Во-первых, вы благотворно влияете
на нас. Во-вторых, если вы уйдете, мы, возможно, не сумеем сохранить мир
между племенами. И что будет, если кто-то из нас заболеет? Вы врач. Вы не
должны нас бросать. И, наконец, если с вами что-нибудь случится,
согласитесь, что это вполне возможно, мы не сможем установить, где вы.
Ведь вы не берете с собой даже рацию - это будет означать провал
экспедиции!
- Как глава экспедиции, я принял решение, - сказал Грибердсон. - Я
считаю, что съемка Англии будет значительным добавлением к нашему
материалу, а поэтому поход будет оправдан.
Он улыбнулся.
- Кроме того, я мечтаю посмотреть, как выглядит сейчас старая добрая
Англия. Конечно, островком ее, видимо, не назовешь. Это лишь часть
огромного массива суши, который простирается до самой Исландии. Но
любопытно узнать, на что похожа ныне Темза, как выглядит местность, где
возникнет Лондон и будут находиться мои наследные поместья в Девоншире и
Йоркшире.
На рассвете Грибердсон вышел из хижины.
Он был одет в костюм из оленьего меха и обут в башмаки из оленьей
кожи. За спиной был ранец с боеприпасами, приборами и медикаментами,
несколько контейнеров с обезвоженным протеином и концентрированным
фруктовым соком, а также палатка и два бинокля. Одним словом, все самое
необходимое. Даже бритвенным принадлежностям не нашлось места в его
багаже. Грибердсон сознательно пошел против своей натуры, решив отпустить
в походе бороду. Ламинак уже ждала. Она вцепилась в него и стояла,
всхлипывая, а он целовал и успокаивал ее. Речел смотрела на происходящее с
кислой миной. Она пыталась преодолеть неестественное чувство ревности, но
ей это плохо удавалось - присутствие девочки вызывало у нее раздражение.
Похоже, Грибердсона лишь забавляла привязанность Ламинак, но та,
видимо, верила, что он только и ждет, когда она станет постарше.
Грибердсон и правда думал о ней часто. Девочка обладала высоким
интеллектом, была чувствительна и простодушна, и уже сейчас многое
говорило о том, что в будущем она станет красавицей. Ламинак верила, что
когда путешественникам настанет пора возвращаться, а к тому времени ей
будет пятнадцать, Грибердсон возьмет ее с собой. Разговоров Грибердсона о
том, что этому никогда не бывать, она не слышала, она просто не хотела их
слышать.
Драммонд Силверстейн, прощаясь с Грибердсоном, залился слезами. Он
очень привязался к англичанину, отчасти, видимо, потому, что тот лечил
его. Грибердсон сочетал успокаивающие средства и гипноз, но успеха почти
не добился.
- Если бы я знал, что мое отсутствие ему повредит, я бы, возможно,
остался, - сказал Грибердсон. - Но терапия не приносит пользы зимой. Мне
хотелось бы, чтобы вы внимательно следили за его состоянием.
Через десять минут после непродолжительного расставания он скрылся из
виду.
Джон Грибердсон бежал в том темпе, в каком, по его словам,
рассчитывал бежать целыми днями.
Время шло. Лето было жарким, но коротким, и работы хватало всем - и
ученым, и туземцам. Речел научила Драммонда помогать ей во всем, что
касалось ботаники, зоологии и генетики, но не в силах была подавить свою
неприязнь к нему, хотя и пыталась сочувствовать. Драммонду, как умственно
отсталому, и впрямь можно было дать двенадцать лет. Он быстро учился, но
делал ошибки, что каждый раз вызывало грубость с ее стороны. Но больше
всего Речел приводило в бешенство то, что Силверстейн довольно часто
называл ее мамой. Более того, это приводило ее в бешенство.
Фон Биллман проявлял признаки разочарования. Все чаще он заговаривал
о том, что в Чехословакию им проникнуть, скорее всего, не удастся.
- Найти протоиндохеттов и записать их речь совершенно необходимо, -
говорил он. - Но на это нужно время. Нам следовало бы выйти прямо сейчас,
а Джону вдруг понадобилось посетить пустынный клочок земли, Англию.
Сомневаюсь, что там ему встретится хоть одно человеческое существо.
- Он отправился туда не за этим, - сказала Речел. - Вы же знаете, он
проводит геологические и метеорологические исследования.
- Мы должны были прихватить небольшой самолет, - сварливо ответил фон
Биллман. - Используя его, мы выиграли бы массу времени. Я, например, мог
бы через несколько часов оказаться в Чехословакии.
Речел познакомилась с фон Биллманом задолго до экспедиции, но никогда
прежде она не замечала за ним склонности к неудачным шуткам. Возможно,
временное смещение повлияло и на него. Фон Биллман обладал большим запасом
прочности, чем она или ее муж, но все же и он сдавал. Сама же Речел все
меньше ощущала реальность происходящего.
