Я заметил, что руки ее покрыты едва заметными светлыми волосками. Девушка тяжело дышала.Ибн-Саран величественным жестом позволил ей подняться, и она выпрямилась.Ибн-Саран взглянут на меня и улыбнулся:— Интересная рабыня— Хотите поторговаться? — спросил я.Ибн-Саран уважительно поклонился в сторону Сулеймана. Тот учтиво поклонился в ответ:— Я не стану перебивать покупку у своего гостя.— А я не считаю правильным начинать торг в доме, где меня так хорошо принимают.— В моем Саду Удовольствий двадцать таких, как она, — улыбнулся Сулейман.— Вот как? — пробормотал Ибн-Саран и поклонился.— Семьдесят весов финиковых кирпичей, — произнес Сулейман, обращаясь ко мне. Это было хорошее предложение. По-своему Сулейман проявлял ко мне великодушие. Он давно снискал себе славу самого удачливого торговца в пустыне. И вот паша Сулейман, убар Девяти Колодцев, объявил свою окончательную цену. Я не был уверен, что на этом все закончится. Если бы Сулейман в самом деле интересовался покупкой и собирался отдавать за нее свои финики, он бы с самого качала поручил это дело кому-нибудь из своих помощников.— Вы проявили ко мне великодушие и гостеприимство, я почту за честь, если Сулейман-паша любезно согласится принять эти ничтожные камни за шестьдесят весов финиковых кирпичей.Если бы не Ибн-Саран — меня бы вообще не допустили на глаза паши Девяти Колодцев.-Он поклонился и подозвал к себе писаря.— Выдай этому торговцу камнями расписку на восемьдесят весов финиковых кирпичей, — приказал он.Я низко поклонился.— Сулейман-паша очень великодушен.Мне показалось, что издалека донесся приглушенный шум и крики. Ни Сулейман, ни Ибн-Саран ничего не слышали.Алейна стояла на малиновых плитах обнаженная, мокрая от пота, задыхающаяся. Из одежды на ней оставался лишь ошейник и несколько браслетов и цепочек на руках, на ногах и на шее. Она откинула роскошные, белокурые волосы.Крики прозвучали отчетливее. Завизжал невесть откуда взявшийся под сводами дворца Сулеймана кайил.— Что там происходит? — поднялся на ноги Сулейман.Алейна оглянулась.В этот момент стражники у дверей полетели в разные стороны, а в полукруглые, напоминающие башенку двери влетел всадник на боевом кайиле. Когти зверя скрежетали по каменным плитам, лицо всадника скрывала черная повязка, за плечами болтался бурнус. Стража опомнилась и кинулась на незнакомца. Он несколько раз взмахнул ятаганом, и стражники попадали на скользкий от крови пол. Засунув ятаган в ножны, незнакомец сорвал повязку и оглушительно расхохотался.— Это же Хассан-бандит! — в ужасе крикнул кто-то.Я вытащил ятаган и встал между Сулейманом и всадником.Кайил оскалился, а Хассан вытащил длинный тахарский хлыст.— Я пришел за рабыней, — сказал он.Длинное кнутовище оглушительно щелкнуло, голова Алейны дернулась, девушка завизжала от боли. Кнут четырежды обернулся вокруг ее талии. Хассан рывком подтащил Алейну к себе и перебросил ее через седло кайила.— Прощайте! — помахал он нам рукой. — Премного благодарен!Стражники толпились в дверях, но, к величайшему изумлению всех присутствующих, Хассан погнал кайила через весь зал к огромному полукруглому окну. Гигантский зверь с кошачьей грацией выпрыгнул из окна, приземлился на крышу прилегающей постройки, затем спрыгнул на другую крышу и, наконец, на землю. Я, как и все, кто находился в зале, подбежал к окну. На подушке остался лежать Сулейман, паша Девяти Колодцев. Обернувшись, я успел заметить, как Хамид, помощник Шакара, предводителя отряда аретаев, спрятал в складках драпировки окровавленный кинжал.