– Нет, я сам должен туда поехать. И перевезти ее сюда.– Думаю, что и я поступил бы так на твоем месте. Я поеду с тобой и возьму на себя отношения с полицейскими.– Я и один справлюсь.– Да, ты сможешь и один, но я все равно поеду. Мне надо поговорить с твоей сестрой, и я бы хотел это сделать до того, как туда прибудут мальчики из ФБР и отнимут у меня мое дело.– Ты поедешь туда как полицейский или мой друг?– И то, и другое. Если хочешь, давай поедем вместе, в моей машине. Это будет скорее.Джей Ар проглотил слова, которые навсегда положили бы конец их дружбе, и с усилием улыбнулся.– Что ж, включи сирену, и мы помчимся, как настоящие мужчины.Карл почувствовал, как на сердце у него полегчало.– Да уж я посигналю, во всяком случае, хоть часть пути.
Кейд изо всех сил пытался сдержать свои бурные чувства. Каждый раз, думая о том, какой страшной опасности накануне вечером подвергли себя его сестра и Тори, он впадал в ярость.Однако нотации, упреки и угрозы ничего бы не дали, и надо было выбрать наиболее верное средство воздействия.Он не верил в быстроту действий. Скоро хорошо не бывает. Самое лучшее, конечно, задержать ее подольше в постели. Это бы смягчило и его раздражение. Он приготовил завтрак, так как проголодался, а кроме того, надеялся, что после второй чашки кофе и у Тори проснется аппетит.Кейд предполагал, что она не замечает того, как часто он поглядывает в окно настороженным, ищущим взглядом, но сам он все замечал. И то, как у нее дрожат руки, и то, как она прислушивается к звукам за окном, и вздрогнула, когда, скрипнув дверью, он вышел посмотреть, как она поливает цветы.Сколько раз в жизни он видел, как мать работает в своем саду. Вот так же он был не способен догадаться, о чем она думает, выпалывая сорняки и отщипывая лишние побеги. Как тщательно и аккуратно они обе работают. Как безжалостно обрывают увядающие цветы. Как обе разгневались бы, если бы он вслух сравнил их.Все утро Тори оставалась внешне невозмутимой, и одно это приводило его в ярость. Она не хочет делиться с ним своими тревогами. Все еще держит дистанцию, сохраняет недоступной для него часть души. Вот так же и мать всегда блюла свою отстраненность, и он ничего не мог поделать, не мог достучаться.Но до Тори, до ее души он достучится.– Давай поедем прогуляемся. Мне нужно кое-что проверить. Поедем со мной.Сначала она обрадовалась. Он уедет один, а у нее будет несколько часов одиночества, и она сможет привести в порядок мысли.– Но у меня много дел. Поезжай один.– Сегодня воскресенье.– Я знаю, какой сегодня день недели. А завтра, как ни странно, наступит понедельник. Я ожидаю новые поступления, в частности, с лэвелловской ткацкой фабрики. У меня много работы с документацией.– Которая может подождать до понедельника. – И он снял с ее рук садовые перчатки. – Мне надо кое-что тебе показать. – Кейд потянул ее за руку к машине.– Ну дай мне хотя бы причесаться. Он сорвал с нее садовую шляпу и кинул ее на заднее сиденье.– И так прекрасно, а когда ветер растреплет тебе волосы, ты будешь выглядеть еще сексуальнее. И, знаешь, когда ты сердишься, ты становишься еще миловиднее.– Ну, значит, в данную минуту я просто ослепительна.– И это правда, дорогая. Но ты мне нравишься в любом настроении. Это очень удобно, правда? Как давно мы знаем друг друга, Тори?– Наверное, лет около двадцати.– Нет, мы знаем друг друга два с половиной месяца. Ты не хочешь узнать, что я понял про тебя за это время?– Я не уверена, что хочу это знать.