— Каким образом?— В одном из наших собственных такси. Он ехал с табличкой «вне службы».— Порядок.— Потом он вызвал меня. Я проникла туда, переодевшись горничной. Габен не зарегистрирован, занимает комнату в северо-западной части здания, на девятом этаже которую арендует «Дельта», компания по производству садовых инструментов. Я проверила, это вполне официальная фирма, с филиалами почти во всех штатах и за границей, четыре большие фабрики, контора в Вашингтоне. А кроме этого, представь, — дочернее предприятие, имеющее правительственные контракты, связанные с воздушным и космическим оборудованием.Я кивнул, обдумывая сообщение. Четко и ясно.— Сколько охраны?— Двое в комнате. Лифтер тоже агент, его я узнала, связан с наркотиками и таможней.— Тогда он с ними заодно.— Одна из горничных на этаже вооружена. Она тоже из их компании.— Что еще?— Все. — Она положила ногу на ногу. — Что мне делать теперь?— Оставайся на связи с Ньюаркским контрольным центром. Теперь мне придется возиться с этим самому. Я позвоню Вирджилу и освобожу тебя и остальных. Ты мне вряд ли понадобишься, но как знать...Я посмотрел на нее. Ее глаза сейчас были зелеными, как изумруды, и она пристально смотрела на меня. Тень от длинных ресниц легла ей на щеки, а улыбка чуть приподняла уголки губ.— Вирджил сказал, что я могу понадобиться тебе сейчас.— Зачем?— Ты, кажется, собирался жениться?— Да, черт возьми!— Если твое холостяцкое состояние расстраивает тебя до такой степени, что ты не можешь собраться с мыслями для работы, я могу помочь. И лучше, чем многие.Я не мог не рассмеяться. Но она не шутила.— Мартин Грейди очень любезен по отношению к своим служащим. Спасибо, крошка, но мне это не нужно.— Я думала, что здесь меня встретит тигр... — разочарованно произнесла она.— Может быть, в следующий раз, но не теперь. Мне не по душе секс по обязанности.И я закрыл за ней дверь. Глава 3 Шел дождь. Черт возьми, кажется, в Нью-Йорке всегда идет дождь. Не сильный, просто моросящий, но такой надоедливый, что может всю душу вымотать. Хорошо хоть, что многие предпочитают в такую погоду сидеть дома.Можно было пройти по Бродвею и даже у «Метрополитен-опера», где обычно собирается густая толпа, которая мешает уличному движению. Однако мне здесь нечего было делать. Я прошел мимо. Еще через несколько кварталов отсюда находился Чемберлен-Хаус, а в нем тот единственный человек, которого я хотел видеть.У работы в нашей организации все-таки было одно преимущество. Мы финансировались настолько хорошо, что не было ничего такого, чего бы мы не могли купить, и никого, кто бы мог нас превзойти. Мартин Грейди основал нелегальную организацию не из показного патриотизма, а из презрения к тем способам, которыми вынуждены пользоваться официальные организации, управляемые при помощи политической близорукости, индивидуального террора и абсолютной глупости. Мы были больше и лучше всех, и если бы нам не помогали оставаться такими всегда, то США скоро бы обнаружили свое поражение.В данном случае я сделал все от меня зависящее, чтобы получить информацию. Оскар Макдауэлл был метрдотелем в старом отеле и имел связи по всему городу. Он немного помогал нам прежде и знал, как действовать. Мне было чем оплатить его услуги, и уже через час он предоставил мне вожделенную возможность пройти комнату на девятом этаже, обитатель которой был в театре и не собирался возвращаться до полуночи.Когда я вошел в Чемберлен-Хаус, то сразу засек агента ФБР, который так же быстро, как это делала Энн Лайтер, устремился к одному из лифтов; я подождал, пока он уедет, и вошел в другой лифт. Вышел на девятом этаже, свернул налево, к номеру 937, и тут все сошло удачно. Я повернул ключ в замке, открыл дверь и, оказавшись в комнате, сразу запер дверь. Посмотрел на часы: было двадцать пять минут одиннадцатого. Через двадцать минут начнется операция.Ньюаркский контрольный центр договорился с двумя ребятами, что они устроят перестрелку или хотя бы небольшой скандал в холле, чтобы привлечь внимание лифтера. Я надеялся на их актерские способности. Я налил воды в два стакана, выплеснул воду на постель, повторил эту операцию, а потом позвонил горничной и попросил, чтобы она сменила простыни. Включил телевизор на полную громкость, сел в кресло и закрылся газетой.Ей понадобилось целых шесть минут, чтобы добраться до моего номера. В ее поведении было что-то необычное, нетипичное для горничной в отеле. Странная выпуклость под форменной блузой тоже наводила на размышления — для женщины-полицейского она была слишком плохой актрисой, спешила назад, к основной работе, и от неопытности у нее ушло гораздо больше времени, чем требуется горничной, чтобы перестелить постель.