Вытащив конверт из-за унитаза, вымыла руки и прошла в кухню, налила воды в чайник, включила его, прихватила поднос и вышла из кухни, оставив письмо лежать на буфете, на видном месте.Бабуля уже перешла на семейство Антося, пространно информировала о его жене, детях и внуках, недоброжелательно отозвавшись ибо всех, особенно внуках, нынешней молодёжи, которая никакого уважения не оказывает старшим. Доротка незаметно подмигнула Фелиции, показав глазами на дверь. Фелиция сразу поняла и вскочила:— Я тебе помогу. Надо достать свежий чай, жасминный…Крёстная моментально сменила тему, с лёгкостью переключившись с внуков на напитки:— …а мы купили белое, очень приятно вечерком выпить белого вина, оно лёгкое, легче, чем красное, и для желудка полезно, зараза какая-то у меня завелась в желудке, потому как то запоры, то заносы, так что принесите, девочки, бокалы, нет, не рюмки, для белого должны быть специальные бокалы, неужели в вашем доме не найдётся?— Ну! — нетерпеливо повернулась к Доротке Фелиция, как только они закрыли за собой кухонную дверь.Доротка поставила у мойки поднос с грязной посудой и мотнула головой в сторону буфета.— Письмо. Нашла за унитазом. Уронила мыло, и, доставая, увидела конверт. Немного подмок, кажется, бачок протекает. Наверняка вы там читали письмо, тётя?Обернувшись, Фелиция хищно схватила письмо. Точно, то самое, потерявшееся, от Войцеховского. И ни тени сомнения не зародилось, не могла свалить вину на других, потому что сразу вспомнила о неисправной раковине, сама потом велела Мартинеку прикрепить её к стене. Мартинек к работе пока не приступал, только примеривался. Ну конечно же, пошла посмотреть на раковину, письмо в руке держала, не дочитала, подумала, как они примут американку, и пошла в ванную…— Ты прочла письмо?— Не успела. И даже не сразу сообразила, что это то самое письмо, но увидела фамилию отправителя.Врать Доротка не любила. Искренняя натура девушки заставляла её всегда говорить правду, тем более, что в конечном итоге ложь обычно себя не оправдывает, но в данном случае она руководствовалась логикой. Заранее обдумала, как следует поступить с письмом, трезво оценила своё положение: открыто противостоять тёткам она ещё не в силах, ссориться с ними — себе дороже, они только рады, а она вся испереживается, а поучений и насмешек с неё достаточно. Вот и пришлось солгать.— Вынь из буфета высокие бокалы, — распорядилась Фелиция, меняя тему. — Надеюсь, они сообразили поставить бутылку в холодильник. Не станем же пить белое вино тёплым, разве что специально подогреть, но специально подогревается красное, а она пожелала белого…— За такси кто заплатил? — спросила Доротка, доставая бокалы и протирая их.— Я. И хорошо заплатила. Вот не понимаю, с чего тебе втемяшилось в голову заводить жениха, да ещё и афишировать его перед крёстной. Не можешь парня увидеть, чтобы сразу не строить ему глазки. Да какие там глазки, сразу на шею вешаешься.— Да вовсе я ему не строила глазок, он сам, по доброй воле, из жалости помог мне в аэропорту, ну а крёстная почему-то решила — он мой жених. А возражать ей… она же никому и рта не даёт раскрыть!Фелиция оправданий не слушала. Зачем? Главное — сказать гадость, то есть нет, наставить племянницу на путь истинный. Она думала о том, что её в данный момент больше всего беспокоило.— Куда-то задевалась её колотушка. Искали, искали с Меланьей. А ты хороша, не могла вернуться пораньше, помогла бы найти. Забыла тебя предупредить, чтобы возвратилась пораньше. Интересно, где шляешься? Так что это остаётся на твоей совести, силой или хитростью, а молоток у неё отбери, как — это уж твоя забота. Слава богу, холодное. Штопор на столе, не ищи. Не забудь прихватить орешки, когда понесёшь чай.— А вы поняли, тётя, что у неё с… заносами в желудке? Это опасно?— Понятия не имею, и не морочь мне голову глупостями, и без того хватает проблем.К тому времени, когда Доротка появилась в столовой с подносом, крёстная уже успела поогорчаться из-за письма Войцеховского. Дискуссия на тему посещения нотариуса шла полным ходом. Естественно, перво-наперво решено было опять заказать Яцека. Уже привычный Вандзин монолог тянулся в бесконечность. Пытаясь перекричать гостью, Фелиция доказывала — у нас так не делается, у нас просто так к нотариусу не заявляются, у нас необходимо предварительно позвонить и договориться, так что визит к нему на завтра, как того желает глобокоуважаемая пани Ванда, ну просто никак невозможен… Два монолога столкнулись и переплелись, однако американка обладала тем преимуществом, что произнося речи, способна была при этом воспринимать речи других, правда, с некоторым опозданием, поэтому неизвестно было, к чему относятся её «да» и «нет». Фелиция же привыкла слушать лишь себя. Вот и в данном случае высказывания американки были для неё лишь музыкальным сопровождением к её собственному сольному выступлению. И в результате так и не поняла, приняты во внимание её доводы или нет.