— Она опустила голову. — Во мне проснулись чувства, о которых я даже не подозревала. В руках сильных и безжалостных мужчин я открыла в себе фантастическую сексуальность. Это так славно и здорово! — воскликнула она, посмотрев вверх.— Женщины Земли рассуждают по-другому, — заметил я.— Я горианская рабыня. — Девушка встала на колени и прикоснулась к сережкам.— Похоже, ты любишь своего хозяина?— Если бы он не запрещал мне, я бы слизывала пыль с его сапог!Она резко обернулась, заметив наконец облако пыли. Рабыня поняла, что возвращаются разбойники. Глаза ее испуганно расширились.— Ты должен бежать! — воскликнула она. — Они убьют тебя, если застанут здесь!— Я не допил чай, — возразил я.— Уж не хочешь ли ты, — она неуверенно поднялась на ноги, — причинить вред моему господину?— У меня к нему дело, — просто ответил я.Рабыня попятилась. Я поставил чашку на землю, между двух циновок. Я был уверен, что чай не разольется. Она сделала еще один шаг назад, а я наклонился в сторону и дотянулся до связки длинных цепочек, приготовленных, вне всякого сомнения, для усмирения рабынь, которых планировали захватить при налете на караван. Взвизгнув, Алейна развернулась и со всех ног кинулась в пустыню. Цепочка как змея сверкнула на солнце и захлестнула ее ноги. Рабыня упала, разметав по песку белокурые волосы. В следующую секунду я был уже на ней. Рывком подняв ее за волосы, я зажал ей рот и затащил в шатер. Там я швырнул ее на циновки, запихал в рот шелковый шарфик, после чего обмотал ее голову кушаком, чтобы она ничего не могла видеть. Затем я перевернул ее на живот и связал обрывком ремня руки и ноги. После этого я закинул ее на правую половину шатра, где хранились мужские принадлежности.Закончив с Алейной, я вышел из шатра и встал у входа.Первым показался главарь шайки. К луке его седла были привязаны две захваченные во время налета женщины. Они спотыкались и едва держались на ногах. Босые ступни оставляли в песке кровавый след. Сзади шел груженный награбленным добром кайил. Вместе с главарем шайка насчитывала девять человек. Увидев меня, он подал команду, и его люди мгновенно окружили лагерь. Кайил главаря попятился. Я понял его намерение. Он хотел атаковать с ходу, направить кайила на шатер, смять его и нанести сокрушительный удар.Я снял с шеста бурдюк с водой.Кто-то из разбойников издал вопль ярости. Я запрокинул бурдюк и сделал несколько внушительных глотков. Затем я повесил бурдюк на место и вытер губы рукавом халата.Главарь шайки вложил ятаган в ножны и спрыгнул с кайила. Я вернулся в шатер, сел, скрестив ноги, на циновку и взял еще не остывшую чашку чая.Главарь вошел в шатер.— Чай готов, — сказал я ему.Первым делом он перерезал ножом стягивающие Алей-ну ремни. Она в ужасе взирала на своего хозяина. Он, однако, на нее не сердился. В конце концов, она была всего-навсего слабой женщиной.— Подай нам чай, — приказал он. Вся дрожа, девушка налила ему маленькую чашечку чая.— Превосходный чай, — похвалил я.Выпив их воды, я стал по законам Тахари гостем разбойников. Глава 9. С ПРЕКРАСНОЙ ПРЕДАТЕЛЬНИЦЕЙ ЗИНОЙ ПОСТУПАЮТ ПО ОБЫЧАЮ ТАХАРИ — Рабынь заковать в цепи, — приказал главарь одному из разбойников.Затем он посмотрел на меня.Разбойник принялся собирать по шатру разбросанные цепочки. Одну он притащил с улицы, она валялась в пыли там, где мой бросок остановил убегающую Алейну.— На колени! — заревел разбойник. Одна из девушек тут же послушно опустилась на колени, вторая возмущенно вскинула голову. Я вспомнил, как она с самого начала не могла поверить, что на нее надели наручники.