Пока Грибердсон был рядом, все было проще. Уверенность и сила
исходящие от него передавались остальным и делали все гораздо проще. С
уходом же руководителя экспедиции оставшиеся ученые утратили и
уверенность, и силу, так необходимую им именно сейчас.

8
Прошел месяц. Люди охотились на зайцев, леммингов, сусликов, лис,
волков, лосей, бизонов, носорогов и мамонтов. Рыболовы приносили лососей и
моллюсков, женщины собирали ягоды, коренья и зелень. Мясо и рыбу коптили и
вялили. Корешки сушили и перетирали. Шкуры животных дубили, кроили и шили
одежду.
Умерла шестидесятидевятилетняя старуха. Родилось десять детей,
четверо умерли при родах.
Умерли три матери. Погибли на охоте юноша и зрелый воин. Юноша упал с
обрыва, сломав при этом позвоночник и прежде чем подоспела помощь, был
сожран гиенами. Второй погибший слишком неосторожно подошел к ловушке, в
которую угодил мамонт и был буквально расплющен о землю хоботом
разъяренного и отчаявшегося животного.
Мужчина зверски избил свою жену, застав ее с другим. Она выжила, но
лишилась глаза и многих зубов.
Подобные случаи и раньше были нередки, но этим летом их количество
привело туземцев в ужас. В бедах, обрушившихся на них, они винили
отсутствующего Грибердсона. По прошествии тридцати дней, Речел и фон
Биллман стали беспокоиться, они часто всматривались вдаль, надеясь увидеть
на горизонте высокую фигуру своего начальника. Прошло еще две недели. Они
понимали, что Грибердсону трудно выдержать самим же им составленный
график, в пути могли встретиться любые интересные явления. Но Джон
Грибердсон был человеком слова, и если он сказал, что вернется через
месяц, то должен был ориентироваться на этот срок.
В последний день седьмой недели Речел и Драммонд находились в пяти
милях от лагеря и изучали змей.
Речел снимала с большого расстояния. Сделав удачный снимок гадюки,
пожиравшей молодого лемминга, она подошла ближе, чтобы поймать
новоиспеченную фотомодель, но та не желая более близкого знакомства со
своим фотографом уже скрылась в норе. Речел, не пожелав с этим мириться,
позвала на помощь Драммонда и вместе с ним начала откапывать беглянку.
Через пятнадцать минут они добрались до уже спавшей змеи. В середине
ее туловища было довольно заметное утолщение. Бедный лемминг, подумала
Речел, поднимая сонную змею и бросая ее в мешок, который тут же и
выронила. Позади нее орал Драммонд. Резко повернувшись, она увидела, что
тот стоит, застыв от ужаса, и показывает на большую гадюку, изогнувшуюся в
футе от его ног.
- Стой! - сказала она, стараясь говорить как можно спокойней. - Не
двигайся! Я...
Она выхватила из кобуры пистолет и в этот момент змея бросилась на
Драммонда. Тот с воплем отскочил, заставив Речел вздрогнуть. Ей
показалось, что гадюка укусила беднягу.
Первые две пули цели не достигли, третья перебила змее позвоночник
чуть ниже головы.
Драммонд стоял, серый от ужаса. Его трясло.
- Укусила? - Речел задала вопрос, раскрывая сумку на поясе и доставая
противоядие, помогающее при укусе гадюки. Действовать надо было быстро.
- Не думаю, - выговорил он наконец и посмотрел на ногу. - Кажется,
змея лишь ударила меня кончиком носа. Мне удалось отскочить в момент ее
броска.
Неожиданно Драммонд сел и закрыл лицо руками.
Речел опустилась на колени рядом с ним и внимательно осмотрела ногу.
Следов укуса было не видно.
- С тобой все в порядке? - спросила она.
- Где я?
Драммонд смотрел на нее сквозь прижатые к лицу пальцы. И вдруг Речел
поняла, что произошло.
- Я помню, что стрелял в тебя, - сказал он. - О, Боже, что случилось?
Где мы?
К тому времени, когда они вернулись в лагерь, Драммонд уже знал все.
Но он ничего не помнил с того момента, когда стрелял в жену.
- Нападение старой змеи вернуло мне рассудок и память. Хоти, лучше бы
этого не было. Впрочем, оставаться ребенком тоже занятие не из приятных.
Интересно, почему я вернулся именно в этот возраст? Но с этим я постараюсь
разобраться позже, дома. Если мы когда-нибудь... - Он всхлипнул и жалобно
добавил: - О, Боже, что я наделал! Что со мной случилось? С нами?
Некоторое время Речел молчала:
- Это произошло с нами потому, что мы оказались вне своего времени.
Иначе не объяснишь.
- Я не верю, что психические изменения могут быть вызваны
темпоральным шоком, - сказал Драммонд. - Боюсь, что все не так просто.
