Цепь дернулась и натянулась, на этот раз сзади. Я слышал, как чьи-то ноги загребают и скользят по соляной корке. Раздался еще один крик, цепь снова дернулась и задрожала. Люди пошли дальше.— Я не нашел воду, — сказал Хамид.— Это не имеет значения, — ответил другой голос.Мы стояли на коленях на соляной корке. В нескольких футах от меня кто-то затянул песню.Еще один человек подошел к цепи. Я слышал, как отстегивали ошейники спереди и сзади от меня.Спустя некоторое время я услышал хлопанье крыльев. Поход на Клим сопровождали прилетевшие издалека огромные черно-белые птицы с длинными изогнутыми клювами, хорошо приспособленными для вырывания лакомых кусков из мертвого тела.Птицы гортанно заклекотали, очевидно потревоженные пробежавшим кайилом. Это заады.— Рабы, встать! — раздалась команда.По моей спине дважды хлестнули плетью. Я ничего не имел против. Я мог чувствовать. По телу заструилась кровь. Боль была острой, яркой и глубокой. Я не возражал против боли, потому что мог ее чувствовать. Меня охватил бешеный восторг. Я оставался живым. Плеть опустилась еще раз. Я засмеялся, поднялся на ноги и выпрямился.— Рабы, вперед, марш! — услышал я и шагнул левой, а потом правой ногой. Идти надо именно так, чтобы цепь натягивалась равномерно. Она стала еще тяжелее, но нести ее было легче, ибо я оставался в живых. Меня больше не волновали ни въевшаяся в тело соль, ни жара. Достаточно того, что я жив. Как глупо, неожиданно подумал я, желать еще' чего-либо. Ну, чего еще можно желать? Разве что здоровья, и чести, и еще рабыню, чтобы лежала возле ног. Я шел вперед, между пирующими птицами, я снова шел в Клим. Я напевал про себя простенькую мелодию, которую никогда не забуду, боевую песенку северного города Ко-ро-ба.
Спустя четыре дня, когда мы снова поднялись на холм, раздалась команда: «Стой!»— Не убивайте нас! Не убивайте! — отчаянно завопил кто-то. Я узнал голос. То кричал человек, который всю дорогу молил о смерти. После того как мы остановились на холме в полдень четыре дня назад, он не кричал ни разу. Я даже не знал, что он еще жив.Мимо проскакал кайил.Я слышал, как расстегивают ошейники. Капюшон не позволял ничего видеть. Шелковый платок из моего ошейника давно выдернули. По приказу Хамида его затолкали под кандалы на левой руке. Я чувствовал шелк в круговой ране на запястье. Кто-то вставил тяжелый ключ в замок моего ошейника. Замок забили песок и соль. Ключ долго не проворачивался, затем со скрежетом освободил стягивающий болт. Ошейник и цепь с лязгом упали на соляную корку. Стражник перешел к следующему пленнику.Никто не бежал из цепи.— Дальше с кайилами нельзя, — сказал кто-то.Несколько минут мы стояли на месте. Под кожаными ремнями на ногах хлюпала кровь. Я старался не шевелить руками.Затем кто-то развязал ремни капюшона. К моему изумлению, его тут же сдернули, и я закричал от неожиданной боли. В глаза ударил невыносимо яркий белый свет; горячий, безжалостный свет, режущий глаза, как сотни острых клинков.Щурясь от ослепительного солнца, я огляделся и едва удержался на ногах. Осталось всего двадцать пленников Меня передернуло от ужаса.Хамид вытер лезвие о гриву кайила и вложил ятаган в ножны. Было невыносимо жарко. Мы стояли на вершине холма, внизу простиралась широкая плоская долина.— Вон там, — вытянул руку Хамид. — Видишь?— Да, — сказал я.Вдали, на расстоянии пяти пасангов, в огромном котле белой соляной корки, стояли низкие белые здания, сложенные из грязевых кирпичей.— Клим, — произнес Хамид.— Я пережил поход на Клим! — воскликнул какой-то пленник и затрясся от рыданий. — Я дошел до Клима! — Это был человек, который молил, чтобы нас убили. Тот самый, который замолчал после полуденной остановки четыре дня назад.Мы смотрели друг на друга. Тела были дочерна обожжены солнцем. Кожа во многих местах полопалась. Под ней виднелись пятна новой розовой кожи. Шеи были ободраны до мяса, сквозь кожаные ремни на ногах сочилась кровь. Последние дни нам не давали соли, многие дергались в судорогах и качались от слабости. Но все старались держаться прямо, ибо мы дошли до Клима.Двадцать человек.Пленника, с которого первым сняли цепи, толкнули в спину, и он заковылял вниз по склону в направлении далеких домишек.Стражники по одному расковывали рабов. Никому не пришло в голову бежать в пустыню. Люди обреченно брели в Клим. Больше идти было некуда.Расковали человека, который кричал: «Я дошел до Клима!» Он бегом кинулся вниз по склону, падая и снова поднимаясь.Освободили меня и Хассана. Поддерживая друг друга, мы побрели вслед за другими рабами. По дороге мы натолкнулись на чей-то труп. Это оказался тот самый пленник, который радостно кричал, что дошел до Клима. Мы перевернули бездыханное тело.