– Вот это я понял прежде всего. Виктория Боден – женщина осторожная. Она семь раз отмерит, прежде чем один раз отрежет. Она не верит людям. Даже самой себе.– Если не отмерять семь раз, прежде чем отрезать, можно испортить всю ткань, – резонно заметила Тори.– Но в ней есть еще одно достоинство, кроме осторожности, – умение логически мыслить. К этому надо прибавить также решительность, ум и доброту. И, в довершение всего, эти достоинства таятся в очень приятной на вид упаковке.– Да это прямо аналитический подход.– Вовсе нет, это лишь поверхностный взгляд. На самом деле ты сложнее и очаровательнее.Она промолчала, только сцепила руки, и это был верный признак внутренней напряженности.– А отсюда мы пойдем пешком.Он остановил машину и вылез. По обе стороны от них расстилались поля с рядами хлопка, ровными, словно шеренги марширующих солдат. Она неуверенно последовала за Кейдом. Молодые побеги мягко гладили ее ноги, что напоминало о детстве.Он присел на корточки, снял темные очки, зацепил их за ворот рубашки и кончиком пальца приподнял туго свернутую коробочку.– Через пару месяцев они откроются. Мой отец вел хозяйство по старинке. Когда отступаешь от заведенных правил, тебя недолюбливают и надо доказывать свою правоту. Скажи, Тори, сколько мне еще придется доказывать мою правоту и тебе?– Не понимаю, о чем ты?– К тебе отношение тоже устоявшееся. Я к тебе отношусь иначе. И ты это знаешь.– Ты сердишься на меня.– О, да. Я на тебя сержусь. И я спрашиваю тебя: чего ты от меня хочешь? Скажи определенно и точно: чего?– Ничего, Кейд.– Проклятие! Это же не тот ответ. – И он рванулся вперед, а она поспешила за ним.– В чем дело? Почему я должна чего-то хотеть от тебя? Или желать, чтобы ты делал то или это, ведь я и так счастлива с тобой, насколько я способна быть счастливой.Кейд остановился и повернулся к ней. Солнце палило немилосердно, и он чувствовал, что жара проникает во все поры.– Но ведь я-то кое-чего от тебя хочу, и ничего у нас с тобой не получится, если это будет одностороннее движение. Никто из нас не сможет быть счастливым долго, если такое положение сохранится.Тори почувствовала, как больно сжалось сердце.– Ты хочешь поэтому кончить наши отношения? А я не хочу, – слезы навернулись у нее на глазах, – ты не можешь… – И она замолчала, не зная, как выразить свою мысль.– Я сказал, что люблю тебя. Я привез тебя сюда, чтобы показать: я могу довести до конца начатое. И я держусь за то, что имею. Я устал доказывать тебе это. Тори, я хочу также получать. Я люблю и хочу быть любимым.– Но я боюсь своих чувств к тебе. Неужели ты не можешь этого понять?– Я бы смог, если бы ты сказала, какие чувства ты ко мне испытываешь.– Я не могу представить свою жизнь без тебя. Однако я не хочу так нуждаться в тебе.– Как будто другим очень нравится так нуждаться. – Он положил руки ей на плечи. – Я люблю тебя, Виктория, и любовь доставляет мне очень тяжелые моменты. – Он прижался губами к ее лбу. – Но я уже ничего не могу изменить, даже если бы захотел. Ты меня любишь, Тори?– Да, кажется…– Достаточно одного «да». Ты меня любишь. Тори? Она засмеялась:– Да.– Ты выйдешь за меня, Тори?– Да… – И она сама испугалась сказанного.– Я принимаю твой ответ.И он, подхватив ее на руки, прильнул к ее губам поцелуем, таким долгим и крепким, что у нее закружилась голова.– Нет, отпусти меня. Я должна еще подумать.– Извините, сударыня, но, боюсь, вы уже отрезали, не отмерив, как положено, семь раз. Придется вам с этим смириться.– Ты обвел меня вокруг пальца.– Нет, это просто умелый маневр. – И он понес ее к автомобилю. – Чертовски удачный маневр, сказал бы я.