Нас не проведешь.
Джозеф стоял у больничной койки и никак не мог понять, почему никто не хочет сказать ему правду? Это же не дочь. Так, подделка какая-то. Да и не похожа вовсе. Настоящая дочь веселая и живая, вечно скачет на одной ножке, вечно что-нибудь рисует. А эта – чужая, лежит и не шевелится. Не спит она. Не может быть. Спят только живые. Джозеф растерялся и от этого еще больше рассвирепел. Он, должно быть, что-то сказал, потому что женщина с другой стороны постели подняла глаза.
И эта притворяется. Женой. Что ж такая помятая? Уродина. Не могли что ли помоложе актрису найти? Настоящая жена моложе. И лицо у нее мягче, и косметики больше. И тоски в глазах не было никогда. А эту и молодой-то не представишь. Вся рваная, грязная… Глядит. Ладонь ко рту прижала. Слезу пустила. Тягучую. Ну прямо вся мировая скорбь. А что, отличная игра. Так жена себя и вела бы, если б поняла, что она теперь не при деле.
Толстенький седой доктор сунул руки в карманы халата и сочувственно улыбнулся, не разжимая губ. Он посмотрел на Джозефа и мягко сказал:
– Девочка может в любую минуту очнуться. Или пролежать так долгие годы. Переохлаждение, да еще вода в легких, – он покачал головой, – кислородное голодание.
Женщина всхлипнула и придвинулась к кровати. Умрет. Девочка умрет. Вот она, правда жизни. Никуда от нее не деться. Никому никуда не деться, когда умирает ребенок. Джозеф почувствовал, что тает, что его уносит в сверкающее никуда. Он взглянул в окно. Когда же ночь? Тьма всех спрячет, всех укроет.
– Держитесь, – сказал врач.
Джозеф тупо озирался. Люди. Приборы. Пищат, шипят, урчат… Джозеф вконец запутался. Почему он здесь? Надо сосредоточиться, вспомнить… Джозеф так напрягся, что перестал дышать.
Это его удивило. Он попробовал сделать глубокий вдох. Врач тут же повернулся к нему. Милый доктор, так трогательно изображает сочувствие. Только это другой. Где же тот, высокий? Который все делает ради денег, которому на все наплевать? Весь чистенький, к такому смерть не прилипнет.
– Вам нехорошо? – спросил врач.
Джозеф посмотрел на девочку. Зачем она тут? Колени подогнулись, он уцепился за железную спинку кровати.
– О-па. Ну-ка, присядьте, – сказал кто-то в белом. – Вам что, трудно дышать? – И протянул руку.
Женщина тоже подняла голову. Испугалась. Сердится. А девочка так глаз и не открыла.
– Где я? – спросил Джозеф. Кто-то схватил его за руку.
– Он все время это говорит, – заявила женщина.
«Тебе-то откуда знать? – подумал Джозеф, голова его налилась тяжестью и запрокинулась. – Да что вы вообще про меня знаете?» Он сделал шаг назад и упал. В черепной коробке что-то громыхнуло. Над ним склонились. Забегали. Держаться за жизнь. Заткнуть уши изнутри. Свет ярче, ярче… Перед глазами бело… И тут все исчезло.
Доктор Баша спросил, нет ли в городке кого-нибудь, кто смог бы опознать тела. Чейз сразу вспомнил о мисс Лэрейси, старушке из дома Критча. Ей сто лет в обед, уж она-то наверняка все про всех знает. Чейзу казалось, что ледяной воздух рыбозавода так и остался у него в легких. Сержант никак не мог отделаться от запаха смерти. Чейз ехал вдоль бухты на своем «лендкрузере» и прикидывал, где бы перекусить. Надо сначала заморить червячка, а уж потом ехать за божьим одуванчиком. Впереди у городского клуба нижняя дорога и пересекалась с прибрежным шоссе. Может, в штабе пара бутербродиков завалялась? Кто сказал, что испортились? Пусть они хоть три дня на солнце пролежали. Сейчас и козлиные потроха сгодились бы.
