замела? — хотела знать Меланья.— Потому что завтра все равно приходит Стефча, а я сегодня очень устала. И вы снизу кричали, чай требовали.— А я уже сегодня смогу спать на моей кровати? — не унималась Сильвия. — Так я сразу бы и переехала. В чулане мне тесно.— Нет, пойди и хотя бы в комнате окончательно прибери, лестницу можешь оставить Стефче.Доротка уже собиралась отбиваться, очень она устала сегодня, а завтра Стефча приберёт, Мартинек может ей помочь, но вдруг сообразила: в конце концов, не так уж много там работы, а уже сегодня появляется шанс занять чуланчик. Да, надо занять его именно сегодня, сразу после того, как Сильвия освободит помещение, не то Фелиция непременно успеет набить его новым барахлом, и тогда прощай мечты о собственном уголке.— Вот, подавись! — швырнула Фелиция альбом на стол перед Меланьей. Та принялась просматривать его только после того, как убедилась, что Доротка отправилась наверх, выполнять её поручение.Сестры с некоторым удивлением следили за Меланьей, которая искала фотографии с явным волнением.— Ну, вот она! — с торжеством произнесла Меланья. — Память у вас, коровы!— Ты что как с цепи сорвалась? — прикрикнула на неё старшая сестра. — В чем дело? О, Езус-Мария! Дайте лупу!— Тихо, не то Доротка услышит, — прошипела Меланья.— Что вы там нашли? — заинтересовалась Сильвия. — Покажите!Схватив вторую лупу, Сильвия вырвала альбом у Фелиции и тоже взглянула на фотографию.— Но ведь это же… это же Анджей, её отец! — не веря своим глазам пробормотала она.— Тихо! — прошипела снова Меланья.— Почему тихо? Она же знает, что у неё был отец. И сто раз видела его фотографию.— Но не знает пока, что её отец десять лет назад был в Америке. И наверняка был знаком с Вандой, иначе не стоял бы в кактусах рядом с незнакомой бабой, вежливо поддерживая её под руку. Ванда уже тогда была в таком возрасте, что ухаживание можно исключить.— Дай-ка ещё взглянуть…Какое-то время три сестры в молчании сравнивали снимок десятилетней давности с той фотографией, которая хранилась в их альбоме и насчитывала двадцать три года, столько, сколько было Доротке. Сомнений не осталось, это один и тот же человек, только на американском снимке он немного старше. И на американской фотографии он снят в обществе Вандзи Ройкувны, а на их — рядом с их умершей сестрой Кристиной, матерью Доротки.Придя к такому выводу, положили наконец фотографии и уставились друг на дружку, пока ещё не зная, о чем данный факт свидетельствует.— Помню, Анджей ужасно не любил фотографироваться, — вдруг скачала Сильвия. — За то короткое время, что они с Кристиной были вместе, или старался сам фотографировать, потому на других фото его и нет, или поворачивался спиной, вот как на этом.— А это я сама его щёлкнула, неожиданно для него, — вспомнила Фелиция. — Еле успел отвернуться, потому и вышел размазанный.Меланья торжествовала.— Я, это я его опознала! Вы без меня и не сообразили бы. Значит, он там был, значит, Вандзя его знала. Надо это скрыть от Доротки.Последнюю фразу услышала спускавшаяся с лестницы Доротка и замерла. Возмущённо подумала — ну что за люди! Опять что-то замышляют, опять стараются скрыть от неё вещи, наверняка важные. И вспомнила свои же слова, сказанные нотариусу — надо было бы давно подслушивать, о чем они шепчутся, а от неё скрывают. Ладно, раньше не подслушивала, теперь уже ничего не поделаешь, упущено, но вот сейчас станет подслушивать, чтобы опять не застали её врасплох! И девушка замерла в прихожей, хотя очень неудобно было держать огромный ворох бумаги, верёвок, целлофановых пакетов и прочего упаковочного мусора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48