Гэндальф!
Гимли ничего не сказал, но опустился на колени, заслонив глаза.
- Гэндальф! - повторил старик, как бы вспоминая давно забытое слово.
- Да, таково было имя. Я был Гэндальфом.
Он сошел с камня и, подобрав свой серый плащ, завернулся в него:
казалось, солнце неожиданно зашло за тучи.
- Да, вы по-прежнему можете называть меня Гэндальфом, - сказал он, и
голос его был голосом старого друга и предводителя. - Вставай, мой добрый
Гимли! На тебе нет вины, и ты не причинил мне вреда. В сущности, друзья
мои, у вас нет такого оружия, которое могло бы мне повредить. Веселее! Мы
встретились вновь. У поворота событий. Приближается большая буря, но ход
событий поворачивается.
Он положил руку на голову Гимли, гном неожиданно поднял голову и
засмеялся.
- Гэндальф! - сказал он. - Вы во всем белом!
- Да, я теперь весь белый, - сказал Гэндальф. - В сущности, я теперь
Саруман, такой Саруман, каким он должен был бы быть. Вы расскажите мне о
себе! Я прошел через огонь и глубокую воду с тех пор, как мы расстались. Я
забыл многое из того, что знал, и узнал многое из того, что забыл. Многое
находящееся далеко я могу видеть, но зато многое близкое не вижу.
Расскажите мне о себе!
- Что вы хотите знать? - спросил Арагорн. - Все, что произошло с тех
пор, как мы расстались на мосту, рассказывать очень долго. Не сообщите ли
вы нам сначала новости о хоббитах? Нашли ли вы их, находятся ли они в
безопасности?
- Нет, я не нашел их, - сказал Гэндальф. - Тьма лежит над долинами
Эмин-Муила, и я не знал об их пленении, пока орел не рассказал мне об
этом.
- Орел! - сказал Леголас. - Я видел орла далеко и высоко в небе
последний раз три дня назад, над Эмин-Муилом.
- Да, - сказал Гэндальф, - это был Гвайхир крылатый владыка,
освободивший меня из Ортханка. Я послал его следить за рекой и собирать
новости. У него острое зрение, но и он не может рассмотреть всего, что
происходит на холмах и под деревьями. Он видел некоторые происшествия,
другие я сам. Кольцо теперь находится там, где ему не могу помочь ни я, ни
те, кто вышел с хранителем из Раздола. Оно было почти обнаружено врагом,
но его все же удалось скрыть. Я принял в этом участие - я сидел на высоком
месте и схватился с Башней Тьмы и тень прошла. Но я тогда устал, очень
устал; и я долго бродил с темными мыслями.
- Значит вы знаете о Фродо! - сказал Гимли. - Как его дела?
- Не могу сказать. Он спасся от большой опасности, но еще большие
опасности ждут его впереди. Он решил в одиночестве отправиться в Мордор и
двинулся в путь, это все, что я могу сказать.
- Не один, - добавил Леголас. - Мы думаем, что Сэм пошел с ним.
- Неужели? - удивился Гэндальф, и глаза его блеснули. - Это для меня
новость, хотя она меня и не удивляет. Хорошо! Очень хорошо! Вы облегчили
мое сердце. Расскажите мне больше. Садитесь и расскажите мне о своем
путешествии.

Товарищи сели на землю у его ног, и Арагорн начал рассказ. Долгое
время Гэндальф ничего не говорил и не задавал никаких вопросов. Руками он
уперся в колени и закрыл глаза. Наконец, когда Арагорн заговорил о смерти
Боромира и о его последнем путешествии по Великой Реке, старик вздохнул.
- Вы рассказали не все, что знаете или о чем догадываетесь, Арагорн,
мой друг, - спокойно сказал он. - Бедный Боромир! Я не мог видеть, что
происходит с ним. Печальное путешествие для такого человека, воина и
повелителя людей. Галадриэль рассказала мне, что он находится в опасности.
В конце концов он избежал ее. Я рад. Не напрасно пошли с нами молодые
хоббиты, хотя бы из-за Боромира. Но это не единственная роль, которую они
сыграли. Их привели в Фэнгорн, и их приход был подобен падению маленького
камня, которое вызывает лавину в горах. Даже сейчас, когда мы говорим, я
слышу этот грохот. Саруману лучше не выходить из дому, когда прорвет
дамбу!
- В одном вы не изменились, дорогой наш друг, - сказал Арагорн, - вы
по-прежнему говорите загадками.
- Что? Загадками? - переспросил Гэндальф. - Нет! Просто я громко
разговаривал с собой. Старая привычка: выбирать самого мудрого из всех
присутствующих для разговора - длинные объяснения, необходимые для
молодых, утомительны. - Он засмеялся, но теперь смех его звучал тепло и
доброжелательно, как сверкание солнечного луча.
- Я не молод даже в представлении людей из древних домов, - сказал
Арагорн. - Не откроете ли вы более ясно мне свой разум?
