Кэтрин постоянно напоминала себе, что если Джиллиан жива, то он, Джейк, все еще женатый человек. Но это не особо помогало ей справиться со своими чувствами и, переменив твердое решение отказаться от поездки в Корнуолл, она именно туда и устремилась. Ничто теперь не могло ее удержать.Садясь в заказанное такси, Кэтрин бросила прощальный взгляд на ярко освещенные двери магазина. Берт Ливайс махал ей рукой, продавцы Берта Ливайса махали ей руками, Ральф тоже стоял и махал рукой – и она чуть было не выскочила из машины, чтобы остаться и переменить, пока не поздно, планы. Но она так не сделала. Душу ее переполняло праздничное возбуждение, и она знала, что пойдет до конца, куда бы это ее ни завело.С тех пор, как она встретила Джейка, ее подавленность испарилась, и она даже не заметила, как и когда это произошло. Просто жизнь засияла опять, многоцветная и яркая, и Кэтрин знала, что, пока ее руки будут заняты рисованием иллюстраций для новой книги, сознание ее не будут терзать мрачные воспоминания о Коллине. Если ее мысли и полетят теперь к кому-нибудь, они полетят к Джейку Трелони.
Работать Кэтрин начала на краю обрыва и ходила сюда уже две недели, хотя не испытывала никакого желания работать именно здесь. И вообще, новая история на сей раз приключилась с жуком Берти в лесу, так что непонятно, зачем она опять притащилась на край обрыва. Правда, она зарисовала здесь несколько крошечных созданий, что в лесу было бы сделать труднее, но завтра надо идти в лес, это очевидно. Даже сам ход наметившегося сюжета предполагал, что она должна рисовать в лесу. Она и собиралась для этой третьей книжки рисовать у лесного ручья. Здесь, над обрывом, ей больше нечего делать, и она сама удивлялась, что начала именно отсюда.На самом деле она слишком нервничала, а потому до сих пор и не отважилась на путешествие к роще, расположенной в поместье Пенгаррон. Одно дело размышлять об этом, сидя в лондонской квартире, в полной безопасности, и совсем другое, вернувшись в Корнуолл, приблизиться к безмолвному и таинственному старому дому, полному, как ей казалось, духов прошлого, охраняющих свое пристанище.Клэр была очень занята и, хотя, когда Кэтрин звонила ей из Лондона, ничего об этом племяннице не сказала, у нее были намечены мероприятия, которых она не могла отменить, – несколько благотворительных распродаж, поездка к друзьям в Плимут и неделя, которую она должна была провести в больнице. Неожиданный приезд Кэтрин смешал все ее планы.Сообщение о больнице не на шутку встревожило Кэтрин.– А в чем дело? Ты ничего не говорила мне. Что-нибудь не так со здоровьем?Тетушка, единственная, кто остался из всей ее родни, была очень дорога ей.– Да ничего страшного, не пугайся, детка, – сказала Клэр и сердито добавила: – Все этот старый дурень, Гордон Фелпс. Я ходила провериться, как делаю каждые два года, а ему что-то послышалось.– Что послышалось?Кэтрин заметила, что щеки Клэр слегка порозовели, как случалось всегда, когда та пыталась уйти от прямого ответа.– Да какой-то шум в сердце, если уж тебе так интересно. Все это просто смешно, но он настаивает, чтобы я на недельку легла.Кэтрин несколько раз встречалась с доктором Фелпсом. В частности, в прошлый свой приезд, когда тетя Клэр притащила его, чтобы он осмотрел племянницу и дал рекомендации для ее скорейшего выздоровления. И у Кэтрин не создалось о докторе впечатления, что тот станет волноваться по пустякам.– Но почему на целую неделю? – осторожно спросила Кэтрин.– Обследование, будь оно неладно! Откуда, скажи на милость, мне взять время на подобные глупости? У меня что, других дел нет? Да и ты… Что ж, я тебя одну оставлю?..– В Лондоне я постоянно живу одна, – сказала Кэтрин. – Могу и здесь пожить, ничего со мной не случится. Или ты хочешь, чтобы я на это время уехала домой?– Да что ты, детка, не выдумывай! Я не сомневаюсь, что ты и одна здесь управишься. Вот только навещать меня в больнице не стоит. Слишком далеко для твоей ноги, тем более что со мной абсолютно ничего плохого не происходит. Джин Пенгелли собирается навещать меня и кое-кто еще из моих девочек. Да и потом, это будет через пару недель, не раньше.Это будет завтра, напомнила себе Кэтрин, сидя над обрывом и глядя на море. Две недели прошли.Она повернулась и посмотрела в сторону старого дома, принадлежащего Джейку. Поскольку листва все еще зеленела на ветвях древних деревьев, дом почти не было видно, тем более что и сидела она в своей привычной небольшой впадине. Отсюда виднелась лишь верхняя часть фасада, да с другой стороны кровли проглядывали высокие трубы.