Она вырвалась на середину шатра и гордо посмотрела на главаря шайки. Девушка стояла обнаженной, пыль покрывала ее ноги до самых бедер, по телу стекали грязные ручейки пота.— Нет, Хассан! — крикнула она. — Ты разве забыл, что это я, Зина, за золотой диск тарна выдала тебе караван! Я рассказала о маршруте, охране и графике движения!Подобные сведения, насколько я знал, держались в строжайшем секрете даже в самые спокойные времена.Вторая девушка возмущенно закричала, но не решилась подняться с колен.— В цепи ее, — распорядился Хассан, показав на стоящую на коленях.Один из разбойников тут же нацепил на лодыжки девушки замки, соединенные цепью длиной в фут. Я услышал два тяжелых щелчка. Затем он развязал ей руки и сковал их специальными наручниками с цепью из трех звеньев.— На солнце, — распорядился Хассан.Двое разбойников тут же притащили тяжелый, прямоугольный кол длиной около четырех футов и около четырех дюймов в диаметре. Один из разбойников придерживал кол, а второй забил его в песок тяжелым молотком, оставив торчать не более двух дюймов. К этому концу кола прикрутили железное кольцо, к которому и приковали за ошейник рабыню. Длина цепи не превышала одного ярда. Таким образом, она не могла даже подняться с колен.— Освободите меня, — потребовала вторая девушка, Зина.— Освободите, — кивнул Хассан. Кто-то из разбойников развязал ее руки.— И рассчитайтесь!Повинуясь жесту Хассана, разбойник вытащил из небольшого сундучка золотой диск тарна и протянул его девушке.— Дайте одежду! — произнесла она, схватив деньги.— Нет, — сказал Хассан.Она испуганно на него взглянула.— Тебе заплатили, — пожал он плечами. — Уходи.Она затравленно огляделась по сторонам. Затем посмотрела на диск тарна.— Дайте воды.— Нет, — отрезал Хассан.— Я заплачу за воду — В голосе Зины звучал страх.— Я не продаю воду, — ответил Хассан.— Нет! — зарыдала она.— Уходи, — повторил он.— Я умру в пустыне. — В руках девушки блестел золотой диск. — Я же выдала вам караван!— И мы с тобой рассчитались.Она смотрела на лица разбойников, губы ее дрожали.— Нет, — шептала она. — Нет!Алейна сидела на коленях возле чайника, не осмеливаясь поднять глаза. Плечи ее дрожали, а груди призывно колыхались в разрезе рубашки. Обнаженная девушка бросилась к ней.— Попроси за меня, — прошептала Зина.— Я всего лишь рабыня, — сквозь слезы ответила Алейна.— Заступись за меня! — умоляла Зина. Алейна в ужасе посмотрела на Хассана.— Пощадите ее, господин! — пролепетала она. — Я прошу вас.— Выйди из шатра, или тебя выпорют, — сказал Хассан. Алейна выскочила на солнце.Девушка ползала по шатру, затравленно глядя в безжалостные лица разбойников. Затем, крепко сжимая в маленькой ладошке золотой диск, она вскочила на ноги.— Ты не сделаешь этого, Хассан!— Убирайся из лагеря, — сказал он.— Я погибну в пустыне!— Убирайся!— Оставь меня в качестве рабыни!— Разве ты не свободная женщина?— Умоляю, Хассан, оставь меня как рабыню!— Но ты же свободна.— Нет! — разрыдалась она. — В глубине души я всегда была истинной рабыней. Я только делала вид, что свободна. Отстегай меня за это! Я не носила ни ошейника, ни клейма, но я настоящая рабыня! Я это скрывала!— Когда же ты об этом догадалась? — поинтересовался Хассан.— Когда изменилось мое тело, — ответила Зина, потупив взор.Разбойники засмеялись.Я посмотрел на девушку. Выглядела она соблазнительно. Не исключено, что из нее действительно выйдет неплохая рабыня.