— Он мертв! — сказал Хассан.Поддерживая друг друга, мы поднялись на ноги.До Клима дошло девятнадцать человек.Я обернулся и посмотрел на Хамида, воина, состоящего на службе Хранителя Дюн, соляного убара, но выдававшего себя за верного помощника Шакара, предводителя отряда аретаев Поднимая тучи соляной пыли, Хамид развернул кайила и скрылся из виду за гребнем холма.Я посмотрел на безжалостное солнце. Казалось, оно никогда не скроется за горизонтом.Затем я посмотрел вниз.На левой руке болтался выцветший под палящими лучами кусочек рабского шелка. Он все еще хранил запах духов невольницы, которая хорошо послужила куриям, дала против меня ложные показания в Девяти Колодцах, а потом послала мне свой подарок, пропитанный духами платочек, чтобы я не забыл ее в Климе. Я нескоро забуду красотку Веллу. Я хорошо ее запомнил.Я снова взглянул на солнце и с горечью отвернулся. Пора выбросить эту сучку из головы. В конце концов, она просто рабыня, кусок мяса в ошейнике.Надо было думать об интересах Царствующих Жрецов. Башню из стали мы с Хассаном так и не нашли. Это дело мы провалили.Подобной горечи я не испытывал давно.Я побрел вслед за Хассаном, ковылявшим по соли в сторону Клима. Глава 15. Т'ЗШАЛ В Климе, как и в других подобных ему районах, соль является основой промышленности. Здесь трудятся тысячи подневольных людей, пленников пустыни. В Климе есть своя вода, но в плане продовольствия он полностью зависит от торговых караванов. Продукты привозят в разбросанные на расстоянии нескольких пасангов склады, откуда их позже забирают соляные рабы и доставляют на территорию приисков. Подобным же образом рабы выносят на своих спинах соляные цилиндры в специальные хранилища, откуда их забирают доставившие провизию караваны. Цилиндры изготавливаются по стандарту, каждый равен десяти стоунам, или горианскому весу, соответствующему примерно сорока земным фунтам. Средний кайил способен нести десять таких цилиндров, по пять с каждой стЬроны. Сильное животное берет шестнадцать, по восемь на бок. В любом случае груз должен быть сбалансирован, иначе его невозможно нести по пустыне. В основном в Климе добывают белую соль, хотя на некоторых шахтах окислы железа придают ей красный цвет. Этот сорт называется красная соль Касры, потому что ее свозят в Касру, порт в месте слияния Верхнего и Нижнего Файена.В геологическом прошлом Гор представлял собой огромный соленый океан или несколько океанов, от которых остались крупные залежи соли. Не исключено, что много веков назад вследствие сейсмических потрясений часть океана отделилась или распалась на множество мелких соленых озер. По другой версии, эти моря всегда были изолированы. Никто не знает, как все происходило. В соляных районах соль встречается в твердом виде и в растворах. Наиболее известен своими приисками Клим. Здесь ведут добычу как открытым, так и закрытым способами. Благодаря смещению пород встречаются целые кубические пасанги спрессованной соли, в которых прорывают настоящие тоннели. Многие месторождения находятся глубоко под поверхностью Тахари. Шахтеры проводят в них по нескольку недель. В некоторых местах соляные Залежи выходят на поверхность, и соль добывается как в обычных открытых карьерах. Местами соляные горы достигают в высоту шестисот футов. Большая же часть соли в Климе находится в виде растворов. Здесь сохранились подземные моря и озера, представляющие часть некогда бурлившего на поверхности океана. Их питают подземные реки. Растворенную соль добывают двумя способами. Когда раствор находится неглубоко, его выкачивают через пробуренную скважину, а если пробурить скважину невозможно, раствор вычерпывают рабы. Существует две технологии бурения: система двойных и раздельных труб. Система двойных труб предусматривает закачивание в подземную пещеру свежей воды, которая вытесняет тяжелый соляной раствор. Раствор поднимается на поверхность через вторую, или внутреннюю, трубу.Раздельные трубы действуют примерно так же, только находятся не одна в другой, а на расстоянии нескольких ярдов. Специалисты считают добычу при помощи раздельных труб наиболее эффективной. Преимуществом двойных труб является то, что бурить приходится только одну скважину. Обе технологии основаны на применении насосов. Но большая часть соли в Климе добывается в знаменитых соляных пещерах. Пещеры подразделяются на «открытые» и «закрытые». В закрытые люди спускаются на плотах или по узким проходам. Там они наливают растворы в бурдюки, которые затем поднимаются наверх при помощи установленных на поверхности воротов.