- Что мне сказать? - вздохнул Гэндальф и помолчал, задумавшись. - Вот
вкратце как я представляю себе положение вещей в данный момент, если вы
хотите узнать мои мысли, насколько это возможно. Враг, конечно, давно уже
знает, что Кольцо обнаружено и что оно находится у хоббита. Он знает
только численность нашего товарищества, вышедшего из Раздола, и к каким
народам мы относимся. Но он еще не догадывается о нашей цели. Он
предполагает, что мы все направляемся в Минас-Тирит: он так бы поступил на
нашем месте. И это, в соответствии с его разумом, было бы действительно
сильным ударом по его власти. В сущности он очень боится, что появится
кто-нибудь могущественный, владеющий Кольцом, пойдет на него войной,
сбросит его с трона и займет его место. То, что мы хотим сбросить его, но
занять его место не хотим, даже не приходит ему в голову. Даже в своих
темных снах он не догадывается, что мы хотим уничтожить Кольцо. В этом,
возможно, наша удача и надежда. Ибо, ожидая войну, он начал войну, ожидая
удара, он первый нанес удар. Силы, которые он готовил долго, теперь пришли
в движение раньше, чем он ожидал. Мудрый глупец! Если бы он использовал
свои силы для охраны Мордора, чтобы никто не мог войти в него, а все свое
искусство направил на поиски Кольца, тогда действительно у нас не
оставалось бы надежды: ни Кольцо, ни его хранитель не могли бы долго
скрываться от него. Но теперь его глаза устремлены скорее вдаль, чем на
собственный дом, и больше всего он следит за Минас-Тиритом... Очень скоро
все силы его обрушатся на Минас-Тирит как буря.
Он знает также, что слуги, которых он послал захватить товарищество,
вновь потерпели неудачу. Они не нашли Кольцо. Не смогли они и захватить
хоббитов в качестве заложников. Если бы они сумели сделать это, для нас
это был бы тяжелый удар, он мог бы быть роковым. Но не будем омрачать свои
сердца, представляя себе возможное нарушение хоббитами верности в Башне
Тьмы - потому что враг потерпел неудачу - пока. Благодаря Саруману.
- Значит, Саруман не предатель? - спросил Гимли.
- Предатель, - ответил Гэндальф. - Вдвойне предатель. И разве это не
странно? Ничего из того, что мы можем представить себе, не было так
опасно, как предательство Сарумана. Саруман как повелитель и военачальник
стал очень силен. Он угрожал людям Рохана и помешал им оказывать помощь
Минас-Тириту, хотя главный удар грозит с востока. Но предательское оружие
опасно для самого хранителя. Саруман сам задумал захватить Кольцо или
использовать для этого захваченных хоббитов. Поэтому споря друг с другом,
наши враги сумели довести хоббитов только до Фэнгорна, куда иначе они
никогда не попали бы.
К тому же у наших врагов появились новые сомнения, нарушающие их
планы. Ни одно слово о битве благодаря всадникам Рохана не проникнет в
Мордор; но Повелитель Тьмы знает, что в Эмин-Муиле были захвачены два
хоббита и отвезены в Изенгард вопреки сопротивлению его слуг. Теперь он
должен опасаться и Минас-Тирита и Изенгарда. Если Минас-Тирит падет, враг
обрушится на Изенгард.
- Жаль, что наши друзья находятся между ними, - сказал Гимли. - Если
бы никакая местность не разделяла Изенгард и Мордор, они бы сражались друг
с другом, а мы смотрели бы и ждали.
- Победитель стал бы очень силен и освободился бы от сомнений, -
сказал Гэндальф. - Но Изенгард не может бороться с Мордором, пока Саруман
сам не завладел Кольцом. Теперь он никогда не добьется этого. Он еще не
знает о грозящей ему опасности. Он многого не знает. Он хотел так быстро
захватить добычу в свои лапы, что не мог ждать дома и вышел навстречу
своим слугам. Но он явился слишком поздно - битва была уже закончена, и он
ничем не мог помочь своим прислужникам. Я заглянул в его мозг и увидел там
сомнение. Саруман не знает леса и не умеет читать следы. Он верит, что
всадники убили и сожгли по на поле битвы всех орков; но не знает, были ли
у орков пленники. Он не знает о ссоре между своими слугами и орками из
Мордора. Не знает он и о крылатом посланце.
- Крылатый посланец! - воскликнул Леголас. - Я стрелял в него из лука
Галадриэль у Сарн-Гебира и сбил его с неба. Он вселил в нас страх. Кто он?
- Он тот, кого нельзя убить стрелой, - ответил Гэндальф. - Вы лишь
убили его коня. Это было доброе дело, но всадник вскоре снова был на коне.
Потому что он назгул, один из девяти, которые сейчас ездят на крылатых
конях. Вскоре ужас перед ними одолеет последние армии наших друзей, закрыв
от них солнце. Но им не позволено было пересекать реку, и Саруман не знает
о новой форме, которую приняли Духи Кольца. Участвовало ли оно в битве?