Без четверти одиннадцать я позвонил портье, спросил, работает ли бар, и, услышав утвердительный ответ, бросил на стол пять долларов. Затем подошел к двери, так и не дав «горничной» возможности увидеть мое лицо. Когда я открыл дверь, то заметил спины двух парней с автоматами, которые поспешно влетели в лифт, держа оружие наготове.Следующие две минуты были самыми длинными в эту ночь. Слишком поспешишь — и Мартрель что-то заподозрит. Излишне промедлишь — и парочка вернется. Когда я, наконец, постучал в дверь, в номере послышались шаги, замок щелкнул, и я не дал Мартрелю возможности захлопнуть дверь у меня перед носом. Я переступил порог, нацелив дуло сорок пятого в живот хозяину номера, и сказал:— Хэлло, Мартрель!Он узнал меня. Слишком долго занимался он делом, неотъемлемой частью которого была память на лица. На секунду его лицо застыло, потом на нем мелькнул страх. Мартрель еще не понимал, что произошло.— Вы от...— Не от ваших, нет. Не волнуйтесь так сильно.— Тогда...— Вы говорили что-нибудь?— Не думаю...— Другие тоже не думают. Они не знают пока, чего вы хотите.— Кто вы?Страх усиливал его акцент.— Честный индивидуал с особыми полномочиями. Знаю, что у вас есть информация, которая может нейтрализовать оппозицию. Но вы здесь с другими целями.— Я ничего не просил.Его глаза уставились на дверь.Я покачал головой:— Давайте договоримся, что мне все понятно, Мартрель. Я имел дело с вашими людьми почти всю свою сознательную жизнь. Итак, вы перешли на нашу сторону. Бежали. Вы здесь, но это не значит, что у вас не осталось той преданности своей родине, с которой вы прожили всю жизнь. Вы советский подданный, им и останетесь до смерти. Если бы у вас был выбор, вы оставались бы там, с ними, поддерживая и проводя в жизнь их взгляды. Итак, вы перебежчик, но ведь это еще не значит, что вы предатель. Вы надеетесь на политическое убежище и рассчитываете решить свои личные дела, из-за которых вы здесь и очутились.Глаза Мартреля слегка сузились, и взгляд его, устремленный на меня, принял твердое и требовательное выражение.— А что это за «личные дела», по-вашему?— Найти Соню Дутко, которую вы любите.Я увидел капельки пота, медленно выступающие у него на лбу. Он медленно отвел глаза.— Она ваша цель. Но они отыщут ее и начнут давить на вас. Таковы их обычные приемы, и вы это знаете не хуже меня. Они поймают эту рыбку, и тогда вы от них не вырветесь.— Тогда что же мне делать?— Устроить бурю, приятель. Дайте им все, чего они от вас хотят.Он стиснул руки, но тут же безвольно опустил их. Встал и подошел к окну:— Не могу сделать этого. Я просил политического убежища — мне его обеспечили. Большего я потребовать не могу.— Вы хотите ее смерти?Он повернулся, все лицо у него теперь блестело от пота.— Нет, нет!— Тогда вы станете мишенью, Мартрель. До тех пор, пока вы не заговорите, вы большая ходячая мишень для разного рода стрелков, ваших и наших. Выбирайте между любовью к своей стране и любовью к Соне Дутко, а если не выберете, потеряете и ту и другую.Это его добило. Надо было немедленно принимать решение. Он упал в кресло и закрыл лицо руками. Затем поднял на меня глаза и сказал:— Я не могу. Не могу говорить.— Где она, Мартрель?Он покачал головой. Глаза помертвели.— Не знаю, не знаю!— Если поймут, что вы здесь из-за женщины, она умрет. Выдадите себя одним неосторожным словом, и ее убьют. А следующим выстрелом поразят вас.Он поднял глаза, облизнул пересохшие губы:— Если бы я был уверен, что она в безопасности...— Наши агенты могут найти ее.— Но у нас есть свои люди среди ваших, не забудьте! И как только ваши узнают...— Ведь я же узнал.— Но вы не из таких.Я посмотрел на часы. Пора было сматывать удочки.— Если она будет в безопасности, вы станете говорить?Он посмотрел на меня, потом на мой пистолет и кивнул:— Если она будет в безопасности.Когда я добрался до холла, охранники все еще утихомиривали двоих из контрольного центра, только теперь к ним присоединились два копа, и скандал постепенно стихал. Выйдя из отеля, я поехал к себе и позвонил Рондине. К телефону никто не подошел.— С этим покончено. К черту, — пробормотал я и рухнул на кровать, не снимая одежды. Закрыл глаза, думая о завтрашнем дне.«Платон», — сказал Мартин Грейди. Смертельный случай. Он знал почти все, но конец этого дела был так же неясен ему, как и всем остальным. Я должен был дойти до конца, дожить до него. Если нет, то где-то кто-то нажмет красную кнопку, и из локального военного столкновения вырастет война, та война, которая превратит весь наш маленький шар в одну сплошную, страшную, радиоактивную массу. И все это зависит, возможно, от молчания одного человека...