Возможно, это вызвано нарушением электрохимического равновесия. Послушаем,
что скажут медики, когда мы вернемся.
- Джон ушел, - сказала Речел, вновь ненадолго замолчав.
- Может быть, он ушел навсегда. Я никак не могу избавиться от
чувства, что с ним что-то случилось. Но если он вернется, что тогда? Все
сначала? И мне вновь придется ждать твоего выстрела?
- Между нами, как я понимаю, все кончено, независимо от того, как я
буду себя вести с этой минуты? - спросил он.
- Да. Я не стану лгать, несмотря на то, что боюсь за тебя, - сказала
она. - Сразу же после окончания карантина я подам на развод.
- А потом выйдешь замуж за Грибердсона?
Она засмеялась:
- О, да! Почему бы этого не сделать прямо сейчас! Ты - болван. Он не
любит меня. Он сказал - нет!
- А это точно не розыгрыш? Ты не пытаешься обмануть меня ради
всеобщего спокойствия?
- Сейчас двадцать первый век, - сказала Речел.
- Нет. Сейчас двенадцатитысячный год до нашей эры. Ты не ответила.
- Нет, мы тебя не обманываем. Ты же знаешь, я никогда ничего от тебя
не скрывала. Джон тоже не способен лгать. Тебе бы следовало знать его
лучше. Ты когда-нибудь видел, чтобы он поступал подло или трусливо?
- Благородный Джон! Подлинный аристократ!
Они замолчали. Драммонд вновь направился к лагерю, но через несколько
шагов остановился.
- Я поклялся, что буду молчать об этом до возвращения. Но тебе
сказать я должен, если ты, конечно, дашь слово, что не расскажешь ни
Роберту, ни Грибердсону.
- Как я могу дать слово, не зная, какие последствия им будут вызваны?
Силверстейн пожал плечами.
- Нет, так нет.
Речел пристально посмотрела на него, словно пытаясь пробиться к
мыслям, спрятанным в его черепной коробке:
- Ладно. Даю слово.
- И сдержишь его?
- Разве я тебе когда-нибудь лгала?
- Наверное, нет, - ответил он и облизал губы. - Слушай. За день до
карантина де Лонгорс позвонил мне и спросил, может ли он поговорить со
мной наедине. Тебя рядом не было, и я согласился. Через десять минут он
пришел к нам в комнату, проверил, не прослушивается ли она, и рассказал
мне все, что знал о Грибердсоне.
- Разумеется, он был зол на Джона.
- Более того. Видишь ли, он разговаривал с Мойше незадолго до его
смерти, и тот рассказал ему странную историю, поверить которой де Лонгорс
не хотел. Мойше сообщил, что тридцать лет назад, когда он работал над
теорией механики времени, его посетил Грибердсон. В ту пору почти никто
еще не знал, над чем работает Мойше, а те, кто знал, считали его
помешанным. Действительно, он тогда едва не потерял должность
физика-инструктора в Университете Великой Европы. Но давление со стороны
администрации Университета неожиданно исчезло, и он был выдвинут вперед.
Более того, ему позволили читать лекции и выделили много компьютерного
времени. Мойше сказал, что все это произошло после разговора с
Грибердсоном. Очевидно, Грибердсон поверил в его теорию, в отличие от всех
прочих. По мнению Мойше, случилось это не потому, что Грибердсон -
математический гений, просто у него великолепное интуитивное восприятие,
кроме того, он говорил и думал на языке, имеющем общую структуру с
математическими построениями Мойше, который так и не смог толком объяснить
своих впечатлений от Грибердсона. Он утверждал, что в этом таинственном
человеке чувствовалась огромная сдерживаемая сила, скорее надчеловеческая,
чем нечеловеческая. Ладно, кем бы ни был Грибердсон, но он хотел, чтобы
Мойше полным ходом шел вперед. Ученый получил все, о чем просил. В то
время он еще не мог связать визиты англичанина с тем, что за ними
последовало. Грибердсон ничего не обещал, но позже Мойше попытался кое-что
выяснить. Он подозревал, что Грибердсон организовал Проект, сумев нажать
на некие рычаги. Все это произошло за тридцать лет до начала сборки
корабля и за двадцать четыре года до того, как Проект был принят
окончательно. Мойше всю жизнь был очень занят, но, заинтересовавшись
Грибердсоном, нашел все-таки время, чтобы установить контакт с людьми из
Международного Криминалистического Агентства! Они очень долго искали и
очень мало нашли. Но то, что они нашли было очень и очень интересно, хотя
с юридической точки зрения ценности не представляло. В Агентстве пришли к
выводу, что дела обстоят не совсем благополучно, пусть не в Датском
королевстве, но зато в Англии и во времени. И в Африке. Воспользовавшись
услугами Всемирного Справочного Банка, они узнали, что наш Джон Грибердсон
родился в Девоншире в 2020 году, и на сегодняшний день ему пятьдесят лет,
точнее пятьдесят один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23