— В цепи ее, — распорядился Хассан, показав на стоящую на коленях.Один из разбойников тут же нацепил на лодыжки девушки замки, соединенные цепью длиной в фут. Я услышал два тяжелых щелчка. Затем он развязал ей руки и сковал их специальными наручниками с цепью из трех звеньев.— На солнце, , — распорядился Хассан.Двое разбойников тут же притащили тяжелый, прямоугольный кол длиной около четырех футов и около четырех дюймов в диаметре. Один из разбойников придерживал кол, а второй забил его в песок тяжелым молотком, оставив торчать не более двух дюймов. К этому концу кола прикрутили железное кольцо, к которому и приковали за ошейник рабыню. Длина цепи не превышала одного ярда. Таким образом, она не могла даже подняться с колен.— Освободите меня, — потребовала вторая девушка, Зина.— Освободите, — кивнул Хассан. Кто-то из разбойников развязал ее руки.— И рассчитайтесь!Повинуясь жесту Хассана, разбойник вытащил из небольшого сундучка золотой диск тарна и протянул его девушке.— Дайте одежду! — произнесла она, схватив деньги.— Нет, — сказал Хассан.Она испуганно на него взглянула.— Тебе заплатили, — пожал он плечами. — Уходи.Она затравленно огляделась по сторонам. Затем посмотрела на диск тарна.— Дайте воды.— Нет, — отрезал Хассан.— Я заплачу за воду. — В голосе Зины звучал страх.— Я не продаю воду, — ответил Хассан.— Нет! — зарыдала она.— Уходи, — повторил он.— Я умру в пустыне. — В руках девушки блестел золотой диск. — Я же выдала вам караван!— И мы с тобой рассчитались.Она смотрела на лица разбойников, губы ее дрожали.— Нет, — шептала она. — Нет!Алейна сидела на коленях возле чайника, не осмеливаясь поднять глаза. Плечи ее дрожали, а груди призывно колыхались в разрезе рубашки. Обнаженная девушка бросилась к ней.— Попроси за меня, — прошептала Зина.— Я всего лишь рабыня, — сквозь слезы ответила Алейна.— Заступись за меня! — умоляла Зина. Алейна в ужасе посмотрела на Хассана.— Пощадите ее, господин! — пролепетала она. — Я прошу вас.— Выйди из шатра, или тебя выпорют, — сказал Хассан. Алейна выскочила на солнце.Девушка ползала по шатру, затравленно глядя в безжалостные лица разбойников. Затем, крепко сжимая в маленькой ладошке золотой диск, она вскочила на ноги.— Ты не сделаешь этого, Хассан!— Убирайся из лагеря, — сказал он.— Я погибну в пустыне!— Убирайся!— Оставь меня в качестве рабыни!— Разве ты не свободная женщина?— Умоляю, Хассан, оставь меня как рабыню!— Но ты же свободна.— Нет! — разрыдалась она. — В глубине души я всегда была истинной рабыней. Я только делала вид, что свободна. Отстегай меня за это! Я не носила ни ошейника, ни клейма, но я настоящая рабыня! Я это скрывала!— Когда же ты об этом догадалась? — поинтересовался Хассан.— Когда изменилось мое тело, — ответила Зина, потупив взор.Разбойники засмеялись.Я посмотрел на девушку. Выглядела она соблазнительно. Не исключено, что из нее действительно выйдет неплохая рабыня.Она стояла перед Хассаном в свободной, расслабленной позе, чуть отставив в сторону левую ногу и вывернув бедра, демонстрируя ему свою прелесть.— Я признаюсь тебе, Хассан, в том, в чем не признавалась никому. Я — рабыня.— По закону ты свободна.— Сердце главнее закона, — ответила девушка, цитируя тахарскую пословицу.— Это верно, — согласился Хассан.— Оставь меня у себя.— Ты мне не нужна.— Нет! — зарыдала она.— Ты мне не нужна, — повторил он и повернулся к разбойникам. — Выведите свободную женщину за пределы лагеря.Разбойник тут же схватил ее за руку.— Я хочу продать себя, — зарыдала Зина.