Я задумался и не сразу сообразил, что стучат в дверь. Когда постучали снова, взял пистолет и встал перед дверью, готовый прошить насквозь любого, кого не имею чести знать.— Войдите.Дверь открылась. В освещенном проеме я увидел пришедшего, закрыл дверь, щелкнув замком, и вложил пистолет в кобуру.— Хэлло, милая, — сказал я Рондине.Она видела и пистолет, и выражение моего лица в полутьме, и в глазах ее появился страх.— Тайгер...— Как ты меня нашла? — перебил я ее.Рондина устало улыбнулась и сказала:— Дежурный портье оказался очень заботливым. Он знал, что ты звонил мне и не застал дома, поэтому позвонил сам, предложив связаться с мистером Толботом, дважды звонившим мне.— В результате такой оплошности подобные мне люди умирают. Как ты добиралась сюда?Рондина села и откинулась на спинку кресла.— За мной никто не следил. Я немного тренировалась, прежде чем попала в Америку... Помнишь?— Может быть, крошка, но ты не знаешь все ходы и выходы. Любой хороший профессионал может создать у тебя впечатление, что ты справилась с задачей. Теперь мне нужно срочно отсюда сматываться.— Прости, Тайгер, но ты часто звонил мне.— Забудь об этом.Опять не подумал о том, как остро и больно могу ранить ее тоном своего голоса, и улыбнулся, чтобы смягчить впечатление, но было поздно. Я стоял, любуясь невероятной красотой этой женщины. Однажды чуть не убил ее, думая, что ненавижу. Ведь был убежден, что она настоящая Рондина, чудом не прикончившая меня.Даже теперь я чувствовал огонь желания, поднимающийся у меня в чреве, — такой сильный, что не мог устоять.— Ты лишил меня моей брачной ночи, Тайгер. Старалась забыть об этом, но...— Когда наступит наша ночь, тебе будет что вспомнить, крошка! Я пробовал тебе объяснить.Она медленно покачала головой, и ее волосы тяжелыми волнами качнулись вдоль лица.— Ты еще не рассчитался со мной. Ты можешь забыть об этом на время, а я нет.— Послушай, крошка...— Прежде чем ты примешься за дела и исполнишь свой долг, верни мне мою брачную ночь.— Рондина...— Я знаю все, что должно произойти, все, чего не знала прежде.Она мягко улыбнулась, встала с грацией прелестного животного и очень медленно стала снимать свой туго подпоясанный плащ.Под ним была надета лишь тонкая ночная рубашка из прозрачного черного нейлона, которую Рондина приобрела специально для этой ночи. Она так плотно прилегала к телу, что казалась второй кожей, так что даже биение сердца было заметно. Как прекрасна была симметрия ее грудей и бедер, тяжелых, словно снопы пшеницы! Она пошла к кровати, и их привычное колыхание казалось вызовом женщины мне — мужчине. Рондина откинулась на подушки, потом повернулась так, чтобы тяжелые волосы закрыли спину, и посмотрела на меня с призывом. Я уже знал, что ожидает меня — дикая радость плоти, непомерный огонь желания. А впервые я обладал ею при трагических обстоятельствах.Теперь она хотела удержать меня и заставить быть с ней, зная, что я не смогу ей отказать.Я шагнул вперед и коснулся ее лица, теряя власть над собой.Вдруг раздался звонок.— Не обращай внимания, — прошептала она.Но я поднял трубку:— Толбот слушает.— Рэй Уоттс, Тайгер. Ты велел позвонить, как только что-нибудь выясню. Ты можешь говорить?— Вполне, Рэй.— Мы проследили крошку Дутко из Солнечной Долины до Лос-Анджелеса. Она четыре раза меняла документы за это время. Некоторое время работала в оптическом производстве, потом — в качестве технического советника под именем Элен Уэллс.— Почему она сменила имя?— Видимо, хотела избежать паблисити и всего, что связано с прошлым. Она привлекала внимание многих несколько лет подряд.— У нее есть семья в России?— Нет, и это помогло ей прижиться здесь.— Где она теперь?— Неделю назад женщина, подходящая по приметам, вышла из автобуса Лос-Анджелес — Нью-Йорк. У меня такое впечатление, что она где-то поблизости. Мне еще покопаться здесь, в Нью-Йорке?— Нет, я займусь этим сам. Меньше времени уйдет.— Ладно. Теперь слушай... Я отыскал ее друзей. Нескольких близких друзей, которые регулярно приезжали к ней в Солнечную Долину кататься на лыжах, и все они говорили на иностранных языках, главным образом на русском. Сама она любит свой родной язык, так что я бы прочесал эмигрантские районы, если ты понимаешь, что я имею в виду.— У меня есть фото.— Пока она там находилась, занималась с одним из профи отеля, он стрелок из лука. За несколько недель мастерски овладела этим делом. Она настоящий атлет. Попробуй и тут поискать.— Заметано. Как у нее с политикой?— Брось это, дружище. Пустой номер. Несколько групп намеревались использовать ее переход на нашу сторону в своих целях, но она не захотела иметь с ними ничего общего. Словом, она придерживается данных, записанных в ее документах о гражданстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21