Я кинулся к Сулейману. Глаза раненого были открыты— Кто меня ударил? — произнес он слабым голосом.Шелковые подушки тяжелели от крови.Ибн-Саран выхватил ятаган. Он больше не выглядел сонным. Глаза его сверкали, а сам он напоминал изготовившуюся к прыжку пантеру.— Он! — крикнул Ибн-Саран, указывая на меня ятаганом. — Я видел, это он!Я резко выпрямился.— Каварский шпион! — вопил Ибн-Саран. — Убийца! Я обернулся. Со всех сторон сверкала сталь.— Руби его! — крикнул Ибн-Саран, взмахнув ятаганом. Глава 6. ПРИЗНАНИЕ РАБЫНИ На пыточных козлах лежали обнаженные тела двух рабынь. Руки и ноги девушек были привязаны к стойкам прямоугольной конструкции.Я стоял на коленях в кругу обвинения со скованными за спиной руками. На шею мне набили тяжелое железное кольцо с прикованными к нему цепями. Их держали стоящие по бокам стражники. Меня раздели догола, на ногах висели тяжелые кандалы.— Зарубить его! — кипятился Ибн-Саран, размахивая ятаганом.— Нет, это будет слишком просто, — возразил Шакар, предводитель отряда аретаев.Улыбнувшись, Ибн-Саран вложил ятаган в ножны. Я едва ворочался в стальных цепях. Положение было тяжелым.— Пора выслушать признания рабынь, — произнес судья. Двое загорелых, раздетых по пояс рабов принялись крутить рукоятку ворота.Рыжеволосая девушка, та, которая держала поднос с сахаром и ложками, зарыдала. Руки рабыни вытянулись. Рыжая невольница отчаянно извивалась и кричала:— Господин! Хозяин!Одетый в шелковый кафтан и каффию с агалом, Ибн-Саран приблизился к пыточному столу.— Не бойся, малышка Зайя, — произнес он. — Помни, что надо говорить только правду.— Я знаю, господин, — рыдала она. — Только правду. По сигналу судьи раб провернул рукоятку еще на один щелчок.Тело девушки напряглось, кончики пальцев на ногах дрожали, вытянутые руки противоестественно вывернулись.— Слушай внимательно, маленькая Зайя, — сказал Ибн-Саран, — и хорошо подумай, прежде чем отвечать.Девушка кивнула.— Видела ли ты, кто ударил кинжалом благородного пашу Сулеймана?— Да! — закричала она. — Вот он! Это он его ударил, как вы уже доложили суду. Он!Ибн-Саран расплылся в улыбке.— Это был Хамид! — закричал я. — Хамид, помощник Шакара.Присутствующий в зале Хамид не удостоил меня даже взглядом. Послышались возмущенные возгласы.— Хамида мы знаем давно, — недовольно процедил Шакар. — И верим ему. К тому же он из рода аретаев.— Если ты станешь настаивать на вине Хамида, — предупредил судья, — наказание будет более суровым.— Это он ударил кинжалом Сулеймана, — сказал я.,— На колени, — приказал судья. Я опустился на колени.Судья снова подал знак рабу, стоящему у рукоятки ворота.— Нет! Умоляю! — завизжала рыжая рабыня.Ворот провернулся еще раз, деревянная шестеренка встала в новый паз.Ее тело уже не прикасалось к пыточному столу.— Хозяева! Хозяева! — отчаянно вопила девчонка. — Я сказала правду. Правду!Раб провернул ворот до следующего щелчка. Рабыня зашлась диким криком.— Ты сказала нам правду, маленькая Зайя? — спросил Ибн-Саран.— Да, да, да, да, да! — выкрикивала она сквозь рыдания.По сигналу судьи ворот ослабили. Ось провернулась назад, и тело невольницы рухнуло на пыточный стол. Один из рабов распустил узлы на кистях и лодыжках.От ужаса девушка не могла даже пошевелиться. Ее швырнули на пол, и раб тотчас же приковал ее ошейник к вкрученному в каменные плиты кольцу. Рабыню била крупная дрожь.— Надо допросить вторую свидетельницу, — объявил судья.