Чейз посмотрел на залитый солнцем океан в белых барашках. Никого на воде, никого под водой. Даже вертолеты куда-то делись. Странно: ветра нет, а штормит. Вон какие гребни! Чейзу стало не по себе. Будто весь хаос переместился теперь в океанские глубины и только и ждал удобного момента, чтобы вырваться на поверхность.
Вот и штаб. Чейз резко повернул вправо, под «кирпич», и втиснулся между двумя армейскими джипами. Задача не из легких, особенно, если у тебя «лендкрузер». Трое солдат о чем-то горячо спорили перед входом в здание. Чейз подошел поближе, и разговор прервался. Солдаты преградили дорогу.
– Френч на месте? – спросил сержант.
– Вход только для военных.
Чейз снял фуражку, навис над солдатом и пальцем ткнул в его радиомикрофон.
– А вы с ним свяжитесь. Скажите, к нему сержант Чейз. Мы сотрудничаем.
– Новый приказ, сэр. Никаких исключений. Вы уж простите, ничем помочь не могу.
Сержант смерил солдата взглядом. Солдат занервничал. Чейз медленно, с достоинством надел фуражку и вернулся к машине. Он влез на сиденье, положил руки на руль и подумал, не вернуться ли в Порт-де-Гибль к Терезе. Главное, не дать себя разозлить. На черта надо было делать крюк ради этого Френча? Хватит, домой пора. Третье дежурство подряд. Внеурочная, между прочим, работа. Так что в конце месяца будьте любезны чек с кругленькой суммой. Тем более жизнь в городке вроде бы устаканивается. Этак, глядишь, и до пенсии доживем.
Чейз прислушался к своему дыханию. Как там сопелка? Ничего, сопит. Интересно, почему тел в море больше нет? Всех уже выловили? Это что ж значит, кризис миновал? Может и миновал, да только утопленников все равно опознать надо. Ну, тогда – вперед за бабусей.
Восемь лет назад отец Чейза пропал в районе Конского озера. Последний раз его лодку видели именно там. На четвертый день снарядили поисковую партию с Чейзом во главе. Погода стояла отвратительная, дул порывистый ветер, лил дождь. О том, чтобы отправить катер, вертолет или самолет, не могло быть и речи. За три дня они прочесали весь западный берег. Ночевали в палатке. Ливень барабанил по тенту, в любую секунду их могло смыть. Двое спутников Чейза говорили мало: уважали его горе. Чейз знал их с детства, они вместе росли в резервации. Все и так понимали, чем окончатся поиски. Вопрос был только во времени.
Тело нашли под утесом Белая Скво. Оно было здорово разбито о камни. Утопленники на рыбозаводе – просто красавчики по сравнению с тем, что осталось от отца. Позже вскрытие показало, что погибший был мертвецки пьян. Чейзу на всю жизнь запомнилось, о чем он думал тогда, глядя на тело: больше отец никого не обидит. Вроде и камень с души, а все равно жалко. Так и не вышло из человека ничего путного.
Тела надо обязательно опознать. Не ради мертвых – ради живых.
Сержант усилием воли вытряхнул из головы невеселые мысли, завел мотор, с визгом развернул машину перед самым носом у оторопевших солдат и довольно улыбнулся, удивленный своей ребяческой выходкой. Он добрался до развилки, свернул на верхнюю дорогу и начал взбираться по склону. Все сверкало: внизу – океан, а впереди на холме – крыша солнечного дома. Чейз подъехал, и панели заполыхали желтым пламенем, словно в доме бушевал пожар. На ступенях перед дверью по-прежнему сидел черный пес. Сержант специально остановился и некоторое время наблюдал за ним. Пес был неподвижен, как чучело.
Чейз припарковался на обочине возле дома Критча, пулей вылетел из машины и хлопнул дверцей. Мысли еле поспевали за действиями. «Отвезу старушенцию – и домой. Пообедаю, высплюсь, посижу с Терезой». Все, что можно, он уже сделал. Хватит. Пора и честь знать.