Кэтрин призадумалась. Какая необходимость идти к дому? Она может просто сидеть в лесу, где работала прежде. И если полиция в самом деле следит за домом, они даже не заметят ее. Так или иначе, а с момента приезда к тетушке Кэтрин вела себя осторожно, хотя, несмотря на информацию миссис Пенгелли, никого здесь не видела. Единственным человеком, которого можно было заметить в поместье Пенгаррон, была она сама.Ближе к вечеру Кэтрин собрала свои вещи и отправилась домой, но, когда проходила ту часть тропы, откуда рукой подать до старого дома Джейка, ее все-таки одолело любопытство. Отчего бы не дойти до леса и не посмотреть на дом поближе?Лесная сторона была все еще полна света, но Кэтрин знала, что и часа не пройдет, как свет начнет меркнуть и по тропе над обрывом идти будет гораздо труднее. Деревья отбросят длинные тени, цвета погаснут, птицы умолкнут, и останется в этом сонном мире лишь один звук – журчание ручья, днем и ночью стремящегося к морю.Кэтрин старалась идти как можно тише. Меньше всего ей хотелось, случись что, объясняться с полицейскими, и хотя она с самого своего приезда в Корнуолл не видела ни единого намека на их присутствие, все же нельзя забывать, что миссис Пенгелли кого-то видела, не важно, кто это был. Приятельницы ее тетушки сплетницы, конечно, этого у них не отнять, но они не идиотки.Кэтрин вышла к тому месту, где бывала прежде, именно туда, где поймала и нарисовала полевую мышку, но на этот раз она высматривала совсем не насекомых и не мышей. Отсюда очень близко к дому, о чем сообщил в свое время Джейк, застигнув ее над банкой с мышью. Тогда, помнится, она даже испугалась, обнаружив, что дом оказался почти рядом. Теперь она осторожно прошла вперед и остановилась на опушке, глядя на дом сквозь деревья обширного сада.Сад был запущенный; некогда аккуратно рассаженные и ухоженные кусты и симметричные клумбы, наверняка бывшие гордостью хозяев поместья, теперь заросли бурьяном и чертополохом, которые в некоторых местах намного перегнали в росте кустарник. Сад являл собой весьма печальное зрелище, говорившее о полном пренебрежении со стороны последнего хозяина.Все это странно. Ведь Джейк был достаточно богат, мог нанять целую армию садовников, которые вмиг привели бы здесь все в порядок. Вместо этого он берет и уезжает в свою роскошную лондонскую квартиру, ничуть не озаботясь состоянием мест, где родился и провел детство.Он, правда, привозил сюда свою жену, Джиллиан, которая, по слову Джейка, была красива, стройна и пластична. Судя по всему, такая женщина должна любить красивые и дорогие вещи. Интересно, что она думала о Пенгарроне? Даже отсюда, с опушки леса, было видно, что старый дом переживает не лучшие свои времена. Темный, безмолвный, с фасадом, окна которого печально смотрели в сторону моря, и хотя предвечерний свет смягчал общий вид поместья, все же он навевал меланхолию утрат и забвения.Кэтрин взглянула на небо. Вот-вот начнет смеркаться, и если она хочет что-нибудь увидеть, то сейчас самое время, потому что дожидаться здесь темноты совсем не входит в ее намерения, у нее на это и храбрости не хватит. Она осмотрелась и заметила несколько садовых дорожек, давно поросших травой, но все еще хорошо различимых. Все они вели к дому.Она начала помаленьку, очень осторожно продвигаться в сторону дома, в любую минуту ожидая окрика полицейского или еще кого-то, кто имел больше, чем у нее, прав находиться здесь. Джейк вполне мог нанять кого-нибудь для присмотра за поместьем и за той частью сада, которая располагалась ближе к дому.Подойдя ближе, Кэтрин поняла, что все ее страхи напрасны, никого здесь, кроме нее, нет, так что некому спросить, что она здесь делает. Не успев додумать эту мысль до конца, она оказалась у основания каменной лестницы, ведущей на террасу.Дом, отчужденный и замкнутый, игнорировал не только ее присутствие, но и, казалось, весь мир, а трубы, возвышавшиеся над кровлей, выглядели так, будто никогда не выпускали из себя дыма, поднимавшегося от уютных каминов и кухонных очагов. Да и вообще все, что некогда было красивым и стройным, как-то осело, сморщилось, местами поросло мхом. У Кэтрин появилось странное ощущение, что если она положит руку на камень лестничных перил, тот вмиг раскрошится в труху.Все это, вполне понятно, напомнило ей о Джейке. В детстве он был несчастен здесь, одинок, и Кэтрин вдруг ясно себе представила, как сюда, в этот пустой и заброшенный дом, он привез женщину, которую, судя по всему, ненавидел. И Джиллиан исчезла. Кэтрин ни разу не попыталась выспросить у тетушки все подробности этой истории, о чем теперь страшно жалела.Поднявшись по лестнице к террасе, идущей вдоль всего фасада, она осторожно приближалась к дому, и ей вспомнилось, что она, вернувшись в «Джесмин-коттедж», решила не тревожить тетушку расспросами о поместье Пенгаррон. И скорее всего была права, тете предстоит лечь в больницу, а она, Кэтрин, и сама способна кое-что разузнать.