Это стало известно позже, после того как гостья удалилась наверх, намереваясь отойти ко сну, и прихватила с собой Доротку. Сильвия первой покинула общество, в девять вечера у неё глаза сами собой закрывались. За столом остались Фелиция с Меланьей.— Я не слушала её болтовню, — сказала Фелиция. — Было в ней что-нибудь важное?— Я бы удивилась, если бы ты слышала, — язвительно прокомментировала сестра. — Ты ведь одну себя слушаешь.— Глупости! Слушаю, когда говорят дело.— А как узнаешь, дело или нет, если вовсе не слушаешь?— Тебе лишь бы гадость сказать. Так идём ли мы завтра к нотариусу или нет?Нет, Меланья не собиралась упустить случая позлить сестрицу.— Но зубы у неё сделаны феноменально! — вздохнула она с искренней завистью. — Видела, как она щёлкала орешки и миндаль? Как пулемёт трещала!— Что с нотариусом, тебя спрашивают! — завопила Фелиция.— Самой надо было слушать!— Ну не слушала, не слушала, и хватит об этом. Говори!— А может, я тоже не слушала?— Врёшь, ведь слушала!— Кто сказал? Может, делала только вид, что слушаю, тем более что обе вы говорили одновременно, перекрикивая одну другую.— Вот и не правда! Это она трещала, не давая другим словечка вставить.— Ты тоже хороша.— Врёшь, и молода ещё меня учить.— Спасибо на добром слове, пошли тебе Господь за это, чего пожелаешь.— Меланья, моё терпение кончается!!!Фелиция наверняка не дождалась бы ответа, но тут сверху спустилась Доротка и сразу прояснила проблему.— Нет, крёстная бабушка решила завтра лишь позвонить нотариусу и договориться с ним на послезавтра. Отыскала у себя в блокноте номер его телефона. Можно мне немного поработать? Очень надо.— А кто тебе не даёт? — удивилась Фелиция. — Приготовь ещё чай и работай себе, сколько пожелаешь.— А над чем ты работаешь? — заинтересовалась Меланья.— Над каким-то переводом с норвежского, а какая книга и кто переводчик — не знаю, получила рукопись без титульного листа, но уже ясно — он так же знает норвежский, как я китайский.— Что я слышу! — вскричала Фелиция. — Ты не знаешь китайского? Кто бы мог подумать?И вмиг помирившиеся сестры дружно захихикали, объединённые травлей племянницы. Та даже не обиделась, просто не поняла, что тут смешного. То, что не знает китайского или то, что знает много иностранных языков? И в том, и в другом случае ничего плохого или постыдного не было, так чего же они хихикают?Доротка слишком устала за день, чтобы теперь заводиться с вредными тётками, отстаивая своё право на знание языков. Она молча отправилась в кухню, приготовила чай, вернулась с тремя стаканами горячего чая, два поставила перед тётками, а третий на маленький столик в углу столовой. На столике и на диване разложила редактируемые тексты и со вздохом облегчения села.И в этот момент сверху послышались знакомые мощные удары в пол.— Господи! — подскочила Фелиция.— Нашла колотушку! — вскричала Меланья. — Доротка, скорее беги к ней, не могу этого слышать!— И отбери у неё колотушку!Как никогда близкая к истерике, Доротка помчалась наверх. Крёстная бабуля лежала в постели с книгой в руках. Крокетного молотка нигде не было видно.— Дитя моё, принеси из ванной спреивательный флакончик, голубенький такой, а может, зелёненький, я привыкла, чтобы был под рукой на всякий случай.Единственное, что в ванной можно было назвать спреивательным флакончиком, то есть жидкостью для распыления, уж английский-то Доротка знала, была пластиковая трубочка розового цвета. Вот она и принесла её. Оказалось, правильно угадала. Крёстная ласково поблагодарила «драгоценную внученьку», попросила подать другие очки, которые остались там, на столике у окна. Доротка подала.Она ещё не сошла с последней ступеньки лестницы, когда бабуля опять затарабанила. Не слушая яростных напоминаний тёток о том, чтобы немедленно отобрать колотушку у вредной старухи, Доротка бросилась наверх.На сей раз крёстная была не в столь благодушном настроении.— От окна тянет, — раздражённо заявила она. — Прикрой немного, но не закрывай совсем, я не могу оставаться без воздуха, сделай так, чтобы тянуло в другую сторону, а не на меня, и вообще у вас какие-то неудобные окна, открываются целиком, сквозняка не избежишь, надо чтобы открывалась верхняя половина и не в сторону, а сверху вниз, если злоумышленник явится…Стиснув зубы, не говоря ни слова, только мысленно представив злоумышленника, который пролез бы в окно и радикально утихомирил бабулю, Доротка выполнила требование. Открыла и вторую створку окна, сделав небольшую щель с помощью двух больших цветочных горшков, ибо другой возможности не было.