Чейз быстро прошел через двор и постучался в деревянную входную дверь. Без ответа. Сержант прислушался, оглянулся на свой джип и снова постучал. Тишина. Может, лучше с заднего крыльца попробовать? Бабулька-то, небось, сидит на кухне и песни горланит. Чейз прошел вдоль стены, повернул за угол и увидал мисс Лэрейси. Она заглядывала в пыльное окошко сарая. Все то же зеленое домашнее платье, все та же косынка на голове.
– Здравствуйте, – сказал сержант.
Мисс Лэрейси не шелохнулась. Что-то в глубине сарая очень ее интересовало.
Чейз подошел поближе. На него нахлынуло странное чувство, будто старушка не настоящая, а вырезанная из картонки. Иллюзия была настолько убедительной, что сержант даже протянул руку и дотронулся до мисс Лэрейси. Живая, теплая. Но все равно не двигается. Чейз мягко потряс ее за плечо.
– Мисс Лэрейси!
Она повернулась и широко распахнула глаза.
– Опять ты, – сказала старушка, улыбаясь. Губы у нее слегка дрожали, наверное, от старости. – А я вот в окошко пялюсь. Девчоночка там.
– Девочку нашли уже, – ответил Чейз.
– Да ну тебя, паря! Не та, другая.
– В сарае?
– Вон она.
Чейз наклонился и заглянул внутрь.
– Вон она. Гляди-ка: вся мокрая, и трясется, как осиновый лист, – сказала мисс Лэрейси.
– Не вижу. – Чейз приставил ладони, чтобы не мешал свет с улицы.
– А может, почудилось. Может у меня припадок какой на старости лет. Ты чего пришел-то?
– Да я тут на заводе был…
– На рыбном что ль? Где упокойники? – уточнила мисс Лэрейси. Говорила она рассеянно, ее внимание привлек шум в траве. Старушка проворно засеменила вперед, подобрав на ходу подол платья.
– Ну да. – Чейз шел за ней попятам. – Я думал, может, вы мне их опознать поможете?
Мисс Лэрейси остановилась и посмотрела себе под ноги.
В траве лежала рыба. К радужным бокам пристали длинные соломинки, жабры судорожно вздымались, пустые глазки блестели двумя черными пузырьками.
По траве скользнула тень. Старушка подняла голову. В воздухе медленно кружила ворона, то поднимаясь, то опускаясь.
– Нечет на беду, – пробормотала мисс Лэрейси.
– Ну и ну! Это какая рыба? – спросил Чейз. Рыба шлепнула хвостом раз, потом другой и окончательно запуталась в траве.
– Заливная, – хихикнула старушка. – Так уж и быть, поеду с тобой, паря. Тут один солдатик меня об том же просил, да только вот мыслишки мне его не понравились. Дерганый он какой-то. С ним и рядом-то стоять нельзя, сама такой же станешь. А вот у тебя мысли ясные. Верно я говорю, сынок? – Она снова посмотрела на рыбу и ткнула ее носком туфли. – Ты – кремень парень.
– Стараемся… Беритесь. – Чейз подставил мисс Лэрейси локоть, за который она уцепилась с видимым удовольствием. Рыба так и осталась лежать в траве, а сержант и старушка побрели к «лендкрузеру».
– Ей бы, голубушке, на сковородке самое место, да боюсь, червивая она. Дохлая – не дохлая, а червивая, уж ты мне поверь.
В соседском доме хлопнули дверью, но никто не вышел. Только черный пес по-прежнему сидел на крыльце, а из окошка второго этажа глядела на океан то ли девочка, то ли невысокая женщина.
– Видишь того черного барбоса?
– Вижу.
– Не отсюда он. Пришлый. Из наших его никто не знает. – Старушка посмотрела на панели солнечных батарей. – И раньше-то в этом доме неладно было, а теперь уж точно жди костлявую.