«Сборочный» сосуд напоминает перфорированный конус с рукояткой, к которой привязана веревка. Его протаскивают через раствор и поднимают, после чего вода выливается, а соляная жижа и крошка остаются в сосуде. Затем все, что осталось, выливают в огромные деревянные ванны. Из ванн смесь попадает в закрепленные на крючьях бурдюки. Кое-где встречаются «открытые» соляные пещеры, подпитываемые подземными источниками или реками, без воды из которых они мгновенно бы высохли, учитывая температуру Тахари. В открытых пещерах смертность рабов особо высока. Те же самые источники, которые питают соляные ямы, образуют колодцы и ключи с пресной водой в тех местах, где нет залежей соли. Солоноватый привкус сохраняется, в Тахари вообще не бывает воды без привкуса, но пить ее можно без предварительной очистки. Кстати, наличие соли в питьевой воде имеет свой смысл; благодаря ему частично восстанавливается соляной баланс в организме людей и животных. Соль, как и вода, необходима для жизни. Потеть в Тахари опасно. Этим, вероятно, и объясняются размеренные, неторопливые, грациозные движения кочевников и обитающих в пустыне животных. Тяжелые одеяния жителей Тахари предотвращают потерю влаги, а кроме того, не позволяют испариться с поверхности кожи уже выступившему поту. В пустыне можно потеть только там, где много воды и соли.Помимо шахт и ям, на соляных промыслах много складов и конторских помещений, где ведется учет добываемой и отправляемой в отдаленные районы соли. Существует также обрабатывающая промышленность, большие площади отведены для переработки соли и придания ей различных степеней качества. При помощи сложной системы котлов и труб из соли выпариваются остатки влаги. Затем соль поступает в формовочные цеха, где ей придают форму огромных цилиндров, которые впоследствии связывают и грузят на кайилов. На каждом цилиндре указывается степень качества, название района и имя старшего мастера смены.Само собой разумеется, в Климе много жилых и подсобных помещений, кухонь, столовых, казарм для рабов, дисциплинарных ям, мест сбора, кузниц, мастерских и больниц.В определенном смысле Клим напоминает нормальный населенный пункт. Между тем от обычного города его отличают две главные особенности: здесь нет ни детей, ни женщин.Когда до Клима осталось совсем немного, Хассан сказал:— Спрячь платок в трещине.— Зачем? — опешил я.— Это невольничий шелк, — пояснил Хассан, — к тому же он до сих пор сохранил запах женщины.— Ну и что? Почему я должен его прятать?— Потому, что в Климе тебя за него убьют.Возле первого низенького облупленного домика я затолкал кусочек шелка в трещину в соляной корке.
Говорил Т'Зшал, старший отделения 804.— Вы можете покинуть Клим, когда вам заблагорассудится, — объявил он. — Здесь никого не держат против воли.Мы сидели голые на полу какого-то сарая. Все были связаны за шеи легкой веревкой. С такими путами могла бы справиться и слабая девушка. Между тем ни один человек не попытался ее сорвать и устремиться на свободу.— Я не шучу, — подчеркнул Т'Зшал.Мы прожили в Климе уже четыре дня. Кормили вполне сносно, поили вдоволь. Держали нас в тени. Сразу же после прихода из пустыни нас связали легкой веревкой, чтобы мы держались вместе. Нам запретили ее снимать, и мы повиновались. Четверых, как бы то ни было, пришлось освободить. Эти люди умерли от перегрева после марша на Клим. Таким образом, в конечном итоге от всей нашей группы осталось пятнадцать человек.— Я вполне серьезно! — повторил Т'Зшал и рассмеялся.Он носил походные сапоги, штаны из мешковины, красный широкий кушак, за который был заткнут изогнутый кинжал. Волосатая грудь оставалась обнажена. Т'Зшал носил бороду. Он никогда не расставался с хлыстом — символом его власти над нами. За ним с кривыми ятаганами в руках стояли два стражника в плоских тюрбанах из репса. Сквозь дыру в потолке в сарай проникал тусклый свет.— Можете идти, — сказал он.Т'Зшал распахнул дверь. Мы увидели сверкающую под солнцем соляную корку пустыни.— Идите! — расхохотался он. — Идите! Ни один человек не пошевелился.— Ага, — произнес он. — Вы решили остаться. Это ваше право. Хорошо, я с ним соглашаюсь. Но если вы остаетесь, вам придется соблюдать мои условия. — Он вдруг резко щелкнул кнутом. — Это ясно?— Да! — поспешно откликнулись несколько человек.— На колени! — рявкнул Т'Зшал. Мы повалились на колени.— Вопрос в том, разрешат ли вам здесь остаться, — сказал он. Несколько человек обменялись недоуменными взглядами.— Может быть, да, а может быть, и нет, — произнес Т'Зшал. — Как вы уже поняли, решать буду я. — Он свернул хлыст в кольцо. — Право остаться в Климе надо еще заслужить, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47