Было ли оно найдено? Что, если Теоден, повелитель Марки, придет и узнает о
его власти? Он видит эту опасность, поэтому он вернулся в Изенгард, чтобы
удвоить и утроить свои силы против Рохана. Но рядом с ним все время
находится другая опасность, которую он не видит, занятый своими планами.
Он забыл о Древобраде.
- Теперь вы снова говорите с собой, - заметил Арагорн с улыбкой. -
Древобрад мне не известен. И я догадываюсь лишь о части планов Сарумана,
но я не вижу, какую пользу принесло бы ему пребывание в Изенгарде двух
хоббитов, кроме того, что мы вынуждены были бы заняться долгим и
бесполезным преследованием.
- Подождите минуту! - воскликнул Гимли. - Я хочу вначале кое-что
узнать. Кого мы видели прошлой ночью: вас или Сарумана?
- Вы определенно видели не меня, - ответил Гэндальф, - поэтому я могу
предположить, что вы видели Сарумана. Очевидно, мы так похожи, что твое
желание проделать неизлечимую дыру в моей голове вполне извинительно.
- Хорошо! Хорошо! - сказал Гимли. - Я рад тому, что это были не вы.
Гэндальф снова засмеялся.
- Да, мой дорогой гном, - сказал он, - не быть принятым за другого
хорошо. Я отлично это знаю. Но, конечно, я не виню тебя за любезный прием.
Разве могу я это делать, если сам много раз советовал своим друзьям
сохранять осторожность, когда они имеют дело с врагом? Будь благословен,
Гимли, сын Глойна! Может, однажды ты увидишь нас с Саруманом рядом и тогда
сможешь нас отличить.
- Но хоббиты! - вмешался Леголас. - Мы пришли так далеко, разыскивая
их, а вы по-видимому знаете, где они. Где они теперь?
- Они с Древобрадом и с энтами, - ответил Гэндальф.
- Энты! - воскликнул Арагорн. - Значит, есть истина в древних
легендах о жителях глубин леса, о гигантах, пасущих стада деревьев?
Значит, энты все еще живут на земле? Я думал, что они лишь воспоминание о
древних дня, если они вообще не вымысел людей Рохана.
- Вымысел людей Рохана! - воскликнул Леголас. - Нет, каждый эльф в
диких землях поет песни о древних онодрим и их долгом горе. Но даже среди
нас они только воспоминание. Если бы я встретил одного из них, идущего по
земле, тогда бы я действительно почувствовал себя молодым. Но Древобрад -
это перевод имени Фэнгорн на общий язык. Вы говорите о нем, как о
личности. Кто такой Древобрад?
- Ах! Только теперь вы спрашиваете слишком много, - сказал Гэндальф.
- То немногое, что я о нем знаю, составило бы такой длинный неторопливый
рассказ, на который у нас теперь нет времени. Древобрад - это Фэнгорн,
страж леса; он старейший из энтов, старейшее живое существо, которое еще
ходит под солнцем по Средиземью. И я надеюсь, Леголас, что вы встретитесь
с ним. Мерри и Пиппину повезло: они встретили его здесь, на том самом
месте, где мы сидим. Он пришел сюда два дня назад и отнес их в свое
жилище, далеко к подножью гор. Он часто приходит сюда, особенно когда
испытывает беспокойство, когда слухи из внешнего мира тревожат его. Я
видел четыре дня назад, как он шел меж деревьев и, я думаю, он заметил
меня, потому что он остановился; но я не заговорил с ним, так как был
занят своими мыслями и устал от борьбы с Глазом Мордора; а он тоже не
заговорил и не назвал меня по имени.
- Может, он тоже решил, что вы Саруман, - сказал Гимли. - Но вы
говорите о нем, как о друге. Я думал, Фэнгорн опасен.
- Опасен! - воскликнул Гэндальф. - И я опасен, очень опасен, более
опасен, чем любой встреченный вами; большая опасность для вас - только
явиться живыми перед троном Повелителя Тьмы. И Арагорн опасен, и Леголас.
И ты полон опасности, Гимли, сын Глоина; ты опасен по-своему. Конечно, лес
Фэнгорна опасен - опасен для тех, кто приходит в него с топором. И сам
Фэнгорн тоже опасен, но тем не менее мудр и добр. Но теперь его медленный
гнев выплеснулся наружу, и весь лес полон им. Приход сюда хоббитов и
новости, принесенные ими, подстегнули его; гнев Фэнгорна разлился, как
наводнение, но его поток направлен против Сарумана и топоров Изенгарда.
Происходит то, что не происходило с самых древних дней; энты проснулись и
поняли, что они сильны.
- Что же они будут делать? - в изумлении спросил Леголас.
- Не знаю, - ответил Гэндальф. - Думаю, что они и сами не знают
этого.
Он замолчал, склонив в задумчивости голову.
Остальные смотрели на него. Пятно солнечного света сквозь бегущие
облака упало на его руки, которые лежали сложенными на коленях, они
казались наполненными светом, как чашка водой. Наконец он поднял голову и
взглянул на солнце.
- Утро подошло к концу, - сказал он. - Мы скоро должны идти.
- Мы увидимся со своими друзьями и с Древобрадом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57