Мисс Лэрейси мешком повисла на руке у Чейза, так что идти пришлось совсем медленно.
– Помяни мое слово: на таких дворнягах беда ездит.
– Не дай бог. И так уже сколько перемерло.
– Упокойников-то много на заводе?
– Что-то около семидесяти.
– И все утопли?
– Да вроде того.
– Оюшки-горюшки, – сказала старушка, щурясь на солнце. Она вдруг крепко сжала сержанту руку:
– Беда, голубочек.
– Район изолирован, сэр. Забор готов.
Командор Френч оторвался от книги. На картинке плавало в море синее чудовище с огромным птичьим клювом и костлявым рыбьим хвостом. Матрос первой статьи Несбитт стоял перед столом начальника и терпеливо ждал распоряжений. Странная фигура у этого Несбитта: шея тонкая, ноги, как лыжи, весь лоб в прыщах. Вроде подросток подростком, а в глазах такая мудрость вековая, что оторопь берет. И как он с однополчанами уживается? Френч хотел кое-то уточнить по поводу забора, но тут ожила рация: «Приборы последовательной блокировки будут готовы к испытаниям в двадцать два ноль-ноль, сэр». Это докладывал с холмов матрос первой статьи Бакинхем.
– Северные или южные?
– Южные, сэр.
– Южные подождут. Надо опробовать первые три макроотражателя на севере.
В наушнике ответили:
– Вас понял.
Френч взглянул на Несбитта, тот по-прежнему ждал указаний.
– Что с опознанием? – спросил командор.
– К сожалению, никого найти не удалось, сэр.
– Все дома обошли?
– Да, сэр, те, в которых кто-нибудь остался. – Несбитт нервно передернул плечами. Похоже, он в самом деле очень переживал. – Местные отказываются с нами сотрудничать, сэр.
– Это нормально, Несбитт. С чего им нас любить? – Френч перевернул страницу: еще одно чудище. Рогатая голова, длинное чешуйчатое тело, покрытое рыжей шерстью. – Мы дурные вести приносим.
Несбитт промолчал. Френч еще пару секунд разглядывал картинку, потом снова взглянул на матроса. Ведь у парня же наверняка есть родные на гражданке. Каково им будет, если он погибнет на боевом посту? Вот стоит обычный мальчишка в военной форме. Небось, патриот, в демократию верит, в права человека… Или нет? Или просто выполняет свою работу? Чек в конце месяца, все деньги – в семью? Есть у него дом, жена, дети? Дети, которые подпрыгивают от нетерпения и пищат в трубку: «Папочка! А ты когда приедешь?» Френч еще не забыл, как это бывает. Его тоже когда-то ждала жена… Чего она ждала? Когда муж состарится? Нет, конечно. Она хотела большего. И добилась-таки своего. После развода. Еще один человек, с которым Френчу не по пути. И с детьми та же история. На суде он бился за них как лев, а все равно проиграл. И знал ведь, что так выйдет, да не хотел верить.
– Вы свободны.
Несбитт взял под козырек, развернулся на каблуках и исчез за дверью.
Френч вернулся к картинке. Морское чудище с огромными щупальцами размахивает над волнами деревянным кораблем. Френч нахмурился, кашлянул и взял новую пачку сигарет. Он глубоко затянулся, отодвинул том и взял другой: «Цунами в Атлантике». Френч внимательно прочитал все, что было написано на суперобложке, его интересовала каждая деталь. Потом раздавил в пепельнице окурок, изучил корешок и отложил книгу.
– Гады морские, – пробормотал командор и откинулся на спинку кресла.
За прозрачными стенами его кабинета царила суета. Туда-сюда сновали матросы. Они таскали коробки с оборудованием, шутили, смеялись. Никому даже в голову не приходило, насколько все серьезно.
– Это Френч, – сказал командор в микрофон под подбородком. – Приготовиться к эвакуации. Пока только приготовиться. Приказа командования еще не поступало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59