Как свободная женщина она имела на это право, хотя отменить акт продажи уже не могла, поскольку автоматически становилась рабыней.— Я продаю себя в рабство, — объявила девушка. Хассан кивнул разбойнику, и тот отошел в сторону.— Ты понимаешь, что говоришь? — спросил он ее.— Да.— На колени, — приказал Хассан. — Что ты можешь предложить?Она протянула золотой диск тарна.Хассан внимательно посмотрел на деньги и ответил:— Похоже, ты — настоящая рабыня, Зина.— Да, Хассан, уверяю тебя, я настоящая рабыня.— Здесь гораздо больше, чем ты стоишь.— Возьми эти деньги, — взмолилась несчастная. — Пожалуйста, возьми!Хассан улыбнулся.Зина глубоко вздохнула и произнесла:— Я продаю себя в рабство.Хассан положил руку на ее ладонь. Она зажмурилась еше крепче, а когда открыла глаза, монета была уже у него. Продажа свершилась.— Заковать рабыню в цепи, — распорядился Хассан. В ту же секунду девушку, которая еще недавно звалась Зиной, а теперь превратилась в безымянную скотину, швырнули на живот возле позорного столба. На нее тут же надели ошейник и приковали ее цепью к кольцу на столбе. На лодыжках и на кистях рук защелкнули тяжелые замки, причем сделали это следующим образом: человек Хассана поставил ее на колени и заковал руки снизу и сзади правой ноги. Несчастная повалилась на бок. Когда приходится сковывать одновременно и рабынь, и свободных женщин, как правило, делают некоторые различия. В данном случае руки свободной женщины были скованы перед ее телом, руки рабыни — под ее правой ногой. Замысел заключался в том, чтобы поставить рабыню в более стесненное положение и создать ей большие неудобства. Это своеобразная дань вежливости по отношению к свободной женщине, привилегия, которой она будет пользоваться до того момента, пока ее саму не продадут в рабство.— Дайте свободной женщине плеть, — распорядился Хассан.Девушка двумя руками ухватилась за плеть, скованная рабыня не могла защищаться.Хассан бросил золотой диск тарна в кошелек.— Алейна! — крикнул он, и она тут же заскочила в шатер и опустилась на колени.— Дай еще чаю.— Да, господин.— Не боишься, что свободная забьет ее насмерть? — спросил я Хассана.Со стороны столба уже доносились визги и удары плети.— Нет, — ответил Хассан.— Рабыня! Рабыня! Рабыня! — кричала свободная девушка, нещадно хлеща скованными руками беспомощную предательницу, еще недавно называвшуюся Зиной.Как бадто ни было, спустя некоторое время он кивнул одному из своих людей, и тот, к великому негодованию свободной женщины, вырвал у нее плеть. Рабыня валялась в пыли и жалобно причитала:— Пожалуйста, госпожа, умоляю вас.— Алейна, — позвал Хассан.— Да, господин.— Собери ветки и навоз. Разведи огонь. Хорошо прогрей железо.— Да, господин.— Вечером будем клеймить рабыню, — сказал Хассан.В Тахари клеймят раскаленным добела железом, которое прижимают к бедру девушки. На теле выжигают тахарскую букву «Кеф», первую букву в слове «кейджера», что на горианском означает «рабыня».Тахарская письменность очень красива. Не существует различия между заглавными и строчными буквами, а также практически нет разницы между печатным шрифтом и курсивом. Тахарцы обожают выводить буковки. Те, кто пишет размашисто и неразборчиво, считаются отнюдь не занятыми или неаккуратными людьми, а глухими к прекрасному хамами. Так вот, для клеймения рабыни используют, как правило, первую печатную букву в слове «кейджера». Как печатная, так и прописная буква «Кеф» отдаленно напоминает цветок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47