– Кейд, брак – не повод для шуток. Я должна подумать…– Ну тогда думай скорее. Потому что, если ты хочешь закатить пышную свадьбу, то мы отложим ее до осени, до сбора урожая. А если скромную, без претензий, тогда следующий уик-энд меня бы устроил.– Перестань. Я не дала согласия…– Нет, дала. И это факт. Я люблю тебя. Ты любишь меня. И мы хотим пожениться. Я хочу жить с тобой, Тори. Я хочу с тобой завести семью.– Но сейчас не время, Кейд. Слишком много других событий вокруг.– Вот почему это самое подходящее время, – упорствовал Кейд.– Надо обо всем поговорить спокойно и разумно, – начала она, когда они уже ехали обратно, и вдруг сердце у нее подпрыгнуло. – Ты куда повернул?– В «Прекрасные грезы». Мне там кое-что надо взять.– Но я туда не поеду. Не могу.– Нет, можешь. Это дом, Тори, только дом. И этот дом мой.– И твоей матери тоже, Кейд.– Это мой дом, – холодно поправил он ее, – а скоро будет нашим. И моей матери придется с этим как-нибудь справиться. – «Но и Тори тоже», – подумал Кейд. Глава 26 Дом был просто чудесный. Не роскошный, как многие особняки в Чарлстоне, но исполненный величия, жизни и мощи. Единственный в своем роде. В детстве она считала его замком, где живут мечты, красота и сила.И сейчас он был так же прекрасен, как в прошлые годы, величественно, гордо вздымающий в небо свои башни, и с цветущим садом у подножия и старым парком, охраняющим ворота.Кейд вышел из машины.– Добро пожаловать, Виктория.– Ты напрашиваешься на неприятности. Он открыл дверцу с ее стороны – Я прошу любимую женщину войти в мой дом. Кейд взял ее за руку и буквально вытащил из машины. И Тори вспомнила, что он не только джентльмен, но джентльмен упрямый – Если возникнут неприятности, мы с ними справимся.– Тебе легче. Ты стоишь на прочном фундаменте, как сам дом. Я же всегда лавировала по болотистой почве, так что приходилось следить, куда ступаешь. Тебе необходимо, чтобы я сделала этот шаг?– Да.– Попомни это, когда я начну увязать. Они поднялись на веранду. Тори вспомнила, как они здесь с Хоуп играли в шашки или рассматривали вместе свою «пиратскую» карту местности. Тонкие высокие бокалы лимонада, запотевшие от холода. Печенье с белой глазурью. Ароматы роз и лаванды.Он распахнул дверь, и перед ней открылся величественный холл с зеленой дорожкой.– Кейд!– Доверься мне.В доме было прохладно. Как всегда. Воздух был свеж и ароматен. Она хорошо помнила этот контраст: здешняя прохлада и влажная жаркая духота в ее собственном доме, с его запахами вчерашнего обеда.И она вспомнила, как Кейд давным-давно стоял на пороге дома.– Ты был высокий для своего возраста. И такой хорошенький. Настоящий принц в своем замке. Ты по-прежнему такой же. Мало что изменилось.– Традиция для Лэвеллов – та же религия. Это и удобство, и ловушка. Пойдем в гостиную. Я дам тебе что-нибудь прохладительное.В гостиную ей прежде входить не дозволялось. Лайла угощала ее чаем со льдом или кока-колой, печеньем или еще чем-нибудь сладким на кухне. И если она помогала в уборке, то получала четвертак, который потом прятала в глиняный кувшин под кроватью.Но в жилые комнаты ей входить не разрешалось, и сейчас она с трудом отогнала воспоминания.На мраморном круглом столе под изгибом лестницы стояла ваза с только что расцветшими лилиями. У них был удивительно сильный аромат. Все было на своих, однажды и навсегда определенных местах. И вот теперь она вторглась в этот постоянный, со своими давно установленными законами мир.