Ее запястья были уже за головой. Девушка смотрела мне в глаза. На шее у нее блестел ошейник.— Хорошо подумай, дорогая, — прошипел Ибн-Саран. — Очень хорошо подумай.Это была вторая девушка, подобранная по цвету кожи и волос к винной церемонии. Она отвечала за столом за серебряный кувшин с длинным носиком.— Хорошо подумай, красотка Велла! — повторил Ибн-Саран.— Я подумала, господин!— Если скажешь правду, тебя не будут мучить.— Я скажу правду, господин.Ибн-Саран кивнул судье, тот поднял руку, и ворот завертелся. Девушка зажмурилась. Тело ее натянулось над столом, пальцы на ногах напряглись, веревки врезались в руки и ноги.— Какова же правда, красотка Велла? — спросил Ибн-Саран.Она открыла глаза:— Правда — это то, что говорит Ибн-Саран.— Мы хотим услышать от тебя, кто ударил кинжалом благородного Сулейман-пашу.Девушка посмотрела на меня.— Он, — сказала она. — Он его ударил.Мое лицо не выражало никаких чувств.Судья подал знак, и раб провернул ворот на один щелчок. Тело рабыни оторвалось от стола.— Когда поднялась паника, этот человек пырнул пашу Сулеймана кинжалом, а потом отскочил к окну, где собрались все остальные. Так?— Так, — простонала девушка.— Я это видел своими глазами. Но я был не один.— Нет, господин.— Кто же еще это видел?— Рабыни Велла и Зайя, господин.— Красотка Зайя подтвердила, что видела, как обвиняемый ударил Сулейман-пашу.— Я тоже это подтверждаю, — с трудом выговорила девушка.— Почему вы, рабыни, говорите правду?— Потому, что мы боимся лгать.— Прекрасно, — довольно произнес Ибн-Саран. Девушка по-прежнему висела, растянутая над столом.— Посмотри еще раз на обвиняемого.— Да, господин. — Она повернула голову в мою сторону.— Это он ударил Сулейман-пашу?— Да, господин, именно он.Судья подал знак, и длинная рукоятка ворота провернулась еще раз.Девушка стонала, но не кричала.— Взгляни на обвиняемого повнимательнее, — сказал Ибн-Саран. Наши взгляды встретились. — Этот человек ударил Сулейман-пашу?— Этот.— Ты уверена?— Абсолютно.— Достаточно, — произнес судья и махнул рукой. Рукоятка завертелась в другую сторону. Тело девушки упало на стол. Она смотрела на меня и едва заметно улыбалась.Ей развязали руки и ноги. Один из рабов поднял ее со стола и швырнул на пол, рядом с первой рабыней. Стоящий поблизости раб схватил ее за волосы, просунул под ошейник цепь и, срывая кожу, протянул на горло, после чего приковал цепь к впаянному в плиты пола железному кольцу; Она уронила голову на пол. Рабыня. Глава 7. Я УЗНАЮ ПРО ЯМЫ В КЛИМЕ. ПОДГОТОВКА ПОБЕГА Я поднял голову.Совсем рядом чувствовался тяжелый запах. Я напряг зрение, но ничего не смог разглядеть. Я сидел, прислонившись к сложенной из огромных каменных блоков стене. По сути дела, я даже не мог оторвать от камней голову. Я был двумя цепями прикован за ошейник к зацементированным в стене стальным пластинам. Руки тоже приковали к стене короткими толстыми цепями. Я оставался совершенно голым. На ногах болтались тяжелые кандалы, прикованные к огромному кольцу в полу.Я наклонился сколько мог вперед и прислушался. Подо мной находился тонкий слой соломы, впитывающий все выделения моего организма. В двадцати футах виднелась обшитая железными листами дубовая дверь. Вверху, прямо под потолком, имелось зарешеченное пятью прутьями окошечко высотой в шесть, а шириной в восемнадцать дюймов, через которое в помещение проникал тусклый свет. Пахло отвратительно, но было довольно сухо. В наклонном луче солнечного света дрожали пылинки.