Джейк ни на минуту не выходил у нее из головы, и, если ей удастся выкинуть его из сознания, она докопается до сути дела и сделает выводы, основываясь на собственном знании. И тогда ей проще будет понять, радоваться ли знакомству с Джейком или страшиться этого.Звук ее шагов слишком громко отдавался в гулкой тишине. На каждый шаг отзывалось эхо. Кэтрин понимала, что если в доме кто-то есть, ее услышат и наверняка выйдут посмотреть, кто вторгся в чужие владения. Хорошо, если бы это оказался Джейк, ему бы она нашла что сказать, но рассчитывать на это не приходится, ибо она не сомневалась, что он в Лондоне.Но вот если здесь окажется кто-то незнакомый, она вряд ли найдет, чем объяснить свое вторжение. Можно, конечно, сказать, что она художница и ей захотелось нарисовать этот старый дом. Невзначай упомянуть, что она не одна и что ее приятели находятся неподалеку, в роще. Придумывая все это, она вдруг вдвойне испугалась пустынности места. Усадьба, конечно, не темные городские закоулки, где в любой момент могут случиться самые неожиданные и страшные вещи, но и здесь есть свои опасности. Взять хотя бы уж то, что именно из этого дома бесследно исчезла женщина, а ведь вокруг, казалось бы, на многие мили никого не встретишь. С другой стороны, преступнику тут раздолье – никаких свидетелей.Кэтрин подошла к ближайшему окну и не могла устоять против соблазна заглянуть в него. Лучи заходящего солнца все еще отсвечивали в оконных стеклах, так что ей пришлось прикрыть ладонями лицо и прильнуть к самому стеклу, чтобы хоть что-то разглядеть внутри.То, что она увидела, было, похоже, гостиной. Там стояли глубокие допотопные кресла, длинные сундуки-скамьи, старинный, украшенный богатой резьбой стол, а на стенах висели старые картины, написанные маслом. Все это имело весьма заброшенный вид, что совсем ее не удивило. Такими примерно она и представляла себе интерьеры этого дома, покинутого людьми, не обихоженного и полного тоски о минувшем. Какое-то представление о нем сложилось у нее со слов Джейка, и сейчас она воочию могла убедиться, что в таком доме и в самом деле можно было быть несчастным и одиноким, причем даже в те времена, когда здесь жили хозяева и присматривали за ним.Вздохнув, Кэтрин отпрянула от окна. Зачем она пришла сюда? Что надеялась найти? О чем узнать? В доме царит мрак и запустение, ничего и никого здесь пет. А если бы кто и был, полиция давно обнаружила бы это. Она отступила назад, и именно в этот момент у нее появилось смутное ощущение, что за ней кто-то следит.Она вдруг жутко перепугалась. Волосы зашевелились у нее на голове, а по спине пробежал холодок – вечное, как само время, предупреждение об опасности. Кэтрин быстро обернулась, бросив взгляд на угол дома. Но там уже никого не было, осталось лишь слабое ощущение чьего-то недавнего присутствия, которое, как бы ни было оно слабо, ясно говорило ей, что она не ошибается.Если это кто-то, имеющий полное право находиться здесь, то ей самое время подготовить убедительные объяснения своего вторжения. Но такой человек появился бы открыто, а поскольку это не так, следует думать, что он сам скрывается – от кого-то или для чего-то… Кэтрин осторожно попятилась, все еще не отводя глаз от того места, где, как ей показалось, кто-то мелькнул, а потом повернулась и, спустившись по лестнице, опрометью бросилась к лесу.«Господи, я бегу!» Эти слова, прозвучавшие в ее мозгу, она даже не восприняла всерьез, поскольку точно знала, что бегать еще не способна, а если и бежит, то случилось какое-то немыслимое чудо, сомнение в котором может парализовать ее в столь напряженный момент. Но мысль все же проникла в сознание, ибо она видела, что очень быстро достигла опушки. И, уже ни о чем не думая, а лишь подхлестываемая вновь накатившей волной паники, побежала еще быстрее. При других обстоятельствах она бы страшно обрадовалась, но сейчас, в этот момент, могла думать лишь об одном – о спасении.Кэтрин почти влетела туда, где начиналась спасительная, как ей казалось, роща, и на секунду совсем потеряла ориентацию, но затем быстро определилась и нашла свои вещи, лежащие там, где она их оставила. Схватив корзину и не замечая ее веса, она перебралась через ручей, не думая о том, что здорово промочила ноги. Все, чего она хотела, – это поскорее вернуться на тропу, ведущую к дому тетушки. Опасность продолжала явственно ощущаться у нее за спиной. А между тем, если бы она осмелилась оглянуться, то увидела бы, что никто ее не преследует. Но оглянуться было сверх ее сил, а потому воображение разыгралось не на шутку, все быстрей и быстрей гоня ее к желанной тропе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45