В тот самый момент, когда она вступила в холл, на верху лестницы появилась Маргарет.– Кинкейд. – Голос был резок и полон желчи. Она ухватилась за перила, чтобы не было видно, как дрожат ее руки. – Я хотела бы с тобой поговорить.– Да, разумеется. – Он узнал Этот тон, увидел позу матери и не счел нужным вежливо улыбнуться. – Я провожу Тори в гостиную. Ты не хочешь к нам присоединиться?– Я предпочту говорить с тобой с глазу на глаз. Пожалуйста, поднимись наверх. – И она повернулась было, чтобы уйти, уверенная, что сын сразу последует за ней.– Боюсь, тебе придется подождать, – откликнулся он, – у меня гостья.Маргарет остановилась как от удара хлыста и успела увидеть, как Кейд подвел Тори к гостиной.– Кейд, не надо. Это бессмысленно, – вмешалась Тори.– Да нет, все это исполнено высочайшего смысла. У Лайлы, конечно, найдется для нас чай со льдом или охлажденная минеральная вода.– Мне ничего не нужно. И не используй меня как оружие в единоборстве с матерью.– Любимая, – и он поцеловал Тори в лоб, – я тебя не использую.– Как ты смеешь?!На пороге гостиной стояла бледная Маргарет. Глаза у нее гневно сверкали.– Как смеешь ты бросать мне вызов с помощью этой женщины? Я, кажется, совершенно ясно высказала свое пожелание. Я не потерплю ее присутствия в своем доме.– А я, может быть, не ясно выразил свои мысли, – и Кейд положил руку на плечо Тори. – Тори пришла со мной, и она здесь желанная гостья.– Что ж, если ты желаешь вести разговор в ее присутствии, мне незачем заботиться о соблюдении необходимых приличий.Маргарет вошла. Она была одета с удивительным изяществом. Само совершенство.– Ты можешь спать с кем тебе заблагорассудится, но ты не смеешь приводить ее под крышу моего дома.– Осторожнее, матушка. – Голос Кейда стал обманчиво, опасно мягок. – Ты говоришь о женщине, на которой я собираюсь жениться.Маргарет попятилась к двери. Теперь лицо ее вспыхнуло.– Ты что же, совсем ума лишился?– А мне твое одобрение не требуется. Мне очень жаль, что мой выбор тебе не нравится, но тебе придется с этим примириться.– Кейд, твоя мать предпочла бы говорить с тобой наедине, – подала голос Тори.– Не вмешивайся! – прикрикнула Маргарет. – Если ты будешь упрямиться, если не удалишь эту женщину, ты рискуешь потерять «Прекрасные грезы».Я использую все свое влияние, чтобы уговорить совет директоров лишить тебя места председателя.– Можешь попробовать, – согласился Кейд снисходительно, – но у тебя не получится. Я буду сражаться, я буду мешать тебе на каждом шагу. Преимущество на моей стороне. И даже если тебе удастся подорвать мое влияние на фабрике, до поместья тебе не добраться.– Так вот какова твоя благодарность? И все это по ее милости. – И Маргарет ринулась вперед, так что Кейд едва успел встать между нею и Тори.– Ой, какая у нас замечательная вечеринка, – и в гостиную впорхнула вместе с Королевой Фэйф. – Привет, Тори! Какая ты сегодня хорошенькая. Как насчет капельки вина?– Прекрасная мысль, Фэйф. Налей Тори немного. – Кейд повернулся к матери. – Не вмешивайся в мою жизнь.– Ты предаешь честь семьи и память твоей сестры.– Нет, это ты так поступаешь. Это бесчестно винить одного ребенка в смерти другого. Впрочем, говорить с тобой бесполезно. Ты никогда не знала, чем живут твои дети.– Как ты смеешь мне это говорить?– Я не могу противиться тому образу жизни, который ты для себя избрала в последние восемнадцать лет. Это дело твое. Но у нас с Фэйф есть право жить так, как мы хотим. И свою жизнь я собираюсь провести с Тори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45