— Где молоток? — дуэтом приветствовали её тётки в гостиной.— Не знаю. Похоже, она на нем спит. В руках его не держала, в руках у неё была книга.И бедняга, даже не присаживаясь на диван, остановилась посередине комнаты, выжидательно глядя на потолок.— Если опять задубасит, мигом лети наверх! — приказала Фелиция, тоже уставясь в потолок. — Может, не успеет спрятать.— Тогда, может, мне вообще не спускаться, а сесть под её дверью и караулить? — спросила бедная Доротка, тщетно пытаясь вложить в свои слова иронию.Фелиции идея понравилась.— Прекрасно! Можешь со своими бумагами устроиться у неё под дверью или на верхней ступеньке лестницы. А если на полу неудобно, возьми из ванной табуретку…— …а из моей комнату настольную лампу. Или торшер, что в углу стоит.— А под задницу подложи подушку, чтобы не говорила — жёстко на лестнице.Доротка растерянно глядела на тёток, не зная, серьёзно ли они говорят. Из состояния нерешительности её вывела крёстная, опять заколотив в пол.— Я спячу! — убеждённо заявила Меланья.В руках у крёстной по-прежнему была лишь книга. Доротка поймала себя на том, что чуть ли не восхищается ловкостью этой шустрой старушки. И как ей удаётся в мгновение ока спрятать своё орудие? Не может же она дубасить силой воли…Старушка ласково обратилась к девушке, хотя в голосе и звучала нотка претензии:— Дитя моё, ты не достаточно раскрыла окно, совсем воздуха не чувствуется. И термофор переключи на единицу, слишком сильно греет. Да, вы, наверное, смотрели телевизор, какая погода ожидается завтра?Доротка с трудом разжала губы.— Не знаю. Кажется, телевизора не включали.— Как же так, прогноз всегда надо слушать, кто-то должен проследить за этим, я привыкла знать, что меня ожидает, совсем неинтересная книжка попалась, ну да ладно, сегодня почитаю эту, а на завтра найди мне другую, хотя нет, совсем неинтересная, лучше уж почитать журналы, вон те иллюстрированные, на столике…— Не найдётся ли у нас в доме какого снотворного? — говорила внизу Меланья. — Она наверняка страдает бессонницей и нас заставит страдать.— Могла бы страдать немного тише, — скривилась Фелиция. — Нет у нас снотворного, без надобности нам, но теперь придётся купить. Как думаешь, в ночной аптеке найдётся? Сгоняем Доротку…— Если и найдётся, ей не продадут без рецепта. А тебе все бы гонять…— Ничего страшного, пусть принцесса зарабатывает наследство.— Придётся слушать прогнозы погоды по телевидению, — сообщила вернувшаяся Доротка, присаживаясь на диван. — Могу слушать, когда я дома, а вот если меня нет…— …так пусть сама слушает! — проворчала Меланья.— Поручим Сильвии, — решила Фелиция. — Она любит…Очередная барабанная дробь сотрясла дом через шесть минут. За это время Доротка сумела отключиться от болтовни тёток, прочитать три фразы и обнаружить две грубые грамматические ошибки.— Не пойду! — раздражённо крикнула она, и вдруг изменила решение: — Ладно, пойду, но уже там и останусь.Быстренько собрав свои бумаги, она помчалась наверх. На сей раз крёстная недовольно заявила, что журнал никуда не годится, и она желает почитать другой, тоже там на столике, нет, этот тоже наверняка неинтересный, не найдётся ли других в доме?Доротка принесла снизу кипу всевозможных журналов, не обращая внимания на то, что некоторые из них ещё прошлогодние, после чего заняла пост на верхней ступеньке лестницы. От табуретки отказалась, но забрала из Меланьиной комнаты настольную лампу и подушку, подложив её под себя.И с этой минуты из комнаты, занятой крёстной, не донеслось ни звука. Когда спустя долгое время Меланья отправилась спать, она наткнулась на племянницу, удобно устроившуюся на лестнице и явно довольную жизнью. Доротка даже улыбалась.— Ты что так развеселилась? — подозрительно поинтересовалась тётка.Её так и подмывало хоть немного испортить настроение племяннице.— Прелестная ошибка! — поделилась радостью племянница. — «Он накрыл графа циновкой» вместо «он покрыл его матом». Правда, хорошо? Или вот ещё: «Худое дерево меньше вьётся», а надо «Сухая древесина меньше гнётся», во всем предложении правильно переведено только одно слово «меньше». Ну как тут не развеселиться? Ага, не кажется ли тётушке, что я нашла способ общения с крёстной. Нужно было с самого начала тут сидеть, ей тогда ничего не захочется. И с вашего разрешения, если оставите мне лампу и подушку, я уж тут покончу с циновкой, очень хорошо работается. Не жалко?Меланья явно собиралась отобрать у девчонки свои вещи, чтобы слишком не радовалась, но услышав «не жалко», решила их оставить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48