Я максимально напряг обоняние, пытаясь сориентироваться в происходящем по запаху. Исходящее от мокрой соломы зловоние меня не волновало. Снаружи доносился запах финиковых пальм и гранатов. Я услышал, как мимо окошка прошел кайил, лапы с глухим стуком погружались в песок. Донеслось позвякивание колокольчиков, где-то закричал человек. Ничего необычного. Я различал запах вареных стеблей корта, которые мне принесли вчера на ужин. Мне удалось расшвырять их по всей камере. Их уже облепили винтсы, крошечные насекомые песочного цвета. На этих же стеблях, пожирая винтсов, сидели два камерных паука. За дверью пахло сыром. Отчетливо выделялся запах базийского чая. Я слышал, как ворочается на стуле сонный охранник за дверью. Я различал запах его пота и веминиевой воды, которой он перед дежурством протер шею.Я снова откинулся на камни и прикрыл глаза. Похоже, я совершил ошибку.«Отдайте Гор», — гласило послание, пришедшее предположительно из стальных миров. А за месяц до этого караванный мальчишка Ахмед, сын купца из Касры, нашел камень с надписью: «Страшись башни из стали». И еще нам прислали девчонку, на коже которой начертали предупреждение: «Бойся Абдула». Об этом, кстати, я переживал меньше всего. Как выяснилось, Абдул оказался водоносом из Тора, скорее всего, он выполнял мелкие поручения курий, бояться его следовало не более чем мокрицу в пустыне. Я даже не раздавил эту тварь. Позволил ему убежать. Правда, я так и не выяснил, кто послал мне предупреждение «Бойся Абдула». Я улыбнулся. Теперь уже не до этого.Направляясь к Девяти Колодцам в сопровождении Ахмеда, его отца Фарука, Шакара, его помощника Хамида и пятнадцати воинов из отряда аретаев, я увидел камень, который разыскал в пустыне Ахмед.— Труп исчез! — завопил мальчишка. — Он лежал здесь!Камень так или иначе сохранился, и надпись на нем — тоже. Ее выполнили при помощи тахарской письменности, естественно, на горианском языке. Многие живущие в изоляции племена пользуются собственной системой письма. Мне приходилось сталкиваться с тахарским алфавитом Зная германский язык, освоить его нетрудно Странным, пожалуй, является лишь то. что из девяти существующих в горианском гласных в тахарском алфавите представлены только четыре. Остальные передаются при помощи специальных условных значков, которые ставят рядом с существующими буквами наподобие знака ударения. Недостающие гласные звуки читающий восстанавливает самостоятельно. Было время, когда в горианской письменности букв для гласных не было вообще. Отстаивающие чистоту тахарской культуры ученые утверждают, что в буквах для гласных вообще нет необходимости, а их появление следует рассматривать как уступку безграмотности и бескультурью.Даже для меня прочесть надпись не составило особого труда. Ничего восстанавливать или домысливать было не надо. Все знаки читались ясно. Сообщение выглядело четким и конкретным.— Тела больше нет, — произнес Шакар, предводитель отряда аретаев.— Куда же оно подевалось? — спросил его помощник Хам ид.Вполне обоснованный вопрос, если учесть, что нигде не было видно разбросанных костей или иных следов деятельности хищников. Если здесь прошла буря, камни тоже бы занесло песком. Кстати, песчаные бури в Тахари случаются довольно часто, длятся подолгу и могут полностью изменить рисунок дюн и холмов. Между тем редко бывает, чтобы песок похоронил под собой какой-либо предмет. Ветер тут же обнажает все, что оказалось засыпанным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47